!!Экзамен зачет 2023 год / 1tolstoy_yu_k_k_teorii_pravootnosheniya
.pdf
они прямо направлены, или, иными словами, будущее (курсив наш,–Ю. Т.), безразлично, положительное или отрицательное, абсолютное или относительное определенное поведение (действие или бездействие) обязанного лица».[92] Что речь идет именно о будущем поведении обязанного субъекта Бирлинг считал настолько очевидным, что считал даже бесцельным всякое дальнейшее рассмотрение этого вопроса.[93] Нужно отметить, что в вопросе о том, признавать ли объектом правоотношения будущее или действительное поведение обязанного лица, позиция Бирлинга, с точки зрения отстаиваемой им концепции, была правильна.
Наконец, третий существенный недостаток концепции О.С.Иоффе и Я.М.Магазинера состоит в том, что в развитом ими учении об объекте правоотношения не отводится надлежащего места вещам. Дело здесь, разумеется, не в том, что вещь – наиболее понятный и близкий сердцу каждого простого смертного «объект» права, как отмечают И. Б. Новицкий и С.И.Вильнянский,[94] а в том, что отношения собственности, которые изучаются политической экономией, будучи отношениями между людьми и в конечном счете между классами, в то же время всегда связаны с вещами и проявляются как еещи.[95] Экономические отношения собственности, будучи закреплены в нормах права, выступают в форме правоотношений собственности, которые, как и экономические отношения, связаны с вещами и проявляются, как вещи. Экономические отношения собственности, и прежде всего собственность на средства производства, составляют для любой системы права – как эксплуататорской, так и социалистической – основной предмет правового регулирования. Совершенно очевидно, что средства производства и
предметы потребления не могут быть выброшены за борт при определении объекта правоотношений собственности.
Таковы наиболее существенные возражения, которые могут быть выдвинуты против монистической теории объекта правоотношения, изложенной Я.М.Магазинером в тридцатых годах и развитой О.С.Иоффе в 1947–1949 гг.
Дальнейшее изучение проблемы правоотношения привело О. С. Иоффе к выводу о необходимости внести ряд дополнений и уточнений в ту концепцию, которую он
первоначально
61
[92]E. Bterling Juristische Prmzipienlehre Erster Band 1894, S, 239.
[93]См. там же, стр. 241.
[94]См. И. Б. Новицкии, Л. А. Лунц, УК. соч, стр. 44; С. И. Вильнянскии, ук. соч., стр. 82
[95]См. Ф. Энгельс. Карл Маркс. «К критике политической экономии» К. М. Маркс. К критике политической экономии. Госполитиздат, М, 1949, стр. 237.
защищал. В настоящее время О.С.Иоффе предлагает различать материальное, идеологическое и юридическое содержание правоотношения и, соответственно этому, юридический идеологический и материальный объект правоотношения.
Под материальным содержанием правоотношения автор понимает то общественное отношение, которое им закрепляется; под идеологическим – волю господствующего класса, которая воплощена в правовых нормах и индивидуализируется в правоотношении; под юридическим – права и обязанности субъектов правоотношения. Под юридическим объектом правоотношения автор понимает поведение обязанного лица; под идеологическим – волю участников правоотношения; под материальным – вещь или иное благо, с которым связано закрепляемое правом общественное отношение.[96] Нетрудно заметить, что эта концепция является в известной мере отходом от монистической теории объекта правоотношения, "которую первоначально защищал О. С. Иоффе. К тому же она не только не сняла, тех вопросов, которые стояли перед монистической теорией объекта, а присоединила к ним новые. Постараемся критически рассмотреть эту концепцию.
Прежде всего вызывает возражения попытка различать идеологическое и юридическое содержание правоотношения. Не следует забывать, что само право является одной из специфических форм выражения идеологии господствующего класса, хотя и не сводится к идеологии. Далее, что бы ни понимать под содержанием правоотношения – только социальную волю, закрепленную в правовых нормах, или только индивидуальную волю участников правоотношения, или взаимодействие социальной воли, возведенной в закон, с индивидуальной волей,–совершенно бесспорно, что воля находится не вне, а внутри субъективных прав и обязанностей, образцу содержание последних. Таким образом, и с
этой точки зрения нельзя различать идеологическое и юридическое содержание правоотношения, объявив первым социальную волю, а вторым–права и обязанности субъектов правоотношения. Наконец, содержание правоотношения или, что то же самое,
прав и обязанностей его участников образует не воля господствующего класса сама по себе, а именно взаимодействие социальной и индивидуальной воль. Признание О, С.
