Фетюхин / 4

Задание 4

Задание для самостоятельной работы на основе лекционного материала: анализ арбитрабельности дел о признании права собственности на недвижимое имущество и анализ последствий рассмотрения третейским судом дела о признании права собственности на недвижимое имущество.

 Для того, чтобы объективно оценить арбитрабельность дел о признании права собственности на недвижимое имущество и проанализировать последствия рассмотрения третейским судом дела о признании права собственности на недвижимое имущество, стоит рассмотреть проблему подведоственности дел третейским судам в целом.

Проблема подведомственности дел третейским судам приобретает особое значение в связи с принятием нового процессуального законодательства. В силу своего процессуального характера она может стать предметом анализа только в рамках процессуальной и смешанной теорий правовой природы третейского суда, где определение подведомственности дел третейскому суду осуществляется с использованием закрепленных в законе общих критериев, с помощью которых гражданские дела распределяются между различными юрисдикционными органами. Правовое регулирование подведомственности дел в договорной теории реализуется через установление сферы применения третейской формы разрешения споров.

 Использование норм института подведомственности позволит распределить гражданские дела между различными органами, осуществляющими защиту гражданских прав, поставить третейские суды в один ряд с судами государственными, придать новый импульс третейскому разбирательству как перспективному и эффективному способу разрешения правовых конфликтов.

 В настоящее время проблема подведомственности дел третейским судам освещается в научной литературе недостаточно, в основном в рамках исследований по общим вопросам подведомственности. С этим связана тенденция к использованию иных правовых институтов, в том числе заимствованных из других правовых систем, что в некоторой степени может способствовать более глубокому исследованию третейского разбирательства, однако ни в коей мере не умаляет значение межотраслевого института подведомственности. Некоторыми учеными вообще ставится под сомнение существование подведомственности применительно к третейским судам. Так, например, М.А. Дубровина полагает, что понятие "подведомственность споров третейским судам" не вполне подходит для определения относимости споров к ведению арбитража, а говорить о подведомственности каких-либо дел, по ее мнению, можно лишь в отношении государственных органов, чья предметная компетенция прямо устанавливается законом; именно такое отнесение той или иной категории дел к ведению конкретного органа позволяет говорить о подведомственности. С учетом этого М.А. Дубровина предлагает использовать понятие "допустимость рассмотрения спора третейским судом (арбитражем)", отмечая, что допустимость рассмотрения спора арбитражем в отличие от подведомственности имеет двойственную юридическую природу. В материально-правовом аспекте допустимость рассмотрения спора арбитражем служит условием действительности арбитражного соглашения, в процессуальном аспекте допустимость рассмотрения спора арбитражем, как и подведомственность, является предпосылкой права на обращение в арбитраж. С позицией М.А. Дубровиной нельзя согласиться по следующим причинам. Прежде всего, искусственное выделение нового института допустимости рассмотрения спора арбитражем (третейским судом) неизбежно порождает проблемы в применении норм о подведомственности дел государственным судам, проблемы в распределении юридических дел между разными по природе юрисдикционными органами. Институт договорной подведомственности во многом утрачивает свое значение, а действие распределительного механизма подведомственности практически парализуется.

 Кроме того, необходимо заметить, что допустимость выступает в качестве составного элемента одного из критериев подведомственности - характера спорного правоотношения, и в этом качестве допустимость как правовая категория определяет круг споров, в отношении которых законом может быть установлена договорная подведомственность. Правовая конструкция допустимости рассмотрения спора третейским судом может быть использована при анализе материально-правового института арбитражного соглашения, поскольку, как было верно отмечено М.А. Дубровиной, с ее помощью становится возможным выделение критериев действительности третейского соглашения. В рамках критического анализа позиции М.А. Дубровиной следует отметить, что в науке устоялось мнение о том, что признание арбитражных соглашений в широком смысле слова означает допустимость с точки зрения действующего права разрешения споров по соглашению сторон путем арбитража.

