!!Экзамен зачет 2023 год / Черепахин. Первоначальные способы

Таковою будет в данном случае убитая дичь (вообще объект охоты), упавшая на участок, доступ на который воспрещен землепользователем или собственником.

Иначе будет решаться вопрос о приобретении права собственности, если охота велась с нарушением правил охоты и без надлежащего удостоверения (где оно требуется)[см. сноску 21].

Регламентация рыбной ловли как способа приобретения права собственности в советском праве имеет свою историю, которая начинается с декрета «О социализации земли» (Собр. Узак. 1918 г. № 25 ст. 346). Ст. 1 этого декрета гласит: «Всякая собственность на землю, недра, воды (курсив мой), леса и живые силы природы в пределах Российской Федеративной Советской Республики отменяется навсегда»; ст. 5 определяет, что распоряжение перечисленными объектами «предоставляется в зависимости от их значения уездной, губернской, областной и федеральной советской власти под контролем последней».

Ряд дальнейших декретов[см. сноску 22] развивает и детализирует постановления декрета «О социализации земли» и развивает систему государственной монополии промыслового рыболовства, оставляя свободу оккупации в отношении любительской ловли определенными орудиями лова.

Декрет СНК от 31 мая 1921 года о рыбной промышленности и рыболовстве (Собр. Узак. 1921 г. № 50, ст. 265) сохраняет государственную рыбную монополию лишь для некоторых наиболее важных по своему значению рыболовных промысловых районов (например, для Волго-Каспийского района), отмечая, что постановления этого декрета издаются «в целях наибольшего использования местных сил и повышения добычи рыбных продуктов».

Ст. 1 означенного декрета говорит об отмене «государственной монополии на производство рыбных промыслов в водных угодьях Республики (морских, речных, озерных и прудовых) за исключением районов, перечисленных в ст. 2 настоящего декрета».

Ст. 4 устанавливает для промыслового лова организаций и частных лиц арендное начало.

Ст. 5 предоставляет ловцам свободное распоряжение добытым, за покрытием арендной платы в пользу государства.

Наконец, ст. 6, в полном соответствии с предшествующим законодательством, гласит: «Всем гражданам республики разрешается повсеместно, не исключая районов государственных промыслов, лов рыбы для собственного употребления при помощи орудий, установленных Главрыбой».

Таким образом, уже этим декретом устанавливается в известных пределах свобода оккупации в рыболовном деле, а именно:

1) С разрешения подлежащих органов Главрыбы общественные организации и частные лица могут организовать промысловый лов рыбы, за исключением тех районов, в отношении коих была сохранена монополия рыболовного промысла и

2) непромысловая, любительская рыбная ловля дозволенными для нее орудиями разрешается всякому гражданину Республики, т.е., следовательно, в этой области устанавливается общая свобода оккупации.

Действующее право рыбной ловли определяется постановлением ВЦИК и СНК от 25 сентября 1922 г. («Бюллетень Главрыбы» № 32–33 1922 г.), изданного в отмену декретов СНК от 26/II 1920 г. (Собр. Узак. 1920 г., ст. 78) и 26/IХ 1921 г. (Собр. Узак. 1921 г., ст. 505) и во изменение разобранного выше декрета СНК от 31/V 1921 г. (Собр. Узак. 1921 г., ст. 205).

В этом декрете особый интерес представляют для нас следующие статьи:

Ст. 1. «Рыболовные угодья: морские, озерные и речные, составляют собственность государства».

Примечание: «Под рыболовным угодьем разумеется как водное пространство, так и прилегающий к нему земельный участок, в размерах, устанавливаемых по соглашению Наркомпрода с Наркомземом».

Ст. 3. «Все рыболовные угодья подразделяются на 3 категории: а) промысловые угодья общегосударственного значения, б) промысловые угодья местного значения и в) непромысловые угодья».

Ст. 6. «Из числа промысловых угодий общегосударственного значения для непосредственной эксплуатации государственных рыбо-промышленных предприятий выделяются следующие районы и т.д.».

Ст. 7 говорит о наказаниях за самовольный лов рыбы, определяемых ст. 136 Уголовного Кодекса.

Ст. 10. «Все остальные рыболовные угодья, не объявленные в установленном порядке промысловыми, признаются не промысловыми и предоставляются в свободное пользование граждан Р.С.Ф.С.Р.».

