Идеалистические трактовки понятия “идеальное”

Идеалистическая трактовка понимает под идеальным нечто коренным образом противоположное материи, т.е. идеальное – это по определению нематериальное. Идеализм именует такое идеально-нематериальное начало то духом (духовное начало: реальный мир якобы возникает и существует благодаря мировому духу, мировому сознанию или мировой душе, которые проявляют себя в действительности как через чувственно воспринимаемые вещи, так и идеи, передаваемые этим духовным миром людям через их индивидуальные сознания и души), а то идеей (идейное начало: сущность у Парменида, эйдос у Платона, форма у Аристотеля, абсолют у Гегеля).

Любопытно проследить эволюцию понятия эйдоса в древнегреческой философии. Эйдос (от греч. eidos вид, облик, образ, а позже - форма, сущность) первоначально понимался в античной натурфилософии как нечто видимое, как то конкретно явленное, которое отражает в мышлении зримое бытие различных вещей или предметов. Демокрит эйдосом именовал свои атомы, рассматривая их как невидимые, но оформленные структурные единицы мироздания. У элеатов эйдос постепенно терял свою чувственную видимость, превращаясь в скрытую умозрительную сущность вещей. В конце концов, понятие эйдоса оказалось во многом близким понятию идеи (от греч. idea – первоначально, как и эйдос, “видимое”, затем – “видимая сущность”, прообраз, а позже - понятие, представление; в современном понимании, идея – это мысль, общее понятие о предмете или явлении) и получило дальнейшее углубленное идеалистическое развитие у Платона.

Платон называл идею умопостигаемым прообразом вещей чувственного мира и наделял ее истинным бытием (много позже, в 18-м веке, Кант сузил понятие идеи, определив его как общее понятие разума, которому нет соответствующего предмета в чувственном опыте: например, свобода, бессмертие, бог; современная логика определяет понятия, конкретные или общие, которым нет соответствия в реально мире, как “пустые понятия”: например, бог, кентавр, химера). Платон трактовал эйдос-идею не только как главную суть любых явлений и вещей, но и как их эталон или наилучший, совершенный образец. Эйдос понимался им как внутренняя активная идеальная форма, имеющая свое собственное, скрытое и независимое от будущей вещи бытие. Такая форма приводила, в конце концов, к появлению в чувственно воспринимаемом мире и самой вещи, т.е. идеальное неким чудесным образом рождало материальное. По Платону, эйдос-форма представляет собой совокупность всех особенных свойств и признаков каждой вещи, а потому позволяет отличать одну вещь от другой. Идеи обрели у Платона свою собственную, независимую от физического мира и чувственно воспринимаемых вещей тайную жизнь, причем, что важно, его скрытый мир идей не наследовал, а, наоборот, предшествовал миру вещей.

Ученик и друг Платона Аристотель глубоко воспринял рассуждения своего учителя о приоритете эйдоса-формы-идеи над материальным миром. Вместе с тем, будучи выходцем из семьи потомственных асклепиадов, медиков-практиков, которые уважали опыт, Аристотель предпринял попытку более рационального, логически обоснованного объединения идеального с материальным. В качестве вечной, никем из богов не созданной первоосновы мироздания, но существующей, по Аристотелю, лишь потенциально и неоформленно - “в возможности”, он рассматривал материю (ее элементами он признавал, вслед за Платоном, не атомы Демокрита, а 4 стихии Эмпедокла – воду, землю, огонь и воздух, наделенные противоположными свойствами филии, или любви, и фобии, или вражды). У Аристотеля материя представляет собой некую пассивную, инертную субстанцию, которая под действием “святой троицы” нематериальных, идеальных, активных начал – формы, причины и цели (энтелехия) – способна превращаться “в действительность” - в бесчисленные и разнообразные материальные, чувственно воспринимаемые вещи. Главной преобразующей силой в этом процессе у Аристотеля выступала форма (причина давала толчок движению или работе формы, а энтелехия указывала направленность этого движения, его цель).

У Аристотеля идеальная форма, содержавшая в себе всю совокупность свойств будущей материальной вещи и ставшая, как и у Платона, прообразом вещи, уподоблялась руке скульптора, вооруженной резцом, который искусно извлекала из бесформенной глыбы мрамора или дерева прекрасную статую греческого бога или героя, потенциально скрытую в этой глыбе. Активная нематериальная форма в процессе своей работы над пассивной материей порождала бесконечную череду разнообразных конкретных вещей, наполнявших собой весь материальный мир, доступный чувствам человека. Сегодня, обращаясь к аристотелевской концепции дуализма “материя - форма” (причину и энтелехию можно включить в форму или, напротив, исключить из рассмотрения за ненадобностью), но на новых основаниях, можно было бы вести речь уже не о формах, управляющих пассивной материей, а, наоборот, об активной, самодвижущейся и самоорганизующейся материи, порождающей в процессе своего движения различные идеальные формы, полностью зависимые от самой материи.

Новая концепция дуализма материального и идеального, которую можно было бы назвать антиаристотелевской, провозглашала бы тезис “единства активной материи и пассивной формы” (эта концепция принципиально отличается от всех предыдущих мировых философских концепций взаимосвязи материального и идеального, включая метафизические представления Парменида или Гегеля о “тождестве бытия и мышления”). Но, и для этой модернизированной концепции остается открытым важный философский вопрос: должна ли новая идеальная форма признаваться нематериальной (как у Платона и Аристотеля) или она необходимо должна быть материальной?

В первом случае, признавая форму нематериальной, мы автоматически делаем ее идеальной в традиционном для идеализма смысле. При этом, вообще говоря, отпадает необходимость каким-либо образом определять содержание самой формы, ибо любое нематериальное (синоним – несуществующее, лишенное бытия, например, представление верующего о боге, хотя оно нематериально только по предмету мысли, но материально по носителю самой мысли) можно трактовать произвольным образом, как угодно. В любом случае, нематериальное не поддается опытной проверке, установлению истины и логическому обоснованию. Нематериальное может быть лишь принято на веру как религиозная догма, что мы и наблюдаем на протяжении тысячелетий распространения идеалистической философии, фидеизма, теологии и религии. Аналогично, неприятие религиозной веры может быть вызвано неверием, основанным на доводах разума и знаниях, опирающихся на научное познание реального мира, опыты, эксперименты и проверенные научные теории.

Если же идеальная форма неизбежно материальна, то ее смысл и содержание необходимо четко определить и обосновать на образцах реального мира. Я как материалист и ученый отвергаю любой тезис о каком-либо бытии нематериального в реальном материальном мире, включая человека и его сознание (а то, что сознание материально, будет показано ниже). Моя задача заключается как раз в том, чтобы выяснить истинную диалектику материального и идеального, понимаемого в отличие от идеалистических философий исключительно в материалистическом смысле. Поэтому, если принять концепцию “единства активной материи и идеальной материальной формы” (она уже лишена дуализма “материальное - нематериальное”, но сохраняет дуализм “материальное - идеальное”, который еще только предстоит раскрыть) как рабочую гипотезу решения задачи взаимосвязи материального и идеального, то следует логически строго определить, достаточно размытое до настоящего времени материалистическое понятие идеального.