 О.Ю. Скворцовым высказано мнение о необходимости применения института арбитрабельности для обозначения предметной компетенции третейских судов, при этом он подчеркивает, что арбитрабельность является более узким понятием, нежели подведомственность, - правовым механизмом, который не конкурирует со своим родовым институтом и является лишь одним из элементов института подведомственности, обеспечивающим распределение дел между различными юрисдикционными звеньями (в нашем случае относящим при наличии определенных условий некоторые категории споров к подведомственности третейских судов).

 Анализ круга дел, отнесенных законом к юрисдикции третейских судов (арбитражей), проведенный М.А. Рожковой, дает ей основания для вывода, что их компетенция совпадает в отношении споров, возникающих из гражданских правоотношений; иными словами, к компетенции третейских судов отнесено рассмотрение и разрешение дел, которые одновременно подведомственны и государственным судам. Таким образом, по мнению М.А. Рожковой, в большинстве своем юридические дела, возникающие из гражданских правоотношений, обладают свойством подведомственности, которое позволяет относить их к компетенции как государственных судов, так и к компетенции третейских (арбитражей). Далее М.А. Рожкова пишет, что для цели определения наличия (или отсутствия) своей компетенции на рассмотрение переданного ему на разрешение коммерческого спора третейский суд должен установить арбитрабельность этого спора. В свою очередь, понятие арбитрабельности она рассматривает как производное от понятия подведомственности: оно, по ее мнению, представляет собой своего рода разновидность подведомственности, но уже применительно к делам, рассматриваемым третейским судом.

 Институт арбитрабельности заимствован российской правовой доктриной из иностранного права, регулирующего отношения, возникающие при рассмотрении споров в международном коммерческом арбитраже.

 Арбитрабельность в международной практике традиционно трактуется в широком и узком смыслах. В узком смысле данный термин употребляется для обозначения категории споров, которые могут быть переданы на рассмотрение арбитража, и в этом ракурсе арбитрабельность пересекается с подведомственностью. Арбитрабельность в широком смысле, помимо прочего, охватывает вопросы, связанные с существованием и действительностью арбитражного соглашения. Концепция широкого смысла понятия арбитрабельности в настоящее время не находит большого количества сторонников среди правоведов и подвергается критике.

 В теории арбитража существуют две группы проблем, связанных с арбитрабельностью. Первая группа, получившая название "субъективной арбитрабельности", или арбитрабельности ratione personae, охватывает вопросы, связанные с допустимостью участия некоторых субъектов в третейских правоотношениях. Вторая группа проблем получила название "объективной арбитрабельности" и связана с характером дела, об арбитрабельности которого ставится вопрос. Рассматриваемые проблемы в своей содержательной части перекликаются с критериями подведомственности дел третейским судам, которые будут раскрыты далее.

 Несмотря на некоторое сходство рассматриваемых правовых институтов, нельзя признать целесообразным использование института арбитрабельности для нормативной регламентации предметной компетенции третейских судов по следующим причинам:

 - арбитрабельность в силу своей природы не носит межотраслевого характера, а потому эффективность работы этого механизма в отечественной системе гражданской юрисдикции можно поставить под сомнение. Концепция арбитрабельности, как и допустимости рассмотрения споров третейским судом, в некоторых аспектах тяготеет к договорной теории правовой природы третейского суда, что можно расценивать и как ее преимущество, проявляющееся в международном коммерческом арбитраже при соотнесении моделей правового регулирования арбитража различных государств;

 - арбитрабельность нормативно практически не соотносится с подведомственностью гражданских дел государственным судам и сферой их компетенции, что неизбежно приведет к возникновению больших затруднений в правоприменительной деятельности;

 - критериев, определяющих распределение гражданских дел между различными юрисдикционными органами в рамках института арбитрабельности, явно недостаточно, что будет показано далее.

 Совершенно неоправданным и бесперспективным представляется использование применительно к третейскому разбирательству института подсудности, предлагаемое некоторыми авторами, поскольку в третейском соглашении под страхом недействительности должен быть определен конкретный третейский суд, в который передается дело. О невозможности применения понятия "подсудность" для определения предметной компетенции третейских судов говорит и М.А. Дубровина.

