новая папка 2 / 45792

Феона. Ты-то.

Ипполит. Ятакполагаю, чтояникогонасвете не глупее.

Феона. Ну, какойвтебе ум? Делом тебе надозаниматься, аты про любовь вголове держишь. И всяэта мечтатвояникчемухорошему не ведет, окромякпьянству. Сколькоеще втебе, Аполитка, глупостиэтой самой, страсть! Учаттебя, учат, авсееще онаизтебя не выходит.

Ипполит. Ну, всетеперь твоинаставленияк жизнияслышалилиещечтоу тебя осталось?

Феона. Даведьчтостене горох, чтовамслова, всеодно; такчто иязык-то трепатьнапрасно.

Ипполит. И какэтодовольноглупо, чтоты говоришь. Тычтовидела насвете? Кругомсебя нааршин. А я веськругделазнаю. Какиевтебе понятияк жизниили к любви? Никаких. Развеестьвтебе образование илиэтисамыечувства? Чтовтебе есть? Одназакоренелость, только ивсего. А еще тыменя учишьжить, когдаявполномсовершенстветеперь илет, ивсего.

Феона. Твоепритебеиостанется.

Ипполит. Значит, всейэтойматерииконец; давайновуюначинать! Сердит дяденька?

Феона. Нет, ктоегознает, что-товеселобрат. Все ходит дасмеется.

Ипполит. Чтозачудеса!

Феона. Даито чудеса. Нагналэто сегодняизгороду небельщиков, обойщиков; весьдомхочетзаново переделывать. Бородуподстриг, сюртуккороткийнадел.

Ипполит. Чтож, онрехнулся, чтоли? Подстарость-то, говорят, бесятся.

Феона. Естьчто-тоунегонауме; толькоктоегопоймет! Темныйон человек-то.

Ипполит. Дакомунужнопонимать-тоего! Пустьтворит, чточуднее. Учеловека умногоможнопонять всякоедело, потомуунего ковсемуесть резон; аесли у человекавсеоснованонаодномтолько необразовании, значит, онкаквосне, кто же егопоймет! Да мне ужтеперь всеодно, каконничуди.

Феона. Отчегожтак?

Ипполит. Всемуконец, – прощайнавек!

Феона. Неужтооставитьнасхочешь?

Ипполит. И даже– так, чтоглазазакроютсянавек, исердцебитьсяперестанет.

Феона. Чтотыговоришьтолько! Нескладный!

Ипполит (печальнокачаяголовой). Черныйворон, чтотывьешьсянадмоеюголовой!

Феона. Дабатюшки! Вуме ли ты?

Ипполит. Всемуконец, простинавек.

Феона. Ах, Аполитка, Аполитка, хорошийтыпарень, азачемэтотолькотытакломаешься? Кчемуты не от своегоумасловаговоришь, – важностьэту насебя напускаешь?

Ипполит. Этомноговышетвоегоразума. Естьлюди глупые изакоснелые; адругие желают, всвоих понятияхичувствах, быть выше.

Феона. Вототглупых-тотыотстал, акумным-то не пристал, такимотаешься.

Ипполит. Ну, даладно. Когдадяденькапроснется, скажимне. Всемуконец, простинавек! (Уходит.)

Явлениевторое

Феона, потомАхов.

Феона. Гришасовсемрехнулся, вотиэтотналинии, даистарикбесится. Самрядится, домотделывает, не нынче, такзавтра, того игляди, петухом запоет либособакойзалает. Экасемейкаприятная! Рассадитьих нацепь по разнымкомнатам, даилюбоватьсянаних ходить. Покрайности, домасвойзверинецбудет; за деньгиможнопоказывать.

ГолосАхова: «Феона!»

Проснулсячадо-то.

ГолосАхова: «Феона, ты здесь?»

Ну, заблудилсяникакопять! Здесь.

Аховвыходит.

Ахов. Чтотыздесьделаешь?

Феона. Одноу меня дело-то: сидетьдавпустойуголглядеть.

Ахов. Ну, такятебе другоенайду.

Феона. Найди, сделаймилость; одуреешь так-то.

