5.4. Влияние государственной идеологии на инвестиционное поведение в России до начала XX в.

Проведенный нами исторический анализ инвестиционного поведения в России по­казал, что инвестиционные процессы в стране всегда тесно зависели от государствен­ной идеологии.

Как уже отмечалось, до XV в. не существовало четко оформленной единой госу­дарственной идеологии. Как пишет Г. Бондарев, в это время в развитии Северной и Южной Руси имелись внутренние различия. Киевская Русь испытывала сильное влияние Византии, от которой она принимает христианство и как религию, и как форму культуры. Экономическое развитие данной территории оказывало сильное влияние на коллективное начало. Считается, что коллективизм пришел с прароди­ны южных славян — Индии. В настоящее время существует ряд научных работ, по­священных происхождению славян. Из них следует, что прародиной южных славян является Индия,* в то время как предки северных славян — варяги.** По направле­нию к северу коллективное начало ослабевает и усиливается индивидуальное. По­степенно к XV в. обе «оси» (Киевская и Новгородская Русь) начинают сближаться, и окончательное их слияние происходит с образованием Московской Руси.

Основные денежные средства в Новгородской Руси тратились на строительство и содержание церквей, организацию купеческих караванов, а также закапывались в землю («клады») всеми слоями населения.

Основная особенность экономической жизни Новгородской Руси состояла в том, что у населения не было материальных излишков, поэтому особо вкладывать куда-либо было нечего. Строили церкви очень богатые-единичные воины-купцы.

Для простого люда именно горшок являлся символом благополучия, а земля — главной ценностью. Поэтому хранение денег в закопанных в землю горшках ассоци­ировалось именно с плодородием земли, т. е. новгородцы вкладывали средства в ее ублажение.

Основные вложения в Киевской Руси имели более паразитическую направлен­ность. Деньги тратились на предметы роскоши; «пиры на весь мир» (длившиеся не­сколько суток; в них участвовало до нескольких сот человек); пышные языческие обряды с дорогими жертвоприношениями; рабов («живой товар» как военные тро­феи); военные походы; дома и другие формы недвижимости.

В начале XII в. (1169 г.) сыновья Ярослава Мудрого, борясь-за власть, развалили единую Киевскую Русь. Вследствие этого произошел отток населения на Северо-Запад, что привело к усилению Новгородских и Ростово-Суздальских земель.

При чтении русских летописей XVП-XVШ вв., пишет Г. Бондарев, создается впечатление, что формирование Московского государства как символа крепкой вла­сти и тоталитарной идеологии было естественным для Руси событием. Так, посто­янные княжеские междоусобицы и набеги внешних врагов приводили к бесконеч­ным страданиям древних славян. Как пишет автор, летописи пропитаны таким духом страданий, что «как-то даже инстинктивно начинаешь ждать с нетерпением, когда

* Сторонниками данной идеи являются М. П. Погодин, Н. И. Костомаров, К. Н. Бестужев-Рюмин и др.

* * Сторонниками этой идеи выступают С. П. Семенов, Г. Бондарев и др.

же явится крепкая власть, которая объединит народ, отразит внешнего врага и поло­жит конец разрушительному честолюбию князей. Создается впечатление, что весь ход русской истории ведет к этому. Вот приходят татары, а междоусобицы продол­жаются. Опустошается и вымирает вся Киевская Русь. И "несть числа" страданиям Руси Смоленской, Владимиро-Суздальской, а потом и Московской Тверской. Псков и Новгород терзают Литва, немцы и шведы. Но наконец зарождается понима­ние силы единения славян. Иван Калита копит деньги, Дмитрий Донской соединяет полки. И вот результат — татары побеждены. Затем вокруг Москвы складывается цен­трализованное государство, и это переживаешь, читая летописи, как долгожданный момент. На время как бы стушевывается все другое, что приносит с собой укорене­ние монархии: подавление вольного Новгорода и Пскова, внутренний "монголизм" Ивана Грозного, введение крепостного права при Борисе Годунове, произвол Петра I и т. п.».²²

Дело в том, что в нормативной культуре россиян изначально не была заложена ответственность земного царя за судьбу человека. Общинное начало не предпола­гает, что царь — фигура, оторванная от общины, — должен за нее отвечать. За общину отвечает сама община.

