120

Особенности этнического регионализма в Вятском крае: к постановке проблемы. Трушкова И.Ю., доктор исторических наук, профессор Вятского государственного университета, г. Киров

На рубеже XX и XXI столетий особую актуальность приобретает взаимодействие процессов глобализации и регионализации в разных частях мира. Уже общепринятым представляется положение о сохранении и развитии регионализации, а не свертывании ее при распространении глобальных явлений. Особое самовыражение различных территорий видится залогом поступательного развития экономики и углубления демократизации. Составной частью общего регионализма является этнический регионализм. Его корни видятся в продолжающем сохраняться многообразии этносов, форм их развития и взаимодействия между собой.

Плодотворной почвой для изысканий по данной проблематике представляется расположенный на востоке Поморья и западе Приуралья Вятский регион - на протяжении столетий полиэтническая и поликонфессиональная территория, включающая славянскую, финно-угорские и тюркскую культуры. К особенностям этнического регионализма здесь, прежде всего, следует отнести сосуществование коми, удмуртской, марийской, русской и татарской традиционных культур.

Первый уровень пространственной активности этнической культуры – в оформлении своего ареала. Залогом культурного многообразия может быть этническая территория, рассматриваемая в контексте географического положения. При сопоставлении с критериями, отражающими другие признаки этноса, а именно - с языковым и хозяйственно-культурным, на карте появляется комбинаторика сочетаний различных ареалов. Так, например, известно, что пермские финны (удмурты и коми) в Вятском регионе жили в северных, центральных и восточных территориях. Поволжские финны - мари - расселились в южных частях региона. Русские жили в центре и на севере Вятки, в собственно вятских землях, постепенно проникая и в другие места. Татары, как известно,

121

обосновались в Слободском уезде, а также на юго-востоке. Лингвистическая карта Вятского края не совпадает с конфессиональной - приверженцы тех или иных религиозных верований живут не в рамках языковых ареалов. Хозяйственная карта Вятки учитывает природно-климатические особенности края. Благодаря адаптации каждой этнической группы к природе региона, очертания хозяйственных ареалов (распространение тех или иных промыслов, пчеловодства, наборов зерновых и огородных культур, видов жилища и утвари) перекрывают ареалы бытования конфессиональных групп и языковых общностей. Сходные виды деревянной утвари (плетеной и долбленой) бытовали не только внутри Вятки, но и по всему Поморью и даже в соседних регионах Скандинавии (Трушкова И.Ю. Некоторые параллели в традиционных культурах Поморья и Скандинавии //VI Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. СПб, 2005, с.112 - 113). Так, при наложении ареалов, полученных при одной классификации, на другие ареалы очертания на карте не совпадают. Эти несовпадения - результат комбинаторики разных этнических явлений и элементов культуры. Поэтому появляются проблемы очерчивания культурных ареалов по какому-то одному признаку.

Карта распространения самоназваний также подтверждает усложненность культурной идентичности в регионе. Это ярко проявляется в целом спектре самоназваний русских жителей Вятской губернии. Еще в XIX веке знаменитым российским этнографом Д.К. Зелениным фиксировались отдельные названия у жителей центральной Вятки, Санчурска, Яранска, Кукарки, Уржума, Малмыжа, Кая. Более того, в центре Вятки выявлялись собственно вятчане и котеляне (2. Зеленин Д.К. Народные присловия и анекдоты о русских жителях Вятской губернии (этнографический и историко-литературный очерк) // Избранные труды по духовной культуре 1901 – 1913 гг. М., 1999, с. 59 – 104). Единого самоназвания у русских, живших в Вятском регионе, до XX века не существовало. Ситуация с самоназваниями демонстрирует следующую закономерность: локальные явления не сливаются длительное время. Вероятно потому, что, проявляя потребность к слиянию, они встречаются с разноплановыми явлениями

122

- возникают проблемы: что поглощать, какие культурные компоненты должны видоизмениться, какими чертами в том или ином варианте локальной культуры поступиться. Почему, к примеру, при слиянии вятчан и кукарян должны стилизоваться черты культуры кукарян? Поэтому толерантным решением становилось сохранение прежнего положения, с его дробной, локальной самоидентификацией.