Ст. 11. «Лов рыбы для личного потребления орудиями, список которых устанавливается Главрыбой, разрешается повсеместно гражданам Р.С.Ф.С.Р. как в непромысловых, так равно и промысловых районах».

Примечание к ст. 15: «В понятие рыболовства включается промысел морского зверя (тюленей, моржей, бой китов и дельфинов)»[см. сноску 23].

В приведенных статьях постановления от 25/IX 1922 г. содержатся следующие положения:

1) Объявление (ст. 1) рыболовных угодий собственностью государства отнюдь не означает объявления рыбы, находящейся в этих угодиях, собственностью государства, что в особенности подтверждается примечанием к этой статье. Смысл этой статьи – объявление государственного верховенства в рыболовном деле и исключительного права распоряжения водными бассейнами, что вовсе не означает, что населяющая эти угодья рыба составляет собственность государства совершенно так же, как собственность на леса не включает собственности на зверей и птиц, их населяющих.

2) Не допускается промысловая рыбная ловля в районах, предназначенных для непосредственной государственной эксплуатации, – в них, следовательно, государство устанавливает в свою пользу исключительное право на промысловый лов рыбы.

3) В промысловых районах общегосударственного и местного значения (это деление для нашего вопроса само по себе не существенно) промысловый лов допускается только с разрешения подлежащих органов Главрыбы, на арендных началах.

4) В промысловых районах проводится принцип оккупационной свободы[см. сноску 24].

5) Тот же принцип проводится во всех районах (так же, как и предшествующими декретами) в отношении непромыслового, любительского лова не на продажу (так следует понимать слова: «для личного потребления»), установленными в особом списке орудиями.

Таким образом, по нашему действующему праву объекты рыбной ловли являются вещами бесхозяйными, причем в отношении этих объектов всем гражданам Р.С.Ф.С.Р. предоставлена в той или иной степени свобода их присвоения. Рыбная ловля, как и охота, рассматриваемая в качестве способов приобретения собственности на объекты лова, представляет собою обычный тип оккупации – оккупацию бесхозяйных вещей.

VI

Обратимся теперь ко второму виду оккупации – одностороннему присвоению чужих движимых вещей на основании особого права присвоения, принадлежащего к категории (Gestaltungsrechte).

Как пишет Gierke (ор. cit. Bd. II, § 132, S. 526): «Чужие вещи может присваивать себе только тот, кто по отношению к собственнику имеет особое право на приобретение собственности путем одностороннего завладения». Тот же автор отмечает, что подобные права присвоения были известны как римскому, так и германскому праву; восприняты они были и в BGB.

Число примеров оккупации чужих движимых вещей как способа приобретения права собственности на них весьма велико, а лежащие в основе их права присвоения принадлежат к самым различным типам субъективных прав; ввиду этого подвергнуть их все подробному рассмотрению и тщательному изучению не представляется возможным в рамках настоящей статьи. По этим соображениям я ограничусь здесь рассмотрением лишь нескольких наиболее характерных случаев, относящихся к той категории оккупации, где в основе приобретения собственности актом одностороннего завладения лежит право присвоения, предоставляемое всякому и каждому, то есть своего рода оккупационная свобода или же особое регальное право и основанное на нем предоставление государством частному лицу особого права присвоения.

К этим случаям относятся:

1) Присвоение так называемых диких плодов (ягод, грибов, полевых и лесных цветов, лесного мха и т.п.) и

2) добывание и присвоение полезных ископаемых.

Кроме этих случаев, можно привести еще и другие, как это и делает О. Gierke (loc. cit.). Он указывает:

1) на право соседа присвоить себе срезанные или перевешивающиеся над его участком ветви деревьев соседа или же их корни, проникающие на его участок или же под его участок; и в том и в другом случае условием для существования такого права является вредность этих ветвей и корней для оккупанта;

2) на право присвоения плодов и других произведений (Erzeugnisse) или составных частей вещи, принадлежащей данному лицу, на основании относительного права без передачи ему владения самой вещью, и другие.

Во всех подобных случаях собственник обязан терпеть изъятие своей собственности актом непосредственного вторжения третьего лица.

Основание для предоставления третьим лицам права присвоения чужих вещей заключаются или в их малоценности или в других обстоятельствах, заставляющих предпочесть интересы оккупанта интересам собственника.

Общим основанием является то, что некоторые объекты, имея большую или меньшую ценность, тем не менее длительно не используются собственником, оставаясь иногда даже неизвестными ему. Во всех подобных случаях требуется со стороны оккупанта приложение особого труда для того, чтобы отыскать эти объекты, и для того, чтобы их добыть.