Иоффе содержанием правоотношения воли класса не дает возможности различать содержание объективного права и правоотношения.
Еще большие возражения вызывают суждения автора об объектах правоотношения. Прежде всего, лишено всякого
62
[96] См. О. С. Иоффе. Спорные вопросы учения о правоотношении, стр. 37, 48–51; Его же. Советское гражданское право, стр. 67–69; 167–172.
смысла разграничение идеологического и юридического объекта правоотношения. Поведение человека–акт его воли и сознания. Невозможно представить себе человеческое поведение, лишенное воли. Нельзя поэтому согласиться с выделением воли в качестве самостоятельного (идеологического) объекта правоотношения, наряду с поведением как юридическим объектом. Если же воля включается в поведение, то так -называемый идеологический объект (по крайней мере в той части, в какой речь идет о воле обязанного лица) входит в состав юридического. Далее, совершенно непонятно, почему идеологическим объектом правоотношения автор признает волю обоих его участников, а юридическим объектом – поведение только обязанного лица. Наконец, концепция О. С. Иоффе не снимает вопроса о разграничении содержания и объекта правортношения, точнее, содержания обязанности и ее юридического объекта. По указанным основаниям выдвинутая О. С. Иоффе концепция содержания и объектов правоотношения должна быть отвергнута.
Монистический взгляд на объект правоотношения отстаивают С.Н.Братусь и Г. Н. Полянская. Оба автора подчеркивают, что поведение субъектов правоотношений образует содержание их прав и обязанностей. В тех правоотношениях, в которых есть вещь, именно она и выступает в качестве объекта. Поскольку, однако, не во всех правоотношениях можно обнаружить вещь, существуют и безобъектные правоотношения.[97] С этой точкой зрения, не получившей, правда, развернутого обоснования, нельзя согласиться. Во- первых, признание вещи единственным объектом правоотношения неизбежно приводит к выводу о существовании безобъектных правоотношений; между тем, безобъектных правоотношений не может быть. Во-вторых, признавая вещь объектом правоотношения, С. Н. Братусь и Г. Н. Полянская по существу рассматривают правоотношение лишь как
рефлекс действия правовой нормы и отрицают служебную роль по регулированию общественных отношений, выполняемую самим правоотношением. Так, Г. Н. Полянская прямо указывает, что правоотношение не воздействует на поведение. Но тогда позволительно спросить, для чего вообще возникает правоотношение? Едва ли авторы, признающие вещь объектом правоотношения, смогут дать на этот вопрос удовлетворительный ответ.
Наконец, из монистического понимания объекта правоотношения исходит Б. С. Никифоров, исследуя объект преступления. Особо должна быть отмечена следующая мысль автора:
63
[97] См. «Советское государство и право», 1950, №9, стр. 86 (выступления С. Н. Братуся и Г. Н. Полянской).
«...при более глубоком исследовании объекта именно как общественного отношения проблема предмета преступления по сути дела снимается. ...То, что в настоящее время принято именовать предметом, соотносится с объектом не как части неназванного единства, расположенные внешне по отношению друг к другу, а как составная часть целого – с самим этим целым, которое помимо „предмета" включает в себя и другие элементы. При ином подходе к делу... происходит обеднение богатого содержания подлинного объекта, неполное исследование объекта».[98] Эти мысли автора плодотворны и могут быть использованы при определении объекта правоотношения.
