yKIaJZmKHN

УДК 94(470.21)

ББК 63.3 (2Рос-4Мур) К44

Печатается по решению Совета по научно-исследовательской работе и редак- ционно-издательской деятельности Мурманского государственного гуманитарного университета

Рекомендовано к печати кафедрой истории и педагогики Кольского филиала Петрозаводского государственного университета (протокол № 6 от 18.06.2010 г.)

Автор: А.А. Киселев, д-р ист. наук, профессор, руководитель научно-исследователь- ской лаборатории исторического регионоведения (МГГУ)

Рецензенты: С.А. Дюжилов, канд. ист. наук, доцент, зав. кафедрой истории и педагогики Кольского филиала ПетрГУ; П.В. Федоров, д-р ист. наук, профессор кафедры истории, проректор по НИР МГГУ

Киселев А.А.

Двадцать пять исторических портретов деятелей XX века на фоне Кольского Севера. От императора России Николая II до президента СССР

М.С. Горбачева: в 2 ч. – Мурманск: МГГУ, 2011. – Ч. 2. – 239 с.

В ХХ в. Кольский полуостров стал объектом пристального внимания не только путешественников, как это было раньше, но и ученых (геологов, океанографов, экономистов и т.д.), а также политиков и государственных деятелей. Проблемами Мурмана занимались последний русский царь Николай II, министры его правительства (С.Ю. Витте, И.К. Григорович, А.Ф. Трепов), а после революции 1917 г. – А.Ф. Керенский, В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий. В курсе событий в Арктике были адмирал А.В. Колчак

ивеликий норвежский ученый Ф. Нансен.

Впоследующие годы (между двумя мировыми войнами) и в ходе Второй мировой войны проблемы Кольского Севера интересовали Франклина Рузвельта, Уинстона Черчилля, Иосифа Сталина и их помощников – А. Идена, А. Гарримана, наркома Н.Г. Кузнецова и полярника И.Д. Папанина.

Заключительная часть книги содержит очерки о деятелях второй половины ХХ в. (о Н.С. Хрущеве, Фиделе Кастро, Ю.А. Гагарине, Л.И. Брежневе, А.Н. Косыгине

ит.д., вплоть до М.С. Горбачева).

Вкниге собрано много материалов о том, что связывало этих людей с Кольским Заполярьем. Прочитать об этом для современного читателя будет небезынтересно.

Раз уж мы дали после очерка о Рузвельте зарисовку о его сподвижнике А. Гарримане, а вслед за У. Черчиллем рассказали о его министре иностранных дел А. Идене, то нам нельзя не сопроводить эссе о И.В. Сталине дополнительной информацией о его двух помощниках на Севере: об адмирале Н.Г. Кузнецове и уполномоченном ГКО, известном покорителе Северного полюса И.Д. Папанине.

Итак, еще два очерка

АДМИРАЛ Н.Г. КУЗНЕЦОВ В ИСТОРИИ МУРМАНА И СЕВЕРНОГО ФЛОТА

Во всех старых справочниках и энциклопедиях датой рождения Н.Г. Кузнецова значится 1902 г. (В тридцатом томе Большой Советской энциклопедии на стр. 562 читаем: «Кузнецов Николай Герасимович родился 11 (24) июля 1902 года в деревне Медведки, ныне Устюженского р-на Вологодской области». Эта же дата – 1902 год – указана в Военно-морском словаре 1983 года издания (стр. 381). Это же утверждается и в энциклопедии «Великая Отечественная война. 1941–1945» (стр. 387).)

Но вот справка из Интернета: «Родился Н.Г. Кузнецов 24 (11) июля 1904 г. в деревне Медведки Котласского района Архангельской (до 1937 г. – Вологодской) области в семье казенных крестьян Герасима Федоровича и Анны Ивановны Кузнецовых. С 1912 по 1915 гг. Николай учился в церковно-приходской школе. Окончил 3 класса. После смерти отца в 1915 г. помогал матери по хозяйству, работал на деревенской мельнице. Осенью 1919 г. мать отвезла сына в Котлас к своему брату, чтобы тот устроил его работать».