В западной культуре положение совсем другое. Там «король должен не пощадить своей жизни» ради благополучия вассалов.²³ Жизнь главы государства принадле­жит стране и народу. Такое положение вещей накладывает на короля огромную от­ветственность за народ, в нормативной культуре они соединены как единое целое.

В России изначально власть и народ находятся в оппозиции. При этом, конечно, связь есть, но очень несправедливая: народ должен власти (налоги, рекрутов, свою жизнь и т. д.), а власть народу ничего не должна.

Первым, что возродило и поддержало страну, стала идея единения и расшире­ния. Русь устала от войн, татар, междоусобиц, и сработал защитный механизм куль­туры (термин Лурье). В результате в XV в. начинает складываться тоталитарно-экстенсивное государство.

Централизация Руси происходила под влиянием иосифлянства — самостоятель­ного церковно-политического течения.²⁴ Его основные идеи имели огромное влия­ние на историческое развитие нашего государства.

Согласно основателю движения — Иосифу (1439-1515), Бог способен предстать в любом образе и качестве. При этом Богу свойственно действовать не только пре­мудростью, но и коварством. Сам акт вхождения Бога в образ человека есть дья­вольский акт. Коварство и хитрость оказываются выражением божественной пре­мудрости, так как изначально эти качества несут всемирную гармонию и благо. С помощью данной малопонятной философии о «божественном коварстве» Бога, вселившегося в московского государя, Иосиф трактовал сущность царской власти.

Именно поэтому Московскому государству должны подчиняться все христиане, в том числе и духовенство. Бог вручил ему все высшее — «милость и суд, и церков­ное, и монастырское, и всего православного христианства власть и попечение», а значит, «царский суд святительским судом не посужается ни от кого». Более того, московский князь является главой «всея русских государей», удельным князьям надлежит оказывать ему «должное покорение и послушание».

Венцом развития теории волоцкого игумена Иосифа стали воззрения Ивана Грозного, для которого труды богослова были настольными книгами. Так, Иван IV полагал, что сильна только та держава, в которой цари единовластны, а причиной всех бед, обрушившихся на Русь, является похищение царской власти избранной Радой во главе с видным государственным деятелем того времени А. Ф. Адашевым (ум. в 1561 г.). Таким образом, сердцевину иосифлянства составляла имперская идея, достигшая своего окончательного развития в сочинениях Феофана Прокопо-вича — сподвижника Петра I.

В противовес концепциям иосифлян («стяжателей») во второй половине XV в. оформилось религиозное течение «нестяжателей». Его идейным вдохновителем является Нил Сорский (1433-1508), который в своих взглядах опирался на не иска­женное церковью вероизучение «чистого» истинного христианства. В этом учении наряду с отрицанием религиозной обрядности и скептическим отношением к «чуде­сам» проповедуется непривязанность к материальным ценностям и всему земному, включая человеческое тело. Главное для Нила Сорского — нравственное совершен­ствование через обращение к человеческой душе.

Идеи нестяжателей нашли поддержку как среди крупных феодалов, цепко дер­жавшихся за удельную систему, так и в среде простого народа. Идея богослужения через нищенство и странничество красной нитью проходит через всю историю рос­сийского государства.

Становится понятным безропотное принятие не только народом, но и светской элитой деспотизма русских царей. Если царь — это божественное воплощение («во-человечивание», согласно Иосифу), то любые его деяния, включая деспотизм, бо­жественны и обсуждению не подлежат. Данная идея имеет корни в восточном пони­мании сути императорской власти. Естественно, что философия Нила Сорского была близка широкой народной массе, философия же Иосифа Волоцкого близка российским правителям всех времен.

