из электронной библиотеки / 834309641504661.pdf

княжеском быту и нашло отражение даже в декоративном убранстве главного собора. Огромное место в декоре Софии занимает орнамент.

Помимо мозаик Киевской Софии сохранились мозаики Михайловского Златоверхого монастыря, близкие по характеру киевским, но уже имеющие иные черты, говорящих об изменении в художественных воззрениях, в эстетических идеалах за прошедшие 60—70 лет. В сцене Евхаристии фигуры апостолов переданы в сложных ракурсах, движения свободнее и живее, лица не так экстатичны, как в киевской мозаике. Фигуры составляют естественные группы, каждый апостол держится по-своему, это уже не бесстрастные, ушедшие в себя проповедники с суровым взором, а живые люди, с высоким строем мысли и глубоким интеллектом. Соответственно и выразительный язык мозаики становится другим: меньшее значение придается теперь линии, контуру, иначе строится форма, хотя линейное начало все равно преобладает. В фигуре Дмитрия Солунского (ГТГ), представленного в роскошных одеждах воина — княжеского патрона, некоторые исследователи видят портретное сходство с киевским князем Изяславом, в крещении Дмитрием. Справедливо предположить, что это идеальное представление о князе — владыке и воине. Постоянная угроза нашествия кочевников сделала ратное дело на Руси почетным. Воин-патриот, защитник отечества с мечом, щитом и копьем, готовый отстаивать свою землю и веру, становится близким и понятным образом.

Фресковых росписей XI в. до нас дошло немного. В Новгородской Софии почти не сохранилось изначальной живописи. Фигуры пророков в куполе, торжественно-спокойные, с огромными печальными глазами, исполнены в лучших киевских традициях, но уже в начале XII в. На них роскошные одежды: пурпурные, золотые и желтые плащи, голубые и красные хитоны, головные уборы усеяны драгоценными камнями, — но образы от этого не теряют своей суровости.

Вредкой технике «al secco» («по-сухому», т.е. по сухой штукатурке, на тончайшей известковой подмазке), с графическим изяществом написаны фигуры Константина и Елены в Мартирьевской паперти Новгородской Софии. Плоскостно-линейная трактовка формы отличает их от фигур пророков. Имя византийской императрицы написано в искаженной русифицированной транскрипции («Олена» вместо «Елена»), что может свидетельствовать о происхождении автора фрески — он, вероятно, был местным, новгородским.

ВXI в., несомненно, было создано много икон, мы знаем даже имя одного русского мастера

—Алимпий, —жившего в конце XI в.

Икона «Владимирская Богоматерь» (ГТГ), вывезенная из Константинополя в Киев в начале XII в., — произведение византийского искусства. Название «Владимирская» возникло после того, как в 1155 г. князь Андрей Боголюбский ушел из Киева во Владимир. Иконографический тип ее — «Умиление» (Богоматерь, держащая на руках младенца Христа и прижимающаяся к нему щекой) — стал излюбленным на Руси. «Прешла бе всех образов», — сказал о ней летописец. С возвышением Москвы как центра русского государства икону перевезли в новую столицу и она стала государственной святыней, особенно почитаемой народом.

Миниатюра

Особым разделом древнерусской живописи является искусство миниатюры рукописных книг, которые сами по себе представляли сложную и изысканную форму искусства. Написанные на пергамене — телячьей коже — книги украшались миниатюрами, заставками и инициалами. Древнейшей русской рукописью является «Остромирово Евангелие» (РНБ), написанное в 1056—1057 гг. дьяконом Григорием для новгородского посадника Остромира, приближенного князя Изяслава, уставом в 2 столбца. Краски миниатюр, изображающих евангелистов, яркие, наложены плоскостно, фигуры и складки одежд прочерчены золотыми линиями, что напоминает технику перегородчатой эмали. Фигуры евангелистов сходны с фигурами апостолов Софийско собора в Киеве. Книжный мастер учился на образцах монументальной живописи. Заставки заполняются растительным орнаментом, неожиданно переходящим в подобие человеческого лица или морду животного. В миниатюрах рукописей