Таким образом, вполне здоровые социально-экономические соображения говорят за установление в подобных случаях свободной оккупации в тех или иных пределах, или же предоставление особого оккупационного права отдельным лицам, на активность которых в данной области государственная власть имеет достаточно основания рассчитывать (добыча полезных ископаемых при регальной системе). Основанием для предоставления в отдельных случаях всякому и каждому права присвоения чужих вещей служит стремление к наибольшему использованию производительных сил земли и прочих, предоставляемых ею благ. При этом, конечно, substantia земельных (лесных в частности) участков и их производительные силы не должны быть нарушаемы.

Присвоение диких плодов (fruits sauvages) далеко не всеми авторами понимается как присвоение чужих вещей. Некоторые авторы и законодательства смешивают этот способ приобретения права собственности с оккупацией вещей бесхозяйных, что, как мы увидим, является совершенно неправильным. По правилу superficies solo cedit, проводимому в римском праве, а также и в большинстве современных законодательств, мы не можем считать грибы, ягоды и т.п. дикие произрастания вещами бесхозяйными, – напротив, они должны считаться собственностью собственника земли[см. сноску 25].

Правильный взгляд на принадлежность собственнику земли диких плодов (так же, как и всяких произведений царства растительного) проводит Анненков (Система, т. II, 1895, стр. 137) и Победоносцев (Курс, изд. 4-е. т. 1, стр. 423). Однако оба названные автора чрезмерно расширяют категорию вещей, подпадающих под действие правила superficies solo cedit, относя сюда также и «произведения царства животного», что уже является безусловно неправильным.

В отношении этих объектов и способов приобретения права на них следует различать положение собственника, который приобретает на них отдельное право собственности на основании своего права собственности на участок земли, где произрастают эти плоды: приобретает он их с момента их отделения от плодоприносящей вещи (separatio), и положение постороннего лица, которое приобретает право собственности на эти плоды на основании предоставленного ему законом права присвоения с момента завладения ими (perceptio).

Из современных законодательств швейцарское содержит определенные указания на оккупацию диких плодов, хотя и не отделяет ее от оккупации res nullius. Art. 669 cod. siv. suisse устанавливает, в виде общего правила, свободный доступ в леса и пастбища для присвоения ягод, грибов и других диких плодов (fruits sauvages) сообразно местным обычаям, если нет специального запрещения (Rоssel et Mentha, Manuel, t. II, p. 73).

Из авторов специальное упоминание, хотя также в ненадлежащем месте, о присвоении диких плодов дает Stobbe-Lehmann (Bd. II, § 110 S. 415 u. f.), отмечая, что ягоды, грибы и другие растительные продукты подлежат свободной оккупации, поскольку их оккупация в лесах и на лугах дозволена законом.

В русском дореволюционном праве содержались отдельные разрозненные указания и на этот первоначальный способ приобретения собственности, говорится в нем и об этих объектах, причем они, по общему правилу, подлежали (в казенных лесах в особенности) свободной оккупации (ст. 325 Устава Лесного, т. VIII Свода законов) предоставляла «в свободное пользование всем желающим в казенных лесах лесные плоды, коими пользование в оброк не отдано и кои из общего употребления особенным каким-либо запрещением не изъяты, как например, ягоды, грибы, орехи, желуди, опавший лист, мох и прочие»).

Лесной Кодекс Р.С.Ф.С.Р. (ст. 33, 35, 69 – их текст см. выше), говоря о так называемых побочных пользованиях в лесах общегосударственного значения, упоминает среди них «сбор орехов, сбор лесной подстилки и мха», но, очевидно, сюда должны быть включены и другие дикие плоды. При этом нигде не упомянуто, чтобы эти побочные пользования могли по чьему-либо усмотрению предоставляться или не предоставляться. Губземорганам с утверждения Губ. Исполкомов предоставляется лишь устанавливать платность или бесплатность этих побочных пользований (ст. 35). Таким образом, в отношении приобретения права собственности на дикие плоды, Лесной Кодекс в принципе считает их общедоступными, то есть устанавливает в этой области свободу их оккупации.

Добыча полезных ископаемых как способ приобретения права собственности на них является, как мы видели, одним из частных случаев оккупации.