Начиная с правления Петра I, приобретает статус государственной идеологии имперская идея державности. Она является модификацией идеи экстенсивного раз­вития в экономическом, национальном, идеологическом и географическом планах.

Окончательное оформление в качестве государственной идеологии идея держав­ности получила 30 октября 1721 г. в день празднования Ништадского мира, завер­шившего Северную войну, когда Петр принял титул «Отца Отечества и Императора Всероссийского». Данное событие закрепило не только жесткую политическую цен­трализацию и бюрократизацию власти, но и особое — державное, умонастроение россиян. Так, заветные русские притязания выразил позже Ф. Тютчев: «Семь внут­ренних морей и семь великих рек... от Нила до Невы, от Эльбы до Китая, от Волги до Евфрата, от Ганга до Дуная... Вот Царство Русское и не прейдет во век, как то прови­дел Дух и Даниил предрек».²⁵

Именно с этого периода можно говорить об инвестиционном поведении в Рос­сии. Его яркой особенностью было полное подчинение державной идее. Государство расширяло свои территории посредством бесконечных войн с соседями, а также через освоение и заселение новых территорий. С этой целью оно быстрыми темпами создавало военно-промышленный комплекс и поощряло развитие отраслей, с ним связанных: горнодобывающей, текстильной, металлургической промышленности, кораблестроения и т. д.

Инвестиционное государственное поведение отличалось в этот период жестоко­стью, насилием. Государство привлекало для распоряжения своими средствами предпринимателей практически без их согласия. В случае невыполнения жестких государственных требований предприниматель наказывался (вплоть до смертной

что*

казни). Для своих державных целей правительство выколачивало из народа не толь­ко последние деньги, но и жизни. Часть населения, не принимавшая государствен­ный тоталитаризм, уходила в старообрядческие общины, где наблюдались своеоб­разные формы инвестиционного поведения. Во-первых, оно имело групповую форму. Все члены общины уходили на труднодосягаемые земли ради спасения от нашествия антихриста и его слуг (Петра I и государственных людей) и совместно организовывали кустарный промысел, сельскохозяйственные работы, охоту на зве­ря. Продукцию продавали на ярмарках, а на вырученные деньги расширяли общин­ное дело, а также (что важно) налаживали торгово-сбытовую деятельность. Закупа­лась продукция в одном городе и перевозилась в другие города. Практически все водные артерии страны использовались старообрядцами для внутренней торговли. Итак, главная особенность инвестиционного поведения государства во времена Пет­ра I обусловливалась идеей тоталитаризма и расширения, а на инвестиционное по­ведение старообрядцев влияла тема сохранения и развития общины.

До середины XIX в. инвестиционное поведение населения менялось мало. Но после отмены крепостного права в нем стали наблюдаться некоторые новые чер­ты. Важнейшей из них было инвестиционное поведение — вложение денег в произ­водственную сферу. Способствовало этому достаточное накопление капитала и при­нятие ряда государственных законов, стимулирующих к предпринимательству все слои населения, включая дворянство. Конечно, государственный прессинг на произ­водственную деятельность был очень силен. Это и чрезмерный контроль выпуска продукции, и государственная опека, и регламентации.

Однако развитие капитализма в России имело все тот же идейный фон, укреп­ленный разнообразной деятельностью русской интеллигенции, возникшей в конце XVIII в. Вспомним русскую классическую литературу: хороший человек беден, биз­несом не занимается. Обломов — хороший человек, а Штольц — плохой, хотя и делает полезные вещи. Хороший человек — щедр. Если у хорошего человека появят­ся деньги, он идет к цыганам в кабак, а плохой купит акции. Хороший тратит сегодня, плохой — откладывает на завтра. Для американца аморально тратить деньги зря, это в культуре заложено: деньги — символ труда, будущее твое и твоих детей. В России установка на отсроченное потребление отсутствует.

Такой идейный фон существовал вплоть до Октябрьской революции и в значи­тельной степени способствовал ее осуществлению.