того времени имеются и портретные изображения, например: великокняжеской семьи в «Изборнике Святослава» — рукописи, скопированной дьяконом Иоанном с болгарского оригинала (1073, ГРМ); Ярополка и его семьи в Трирской псалтыри, исполненной для жены князя Изяслава Гертруды (Трир, 1078—1087). Своеобразный самостоятельный вариант рукописи типа «Остромирова Евангелия» — «Мстиславово Евангелие» (1103—1117), писанное в Новгороде Алексой, сыном попа Лазаря, для новгородского князя Мстислава. Книги очень ценились русскими людьми, недаром летописец писал: «Великая бывает польза от книжного учения».

Огромную роль в жизни Киевской Руси играло прикладное, декоративное искусство, в котором особенно оказались живучи образы языческой мифологии. Сделанные умелыми руками мастеров резные корабли, деревянная утварь, мебель, расшитые золотом ткани и ювелирные изделия пронизаны поэзией мифологических образов. Именно поэзией, ибо первоначальной магической силы в этих мотивах уже не было. Вещи, найденные в кладах (браслеты, колты, висячие кольца, диадемы, ожерелья), украшены изображениями животных, некогда имевшими символическое значение (ритуальное, значение оберега и т.д.). Древнерусские мастера были искусны в разного вида техниках: в скани (так называлось искусство филиграни, изделий из тонкой проволоки), зерни (маленькие металлические зернышки, напаянные на изделие), черни (изделия из серебра украшались сплавом из черного порошка: рельеф сохранялся серебряным, а фон заливали чернью), особенно в самом изысканном виде искусства—финифти, т.е. технике эмалей, выемчатых и перегородчатых. Эмаль чаще всего сочеталась с золотом, а серебро — с чернью.

Скульптура

В искусстве Древней Руси круглая скульптура не получила развития. Она напоминала языческого идола, языческого «болвана» и потому не была популярна. Но русские мастера перенесли свой -богатый опыт резчиков по дереву на изделия мелкой пластики, в искусство алтарных преград, в резьбу по камню, в литье (в частности монет). Сохранилось и несколько рельефов монументально-архитектурного назначения (два XI в. найдены в стене типографии Киево-Печерской лавры и два — Михайловского Златоверхого монастыря, XI—XII вв., ГТГ). Они исполнены в красном шифере, подчеркнуто плоскостны и лапидарны. Возможно, они украшали наружные стены каких-то храмов.

Впитав и творчески переработав разнообразные художественные влияния — византийское, южнославянское, даже романское,— Киевская Русь создала свое самобытное искусство, культуру единого феодального государства, предопределила пути развития искусства отдельных земель и княжеств. Искусство Киевской Руси — недолгий по времени, но один из величайших периодов в отечественной культуре. Именно тогда получил распространение крестово-купольный тип храма, просуществовавший вплоть до XVII столетия, система стенописи и иконография, которые легли в основу всей живописи Древней Руси. А ведь мы знаем только малую часть того, что было создано в это время. Не исключено, что в киевской земле под постройками сегодняшнего дня или под побелкой соборов сохранились памятники зодчества и живописи той великой поры и они еще будут открыты в какой-нибудь день.

Лекция: Русское искусство периода феодальной раздробленности.

2.Архитектура

3.Живопись

4.Скульптура и ДПИ

Одновременно с повсеместным утверждением феодализма и быстрым развитием крупного землевладения в условиях недостаточно прочных экономических связей слабеют единство

Руси и объединяющая сила Киева. Складываются и крепнут новые княжества со своими стольными городами, со своей феодальной знатью и княжескими династиями, со своими культурно-экономическими связями и политическими интересами. Первые признаки этого проявились еще в XI веке, когда Русь была разделена между наследниками Ярослава Мудрого. В XII веке начинается новый этап — период феодальной раздробленности. История единого Древнерусского государства сменяется историей борьбы и соперничества политически и экономически самостоятельных областей: Новгородской, Полоцкой, Волынской, Смоленской, Черниговской, Владимиро-Суздальской, Галицкой и других. В связи с этим и единый процесс художественного развития разделяется на ряд потоков, складываются местные художественные школы, особенно ярко выступающие в зодчестве.

