из электронной библиотеки / 798626819625497.pdf

человеч. сооб-ва. Для преодоления ограниченности родовой жизни нужно было найти такой эталон ритма, к-рый позволил бы согласовать жизнедеятельность людей на больших расстояниях и создать саму ―территорию‖. Первые оседлые культуры делали это, устанавливая связь циклов разлива рек, в долинах к-рых они селились, с циклами обращения небесных светил. Если члены рода для конституирования своего В.к. слушали ―голос предка‖, звучащий сквозь маску шамана, то первые оседлые культуры смотрят в небо, ритм к-рого позволяет ―синхронизировать‖ жизнь на земле на огромной площади и создать гигантский, по сравнению с родом, цикл В.к. Этот принцип конституирования совместного В.к. требовал сложных ритуальных механизмов и особых сооружений, важнейшее из к-рых — храм в качестве того места, где небо моделируется на земле. И хотя первые оседлые культуры переносят центр тяжести с прошлого на настоящее, то общее, что объединяет их с миром родов, — это циклич.характер В.к. Чтобы разорвать этот цикл, нужно было постулировать возможность остановки, после к-рой В.к. могло бы начать свое течение заново. Это было сделано в древнеевр. культуре благодаря субботе, к- рая, будучи точкой абсолютного разрыва В.к., обеспечивала возможность такой остановки и, следовательно, освобождение от власти и прошлого, и настоящего. Доминирующим становится будущее. Происходящая из будущего ―тяга‖ конституирует уже не циклич., а линейное В.к., что означает понимание В.к. в качестве истории, в качестве пророческого слова, становящегося плотью. Т.о., история — это не постепенное выявление того, что уже пребывало в готовом виде в к.-л. моменте цикла В.к., а именно исполнение обетованного, творение как появление нового, к-рое не повторяет старое, непредсказуемо, однократно и открывается в качестве обетования Бога. Иначе говоря, истор. В.к. становится ареной божеств. откровения, и только Бог может вывести человека из безостановочного круговоротного движения и даровать ему покой — субботу. Тогда появляется возможность посмотреть на все из конца В.к. как состояния полноты творения, и это делает все частные верования и привязанности относительными. Конец В.к. выявляет смертность этих верований и привязанностей, неизбежно заставлявшую конституировать В.к. в качестве цикла (иначе они не могли бы сохраняться как самотождественные). Мифы ―вечного возвращения‖, обходящие смерть и устраняющие ее от конституирования В.к., скрывают все, предшествовавшее начальному моменту. Тем самым, на деле создавая частное отношение, они маскируют его принципиальную фрагментарность. В условиях конституирования В.к. как циклического не может быть никакой истории, а только множество ―историй‖, ход к-рых направлен от ―золотого века‖ по нисходящей линии вплоть до момента восстановления первонач. ―полноты‖. Время истории, напротив, начинается не с частных привязанностей (напр., смерть культурного героя или основание Рима), а находится ―по ту сторону‖ всякого частного прошлого, начинаясь с сотворения Адама, а его внутр. напряжение создается деятельностью пророков и ожиданием Мессии. Т.о., В.к. впервые признается потенциально общим для всего человеч. рода. Для того чтобы оно стало действительно общим, нужно было выйти за пределы того отд. народа, жизнь к-рого впервые начала протекать в истор. В.к. В противном случае истор.В.к. оказывается все же частным, локальным, а не общечеловеческим. Но за пределами такого В.к. находились не только роды и первые оседлые культуры, устроенные по типу восточных деспотий. Уникальная культура Древней Греции создала еще один, четвертый и последний способ конституирования локального В.к., к-рый должен был обеспечивать общегреч. единство, т.е. согласованную жизнь на ―очаговой территории‖ (полисы и острова). Древние греки впервые попытались устранить принудительность В.к., введя в его состав ―свободное время‖, или ―досуг‖. Принудительность В.к. означает необходимость служения людям, духам или богам. Ритуальные танцы рода — не досуг, а обязанность, и такими же обязанностями являются - храмовое богослужение вост. деспотий, евр. суббота и даже ожидание Мессии. Напротив, свободное время — это время, в течение к-рого человек свободен от любых обязательств не только перед конкр. людьми, но и перед своим ―делом‖, и, следовательно, не зависит от