Ст епень слож ност и эт нического регионализма в конкрет ных т еррит ориях объясняет ся и конт акт ами эт носов,ж ивущихв них. Естественное смешение, происходившее благодаря брачному фактору, для Вятской земли красочно раскрывается по динамике процессов в керамической посуде. Хрестоматийными для Вятки данными стали выводы археолога Л. Д.

Макарова о бытовании в центре Вятского региона до XV века не чисто славянской, а славяноидной керамики, сохраняющей как славянские (русские), так и финно-угорские (удмуртские) черты. (Макаров Л.Д. Этнические процессы на территории Вятского края в XII – XVI вв. // Удмуртия накануне III тысячелетия. Тезисы докладов научно-практической конференции. Ижевск, 1998,

с. 47).

Следующий вид этнических контактов в Вятском регионе, а именно - торговля, также может раскрываться по информации о керамике. При археологических раскопках городов Уржума и Лальска были обнаружены некоторые образцы рыхлой по консистенции и светло-желтой по цвету керамики со следами специфичной обработки (ПМА, Уржумский р-н Кировской области, 2000г.; Лузский р-н Кировской обл., 2004, 2005 гг.). Есть предположение, что это керамика местных мари или коми (автор публикации благодарит Н.Е. Соколову за помощь в атрибутации полевого материала). Вероятно, они имели некие торговые отношения с этими позднесредневековыми городами или жили в тяготевших к этим городам ремесленных ареалах.

Этнический регионализм в Вятской земле усложнился и благодаря политическому фактору. Церковная политика, начавшаяся с Никона и его реформы, с XVII века привела к миграциям значительной части русского

123

населения по всей стране - старообрядцев. Часть их обосновалась в Вятском крае. Им свойственны некоторые закономерности расселения. Примечательно, что наиболее «крепкие» деревни староверов соседствовали чаще с марийскими или удмуртскими, и реже - с теми, где жили русские, но приверженцы официального православия. В связи с гонениями старообрядцев вычерчивается определенная сеть их родственных, культурных и экономических связей с единоверцами в других регионах России. Миссионерская деятельность православных священников в отношении язычников способствовала обособлению на территории Яранского уезда Вятской губернии секты «Кугу-сорта» и появлению на карте очага особой субкультуры. По причине той же деятельности в отношении татар появились территории сравнительно компактного проживания крещен.

Реальное разнообразие этнических культур в Вятском регионе усложняет картографирование, определение содержания культурных ареалов и, в конечном счете - характеристику этнического регионализма в рассматриваемой территории.

Не менее важна проблема определения границ. Анализ многочисленного и специфического вятского этнографического материала приводит к следующему выводу: четких этнокультурных границ здесь не вырисовывается, подчас понятие «граница» вынуждено включать в себя довольно широкую полосу или промежуточную территорию. Появляется необходимость введения понятия «межзонье». Пограничье выглядит как некий, с промежуточными признаками регион. В качестве примера могут выступать ареалы распространения традиционных костюмных комплексов в Вятском крае. Как правило, вырисовываются зоны яркого, «концентрированного» содержания набора признаков костюмного комплекса и пространство с «расплывчатым» наполнением признаками. Эта закономерность проявляется во всех частях бывшей Вятской губернии (Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные комплексы Вятского региона: проблемы формирования, взаимовлияния и современного состояния // История и культура Вятского края. М., 2005, с. 259 - 510). Очевидно, подобная ситуация существовала и в других сферах

124

традиционной культуры на Вятке. Так, понятие «граница» в этнокультурной реальности Вятской земли в некоторой степени можно скорректировать.