Перед архитектурой встают новые задачи, так как обстраиваются феодальные города с их укреплениями, княжескими резиденциями, боярскими усадьбами, монастырями, соборами и приходскими храмами. Столицы княжеств становятся крупными политико-административными и торгово-ремесленными центрами, хотя и уступают по масштабу Киеву и Новгороду. Основные части города — детинец (позднее его стали называть кремлем), укрепленный адми- нистративно-правительственный центр, и примыкающий к нему посад с площадью торга, часто также прикрытый оборонительными сооружениями (окольный город). В городах в отличие от сельских поселений слагается уличная система планировки. Застройка шла стихийно, образуя прихотливую сеть улиц, часто мощенных деревом. Характерными для облика города были феодальные усадьбы, состоящие из нескольких жилых и хозяйственных построек и огражденные забором. В это время возникает также много маленьких городов. Как и прежде, все они обнесены деревянной стеной и оборонительными валами, часто округлыми в плане, что тогда было наиболее целесообразным с военно-инженерной точки зрения. Валы с деревянными стенами на гребне обычно столь высоки, что скрывают даже крупные здания, и город снаружи воспринимается как полностью замкнутая суровая твердыня.

Феодальная раздробленность ослабила военно-политическую мощь страны, что облегчило позже завоевание Руси монголо-татарами. Внутри отдельных княжеств быстро нарастают производительные силы, умножается торгово ремесленное население городов. Культурное наследие Киевской Руси распространяется вширь и вглубь, передаваясь в удаленные города и селения. В его освоение и развитие включаются более широкие местные силы. Из народной среды выдвигаются крупные мастера во всех областях искусства. Это новгородские ювелиры Коста и Братила, черниговский художник-литейщик Константин, киевский мозаичист и живописец Алимпий, зодчие — новгородцы Петр и Коров Яковлевич, полочанин Иоанн, киевлянин Петр Милонег. Их было, конечно, несравненно больше (княжеские и церковные летописи скупы на упоминания имен народных мастеров). Они прочно держали в своих руках судьбы искусства, обогащая и двигая его вперед, смело относясь к старым традициям, живо интересуясь опытом других стран, принося с собой народные вкусы и местные особенности.

Связанные с региональными бытовыми и художественными традициями, с особенностями социально-политических и естественно-географических условий, с различием внешних отношений княжеств, областные художественные школы XII — середины XIII века при всем многообразии, однако, сохраняют принципиальное единство. Оно обусловлено быстрым развитием городов и городского ремесла, определившим известное единство материальной культуры; общностью киевского культурного и художественного наследия; общностью феодального строя и, наконец, единством уже сложившейся русской народности.

Русское искусство XII — середины XIII века за короткий исторический срок прошло большой и яркий путь, создав выдающиеся произведения во всех областях художественного творчества. К концу этого этапа — на рубеже XII—XIII веков и в первой половине XIII века— на Руси появляются художественные произведения, позволяющие с полным основанием говорить о начавшейся кристаллизации общерусских национальных особенностей искусства.