291

божеств, и человеч. принуждения. Досуг — это время, к-рым ―обладает‖ сам человек, тогда как за его пределами В.к. ―владеет‖ им, постоянно выдвигая перед ним разл. императивы. Тем самым в культуру вводится элемент игры, а время игры обратимо, изолировано от серьезности и опасностей жизненной борьбы. Игра, в свою очередь, составляет сущность др.-греч. школы, позволявшей путем обучения вводить учеников в чужеродные общности и культуры, и создает особый тип совместного В.к. Время игры обеспечивает как самотожцественность греч. культуры, так и колонизацию, но это абстрактное время, несовместимое с историей, ее однократностью и конкретностью. Совместность В.к. покупается именно ценой превращения его в абстрактное и потому обратимое. Единое совместное В.к. могло быть создано только путем введения всех культур в истор. В.к. Но для этого нужно было включить смыслообразующую функцию конца времени в настоящее. Др.-евр. культуру интересовали только начало времени и его конец, но следовало установить непосредств. отношение каждого момента к конечному смыслу В.к., т.е. сделать каждый момент встречей прошлого и будущего. Чтобы все локальные, частные формы В.к. открылись навстречу друг другу, нужно было показать, что смерть является точно таким же императивом будущего, как и жизнь. Христианство создает единое В.к. с помощью особых механизмов, опирающихся на смерть Иисуса Христа. Именно это событие релятивирует все предшествующие календарные системы, обеспечивая возможность свободного перемещения от одного ритма совместной жизни к другому: ―...Суббота для человека, а не человек для субботы‖ (Мк. 2:27). А это означает разрушение непроницаемых границ между культурами, и именно поэтому апостол Павел называет Иисуса Христа ―царем веков‖ (1Тим. 1:17). ―Век‖ (эон) — это и есть ритм совместной жизни, присущий отдельной локальной культуре, а учение об эонах становится необходимым элементом христ. концепции В.к. Но эон — конечный и потому преходящий отрезок времени. Христ. летоисчисление основано не на перечислении отд. моментов В.к., а складывается из эпох, периодов, эонов, единство и осмысленность к-рых определяется, исходя из единого В.к, С др. стороны, время можно расчленять, только имея его предварительно в качестве чего-то целого, и лишь при этом условии множество эонов образуют полноту времени. Это дает ориентацию во времени, поскольку теперь все зоны открываются навстречу друг другу и подчиняются объемлющему их ―зону эонов‖. В резте, во-первых, возникает возможность свободного изменения и людей, и мира, а вовторых, при всех изменениях сохраняется единство смысла В.к. Поэтому концепции истории Шпенглера и Тойнби, открыто противостоящие христ. концепции времени, имеют ее в качестве своего предварит, условия: анализ отд. культур, объявляемых геометрически замкнутыми, был бы невозможен без ―зона эонов‖ в качестве полноты времени. Ведь именно принадлежность к нему неявно приписывается историку, только благодаря этому и видящему ничем не замутненный смысл каждой локальной культуры. Именно поэтому же эволюция представлений о В.к. может стать предметом детального культурологич. анализа, основанного на междисциплинарном подходе. Однако сама христ. концепция времени, как и все элементы культуры, требует усилий для ее поддержания. Поэтому неудивительно, что сопутствующим эффектом общего процесса секуляризации стало оживление концепций циклич. В.к. — как традиционных, так и искусственно конструированных в контексте нетрадиц. религ. и квазирелиг. движений. Другой особенностью совр. представлений о времени является отождествление истории с физикалистскими моделями времени, что лежит в русле натуралистич. видения человека и его мира в качестве онтологически автономных. Лишенное божеств, и человеч. смысла время является характерным проявлением нигилизма.