Возникновение права на горные разработки определяется положением объективного горного права. Последнее может составляющие объект горного промысла ископаемые или 1) оставить в распоряжении собственника земли, или 2) предоставить государству, или же 3) объявить добычу их свободной, что обычно означает, что право на добычу приобретает находчик, то есть лицо, которое своей трудовой деятельностью обнаружило месторождение данных ископаемых минералов (см. Carl Völkel-Grundzüge des preussischen Bergrechts, 1914. S. II).

Горное право пережило следующие основные этапы своего исторического развития.

Первоначально право на разработку недр и извлечение минералов принадлежало земельному собственнику, право которого распространялось не только на поверхность, но также и на недра и вверх. Так обстоял вопрос в римском праве и у древних германцев.

Позднее, приблизительно с 12 века, государство и владетельные князья изъемлют минералы из распоряжения земельного собственника и устанавливают так называемую горную регалию, объявляя минералы своим достоянием.

Необходимо отметить, что этот переход к периоду горной регалии является весьма существенным для интересующего нас вопроса. – Существование обособленного горного права начинается именно с того времени, когда недра были изъяты из распоряжения земельного собственника, так как до этого времени горное правомочие не имело своего самостоятельного существования отдельного от права собственности, а потому и не вызывало особого правового регулирования.

Наконец, третья стадия горного законодательства – это период так называемой горной свободы, когда каждый гражданин (а в некоторых законодательствах и иностранец) получил право производить добычу ископаемых, безразлично на своем или на чужом участке.

Однако в этот период устанавливается, в той или иной мере, горное верховенство государства, то есть его верховное распоряжение недрами и надзор за горным промыслом. Практически, система горной регалии (Bergregal) и система горного верховенства (Berghöheit) могут очень близко подходить друг к другу, так как и в том и в другом случае все зависит от постановки дела выдачи разрешений и большего или меньшего обложения горного промысла различными сборами в пользу государства.

Следует иметь в виду, что отмеченная периодизация лишь отмечает господствующие направления в горном законодательстве различных стран; существуют, как всегда, и отклонения.

В России горная регалия была провозглашена Петром I в Берг-Привилегии, изданной 10/XII 1719 года: «Нам одним, яко монарху, принадлежат рудокопные заводы», однако, «дабы Божие благословение под землею втуне не оставалось», Петр Великий объявил, что «соизволяется всем и каждому во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, плавить, варить и чистить всякие металлы и минералы» на основании особой привилегии или жалованной грамоты, выдаваемой Берг-Коллегией, с обязанностью уплачивать 32-ю долю прибыли собственнику земли и 10-ю долю валовой добычи – в казну. За сокрытие добычи руды устанавливалось жесткое наказание.

В 1727 г. было предоставлено промышленникам вести горный промысел на казенных землях без предварительного разрешения.

В 1739 г. издан был Берг-Регламент, определенно проводивший начала горной свободы, намеченные уже и в Берг-Привилегии.

При Екатерине II в манифесте 1782 г. «право собственности каждого в имении его распространено на недра земли, на все сокровенные минералы и произращения и на все делаемые из того металлы». Горное положение 1806 г. – установило начало горной свободы на землях казенных, оставляя принцип акцессии для частновладельческих земель; это положение и легло в основу Горного Устава, который вместе с несколькими дополнительными узаконениями по горной части просуществовал (в VII т. Свода Законов) до Революции 1917 г. (см. также т. Х ч. I ст. 424, Устав Горный ст. 559 и сл.).

Советское право провозгласило право собственности государства на недра, то есть возвратилось в принципе к системе горной регалии сначала декретом о социализации земли (Собр. Узак. 1918 г. ст. 346), затем декретом о недрах земли от 30/IV 1920 г. (Собр. Узак. 1920 г. № 36 ст. 171), и, наконец, «Положением о недрах земли и разработке их» от 7/VII 1923 г. (Собр. Узак. 1923 г. № 54 ст. 532). Однако, как мы увидим ниже, действующее право, в отличие от предшествующего советского законодательства, совмещает с горной регалией широкую свободу горного промысла.

Для изучения оккупации минералов как способа приобретения права собственности на них необходимо выяснить правовое положение минералов и других ископаемых до их добычи, до их извлечения из недр земли. В этой плоскости особое значение имеет эпоха горной регалии и эпоха горной свободы.