Этнические контакты локальных культур представляются вторым уровнем их активности. Вят ский регион как т еррит ория эт ническихконт акт оввыявляет целую серию закономерност ей, связанных с механизмами взаимовлияний.

Вычерчиваются формулы адаптации культур друг к другу при различных условиях. Если контактируют два этноса, их специфика быстрее стирается. Пример - марийцы и русские в Санчурском районе Кировской области. Если контактирует более двух этносов (три или четыре), то этническая специфика сохраняется дольше. Типичный пример – русские, удмурты, марийцы и татары в Малмыжском районе, удмурты, бесермяне и татары в Слободском районе. (Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные комплексы... с. 441). Так проявляются особенности течения этнических контактов. Данная формула взаимоотношений усложняется благодаря разным контекстам. На сходном географическом и экономическом фоне наблюдается одно течение событий, на фоне религиозного фактора - другое, на фоне политики - третье. На примере традиционной одежды разработаны уровни взаимовлияний этносов и механизмы внедрения в традицию новаций.

Особо яркую картину в этнической культуре Вятского региона представляют диалекты местного русского населения. Поскольку Вятка - регион этнических контактов, то особого, этнолингвистического прочтения требует корпус слов из вятских говоров. Ряд диалектных слов представляется «финноугризмами». Типичный пример - слово «шиликуны». Так обозначались ряженые во время некоторых календарных праздников. Они ходили по дорогам или на них гадали на перекрестках дорог. Интересно сравнение этого диалектизма с удмуртским «шоло-коло», которое можно понимать как одетые в шубы наизнанку (информация Л.А. Волковой).

По-новому, с усложнением семантической нагрузки можно рассматривать некоторые слова из вятских русских говоров. Среди них - так называемые «дразнилки», «небрежные» обозначения, «легкие, шутливые обзывательства».

125

Например, слово «шулема» - обзывание, смысл которого даже в XIX столетии можно было вывести из контекста всей фразы. «Шулема, опять пристал к девке!» или «Шулема. опять налопался!» (Васнецов Н.М. Материалы для объяснительного Областного словаря вятского говора. - Вятка, 1907. - с. 354). Так могло выглядеть обвинение в излишней, отрицательной (а, следовательно - не своей!) энергии. Еще одно диалектное слово – «шемела» переводимое как «торопливый» с несколько негативным, пренебрежительным оттенком (Васнецов Н.М., ук. соч., с. 350). Или – «балахрыстить» в значении «зря терять время, ничего не делая», «ботать» - «жадно есть», «бызеть» - «быть крикуном» (Васнецов Н.М. ук. соч., с.11, 19, 22). Возникает вопрос о «неславянской начинке» этих и других вятских русских диалектных слов. Еще один эпизод. Слово «бельмы» в некоторых русских вятских диалектах воспринимается как несколько ругательное, насмешливое обозначение глаз (Васнецов Н.М., ук. соч., 23). «Бельмы» - белые глаза. На севере от Вятки некогда жила «чудь белоглазая». Оттенок понимания рассматриваемого диалектизма может свидетельствовать о контактах с этой «чудью» не столь враждебных, сколько маркирующих некое отличие на определенном этапе истории. Вливание этого слова в корпус диалектизмов может говорить об отношении к чуди как части уже своего населения.

Как диалектизмы вошли в язык русских вятских финно-угорские слова, обозначающие предметы традиционного костюма. Это – «шобур» и «самшура» / «шамшура».

С точки зрения славяно-тюркских контактов интерес представляет вятсское диалектное слово «башка», обозначающее голову. Примечательно, что в татарском языке «баш» - «голова». Окончание «ка» можно понимать как вариант обрусения заимствованного слова, так же как «тюбетей» и «тюбетейка».