5. Объект правоотношения. Разграничение содержания и объекта правоотношения
Определяя объект правоотношения, необходимо исходить из того, что правоотношение– это особое идеологическое отношение, при посредстве которого (через которое) норма права воздействует на фактическое общественное отношение. Из этого следует, что и норма права, и правоотношение имеют один и тот же объект, каковым является фактическое общественное отношение. При этом объектом правоотношения является общественное отношение в целом. Было бы неверно выхватить из содержания этого отношения какой-то отдельный элемент, например поведение одного из его участников, и возвести этот элемент (произвольно выхваченный) в ранг объекта правоотношения. Общественное отношение является общим объектом всякого правоотношения. Если общественное отношение, на которое воздействует правоотношение, связано с вещами, то
вещи входят в состав общественного отношения и тем самым рассматриваются в качестве составной части объекта правоотношения. Признание общественного отношения объектом правоотношения отнюдь не означает, что правоотношение одинаково воздействует на все элементы своего объекта. Как и объективное право, правоотношение может непосредственно воздействовать лишь на волю и сознание людей, подчиняя поведение людей правовым требованиям; на предметы внешнего мира – вещи – правоотношение непосредственно воздействовать не может; оно воздействует на них через поведение людей. Из этого, однако, не может быть сделан вывод, будто объектом правоотношения является только поведение людей. Обеспечивая участникам общественных отношений совершение дозволенных и предписанных действий, правоотношение воздействует–в конечном счете–и на вещи.
64
[98] Б. С. Никифоров, ук. автореферат, стр. 18.
которые входят в состав общественных отношений. То же самое можно сказать и о воздействии правоотношений на продукты духовного творчества, возникающие в результате деятельности людей.
Признание общественного отношения в целом общим объектом правоотношения не исключает возможности выделения вещей и продуктов духовного творчества в качестве предметов или специальных объектов правоотношений.[99] Однако при таком выделении нужно постоянно помнить, что и вещи, и продукты духовного творчества являются составной частью единого общественного отношения, а тем самым и составной частью общего объекта правоотношения. Выделение вещей и продуктов духовного творчества в
качестве предметов или специальных объектов правоотношений необходимо для изучения тех их свойств, с которыми нормы права связывают определенные правовые последствия. Познание этих свойств имеет не только научное, но и важное прикладное значение при
определении правового режима вещей и продуктов духовного творчества в законодательстве и практике его применения (например, в области права собственности, авторского и изобретательского права). Что же касается личных благ, то выделение их в качестве предметов правоотношения представляется нам нецелесообразным. Блага эти настолько срослись с личностью субъекта права, что их характеристика вполне может быть дана при изучении понятия субъекта права. Определение «правового режима»
личных благ является по существу составной частью вопроса о защите субъекта права от противоправных посягательств.
Поскольку не всякое общественное отношение связано с вещами или продуктами духовного творчества, далеко не все правоотношения имеют свои предметы или специальные объекты. Однако ирония по поводу «беспредметных правоотношений» не должна нас смущать, ибо всякое правоотношение имеет свой объект, каковым является фактическое общественное отношение.
Таким образом, общим объектом правоотношения является то фактическое общественное отношение, на которое правоотношение воздействует; кроме того, у правоотношения
может быть специальный объект или предмет в виде вещи или продукта духовного творчества.
Определив понятие общего и специального объекта правоотношения, мы можем перейти
к наиболее трудному вопросу
65
[99] Мы не придаем значения тому, как будут именоваться вещи и продукты дузовного творчества : предметами или специальными объектами.
всей теории правоотношения – разграничению содержания и объекта правоотношения.
Именно этот вопрос оказался ахиллесовой пятой для многих теорий объекта правоотношения, в том числе и для монистической теории объекта, развитой О.С.Иоффе и Я.М.Магазинером.
Объектом правоотношений могут быть как экономические (материальные), так и идеологические отношения. Во всяком экономическом отношении необходимо различать материальное содержание и волевое опосредствование. Объектом правоотношения является экономическое отношение в целом, т. е. как его материальное содержание, так и волевое опосредствование. Между тем в содержание правоотношения входит лишь волевое опосредствование материального содержания экономического отношения. Уже по одному этому содержание правоотношения не сливается с его объектом в тех случаях, когда в качестве последнего выступает экономическое отношение. Но дело не только и не столько в этом, а прежде всего в том, что содержанием правоотношения является не просто волевое поведение его участников, а взаимодействие социальной воли, возведенной в закон, с индивидуальной волей субъектов правоотношения; между тем в качестве объекта правоотношения выступает волевое поведение как таковое.[100] Это обстоятельство и позволяет разграничить содержание и объект правоотношения. По тем
же основаниям содержание и объект правоотношения могут быть разграничены и в тех случаях, когда объектом правоотношения является идеологическое общественное отношение. И здесь содержание правоотношения составляет не идеологическое отношение как таковое, а отношение преобразованное, переработанное, благодаря воздействию на него социальной воли, возведенной в закон.