 Таким образом, для урегулирования отношений, возникающих в связи с отнесением гражданских дел к ведению третейского суда, наиболее целесообразным представляется использование межотраслевого процессуального института подведомственности, применение которого обеспечивает единство и системность правового регулирования процессуальных отношений. О.Ю. Скворцов отмечает, что поскольку третейские суды включены в юрисдикционную систему Российской Федерации в качестве органа защиты гражданских прав, то одним из основных институтов, определяющих и фиксирующих компетенцию третейских судов при разрешении гражданско-правовых споров, является институт подведомственности. По его мнению, при наличии сложноструктурированной системы, в рамках которой разрешаются споры одного характера (гражданско-правовые), необходим единый процессуальный институт, который обеспечивал бы распределение дел между различными звеньями такой системы и исключал бы дублирование функций.

 Ю.К. Осипов определял подведомственность как круг споров о праве и иных материально-правовых вопросах индивидуального значения, разрешение которых отнесено к ведению тех или иных органов государства, общественности либо органов смешанного характера. Подведомственность в широком понимании, отмечает К.А. Чудиновских, должна означать нахождение какого-либо предмета или группы предметов в ведении определенного органа государства, должностного лица или общественной организации соответственно выполняемым ими функциям.

 Нормы, регулирующие отношения, связанные с отнесением к ведению третейских судов определенных категорий гражданских дел, являются составной частью межотраслевого института подведомственности. Именно поэтому исследование проблемы подведомственности дел третейским судам и практическое применение норм законодательства необходимо осуществлять с учетом выделяемых в науке принципов института подведомственности.

 1. Принцип общей подведомственности юридических дел органам судебной власти государства. Нормы, закрепляющие принцип общей подведомственности юридических дел органам судебной власти государства, можно рассматривать как коллизионные в рамках института подведомственности.

 2. Принцип подведомственности дел несудебным государственным органам.

 3. Принцип универсальной подведомственности юридических дел судам общей юрисдикции, разграничивающий подведомственность дел в рамках всей судебной системы.

 4. Принцип предоставления в соответствии с диспозитивными началами заинтересованным лицам права на рассмотрение дел в альтернативных (негосударственных) юрисдикционных органах.

 Подведомственность дел третейским судам является альтернативной. При исключительной (единичной) подведомственности в законе определен орган, уполномоченный на разрешение спора, поэтому рассмотрение вопроса о критериях подведомственности таких дел смысла не имеет. Заметим, что с учетом принятых Российской Федерацией международных обязательств подведомственность некоторых категорий дел международным коммерческим арбитражам носит черты исключительной.

 Ю.К. Осипов отмечал, что институт подведомственности в правовом регулировании общественных отношений играет роль распределительного механизма, с помощью которого государство обеспечивает подключение к нему различных форм разрешения юридических дел в соответствии с характером тех общественных отношений, из которых эти дела возникают. Нормальная работа этого механизма возможна только при условии согласованности и непротиворечивости программы его деятельности, в качестве которой выступает нормативная основа. Его действие обеспечивается указанием в законе на определенные критерии, в зависимости от которых конкретные дела поступают на разрешение соответствующих органов.

 

Критерии подведомственности дел третейским судам

 

Вопрос о критериях подведомственности дел третейским судам, их количестве и содержании не находит в настоящее время однозначного разрешения, а между тем научный спор по этой проблеме отнюдь не носит абстрактного характера и имеет чрезвычайно важное практическое значение. Так, например, В.А. Копыловым высказано мнение, что условиями передачи спора на рассмотрение в третейский суд являются:

 - наличие третейского соглашения или третейской оговорки в тексте договора;

 - отсутствие по спору исключительной компетенции суда общей юрисдикции или арбитражного суда;

 - отсутствие решения компетентного суда.