АРХИТЕКТУРА Архитектурные формы, отвечающие новому этапу в развитии русского зодчества,

проявились с полной отчетливостью уже в первой половине XII века. Храмы этой поры восходят не к огромным соборам эпохи Киевской Руси, а к памятникам типа Успенского собора

Печерского монастыря. Это простые уравновешенные здания с четко ограниченными плоскостями фасадов, увенчанные одной массивной главой. Их облик становится более статичным, замкнутым, сохраняя эти черты даже при наличии наружной галереи. Главенствует тип небольшого трехнефного крестово-купольного храма с маленькими хорами только в западной части. Стремление создать более компактный объем заставило отказаться от лестничных башен и заменить их узкими лестницами, расположенными в толще стены. Если в больших соборах эпохи Киевской Руси интерьер живописен и многообразен, обладает большим количеством различных аспектов, то в памятниках XII века построение интерьеров четко и ясно, их можно было охватить взглядом сразу из одной точки. Изменяется и характер внутреннего убранства: фреска, как правило, вытесняет мозаику, наборные мозаичные полы сменяются

веке. Точно так же сохранилось соответствие между строительной техникой и декоративными

переход к применению других строительных материалов сейчас же меняли и всю декоративную систему здания. Однако если таков был общий характер изменений, происшедших в русской архитектуре к середине XII века, то формы, в которых эти изменения проявились, в каждой архитектурной школе имели свои особенности.

Монументальные сооружения строились исключительно по заказу князей или церкви. Лишь со второй половины XII века к ним постепенно присоединились крупные бояре, корпорации ремесленников и торговцев. На первых порах, пока в данном княжестве еще не было собственных кадров строителей, приглашали мастеров из той земли, с которой существовали наиболее тесные политические или церковные отношения. В результате там, где сохранялись политические и церковные связи, сложение самостоятельных архитектурных школ шло медленно, наоборот, обособленность княжества почти всегда обусловливала своеобразие

наличие собственных мастеров, зодчество таких княжеств, как Черниговское, Смоленское, Волынское, почти до конца XII века сохраняло киевскую традицию. В других же землях — галицкой, владимиро-суздальской, новгородской, полоцкой — уже к середине XII века сложились существенно отличавшиеся от киевской собственные архитектурные школы.

Памятники киево-черниговской архитектуры

XII века отличаются от более древних композицией и строительной техникой. Кладку стен ведут теперь исключительно из кирпича-плинфы, но не прежней, почти квадратной, а более вытянутой формы. Новая техника позволила отказаться от кладки со скрытым рядом и перейти к более простой в исполнении равнослойной кладке, где торцы всех рядов кирпичей выходили на лицевую поверхность стен. Это снижало декоративность поверхностей стен. Чтобы не обеднить фасады, зодчие начали вводить дополнительные, легко выполнимые из кирпича элементы декора — аркатурные пояски, многоуступчатые порталы, объединенные в одну композицию окна и т. д. Важным элементом фасадов стали массивные полуколонны, прислоненные к лопаткам и делающие стену более пластичной. При этом полуколоннами усложняли только промежуточные лопатки, угловые же оставляли плоскими. Как и в XI веке, каждое членение фасада завершалось полукруглой закомарой. Поскольку принцип соответствия декора стены строительному материалу сохранялся, стены, как было и прежде, часто не покрывали штукатуркой.

Несколько памятников начала XII века сохранилось в Чернигове. Таков шестистолпный собор Бориса и Глеба, недавно восстановленный в первоначальных формах, но без примыкавших галерей, прежний облик которых точно не установлен. Вероятно, к их убранству

относились найденные здесь при раскопках белокаменные капители, покрытые великолепной резьбой. Собор Елецкого монастыря, также шестистолпный, в юго-западном углу имел встроенную маленькую часовню. Черниговские мастера создали и пример бесстолпного решения, применявшегося для наименьших по размеру церквей,— Ильинскую церковь. Поддерживающие барабан купола подпружные арки опираются здесь не на столбы, а на пилоны в углах помещения. Это единственная бесстолпная церковь XII века, сохранившая своды и главу. Фасады некоторых черниговских построек были частично оштукатурены и расчерчены на квадры, имитирующие кладку из белокаменных блоков. В этом, видимо, сказался интерес к белокаменному зодчеству.