При культурных взаимопроникновениях происходило некоторое смешение смысла слов. В коми языке, как и в некоторых русских вятских диалектах слово «челядь» обозначает «дети» (Васнецов Н.М. ук. соч., с. 341). Примечательно дополнение, что так на Вятке обзывали детей, это было бранное слово. Все тот же

126

налет противопоставления. Взрослые люди, народ, население страны - тоже челядь, дети царя, он - их батюшка. Можно много подбирать случаев сходства финно-угорских и славянских культурных явлений в Вятском регионе, часть этих сходств объясняется историей длительных контактов и выстраивается в закономерности.

К третьему уровню активности этнических культур можно отнести процессы взаимопроникновения друг в друга. Славянские и финно-угорские культурные слои в модели вятской традиционной культуры выстраиваются в композицию, которую принято называть от ношениями субст рат а и суперст рат а. Один из примеров - культура населения в Сергинской округе Балезинского района Удмуртии, пограничного с Афанасьевским районом Кировской области. Здесь живет часть коми-зюздинского населения, в культуре которой и до XX века имелись русские элементы. После присоединения в 1955 году рассматриваемой территории к Удмуртии она больше стала идентифицироваться как русская (Трушкова И.Ю. Диахронное в синхронном: о локальных вариантах традиционной культуры в Сергинской округе Балезинского района Удмуртии // Финно-угорская фольклористика на пороге нового тысячелетия. Ижевск, 2001, с. 155 - 169).

В Яранском районе Кировской области еще в первой половине XX столетия фиксировался обряд со свиной головой у местного русского населения («Наш край», 1948, № 23). Это явление можно также расценивать как функционирование субстрата в местной культурной модели, как дорусскую архаику.

Значительное сохранение языческих элементов в календарных праздниках вятского русского населения можно объяснять рядом причин - длительным существованием крестьянской культуры в регионе и поэтому - объективным воспроизводством частей дохристианской обрядности. Но эти явления могли пролонгироваться и благодаря сравнительно раннему (еще в период средневековья) смешению некоторых славянских и финно-угорских общностей, повышению степени традиционности в региональной культуре. Поэтому даже в таком «супер-православном» явлении как крестные ходы в округе Кая, в

127

окрестностях Вятки сохраняются фрагменты языческих действий.

Наличие архаичной (финно-угорской?) керамики в Уржуме и Лальске можно интерпретировать не только как результат торговых связей, но и как результат смешения населения и проявление (и воспроизводство!) старинных приемов в производственных технологиях. Большая архаичность фиксируется в меньшем качестве глиняной посуды. По какой-то причине местное население в чем-то устраивало использование и такой, повседневной утвари.

Интересны сравнения временного контекста функционирования субстратных? (общих?) явлений. Головной убор замужних женщин у мари Яранского уезда именовался «сорока». Известно, что он был заимствован у русских. У орловских коми и у крещеных татар Малмыжского уезда форма головного убора была сходная. Вероятно, при какой-то ранней христианизации произошло перемещение культурного элемента. Но у русского населения соседних территорий уже в XIX веке подобных форм головных уборов не было, частично они наблюдались на Русском Севере. Вероятно, на Вятке они бытовали в период заимствования, а позднее исчезли. Но по региональным моделям других этнических культур это установить можно. С этим примером сходен и следующий. Подвесные украшения и наборные пояса у марийцев южного вятского пограничья также существовали все «классическое время» традиционной культуры - до XX века. У соседних русских их не фиксировалось. Но по последним археологическим данным в центральных областях России, на территории современной Тверской области, такие украшения у русских использовались в раннем средневековье (Степанова Ю.В. Комплекс погребального костюма сельского населения Верхневолжья X - XIII вв. Автореферат на соискание уч. степени канд. ист. наук. М.. 2003). Цепочку примеров можно завершить рассмотрением туникообразного кроя марийских и удмуртских рубах в Вятском регионе. Подобные варианты кроя фиксируются в мужских рабочих рубахах русского населения центральной Вятки, у старообрядцев южной Вятки. В собрании Государственного исторического музея среди русских коллекций имеется рубашка мальчика, датируемая XVII веком и сходная с ранее рассмотренными вещами. Обращает на себя внимание не

128

только туникообразный крой, но и система декора по горловине, швам, плечам и подолу (Русский народный костюм. М., 1992, с. 9). Так, при взаимопроникновении славянской и финно-угорских культур в Вятском регионе, при образовании нового варианта культуры, с новым субстратом в суперстрате выявляются следующие закономерности.