Вритра («преграда») – в древнеиндийской мифологии демон, преграждающий движение вод, дающих жизнь. Представлялся в виде огромного дракона, свернувшегося в 99 колец и возлежащего на вершинах гор. Ежедневно увеличивался и грозил поглотить всю Вселенную.

292

―конструировании‖ — во включении опыта истины, переживаемого благодаря произведению искусства, в структуру опыта интерпретатора. Однако союз филос. герменевтики с философией Гегеля непрочен. Исходный пункт Гегеля — самопознание абс. духа, т.е. бесконечная мощь рефлективного сознания, тогда как Г. отправляется от принципиальной конечности человека и его рефлективных усилий. Г. отрицает поэтому и возможность ―снятия‖ менее соверш. форм культурных образований более совершенными. Традиция дана человеку в первую очередь и по преимуществу как языковая традиция. Мы ―живем в традиции‖ в той мере, в какой мы ―живем в языке‖. Как и Хайдеггер, Г. рассматривает язык не в качестве инструмента или знака того или иного произвольно избираемого содержания, а как ―медиум‖ раскрытия бытия. Универсальность языка как медиума влечет за собой универсальность герменевтики. ―Бытие, к-рое может быть понято, есть язык‖ — этот провокативный тезис Г. означает лишь следующее: все, что мы в состоянии понять, опосредствовано языком, а все, что опосредствовано языком, мы в состоянии понять. В полном соответствии со своим тезисом, что герменевтика — прежде всего практика, Г. выступает как практикующий интерпретатор, беря в качестве предмета и историю философии (Платон, Аристотель, Гегель, Гуссерль, Хайдеггер), и историю лит-ры (Гѐте, Рильке, Гѐльдерлин, Пауль Целан).

Галатея, греч. – возлюбленная царя Кипра Пигмалиона, который сначала изваял мраморную статую прекрасной девушки, а потом так в нее влюбился, что Афродита, сжалившись, по его просьбе превратила статую в живую женщину.

Гамадриады, греч. – нимфы деревьев, которые в отличие от дриада рождаются и умирают вместе с ними. Когда Эрисихтон приказал срубить дуб в роще Деметры, из него полилась кровь, а ветви стали очень бледными. Это была кровь гамадриады, которая предрекла жестокому Эрисихтону возмездие. Богиня Деметра наказала осквернителя своего священного дуба, наделив Эрисихтона неутолимым голодом.

Гандхарвы – в древнеиндийской мифологии полубожественные существа. Поздние сказания гласят, что их породили внук Брахмы Кашьяпа и его жена Муни. Некогда они охраняли священный напиток сому, но его похитила богиня мудрости Сарасвати. Живя в небесах, эти прекрасные юноши, искусные музыканты и танцоры, услаждают богов игрой на лютне и чудесными песнопениями. Гандхарвам открыты божественные тайны, подвластно им и движение звезд. Их очаровывающие сладкие голоса раздаются в горах, где боги проводят время в беззаботных развлечениях. Иногда в ясную погоду небесное пение гандхарвов может услышать на земле и обычный смертный. Женами гандхарвов и их возлюбленными являются прекрасные девы апсары, танцовщицы в небесном царстве. Гандхарвы могли приобретать различные облики, в том числе и человека, и людям следовало опасаться встреч с ними, поскольку козни небесных музыкантов нередко приносили им зло.

Ганимед, греч. – сын троянского царя Троса и нимфы Каллирои, юноша такой необыкновенной красоты, что Зевс, увидев его, пасущего стада на склоне горы, превратился в орла, схватил его и принес на Олимп. Так он стал виночерпием, на пирах разносил богам нектар, а безутешному отцу Зевс подарил взамен прекрасных коней и золотую виноградную лозу, выкованную самим Гефестом. Согласно одному из мифов, ганимед был вознесен на небо, превращен в созвездие Водолея и стал знаком зодиака.