В других источниках о тех годах жизни Н.Г. Кузнецова говорится по-иному, но для нас главное в этом вопросе то, что, стремясь попасть на военную службу в Северо-Двинскую флотилию, Николай Кузнецов представил справку из сельсовета, где говорилось, что он родился в 1902 г. Этот документ, а также высокий рост, бравый вид и уверенность в себе позволили парню вступить в ряды военных моряков. Это произошло 13 сентября 1919 г. Позже Н.Г. Кузнецов писал: «Мне не пришлось менять профессии в поисках дела, которое оказалось бы больше по душе. Вся моя жизнь связана с советским военно-морским флотом. Я сделал выбор однажды, в совсем юные годы, и никогда не жалел об этом».

Независимо от того, какой год считать датой рождения будущего адмирала, Николай Герасимович заслуживает нашего внимания по целому ряду обстоятельств.

Во-первых, он северянин, наш земляк: родился в Вологодской губернии, рабочий путь начинал в Архангельске, в 17 лет пошел служить матро-

3

сом Северо-Двинской военной флотилии. Все это давало ему основания говорить: «Север мне знаком с юных лет».

Еще в тридцатые годы прошлого века, дослужившись до звания флагмана первого ранга и должности командующего Военно-морским флотом СССР, Кузнецов уделял особое внимание самому молодому тогда Северному флоту. Он не раз приезжал на Мурман как в мирное, так и в военное время.

И, наконец, имя Кузнецова носит тяжелый авианесущий крейсер (ТАКР), как написано в энциклопедии, «единственный корабль проекта 1 143,5 (по классификации НАТО – класс «Кремль»). Способен нести на борту до 60 самолетов и вертолетов». ТАКР «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов» передан Северному флоту в конце 1990 г., и о нем часто пишут в газетах.

Не останавливаясь на всем послужном списке Н.Г. Кузнецова, приведем из его личного дела только три характеристики.

1924 г. В период учебы в военно-морском училище: «Развитие выше среднего. Курс усваивает легко. Решителен, выдержан... Говорит коротко, толково, командирским языком... Сжато и грамотно излагает мысль письменно...». (Попутно заметим, что летом того года, проходя морскую практику на крейсере «Аврора», Кузнецов побывал в Мурманске и Архангельске.)

1926 г. После плавания на линкоре «Парижская коммуна» курсанта Н.Г. Кузнецова характеризовали так: «Очень способный, общее развитие хорошее. Выдержан. Спокоен. Инициативен. Здоров. Выправка хорошая. Специальная подготовка отличная. Политическая подготовка хорошая. Будет хорошим артиллеристом».

1932 г. Из аттестации на крейсере «Красный Кавказ»: «Проявляет любовь и заботу к крейсеру. В походной обстановке вынослив... Оставить в должности старшего помощника ввиду короткого практического стажа для накопления опыта, после чего может быть повышен в категории...

Должности вполне соответствует».

После службы на Черноморском флоте, где Кузнецов командовал крейсером «Червона Украина» и считался «самым молодым капитаном 1-го ранга всех морей мира» (за успехи по службе он получил тогда два ордена: Знак Почета и Красной Звезды и легковую машину в подарок от Г.К. Орджоникидзе), Николая Герасимовича послали главным военноморским советником в республиканскую Испанию, где был награжден еще двумя орденами: Ленина и Красного Знамени.

После Испании, получив звание флагмана 2-го ранга, Н.Г. Кузнецов командовал Тихоокеанским военно-морским флотом, а в апреле 1939 г. был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Говорят, что это был самый молодой нарком в Советском Союзе и первый нарком ВМФ – строевой моряк.