Ахов. И чтобэтосейчас, однаногаздесь, адругаятам. Тывотснесик Дарье Федосевнеэтот самыйпрезент искажи: мол, Ермил Зотычприказаливамотдать взнаквашей ласки! Слышишь? Тытак искажи: взнак вашей ласки! Ну, какты скажешь, старая?

Феона. Молодой! Авосьне проповедькакая! Умею сказать-то!

Ахов. Да, может, онибезвниманиявозьмут, такты заставьих рассмотретьхорошенько.

Феона. Даужрассмотрим, рассмотрим; только давай!

Ахов (отдаеткоробочку). Тыихтычьносом-тохорошенько, чтобчувствовали, чтоэто, мол, денегстоит.

Феона. Ну, ещебы.

Ахов. Тысячистоит. Сами-то вытого, мол, нестоите, чтовамдарят.

Феона. Ну, даужкакже!

Ахов. Кажется, мол, можночувствовать! Может, не почувствуют, такты имобъясни: чтовоткупил я, деньги бросилбольшие, такчтоб зналиони… Чтоможноимдрянькакую подарить, ито ониочень довольны будут, ачтоявотчто… Такчтоб уж… ну, вноги невноги, ачтоббыловних это чувство: что вот, мол, как нас… чего мыине стоим! Тыпойми! Чтобянедаром бросил деньги-то, чтоб виделяот них, излицаизих, чтоявотихвродекакжалуюсвышевсякоймеры. А товедьжалко денег-то, ежели так, безо внимания. Может, онивдуше-тоипочувствуют, даежели не выкажут, таквсеодно, чтоничего. А чтоб видел явних этосамосознание, чтонестоющиеони люди, ичто явоткомухочу, тому идаю, не взирая.

Феона. Даужпоймем, поймем.

Ахов. А ежелиначнуту тебяпроменяспрашивать, выведыватьчто, такты всеклучшему, ятакменя рекомендуй, чтояоченьдобрый. А ежеличтопросемьюзнают, так говори, чтовсеотдетей, что разбойники, мол, уродились; характором, мол, не вотца, авмать, покойницу.

Феона. Ну, ужне вмать.

Ахов. Тычейхлеб ешь? Какоетысвоерассуждениеиметьсмеешь? Колиятебе даюприказ, должнаты его исполнять?

Феона. Даужхорошо.

Ахов. Ну, ивсе, иступай!

Феона. Аполитунасповредился.

Ахов. А комупечаль? Пущайего. Чтотымне об нем расказываешь, колиятебя неспрашиваю? Может, яне хочу егоивмысляхдержать? Онтеперича мне ивовсене нужен. Явседелакончаю, фабрикусдаю канпаньону, так, значит, начтожмне Ипполит. Прогоню его, вотиконец. Нешто ядолгосним разговариватьстану? ЭкавеликаптицатвойИпполит! Оченно мненуждадонего! Тысвое делоделай, что тебе приказано, асхозяиномразговариватьне лезь, чеготебя не спрашивают. Оченно мне интересно! Тебя сразговорами-то ипо затылкуможно. Пошла!

Феона. Иду.

Ахов. Стой! Слышишьты! Колиспросят, рекомендуйменятак, чтоясамыйдобрыйчеловек. Феона. Слушаю.(Уходит.)

Ахов. Ипполитаясейчасжесдворадолой. Потому мне теперь вдометаких скакуновдержатьне приходится. Больноониподлецы, сбабамиласковы. И говорит-тосмолодойбабойдевкой нетак, какс прочимилюдьми. Язык-тосвойточнопетлей сделает, – такиопутывает, такизахлестывает, мошенник. А бабам-толюбо; искалят, искалятзубы-то наих россказни. ЯИпполитку икдвору-то близконе подпущу. Ониведь, оглашенные, благодетелевне разбирают, имвсеодно. А тут этородстводальнее, десятаявода накиселе, ещехуже. Будьонаемупростохозяйка, он бывдругойразиподойтинесмел; атут «тетенька» да«тетенька». Даэтак, глядянаних, вчахотку придешь. Нет, шабаш! Сдвораегодолой!

ВходитИпполит.

Явлениетретье

Ахов, Ипполит.

Ахов. Тызачем?

Ипполит. Квам, дяденька-с.

Ахов. Какжетысмеешь, коли ятебя не звал!