Гармония, греч. – прекрасная дочь бога войны Ареса и богини любви Афродиты, жена Кадма, основателя города Фивы.

294

Гарпии, греч. – дочери морского божества Тавманта и океаниды Электры, число которых колеблется от двух до пяти; полуженщины-полуптицы отвратительного вида, которых боги посылают, чтобы наказать смертных.

Гарпократ - от египетского слова «гор-па-херд» (Гор – ребенок), так древние греки называли сына Осириса и Исиды бога Гора. Он изображался в виде ребенка, держащего палец у рта, и символизировал молчание. Позже Гарпократа считали богом молчания. Иногда его изображали мальчиком, сидящим в короне на бутоне лотоса с рогом изобилия в руке; в жертву ему приносили первые овощи, цветы лотоса и рыбу.

Гаруда – в индуистской мифологии гигантская птица, царь всех пернатых, на которой совершает свои полеты бог Вишну. Своим блеском огромный орел затмевал даже сияние солнца, чем поверг богов в смятение. Его изображают человекообразным существом с орлиной головой, крыльями и когтями.

Геб – в египетской мифологии бог земли, сын Шу, бога воздуха, и Тефнут, богини влаги, отец Осириса и Исиды; добрый бог, охраняющий людей от злых змей и дарящий много полезных растений; дает начало Нилу, который кормит и поит людей. Считалось, что власть фараонов восходит к Гебу.

Геба, греч. – богиня юности, дочь Зевса и Геры, сестра Ареса. На Олимпе прислуживает богам как виночерпий, подает амброзию и нектар, а позже отдает эту должность Ганимеду. В Древнем Риме Гебу отождествляли с Ювентой. Священное дерево Гебы – кипарис. Раб, вошедший в храм Гебы, получал свободу.

Геката, греч. – дочь титанидов Перса и Астерии (варианты: Зевса (Аиды) и Геры или Зевса и Деметры); богиня мрака, ночных видений, покровительствует охоте, пастушеству, разведению коней, охраняет детей и юношей, дарует победу в состязаниях, в суде, на войне. У нее три тела и три головы. Ее священное животное – собака, в жертву ей приносили щенков.

Геликон, греч. – гора в Греции, где, согласно мифам, обитали музы, которых поэтому называли геликонидами, или повелительницами Геликона. На горе находился источник Гиппокрена, возникший от удара копыта крылатого коня Пегаса; это источник вдохновения, искупавшись в котором, музы водят хороводы, сочиняют стихи и гимны богам.

Гелиос (Гелий), греч. – бог солнца, сын титанов Гипериона и Фейи, дарующий все жизнь. Находясь высоко в небе, он все видит: и дурное, и хорошее. Днем Гелиос мчится по небу в золотом шлеме и на золотой колеснице, запряженной четырьмя огненными конями, а ночью склоняется к западу и в золотом челне плывет к месту своего восхода, где находится его великолепный дворец. Там, окруженный четырьмя временами года, он восседает на троне из драгоценных камней. На следующее утро, предвещенный розовоперстой богиней Эос, он вновь появляется на горизонте. Ему принадлежат тучные стада белоснежных быков, которые пасутся на острове Тринакрия.

Генезис (от греч. genesis - «происхождение») – происхождение, возникновение; процесс образования и становления развивающегося явления.

Гений, лат. – у римлян первоначальное божество – основатель рода, а затем бог мужской силы, олицетворение внутренних способностей мужчин. Считалось, что каждый мужчина имеет своего гения. День рождения римского гражданина отмечался как

295

праздник в честь его гения, в этот день приносились бескровные жертвы. Своего гения имели также семьи, города, общины и даже целые народы. Иногда предполагалось у человека два гения: добрый и злой. В таком качестве гений соответствовал у греков демону. Предполагалось, что гений появлялся в виде змеи.