Правоотношения по поводу ископаемых минералов просты, если они предоставлены праву распоряжения собственника земли. Ископаемые, в этом случае, как части земельного участка (pars fundi), являются объектом собственности на недвижимость (ср. § 905, BGВ). Наоборот, юридическая конструкция правоотношения становится значительно более трудной, если ископаемые изъяты из права распоряжения земельного собственника.

Попытки разрешения поставленного вопроса привели к 3-м различным мнениям, сложившимся преимущественно на почве германского горного права (в частности прусского).

Согласно одному взгляду, ископаемые, пока они находятся в земле, как составные части земельного участка (pars fundi), принадлежат собственнику земли, будучи вместе с тем изъятыми из его права распоряжения. Этого мнения придерживались Aschenbach, Offenhoff, Schlüter-Hense, Stobbe – в ранних изданиях своего курса и др.; оно лежит в основе некоторых положений французского горного права (Cod. civ. 552). Прусский горный закон § 1 так же, как и саксонский от 1868 г. § 1, не разрешает этого теоретического вопроса и ограничивается заявлением, что земельный собственник лишен права распоряжения соответствующими минералами, что, однако, неоднозначно отрицанию его права собственности на них.

Таким образом, согласно изложенному взгляду, минералы, как и участок поверхности, принадлежат собственнику земли и вместе с тем изъяты из его распоряжения, причем горноуправомоченный имеет лишь исключительное право на их добычу.

Если их фактически оккупирует кто-либо другой, он, правда, приобретает владение ими, но не собственность.

Против первого мнения можно возразить (С. Völkel), что оно опирается на некоторое мнимое понятие (Scheinbegriff) – бессодержательное право земельного собственника на ископаемые, изъятые из его распоряжения.

Согласно второму мнению ископаемые минералы до их извлечения – добычи не принадлежат никому, будучи вещами бесхозяйными (res nullius)[см. сноску 26]; некоторые из законодательств expressis verbis проводили эту точку зрения (Прусский Landrecht, II, 14, § 22; 16 § 1, 6; Баварский горный закон § 1: «собственность am Grund und Boden не простирается на ниже перечисленные минералы и т.д.». Gerber (§ 95 № 3, 4): «sie gelten rechtlich für herrenlos»; также Cosack).

Как полагает Crome – до добычи – извлечения горноуправомоченным, ископаемые минералы еще ни в коем случае не составляют его собственность (как не принадлежат они и собственнику земли), – на них лишь направлено его право присвоения. До извлечения они бесхозяйны, что обозначает (Crome, III, § 423, S. 446 Note 6), что право собственности am Grund und Boden не простирается на содержащиеся в земле горные сокровища, – до изъятия горноуправомоченным эти последние никому не принадлежат.

Согласно третьему мнению ископаемые минералы до их извлечения горнопромышленником, специально управомоченным на разработку в данном месте, принадлежат государству. Во времена безусловной регальности, когда все ископаемые были объявлены государственным достоянием, утверждали, что император, местный владетель или государственная казна являются собственниками всех ископаемых и их месторождений, и через предоставление права на разработку находчику переносят на него свое право собственности на ископаемые. В свое время, в период горной регалии, этот взгляд был, несомненно, правильным, как он будет вполне соответствовать и нашему действующему русскому праву, о чем будет сказано ниже. Однако и в настоящее время в период горной свободы и горного верховенства государства был также высказан соответствующий взгляд Arndt’oм, который считает ископаемые принадлежащими государству, по современному праву, однако не в качестве собственности государственной казны, а в качестве публичных вещей, предоставленных в распоряжение нации.

Слабая сторона второго и третьего мнения заключается в том, что ископаемые до их отделения от почвы (von Grund und Boden) не являются самостоятельными вещами, на что указывают Crome, Völkel. Самостоятельность может им быть сообщена лишь с помощью законодательной фикции. Однако я не вижу здесь никакой фикции, если законодатель объявляет обособленным объектом права часть другого объекта. объективное право властно определить правовое положение и правовую судьбу вещей.

На основании сказанного я полагаю, что при наличности определенного указания в законе следует считать ископаемые минералы обособленным объектом, отделенным от объекта земельной собственности, причем или никому не принадлежащими, или же принадлежащими государству, в зависимости от содержания норм положительного права.

Вне сомнения стоит то обстоятельство, что добыча ископаемых, изъятых из права распоряжения собственника земли, без горноправового титула, составляет правонарушение, безразлично, предпринята ли она самим земельным собственником или кем-либо другим.