Политически связанное с Черниговом Рязанское княжество следовало архитектурным вкусам своей митрополии. Столица княжества была огромным, красиво расположенным на высоком берегу Оки городом, защищенным гигантскими земляными валами (ныне городище Старая Рязань). Здесь раскопками открыты развалины трех каменных храмов, из них два относятся к первой половине XII века. Это шестистолпные соборы; один из них имел три притвора. Как и в Чернигове, в рязанских постройках при кирпичной кладке применялись резные белокаменные детали. Очевидно, что их и возводили черниговские мастера. Рязань, жившая в очень трудных военно-политических условиях, видимо, не имела своих строителей.

Памятников киевской архитектуры XII века уцелело мало. Шестистолпная Кирилловская церковь в Киеве (после 1140) и несколько меньшая по размерам церковь в Каневе (1144) сохранились во всех своих основных частях, хотя снаружи сильно искажены. Очень близкая к ним церковь Успения на Подоле в Киеве (1131—1136) была полностью перестроена во второй половине XII века; ныне она не существует. К последней четверти XII века относятся не сохранившиеся до наших дней четырехстолпные храмы: церковь Василия в Киеве (1183) и вскрытая раскопками Малая церковь Зарубского монастыря на Днепре. Лишь открытый раскопками в Чернигове шестистолпный Благовещенский собор (1186) роскошью своего убранства соперничал с киевскими постройками XI века: его центральная часть была устлана великолепным мозаичным полом с изображением павлина. Снаружи храм опоясывали галереи. Особый интерес представляет вскрытая раскопками в Киеве постройка-ротонда, имеющая около 20 м в диаметре. Назначение этой постройки окончательно не установлено; наиболее вероятно, что это была церковь проживавших в Киеве иноземных купцов.

К той же киевской архитектурной традиции принадлежат памятники стольного города Волыни — Владимира-Волынского. Успенский собор (середина XII века, реставрирован в конце XIX века, ил. 12) отличен от киевских и черниговских памятников лишь во второстепенных деталях. Там же раскопками открыты остатки второй подобной, но значительно меньшей церкви — так называемой Старой Кафедры.

Одним из наиболее крупных центров монументального строительства стал в XII веке Смоленск. Выгодно расположенный между Киевом и Новгородом на великом днепроdсковолховском пути «из варяг в греки», он быстро богател и усиливал свое военно-политическое значение в условиях междукняжеской борьбы. К сожалению, большинство памятников смоленского зодчества разрушено и известно только по раскопкам.

В 1101 году князь Владимир Мономах заложил в Смоленске городской собор. Он не сохранился, но найденные образцы строительных материалов (кирпичи, раствор) позволяют думать, что собор был начат южнорусскими мастерами. В дальнейшем, по-видимому, при участии черниговских зодчих, в Смоленске развернулось обширное строительство, а к середине XII века здесь уже, несомненно, были созданы собственные кадры.

Из смоленских построек середины XII века сохранилась почти целиком лишь церковь Петра и Павла — классический образец четырехстолпного одноглавого храма, могучего, статичного и строгого . Лопатки с полуколоннами обогащают пластику стен, которые оживлены также пятнами окон и портала. Пояс поребрика, аркатуры в пятах закомар и выложенные на широких плоскостях угловых лопаток выпуклые кресты лишь подчеркивают суровую мощь стен. По сравнению с внушительной тяжестью основного объема крупная двенадцатигранная глава относительно легка и изящна; в убор ее карниза введен нарядный поясок из керамических плиток.

Борисоглебский собор Смяды некого монастыря — шестистолпный храм с галереями (1145— 1147). Интересна открытая раскопками в Смоленском детинце небольшая бесстолпная церковь, фасады которой расчленены плоскими лопатками, словно в обычном четырехстолпном храме. Это удачная попытка создать новый тип культового сооружения с просторным бесстолпным интерьером. В детинце открыты остатки еще одной постройки — небольшого прямоугольного

сооружение — ротонду диаметром около 18 метров с четырьмя довольно тесно поставленными в центре столбами. Это обслуживавшая живших в Смоленске иноземных купцов церковь «Немецкой Богородицы». По плану она точно соответствует североевропейским романским церквам второй половины XII века; строительством руководил, вероятно, скандинавский зодчий, но возводили здание, очевидно, смоленские мастера в привычной для них кирпичной технике кладки.