Гера, греч. – старшая дочь Кроноса и Реи, сестра и супруга Зевса. Первая и самая великая богиня Олимпа, покровительствует браку и посылает супругам потомство, благословляет мать на рождение ребенка, охраняет святость и нерушимость брачных союзов. Все живо склоняется перед Герой.

Геракл, греч. (лат. Геркулес) – величайший из героев древнегреческой мифологии, сын Зевса и смертной женщины Алкмены, символ человека, ставшего по заслугам богом; вечный труженик, помощник каждого, кто попал в беду. Для солдат – бог победы, для земледельцев – бог имений.

Герменевтика - 1) теория и методология истолкования текстов (―искусство понимания‖); 2) течение в философии 20 в. Хотя история Г. может быть прослежена через средневековье до античности, понятие Г. в его совр. значении восходит к Новому времени. Приблизительно в сер. 17 в. устанавливается различие между ходом истолкования и его методом: Г. как учение о ―правилах‖ истолкования начинают отделять от экзегетики как лишенной методол. рефлексии практики комментирования. Революционный шаг в становлении Г. как самостоят, дисциплины сделан Шлейермахером, принципиально расширившим сферу подлежащих истолкованию текстов: Г. для Шлейермахера — ―учение об искусстве понимания‖ письменных документов вообще. Задачу Г. составляет прояснение условий, делающих возможным уразумение смысла того или иного текста. Всякий письменный документ, по Шлейермахеру — это языковое обнаружение, имеющее двойную природу: с одной стороны, он — часть общей системы языка, с другой — продукт творчества нек-рого индивида. Перед Г. стоит поэтому двойная задача: исследование языкового обнаружения в качестве элемента опр. языковой системы и вместе с тем — как обнаружения стоящей за ним уникальной субъективности. Первую часть задачи выполняет ―объективное‖ (или ―грамматич.‖) истолкование, вторую - ―техническое‖ (или ―психологическое‖). Грамматич. истолкование анализирует текст как часть опр. лексич. системы, психологическое же — индивидуальный стиль, т.е. комбинации выражений, не заданные лексич. системой. Важным этапом становления Г. была ―философия жизни‖ Дильтея, в рамках к-рой Г. приписывается особая методол. функция. Дильтею принадлежит заслуга систематич. развития тезиса, согласно к-рому ―понимание‖ есть не частный аспект теории познания, но фундамент гуманитарного знания (―наук о духе‖) вообще. Это положение Дильтея, однако, было подготовлено интенсивными дискуссиями в истор. (И. Г. Дройзен) и филол. (А. Бѐкх) науке вт. пол. 19 в. Дройзен, в частности, обратил внимание на методол. изъян, препятствующий историографии стать наукой. Методом истор. познания, по Дройзену, должно стать ―понимание‖. Предмет последнего составляют не объективные факты, а то, что уже было в свое время интерпретировано; работа историка — это ―понимающее схватывание‖ уже когда-то понятого. Сходным образом трактует задачи гуманитарного познания Бѐкх. Документы, с к-рыми имеет дело филолог, уже заключают в себе знание, являются рез-том прошлого процесса познания. Отсюда особая продуктивность филологии, представляющей собой, согласно формуле Бѐкха, ―познание познанного‖. Дильтеевская идея Г. была частью его грандиозного методол. проекта, цель к-рого состояла в обосновании значимости историко-гуманитарного познания и несводимости процедур последнего к процедурам естественнонаучного познания. ―Понимание‖ есть, по Дильтею, единственно адекватное средство передачи целостности, именуемой Жизнью. ―Понимание‖ (вначале весьма сходное с ―переживанием‖) трактуется