4

Обстоятельное, детальное знакомство Н.Г. Кузнецова с Мурманом и Северным военно-морским флотом состоялось после начала Второй мировой войны. В книге воспоминаний «Накануне» Николай Герасимович писал: «Во второй половине сентября (речь идет о 1939 г. – А.К.) я выехал на Северный флот. Командующий В.П. Дрозд встретил меня в Мурманске. Мы сразу отправились в Полярное. На рейде было оживленно, там стояло много транспортов. Они были уже нагружены лесом, но пока не могли выйти в море. Война в Европе изменила обстановку.

На берегу желтели огромные штабеля брусьев и досок.

– А нам лес тут нужен вот как! – Дрозд провел рукой по горлу.

Тут же, из Полярного, я позвонил по телефону А.И. Микояну. Анастас Иванович сразу согласился выделить флоту часть экспортного леса. Дрозд был несказанно рад этому. Снималась большая помеха на пути выполнения строительной программы.

Тогда же мы обсудили с Военным советом и штабом Северного флота планы боевой подготовки, уже более целенаправленные, соответствовавшие международной обстановке. Правда, особых изменений не внесли. Решили только ограничить район плавания кораблей, не разрешая им уходить слишком далеко от главной базы».

Вместе с Военным советом и штабом Северного флота обсуждались меры и действия, соответствовавшие международной обстановке. Однако в тот приезд на Мурман нарком ВМФ Кузнецов решал еще две задачи, о которых вслух тогда не говорили. Первая – подготовка Северного флота к войне с Финляндией.

Сталин, договорившись с Гитлером о сферах влияния и получив обещание не вмешиваться в конфликт между СССР и Финляндией, твердо решил заставить тогдашнего лидера страны Суоми К.Г. Маннергейма пойти на территориальные уступки, иначе... – война. Но на Крайнем Севере финны могли связаться с Европой через море, через Петсамо. Вот и надо было силами Северного флота закрыть этот выход в Мировой океан, блокироватьвслучае, если Англия и Франция попытаются помочь Финляндии.

Сталин для того и послал Кузнецова в Мурманск и Полярный, чтобы на месте решить все вопросы, включая мобилизацию кораблей рыболовного и торгового флотов на период военных действий.

Вторая задача, стоявшая осенью 1939 г. перед Кузнецовым, была не менее сложной. Необходимо было решить ряд вопросов военно-морского сотрудничества Германии и СССР на севере Европы в условиях Второй мировой войны.

Началось все как будто с мелочей. Немецкая сторона заручилась согласием советского руководства использовать Мурманский порт для снабжения своих судов (а их в сентябре 1939 г. в Кольском заливе насчитывалось уже 18 единиц) топливом и всем необходимым, включая теплую одежду. В ответ германское командование обещало помочь в переводе из

5

Мурманска в Ленинград вокруг Скандинавии двух наших кораблей: ледокола «Ермак» и парохода «Казахстан» (ведь в море уже шли военные действия).

Дальше больше: немцы попросили выделить территорию для постоянной военно-морской базы, настаивая на ее размещении в Кольском заливе. Но Кузнецов, посоветовавшись с командующим Северным флотом А.П. Дроздом и первым секретарем Мурманского обкома ВКП(б) М.И. Старостиным, предложил два варианта: в Териберке или в Западной Лице (подальше от чужих глаз).

В конце концов бухта Нерпичья у Западной Лицы с осени 1939 г. была превращена в военно-морскую базу кригсмарине «Норд», где немцы могли делать все, что хотели (туда разрешалось заходить без всяких досмотров и проверок немецким военным и гражданским кораблям всех типов).

Конец этой тайной, тщательно скрываемой от мировой общественности и населения Мурманской области (ее жители почти ничего не знали о базе «Норд» полвека) акции был таким.