В Пруссии, например, такая добыча обложена была специальным наказанием на основании закона 26 марта 1856 г. – «о наказании неправомочной добычи и присвоения ископаемых». В данном случае не играет никакой роли: признаем ли мы ископаемые бесхозяйными вещами или же собственностью государства, хотя в последнем случае могла бы подойти норма о краже или присвоении (это имеет, как мы увидим ниже, интерес для советского права).

Много проще обстоит вопрос о правовом положении ископаемых до их извлечения из земли в советском праве, где и земля (Гражданский Кодекс, ст. 53, Положение о недрах земли и разработке их, ст. 1 и Земельный Кодекс, ст. 1 и 2[см. сноску 27]), то есть участки земной поверхности и месторождения ископаемых, заключающиеся в недрах земли, в пределах Р.С.Ф.С.Р. составляют достояние Р.С.Ф.С.Р. и могут быть собственностью только государства. Это, впрочем, не мешает проведению у нас начала горной свободы[см. сноску 28]. (Положение о недрах, ст. 3: «Производство горно-промысловых работ: поисков, разведки, добычи и переработки полезных ископаемых, на условиях, указанных в настоящем Положении, предоставляется всем гражданам и юридическим лицам Р.С.Ф.С.Р. и т.д.»): всякому гражданину предоставляется на известных условиях право присвоения чужих, именно принадлежащих государству вещей. По общему правилу разрешение на производство горных работ и, в частности, на самую разработку должно быть специально испрошено; однако в некоторых определенных законом случаях добыча ископаемых дозволяется без особого разрешения, а именно:

1) при поисках полезных ископаемых, состоящих в поверхностном обзоре местностей, могущих быть производимыми согласно ст. 6 Положения о недрах повсеместно без особых на то разрешений, допускается, между прочим, собирание образцов горных пород (курсив мой); аналогичное постановление содержала ст. 5 Декрета о недрах.

2) Согласно ст. 20 Положения о недрах без разрешения органов Главного Управления Горной Промышленности могут быть осуществлены...

б) Разработка открытыми работами в пределах полосы и участков отчуждения под железнодорожные и другие пути сообщения, распоряжением управления таковых путей необходимых им ископаемых.

г) Разработка агрономических руд-фосфоритов, мергеля и т.п. строительных камней, мраморовидных известняков, песчаников и т.п., глины всех сортов, песку, торфа и т. под. общераспространенных ископаемых пользователями поверхности в пределах предоставленных в их пользование участков, для собственной надобности, а равно удовлетворения потребностей сельского хозяйства и кустарной промышленности[см. сноску 29].

Примечание: Производимая в данных условиях разработка не может, однако, служить препятствием для предоставления занятых под нее участков поверхности для надобностей горного дела, если в этом встретится надобность.

Таким образом, наше горное право позволяет нам рассматривать добычу полезных ископаемых как оккупацию чужих, – принадлежащих государству, – вещей. Лежащее в основе этой оккупации право присвоения, по общему правилу, должно быть специально испрошено (ст. 19, 20 п. в), в некоторых случаях оно включается в право пользования земельным участком (ст. 20 п. б и г), не имея при этом характера исключительности; в отношении же незначительных количеств полезных ископаемых, собираемых в качестве образцов, – оно предоставляется всякому желающему.

Так или иначе будет разрешен вопрос о правовом положении ископаемых до их извлечения, – во всяком случае мы будем иметь перед собой первоначальный способ приобретения собственности – оккупацию. Однако определение правового положения ископаемых к моменту оккупации позволит нам отнести оккупацию или к типу оккупации вещей бесхозяйных, или же к типу оккупации чужих вещей. Первое мы будем иметь при системе горной свободы, второе – при системе горной регалии, в частности mutatis mutandis, в действующем советском праве.

Итак, мы можем с определенностью засвидетельствовать в действующем Советском праве два случая оккупации чужих вещей на основании всеобщего права присвоения, осуществление которого обставлено нашим законодателем большими или меньшими формальностями.

Первый случай: оккупация так называемых диких плодов в лесах, которая составляет один из видов побочного пользования лесами и может быть платной или бесплатной по усмотрению губернских органов Наркомзема.

Второй случай: оккупация полезных ископаемых, которая может производиться по общему правилу с соответствующего разрешения Главного Управления Горной Промышленности (Положение о недрах, ст. 19 и 20), а в некоторых случаях – и без всякого разрешения.