В большинстве перечисленных центров строительство в XII веке вели местные мастера. Об этом свидетельствуют различия в архитектурных формах и деталях строительной техники. Но все они сказываются лишь в частностях, не затрагивая общих художественнокомпозиционных и технических принципов, сформированных киевской архитектурной школой. Иначе развивается зодчество новгородской земли. Постепенно, в течение первой половины XII века, здесь разрабатываются новые архитектурные формы, приведшие к сложению вполне самостоятельной, отличной от киевской школы. Большое влияние на обособление новгородского искусства оказали изменение социального облика Великого Новгорода и своеобразие его политической судьбы. В XII веке Новгород постепенно освобождается от власти князя и становится феодальной республикой, возглавляемой верхами боярства и архиепископом. Однако при господстве городской знати все же значительную роль играет и торгово-ремесленное население — «черные люди», не раз заявлявшие свои требования на вече. Демократические тенденции сказываются на культуре в целом и на зодчестве.

С середины XII века каменным строительством в новгородской земле в основном руководят боярство, купечество и горожане. Возводятся только небольшие четырехстолпные храмы, являющиеся либо приходской церковью улицы, либо домовым храмом богатого боярина. На хорах появляются маленькие приделы, посвященные патрону заказчика. Внутреннее пространство упрощается, приобретая камерный характер. Меняется и строительная техника. Новгородцы все чаще используют местную известняковую плиту, прослаивая ее для

выравнивания рядами кирпичей, что повлекло за собой изменение оформления фасадов. Новгородская плита со временем легко разрушается (выветривается). Для предотвращения того поверхности стен стали затирать раствором, оставляя обнаженными лишь кирпичные участки.

Декоративные детали, возникшие в условиях кирпичной кладки,— пояски, многообломные проемы, полуколонны на лопатках— было трудно выполнить из плиты, и от них отказались. Плоский аркатурный пояс и полоса зубчиков на барабане под главой, несколько нишек, вставленный в кладку стены декоративный крест — вот все, что вводится в

убранство фасада. В простоте и скромности новгородских храмов второй половины XII века отразились демократические тенденции архитектуры.

Типичными для этого времени являются Георгиевская (вторая половина XII века, ил. 13, 27) и Успенская церкви в Старой Ладоге. Они просты по композиции: фасады лишены какихлибо украшений и разделены на три поля плоскими лопатками. Успенская церковь первоначально имела два притвора. Внутренние лопатки отсутствуют, столбы не крестообразны, а квадратны в плане. Благодаря этому интерьер обладает ясной конфигурацией и легко обозрим. Хоры занимают западную треть церкви, причем их угловые членения опираются на своды а средняя часть — открытый балкон на деревянных балках. На хоры ведет узкая лестница, идущая в толще западной стены. Интерьеры первоначально были полностью расписаны фресками; значительное число их сохранилось в Георгиевской церкви.

К типу названных церквей относятся и сохранившиеся в своей нижней части или вскрытые раскопками церковь Благовещения близ деревни Аркаж и под Новгородом, еще две церкви в Старой Ладоге, церковь Спаса в Старой Руссе и другие.

Особое значение среди памятников этого типа имела церковь Спаса-Нередицы под Новгородом (1198), разрушенная фашистами и ныне восстановленная. Этот небольшой храм поражал мощью и монументальностью. Его внутреннее пространство, погруженное в полумрак, казалось сдавленным толстыми стенами, тяжелыми и массивными столбами, нависающим над головой бревенчатым накатом хоров. В интерьере церкви прежде сохранялась древняя живопись.