Через несколько месяцев, когда Германия оккупировала Норвегию, необходимость в базе ВМС рейха отпала и в Москву германскому послу Шуленбургу была отправлена телеграмма: «Военный флот намеревается покинуть базу на Мурманском побережье, так как они (т.е. базы. – А.К.) доступны сейчас в Норвегии. Прошу информировать русских об этом решении и от лица правительства рейха выразить нашу благодарность за ценную помощь. Дополнительно к официальной ноте главнокомандующий ВМС намеревается также выразить благодарность в личном письме главнокомандующему советскими ВМС...». И такой обмен любезностями между гросс-адмиралом Э. Редером и Н. Кузнецовым состоялся.

Через год, в сентябре 1940 г. адмирал Кузнецов вновь приехал на Северный флот. Вот как он сам вспоминал о той поездке:

«Следуя правилу – хотя бы раз в году побывать на каждом из флотов, – я в конце сентября выехал в Мурманск. Эта поездка была продолжительнее той, которую я совершал в 1939 г., и запомнилась больше.

Северный флот был самым молодым и самым малочисленным. Год его рождения – 1933. Тогда по новому Беломорско-Балтийскому каналу пришли туда первые боевые корабли. Они и составили ядро будущего Северного флота, неплохо обосновались в Полярном. На Севере строилась военно-морская база.

Побережье с моря защищалось главным образом береговыми батареями. Взлетная полоса еще не была закончена, а с нее уже поднимались истребители – курносые И-16. Летчики учились действовать совместно с кораблями.

6

Север мне знаком с юных лет. Едешь туда – будь готов к капризам погоды. Случалось, иной работник наркомата выезжал в конце мая из Москвы в белом кителе, а на Баренцевом море его встречали снежные заряды.

– Тут вам не Севастополь, – посмеивались северяне.

На этот раз там было сравнительно тепло, воздух сух, на море – редкая для тех мест видимость. Над Кольским заливом, однако, курился легкий туман: теплая вода, принесенная Гольфстримом, соприкасалась с охлажденным воздухом. Туман напоминал о приближении зимы...».

Тут мы прервем воспоминания адмирала и расскажем еще об одном эпизоде знакомства Кузнецова с Северным флотом и его базами. Как-то он решил плыть на миноносце в Иокангу. Море встретило высоких гостей штормом и снегом, и тут Кузнецов услышал присловье:

Иоканьга, Иоканьга – Прекрасная планета. Двенадцать месяцев зима, Остальное лето.

Но вернемся к мемуарам. «Вечером за чашкой чая и пирогом с семгой вспоминали, как всего шесть-семь лет назад здесь была организована Северная флотилия. Первым ее командующим был Захар Закупнев. Старый, опытный моряк, но недостаточно требовательный, он не справился с обязанностями. Его сменил К.И. Душенов, которого я хорошо знал и по Черному морю, и по академии. При нем флотилия превратилась в Северный флот. Кораблей прибавилось, и Душенов приложил немало усилий, чтобы “оморячить” их экипажи.

Говорили мы о том, как всего года три назад корабли ютились у недостроенных причалов в бывшей Екатерининской гавани, и Полярное было еще, по сути дела, не городом, а большим селом. А в тот вечер мы уже сидели в двухэтажном здании штаба флота, построенном на отвесной скале, откуда просматривались все причалы и входы в гавань.

Основные средства выделялись на строительство базы: на бумаге это была крупная база и город. На деле – пока один-два причала да несколько домов и казарм.

Командующий флотом пожаловался, как трудно идет дело у строителей. Не хватает стройматериалов, людей, а на носу полярная зима с вьюгами, северными сияниями и короткими сумерками всего на несколько часов. Строить тяжело: гранит, место гористое.

Нас успокаивали перспективы – морской театр с большим будущим. На следующий день вместе с начальником штаба флота мы долго сидели над морской картой Северного театра. Какие огромные просторы! Тысячи миль морских рубежей. А военно-морских средств совсем мало. Так уж исторически сложилось, что с петровских времен Россия развивала морские силы главным образом на Балтике и Черном море, где решались

7

спорные политические вопросы того времени. Но времена изменились. Становилось все более очевидным, что будущее нашего флота на Севере и Дальнем Востоке, где он может выйти на широкие океанские просторы. И правительство уделяло этим флотам огромное внимание.