296

при этом как та процедура, благодаря к-рой ―жизнь‖ вообще может быть прояснена и осмыслена. ―Жизнь‖ здесь — наименование духовно-истор. мира, важнейшей характеристикой к-рого является его изоморфность нам как познающим. Живое может быть познано живым. Продукты творчества той или иной индивидуальности суть не что иное, как объективации жизни, и в известном смысле можно сказать, что мы понимаем в другом . то, что понимаем в себе самих. Многократно пересматривая свою концепцию понимания, Дильтей то сосредоточивается на его интуитивном и в этом смысле иррац. характере, то подчеркивает связь интуитивного постижения с понятийным мышлением. Под влиянием критики со стороны баденского неокантианства (Риккерт), а затем и под влиянием феноменологии Гуссерля, Дильтей стремится освободить свою концепцию от явного психологизма. Он заостряет внимание на нетождественности понимания ―вчувствованию‖, вводит, наряду с понятием ―переживание‖, понятия ―выражение‖ и ―значение‖, а также обращается к понятию ―объективного духа‖ Гегеля. Понимание как воспроизводящее переживание имеет дело не только с индивидуальными психич. актами, но со сферой не сводимых к отд. субъектам идеальных значений. Методол. размышления Дильтея легли в основу ряда концепции ―герменевтич. логики‖ (Шпет в России, X. Липпс и Г. Миш в Германии), согласно к-рым сфера логического не схватывается одним только дискурсивным мышлением, но охватывает и недискурсивные формы артикуляции смысла. Предметом логики становятся, наряду с понятиями и суждениями, метафоры и символы. Превращение Г. в философию связано с именем Хайдеггера, к-рый стал рассматривать ―понимание‖ не в гносеологическом, а в онтологич. плане, т.е. не как способ познания, а как способ существования. В экзистенциальной аналитике, развиваемой им в работе ―Бытие и время‖ (1927), ―понимание‖ выступает как одна из осн. характеристик человеч. бытия (Dasein). Последнее есть то место в бытии, в к-ром возможна постановка вопроса о смысле последнего. Человеч. бытие, т.о., изначально находится в ситуации понимания. Задача Г. состоит в истолковании этой ситуации. Эти положения легли в основу, концепции филос. Г. Гадамера, представляющей собой, по меткому выражению Рикѐра, результат ―прививки‖ экзистенциальной феноменологии к традиции Г. как теории и практики истолкования текстов. Для Гадамера, как и для Хайдеггера, понимание есть форма первичной данности мира человеку. Оно не просто лежит в основе нашего отношения к тем или иным текстам, но в основе нашего отношения к миру. Процесс понимания текста неотделим от процесса самопонимания читающего. Но это ни в коей мере не означает, что в процессе интерпретации интерпретатор волен подвергать текст насилию, сообразуясь исключительно со своими собств. запросами. В ходе истолкования речь идет о понимании того предметного содержания (Sache), к-рое несет в себе текст и к- рое не зависит ни от наших интенций, ни от интенций автора. Хайдеггеровскими размышлениями о языке, развитыми им в работах 30-50-х гг., инспирирована и выдвигаемая Гадамером философия языка. Именно благодаря языку традиция существует как живой континуум. В медиуме языка становится возможным то, что Гадамер называет ―действенно-истор. сознанием‖: понимаемое нами произведение, сколь бы исторически далеким от нас оно ни было, вступает с нами в диалог и тем самым оказывается частью ―события традиции‖ (равным образом частью этого события является и наша интерпретация). Превращению Г. в философию противостоит традиц. подход, согласно к- рому Г. была и остается теорией и методологией истолкования текстов. Такую методологию, опираясь на основополагающие тезисы Шлейермахера и Дильтея, разработал Э. Бетти, последователи к-рого энергично полемизируют с Гадамером, усматривая в его концепции апологию субъективизма. С иных, чем Гадамер, позиций, раскрывает философское измерение герменевтики Рикѐр. Стремясь преодолеть языковую центрированность подхода Гадамера, Рикѐр привлекает внимание к иным объективациям человека, нежели запечатленные в (языковой) традиции продукты творчества. К числу таких объективаций принадлежат прежде всего символы. Осн. черта символа — избыточность смысла. Символы суть структуры значения, в к-рых один смысловой план