О шестистолпных храмах, менее популярных в эту пору в новгородском зодчестве, можно судить по трехглавому собору Ивановского монастыря в Пскове, входившем тогда в состав новгородской земли. У двух подобных храмов в Новгороде — церкви Ивана на Опоках (1127) и Успения на Торгу (1135) после капитальной перестройки уцелели лишь нижние части стен.

Особым вариантом является Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря в Пскове, построенный в середине XII века. Он необычен по композиции для русской архитектуры. Центральное крестообразное пространство отчетливо выражено в конфигурации объема благодаря резко пониженным боковым апсидам и западным угловым членениям. Завершает здание массивный купол на необычно широком барабане. Видимо, строительством руководил не русский, а византийский зодчий. Вместе с тем по строительной технике памятник не отличается от других новгородских и псковских храмов этой поры; очевидно, возводили его местные мастера. Собор сохранил великолепные фресковые росписи. По заказу новгородского епископа Нифонта была осуществлена и другая постройка, повторяющая схему мирожского собора,— выявленная раскопками церковь Климента в Старой Ладоге. Оба храма оказали некоторое влияние на развитие новгородской архитектуры, но не внесли в нее существенных изменений. Греческая струя, которую Нифонт пытался влить в новгородское зодчество, не смогла поколебать прочно сложившиеся к этому времени местные традиции.

По совершенно иному пути пошла архитектура галицкой земли, лежавшей на югозападных рубежах Руси, в Поднестровье. Здесь в первой четверти XII века в детинце П ерем ы шля был построен храм Иоанна Крестителя, впервые возведенный из тесаного камня. Очевидно, в галицкой земле в это время еще не было собственных зодчих, и новую строительную технику заимствовали из соседней Польши. Если учесть, что перемышльский князь Володарь, как правило, враждовал с Киевом, станет ясно, почему для организации монументального строительства пришлось обращаться за мастерами в Польшу. Остатки этого храма раскрыты

польскими археологами. Оказалось, что, несмотря на романскую технику, перемышльский храм по типу был не романским, а типично русским четырехстолпным крестово-купольным зданием.

В середине XII века в стольном городе Галиче, живописно расположенном на высоком плато над речкой Луквой, построили большой храм — Успенский собор. Стены его с внутренней и внешней поверхности были сложены из блоков хорошо отесанного известняка, а пространство между ними заполнили битым камнем на известковом растворе. Храм имел профилированный цоколь и плоские лопатки. В его убранстве применена барельефная скульптура. Как техника кладки, так и убранство прямо связаны с романским зодчеством. В то же время по плану это обычный для русского зодчества XII века четырехстолпный крестовокупольный храм, окруженный с трех сторон галереей, с ходом на хоры, размещенным в толще западной стены. Таким образом, в середине XII века в Галиче уже сложились кадры мастеров, которые сочетали опыт романского и киевского зодчества, обладали достаточным умением для самостоятельного творчества.

К сожалению, памятники галицкой архитектуры не сохранились; лишь небольшая их часть известна по археологическим раскопкам. Письменные же источники свидетельствуют о большом строительстве в галицкой земле. Летопись рассказывает о княжеском дворце в Галиче середины XII века, состоявшем из жилого двухэтажного строения, перехода из второго этажа на хоры придворной церкви и лестничной башни.

Единственный сохранившийся до половины первоначальной высоты памятник галицкой архитектуры — церковь Пантелеймона близ Галича (рубеж XII—XIII веков). Это типичный четырехстолпный храм, трехапсидный, вероятно, одноглавый. В его плане нет никаких романских элементов, но зато они отчетливо выражены в таких деталях, как профилированный цоколь, тонкие колонки апсид с базами и резными капителями, украшенные резьбой порталы. Особенно интересен западный портал, относящийся к перспективному типу. Сложная профилировка подкупольных столбов позволяет предполагать, что конструкция перекрытия здесь была, быть может, раннеготического нервюрного типа.