Но создание мощных флотов требовало времени, а в сороковом году уже приходилось думать о близкой войне. Правда, мы не ожидали, что немцы станут проводить крупные операции на Севере. Для них он имел вспомогательное значение. Но все же следовало серьезно позаботиться о защите побережья, и прежде всего Кольского залива. Вот об этом и шел разговор.

Мы интересовались укреплениями полуострова Рыбачий и полуострова Средний, строительством новых батарей. Командующий флотом контр-адмирал А.Г. Головко настойчиво просил увеличить корабельный состав флота».

Но главный итог тех командировок Кузнецова на Кольский Север был не совсем утешителен: «В ту пору мы еще полностью не могли оценить важность Северного театра. А когда оценили, положение было уже трудно исправлять... Из поездки на Север я вынес впечатление: флот там слаб и его надо всячески укреплять».

Ибыл в предвоенной истории Мурмана еще один эпизод, в котором не мог не участвовать адмирал Кузнецов. Это проводка Северным морским путем германского легкого крейсера «Комет».

...Осенью 1940 г. в Баренцевом море пограничники заметили больший пароход со странным и явно поддельным названием «Дежнев». Оказалось, что это германский корабль с наращенными бортами и искусственной трубой, ждущий разрешения на проход в Тихий океан. На этом судне была военная команда, отличное вооружение, современная радиоаппаратура, и он должен был пройти через Арктику. За это Германия заплатила

СССРнемалыеденьги, и этим делом занимались Наркомвнешторг и НКВД. Германский корабль, в конце концов, при помощи русских попал в Тихий океан и немало потопил там английских судов. Но Кузнецов в своих воспоминаниях об этом не писал, хотя об одном из организаторов этой операции – военно-морском атташе Германии в Москве фон Баумбахе – Николай Герасимович отзывался не очень лестно («однажды он “поинтересовался” данными об условиях плавания по Северному морскому пути.

Яприказал морякам впредь отказывать в удовлетворении подобного любопытства»).

Иесть еще три сюжета, представляющих интерес для нашей темы. Во-первых, важно подчеркнуть, что Н.Г. Кузнецов хорошо знал мно-

гих командиров Северного флота: с одними его сталкивала служба, с другими он учился, с третьими помогал республиканцам Испании в войне против генерала Франко.

8

Мы уже упоминали его характеристики З.А. Закупнева и К.И. Душенова., данные в 1940 г. В другом месте Николай Герасимович рассказал о К.И. Душенове более подробно: «Константин Иванович Душенов – личность далеко не заурядная. Перед революцией он служил на крейсере “Аврора”. После Февральской революции Душенова избрали членом судового комитета. Он участвовал в штурме Зимнего дворца и в боях под Царским Селом. В 1919 г. вступил в партию. В годы Гражданской войны командовал Саратовским и Астраханским портами, а позднее – Севастопольским. После окончания военно-морской академии Душенова назначили командиром учебного корабля “Комсомолец”, а в 1930 г. – начальником и комиссаром академии. Вот здесь я впервые встретил его. Энергия в нем била ключом. Кажется, чрезмерная энергичность даже стала причиной его скорого ухода из академии. Он начал проводить перестройку академии, не согласовав вопроса с высшими инстанциями. В ноябре 1930 г. Душенова назначили начальником штаба Черноморского флота.

Таким образом, вернувшись после академии на Черное море, я вновь встретился с Константином Ивановичем...

Душенов тоже принадлежал к той плеяде командиров, которые вышли из рядовых матросов, участвовали в Гражданской войне, потом уже, в зрелые годы, грызли гранит науки. Пройти такой путь было под силу лишь талантливым, энергичным и мужественным людям.