297

указывает на другой, скрытый план. Поскольку анализ символов с целью расшифровки заключенного в них скрытого смысла предпринят, с одной стороны, психоанализом, с другой - структурализмом, филос. герменевтика выступает как ―арбитр в споре интерпретаций‖.

Гермес, греч. – сын Зевса и Майи, внук Атланта, прадед Одиссея, вестник богов, покровитель путников и путешественников, проводник душ умерших. Гермес может переноситься с Олимпа в любой конец земли с помощью крылатых сандалий. Покровительствует также торговле и посылает людям богатство. Он изобрел меры, числа и азбуку. Он бог красноречия, изворотливости, обмана и воровства. Еще в колыбели Гермес отличался хитростью и сообразительностью.

Герой, греч. – легендарный царь или богатырь, прославившийся своими подвигами. Героев считали полубогами, потомками богов, родившимися от союза со смертными. Считалось, что после смерти герои продолжают влиять на судьбы людей, являются посредниками между богами и людьми, благодетельствуют людям, спасают их от чудовищ, природных стихий, бедствий и т.п. Такими героями бытии Ахилл, Геракл, Тесей, Персей и др. От героев вели свой род многие знатные семьи Греции и Рима. Так, Юлий Цезарь и родственные ему императоры вели свою родословную от Энея. Греки и римляне чтили своих героев и их гробницы, считали, что герои и после смерти могут творить чудеса.

Гессе Герман (1877-1962) – выдающийся немецкий и швейцарский писатель, лауреат Нобелевской премии (1946), один из крупнейших представителей философской прозы ХХ в. Всемирную славу Гессе принес его роман-утопия «Игра в бисер» (1943), действие которого происходит в вымышленной стране Касталии, главным занятием жителей которой становится особая игра в стеклянные бусы, с помощью которой можно выразить все богатство культурной жизни человечества. Произведение представляет собой интеллектуальное разоблачение бесплодности ухода художника от жизни в мир эстетических ценностей, которое автор осуществляет в форме постановки проблемы мировоззренческого обоснования культуры. Роман Гессе оказал большое влияние не только на многих современных авторов (особенно на писателей-фантастов, т.к. эта книга

– яркий образец целиком придуманного мира), но и на развитие культурологи, поставив и проанализировав по-новому роль игры в культуре (эта проблема поднималась в работах Ф.Шиллера и Й. Хейзинги). В послевоенные годы, в связи с увлечением молодежной субкультурой восточной мистикой, наркотиками и миром подсознания, возрос интерес к ранним романам писателя, особенно – «Степной волк», 1927 и «Паломничество в страну Востока», 1932, которые по существу являются литературными медитациями. В этих произведениях, как и в романах «Демиан» (1919), «Клейн и Вагнер» (1920), он смог выразить сдвиги в современной действительности, дополнив реализм романтической традицией, соотнеся катастрофическую современность с внутренней дисгармонией человека.

Гестия, греч. – богиня домашнего очага, старшая дочь Кроноса и Реи. Покровительница огня, начала, которое объединяет мир богов, общество людей и отдельную семью. Гестия никогда не вступала в брак. В Риме ей соответствует Веста, огонь ее храма символизирует государство, порядок и надежность.

Гефест, греч. – бог огня и кузнечного дела, от него зависят огнедышащие вулканы (в Риме с Гефестом отождествлялся Вулкан). Сын Зевса и Геры, Гефест родился слабым кривоногим ребенком; вырос могучим, с сильными руками; в гроте он устроил кузницу и поражал всех своими изделиями.

298