Каменные четырехстолпные храмы возводились и в других городах княжества (Звенигород, Василёв). Кроме того, под прямым влиянием романской архитектуры в галицкой земле получили распространение небольшие центрические храмы типа ротонд и квадрифолиев.

Одной из самых ярких русских архитектурных школ XII— первой половины XIII века была владимиро-суздальская школа. От начала и до конца своего развития она связана с высокой идеей объединения русских земель, выдвинутой владимирскими князьями и поддержанной мощными общественными силами — горожанами, заинтересованными в преодолении феодальной раздробенности, новым социальным слоем — дворянством и церковью.

Начало монументального строительства на северо-востоке связано с созданием при Владимире Мономахе на рубеже XI—XII веков собора в Суздале, известного лишь по данным раскопок. Это было шестистолпное кирпичное здание, возведенное, очевидно, русскими мастерами из Южной Руси. Однако в дальнейшем киевская традиция не получила здесь развития. К середине XII века, времени Юрия Долгорукого, относятся одноглавые четырехстолпные, сложенные из тесаного белого камня храмы в Переславле-Залесском, Юрье-ве- Польском, в княжеской резиденции Кидек-ша под Суздалем и на княжеском дворе во Владимире. Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском (1152) сохранился полностью, а церковь в Кидекше в большей своей части. Здания той поры почти лишены декоративных элементов; только поясок аркатуры с поребриком проходит по фасадам и верхней части апсид, подчеркивая суровую мощь гладких белых стен. Тяжелая глава усиливает впечатление непреоборимой физической силы. Храмы имели хоры и были связаны переходом с дворцом феодала. Эти первые постройки на Суздальщине сооружены галицкими зодчими.

При Андрее Боголюбском архитектура переживает стремительный расцвет. Столица переносится во Владимир. Город, красиво расположенный на высоком берегу Клязьмы, в 50— 60- х годах XII века быстро обстраивают новыми зданиями, окружают могучими валами с деревянными стенами и белокаменными воротными башнями. Из них сохранились Золотые ворота (1164) с огромной торжественной аркой проезда, над которой возвышалась надвратная церковь. Ворота были одновременно сильнейшим узлом обороны и триумфальной аркой.

Интенсивное строительство свидетельствует о сложении во Владимире опытных многочисленных кадров строителей. Они восприняли традиции галицкой архитектуры, быстро переработали их и далее развивали совершенно самостоятельно. Вместе с тем в памятниках владимирской архитектуры этой поры чувствуется и прямое участие романских зодчих. Есть сведения, что Андрей Боголюбский обращался за мастерами к императору Фридриху Барбароссе. Однако участие романских зодчих не превращает владимиро-суздальскую архитектуру в вариант романского стиля. Романские черты проявились в основном в деталях и резном декоре, в то время как общерусские формы, восходящие к киевским традициям, ощутимы в планах, композициях объемов, в конструкции. Тяготеющие к разным источникам особенности настолько органично слиты, что создают совершенно самобытное зодчество, ярко характеризующее культуру одного из сильнейших русских княжеств этой эпохи.

Крупнейшая постройка времени Андрея Боголюбского — Успенский собор во Владимире (1158—1161). Поставленный в центре города на высоком берегу реки, он стал основным звеном великолепного ансамбля. Хотя после пожара 1185 года собор был обстроен с трех сторон, получил новую алтарную часть и дополнительные четыре угловые главы, первоначальный облик его ясен. Стройные пропорции и высота шестистолпного храма подчеркнуты изысканным декором: аркатурно-колончатый пояс охватывает стены, лопатки осложнены тонкими полуколоннами с пышными лиственными капителями. Колонки широких перспективных порталов имели резные капители, а некоторые архитектурные детали— оковку золоченой медью; шлем двенадцатиоконного барабана главы сверкал золотом. Столь же эффектен был и интерьер, хорошо освещенный и богато украшенный драгоценной утварью. Величавый и торжественный Успенский собор образно утверждал идею главенства владимиро-суздальской земли, превращая ее столицу в церковный и политический центр

Руси.