Таков, как нам кажется, наиболее правильный путь для разграничения содержания и объекта правоотношения.
6. Элементы правоотношения
В юридической литературе были высказаны различные точки зрения по вопросу о том, что следует относить к элементам правоотношения. По мнению одних авторов, элементами правоотношения являются субъекты, права и обязанности, объект. К этим авторам относятся, в частности, М.М.Агарков, И.Л.Брауде, С. И. Вильнянский, О. С. Иоффе.[101] По мне-
66
[100]Которое должно рассматриваться в качестве составной части единого экономического отношения.
[101]См. Теория государства и права. Макет. 1948, стр. 474; И. Л. Брауде, УК. Соч., стра. 56 ; С. И. Вильнянский, УК. Соч., стр. 77 ; О. С. Иоффе. Советское гражданское право, стр. 77
нию других авторов, элементами правоотношения являются лишь права и обязанности его участников. К авторам, исключающим субъектов и объект из числа элементов правоотношения, относятся, в частности, Я. М. Магазинер, А.К. Стальгевич, К. К. Яичков.[102] Наконец, некоторые авторы, не затрагивая данной проблемы в целом, либо включают (И. Б. Новицкий), либо исключают (Г. А. Аксененок) объект из числа элементов правоотношения.[103]
Не придавая большого значения этому спору, перешедшему в советскую юридическую науку из буржуазной юриспруденции, считаем необходимым отметить лишь следующее. Если определять объект правоотношения как то, на что направлено правоотношение и что способно реагировать на воздействие последнего, то нельзя рассматривать объект в качестве необходимого элемента, т.е. составной части самого правоотношения. Такую ошибку допускает, в частности, О.С.Иоффе, который, определяя объект как то, на что правоотношение направлено, в то же время рассматривает объект как необходимый элемент самого правоотношения. Верно, конечно, что не может быть безобъектных, ни на что не направленных правоотношений. Из этого, однако, вовсе не следует, что объект является элементом правоотношения. Как раз напротив, определяя объект как то, на что правоотношение направлено, мы тем самым исключаем объект из числа элементов правоотношения, ибо последнее не может быть направлено на самое себя.
Что же касается субъектов, то они – наряду с субъективными правами и обязанностями, которые к ним приурочены, – должны рассматриваться в качестве элемента правоотношения. Важно при этом подчеркнуть, что не может быть бессубъектных правоотношений, ибо всякое правоотношение является общественным отношением, существующим между людьми или группами людей.
[102]См. Я. М. Магазинер. Объект права, стр. 68; А. К. Стальгевич, ук. соч., стр. 31; К. К. Яичков, ук. соч., стр. 131, 132.
[103]См. И. Б. Новицкии, Л. А. Лунц, ук. соч., стр. 41–42; Г. А. Аксененок, ук. соч., стр.
135.
Глава IV. Правоотношение и субъективное право.
Традиционное учение о соотношении нормы права, правоспособности, юридического факта, правоотношения, субъективного права и правомочия сводится к следующему.
Всякое субъективное право может возникнуть лишь при наличии необходимых предпосылок, каковыми являются норма права, правоспособность и юридический факт. Поскольку субъективное право немыслимо без корреспондирующей ему обязанности, оно, соответственно, немыслимо и вне правоотношения (последним мы называем такую форму общественной связи между людьми, которая закрепляется в их взаимных правах и обязанностях). Что же касается соотношения субъективного права и правомочия, то субъективное право может состоять из одного или нескольких правомочий.
Из этих положений следует, что, во-первых, субъективные права непосредственно из правоспособности возникнуть не могут, поскольку правоспособность есть лишь абстрактная предпосылка правообладания, суммарное выражение всех допускаемых правопорядком субъективных прав и обязанностей; для возникновения субъективного права необходимо, чтобы наступил юридический факт, предусмотренный гипотезой правовой нормы; во-вторых, субъективные права не составляют содержания правоспособности; в-третьих, всякое субъективное право является элементом правоотношения, вне правоотношения субъективное право существовать не может; в- четвертых, как субъективное право, так и правомочие, буду-
68
чи юридически обеспеченными возможностями поведения субъекта в конкретном правоотношении, являются реализацией абстрактных возможностей правообладания, заложенных в правоспособности. Если субъективное право состоит из одного правомочия, понятия субъективного права и правомочия тождественны; если же субъективное право состоит из нескольких правомочий, то каждое из них выступает в качестве дробной (составной) части субъективного права.