1.Финно-угорский пласт активно сохраняется в диалектах, фиксируется и хозяйственная адаптация - через заимствование таких предметов одежды как «шобур», вещественное обрамление охоты и т.д.

2.Консервируется, в том числе, и славянская архаика, благодаря взаимодействию двух вариантов язычества, воспринимающихся своеобразным допингом для еще большей традиционности региональной модели культуры.

3.По распространенным в финно-угорских культурах явлениям восстанавливаются прежние формы в русской культуре, а также частично определяется некая скорость процесса взаимопроникновений.

Благодаря архаике, присутствию субстрата суперстрат сохраняется,

местный вариант русской культуры имеет возможность самовыражения и достаточно длительного существования. Он не стилизуется дольше. В процессе течения стилизации можно выявить направления и стадии, что в первую очередь нивелируется, - что во вторую и т. д. Поэтому целесообразно отметить, что в вятской региональной модели традиционной русской культуры финно-угорский компонент (субстрат) активен, он по-своему отвечает за традиционализм, воспроизводство, стабильность и прочность системы жизнеобеспечения.

Поэтому напрашивается введение новых терминов, характеризующих особенности субстрата и разные модели суперстрата. «Substratum», «sub» - «под». Финно-угорский субстрат в вятской модели русской культуры не под русской культурой, а вперемешку с ней; он «sub» - «под» временем.

Так, особые проблемы возникают при изучении темы суперстрата и суперстрата. Вятские региональные материалы позволяют частично скорректировать существующее понимание этих дефиниций.

В общем и целом, новое, углубленное и сплошное этнографическое

129

изучение конкретных территорий и новое прочтение явлений этнической действительности помогает выявлению особенностей расположения культурных ареалов, закономерностей этнокультурных контактов и специфики взаимопроникновения культур. Реалии регионов усложняют картину этнического регионализма, сосуществования и взаимовлияния этнических групп. Изучение этих реалий приводит к развитию положений и углублению представлений и дефиниций, что подтверждается при изучении расположенного между Поморьем и Приуральем Вятского региона.

Источники и литература:

1.Васнецов Н.М. Материалы для объяснительного Областного словаря вятского говора. - Вятка, 1907. 358 с.

2.Зеленин Д.К. Народные присловия и анекдоты о русских жителях Вятской губернии (этнографический и историко-литературный очерк) // Избранные труды по духовной культуре 1901 – 1913 гг. М., 1999, с. 59 – 104.

3.Макаров Л.Д. Этнические процессы на территории Вятского края в XII – XVI вв. // Удмуртия накануне III тысячелетия. Тезисы докладов научно-практической конференции. Ижевск, 1998, с. 46 - 48.

4.Русский народный костюм. М., 1992, 32 с.

5.Степанова Ю.В. Комплекс погребального костюма сельского населения Верхневолжья X - XIII вв. Автореферат на соискание уч. степени канд. ист. наук.

М.. 2003, 23 с.

6.Трушкова И.Ю. Некоторые параллели в традиционных культурах Поморья и Скандинавии //VI Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов.

СПб, 2005, с.112 - 113.

7.Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные комплексы Вятского региона: проблемы формирования, взаимовлияния и современного состояния // История и культура Вятского края. М., 2005, с. 259 – 510.

8.Трушкова И.Ю. Диахронное в синхронном: о локальных вариантах