В узком кругу Душенова звали авроровцем или Костей Душеновым. По своему характеру он меньше всего подходил для должности начальника штаба. Непоседливый, он метался из одной части в другую, делал огромную работу, но подчас бессистемно, набегами. Таков уж был у него характер. Как говорится, каждому свое.

Я хорошо запомнил, как мы провожали Душенова на Север. Все собралисьна вокзале. Кожанов обнял Душенова, и они крепко расцеловались.

На Севере Душенов командовал сначала флотилией, а потом – Северным флотом. Здесь в полной мере раскрылся его организаторский талант».

Третьего командующего Северным флотом (после Закупнева и Душенова) Н.Г. Кузнецов знал тоже по Испании. Там у В.П. Дрозда был псевдоним – дон Рамон, а Кузнецов писал: «Валентин Петрович Дрозд опытный моряк, человек живой, энергичный, был очень полезен во флотилии эсминцев...».

Но особо доверительные отношения сложились у Кузнецова с адмиралом А.Г. Головко, вступившим в командование флотом в 1940 г. Николай Герасимович вспоминал: «После осмотра кораблей и береговых сооружений в Полярном мы вышли в море. Едва миновали остров Кильдин, как эсминец стало сильно класть с борта на борт. Шторма не было, с берега дул совсем слабый ветер, а большие волны вздымались одна за другой. Видно, штормило где-то далеко в Ледовитом океане, и волны, катившиеся

9

нам навстречу, были отголоском разыгравшейся там непогоды. Нельзя было не почувствовать грозное величие океана, внушавшее уважение к людям, плавающим в этих суровых водах.

Особое внимание в беседах мы уделили подводным лодкам. Их было здесь больше, чем других кораблей. Летом флот пережил катастрофу: во время занятий по боевой подготовке погибла одна из лодок. Едва она погрузилась в воду, как связь была потеряна. Искали долго и тщательно, но напрасно. Большие глубины затрудняли поиск.

О причинах гибели подводной лодки можно было только гадать. Сделали вывод: надо усилить подготовку подводников, улучшить всю организацию службы. Вывод в основе своей, конечно, правильный. Но, обжегшись на молоке, стали дуть на воду. Установили ненужные ограничения для плавания. Это мешало готовить экипажи к трудным боевым походам».

Знал Кузнецов не только командующих Северным флотом, но и многих других командиров. С генералом береговой службы С.И. Кабановым он встречался ещё в предвоенной Прибалтике, с командиром полка дальних бомбардировщиков, бомбивших в августе 1941 г. Берлин, а в конце войны командующим ВВС Северного флота Е.Н. Преображенским беседовал еще до перевода на Север (на острове Эзель).

Вканун войны, в июне 1941 г., нарком ВМФ разговаривал с Головко по телефону ежедневно, даже по несколько раз. Из Полярного докладывали: «Ничего особенного не происходит. Все на местах, командные пункты развернуты, флот находится в боеготовности № 2».

Вследующем разговоре был затронут вопрос о Финляндии:

«Что она будет делать, если нападет Германия на нас? Есть немало оснований считать, что присоединится к фашистам. Но сказать что-либо наверняка было еще нельзя.

–Как вести себя с финнами? – спрашивал Арсений Григорьевич. – От них летают немецкие самолеты к Полярному.

–По нарушителям нашего воздушного пространства открывайте

огонь.

–Разрешите отдать приказания?

–Добро».

И вот в ночь с 21 на 22 нюня 1941 года Северный флот принял теле- грамму-приказ о переходе на боеготовность № 1 (в 00.56 минут). Через некоторое время было получено донесение командующего А.Г. Головко: «Северный флот 04 часа 25минутперешелнаоперативнуюготовность№1».

Кузнецов отмечал: «В Полярном и на полуострове Рыбачий командиры баз, гарнизонов, кораблей и частей в тот субботний вечер забыли об отдыхе в кругу семьи, об охоте и рыбной ловле. Все были в своих гарнизонах и командах. Потому и смогли приступить к действию немедленно».

10