В то же время против изложенных выше взглядов на соотношение нормы права, правоспособности, юридического факта, правоотношения, субъективного права и правомочия было выдвинуто немало существенных возражений. Так, П. Е. Недбайло утверждает, что «... значение субъективного права в социалистическом обществе не сводится только к элементу правоотношений. Оно определяет собой правовой статус советского гражданина».[1] Сходную позицию занимает Ц. А. Ямпольская, по мнению которой «конкретное право советского гражданина в своем развитии проходит три важнейшие стадии:
I. Стадия правоспособности–потенциальное состояние субъективного права.
II. Возникновение субъективного права, как такового, благодаря наличию определенных юридических фактов. Эти субъективные права образуют правовой статус гражданина.
III. Реализация субъективного права, т. е. стадия правомочия в конкретном правоотношении, стадия притязания».[2]
Л. С. Явич также считает, что субъективное право выходит за рамки правоотношения, и
возражает против сведения субъективного права к одним лишь правомочиям субъектов правового отношения. По мнению Л. С. Явича, в понятие субъективного права в широком смысле входит их правоспособность, определяющая правовой статус граждан, государственных и общественных организаций.[3]
Д. А. Керимов возражает против отождествления субъективного права с правомочием как одним из элементов конкретного правоотношения. Правомочие Д. А. Керимов рассматривает как реализацию субъективного права в действиях лица,. вступившего в конкретное правоотношение.[4]
69
[1]П. Е. Недбайло. Применение советских социалистических правовых норм. Автореферат докт. дисс. М., 1956, стр. 8.
[2]Ц. А. Ям польская. Субъекты советского административного права, стр. 32.
[3]См. Л. С. Явич. Советское право – регулятор общественных отношений в 1СССР, стр. 74, 88–90.
[4]См. Д. А. Керимов. Обеспечение законности в СССР. Госюриздат, М., 1956, стр. 26.
С. Ф. Кечекьян отмечает, что из нормы права для лица может следовать определение общей и специальной правоспособности, установление обязанностей без корреспондирующих им прав, субъективных прав, еще не конкретизированных в правоотношении или иным способом, и, наконец, образование правоотношений. Юридические факты, по мнению С.Ф.Кечекьяна, не могут рассматриваться в качестве обязательной предпосылки возникновения всех прав и обязанностей. Права и обязанности, в частности, права, предоставляемые всем и каждому, могут следовать для субъектов права непосредственно из нормативных актов. В тех случаях, когда правам
гражданина корреспондируют обязанности неопределенного множества пассивно обязанных субъектов, права оказываются шире правомочий по данному правоотношению.[5] Таким образом, С. Ф. Кечекьян, во-первых, допускает возникновение субъективных прав и обязанностей непосредственно из нормативного акта, без юридического факта и, во-вторых, считает, что содержание субъективного права может быть шире правомочий лица в данном правоотношении.
Наконец, Д. М. Генкин предлагает различать три способа правового регулирования отношений между людьми и, соответственно этому, три вида субъективных прав:
1)норма права реализуется через правоотношение, что характерно для относительных субъективных прав. В этом случае субъективное право возникает при наличии юридического факта и является элементом правоотношения. Субъективному праву корреспондирует обязанность другого участника правоотношения;
2)субъективное право возникает при наличии юридического факта, предусмотренного нормой права, однако конкретного правоотношения между конкретными лицами здесь нет. Такая форма правовой связи между людьми имеет место тогда, когда обязанности, соответствующие субъективному праву, носят всеобщий характер. Таким образом, в этом случае субъективное право не является элементом правоотношения;
3)субъективное право и соответствующая ему абсолютная обязанность всех могут возникнуть непосредственно из норм права, без какого-либо юридического факта. Такая форма правовой связи между людьми имеет место тогда, когда всеобщий характер носят не только обязанности, но и субъективные
70
[5] См. С. Ф. Кечекьян. Правоотношения в социалистическом обществе, стр. 19, 25, 31–32, 34, 62, 65, 67, 151, 169–170.