 В связи с этим В.А. Копылов предлагает определять подведомственность конкретного дела третейскому суду не иначе как методом исключения (по отношению к судам общей юрисдикции и арбитражным судам). Следуя предложенной концепции, В.А. Копылов полагает, что к ведению третейского суда, помимо прочих, не относятся следующие категории дел:

 - дела об определении порядка пользования имуществом;

 - дела, подсудные суду общей юрисдикции уровня субъекта РФ в соответствии со ст. 26 ГПК РФ;

 - дела по спорам о защите чести, достоинства, деловой репутации гражданина;

 - дела по спорам о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним;

 - дела о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью гражданина, а также о возмещении морального вреда.

 Позиция В.А. Копылова представляется по меньшей мере дискуссионной, но, к сожалению, он не приводит обоснования выводов о неподведомственности соответствующих категорий дел третейским судам при наличии действительного третейского соглашения. Вместе с тем при анализе проблемы критериев В.А. Копыловым были смешаны конструкции подведомственности и подсудности, что нельзя признать допустимым.

 Нельзя согласиться и с позицией М.А. Дубровиной, полагающей, что допустимость рассмотрения спора арбитражем, как и подведомственность в более общем значении, определяют два критерия: предметный характер спора и субъектный состав сторон. Каждый из названных критериев, бесспорно, является основанием для разграничения подведомственности, однако система, предложенная М.А. Дубровиной, не позволяет однозначно решить вопрос об отнесении гражданского дела к ведению третейского суда. В результате неоправданное сужение требований может повлечь искажение смысла норм законодательства.

 Усеченный состав критериев отнесения споров к ведению третейских судов предложен и М.А. Рожковой, которая полагает, что арбитрабельность присуща тому гражданско-правовому спору, который отвечает совокупности двух требований:

 - федеральным законодательством не исключена возможность передачи этого спора на рассмотрение третейского суда;

 - данный спор включен в объем заключенного сторонами арбитражного соглашения.

 О.Ю. Скворцов в одной из своих работ отметил, что законодатель ограничил возможность передачи дела на разрешение третейского суда двумя критериями: во-первых, на разрешение третейского суда могут быть переданы гражданско-правовые споры; во-вторых, сделано это может быть только в том случае, если иное не предусмотрено федеральным законодательством. Позднее О.Ю. Скворцов расширил перечень критериев, необходимых для определения подведомственности дел третейским судам, выделив также критерий состава участников третейского разбирательства (как правило, частные лица), а также уточнил содержание первого критерия, где, по его мнению, под гражданско-правовыми отношениями, которые могут быть предметом третейского разбирательства, следует понимать частные отношения или, другими словами, гражданско-правовые отношения в широком смысле.

 В то же время заслуживает внимания выдвинутое О.Ю. Скворцовым предложение об использовании признака отсутствия законодательного запрета для определения подведомственности дел третейским судам. Его применение связано с исключительной подведомственностью дел определенным государственным органам, поэтому этот признак не может рассматриваться в качестве критерия, однако его использование имеет исключительно важное значение в правоприменительной деятельности. Так, например, если в процессе рассмотрения дела третейским судом в отношении ответчика возбуждено производство о признании его несостоятельным (банкротом), подведомственность дела изменяется, несмотря на все обстоятельства, послужившие основанием для принятия его к производству.

 Традиционно считается, что использовать третейскую форму защиты права можно лишь в отношении споров, которые возникли или могут возникнуть в связи с какими-либо конкретными правоотношениями. Попытка передать в третейский суд любые споры между сторонами или все споры вообще может быть квалифицирована как отказ от обращения в суд, который по закону недействителен. Несколько иной позиции придерживается М.А. Попов, который полагает, что рассматриваемая норма закона необоснованно ограничивает сферу применения арбитражного соглашения и дает ответчику основания для оспаривания компетенции третейского суда. Можно сказать, даже с учетом мотивировки, предлагаемой М.А. Поповым, что верной является точка зрения А.П. Вершинина, поскольку она базируется на нормах законодательства, интегрирована в ткань правового регулирования отношений по защите гражданских прав и учитывает ограниченный характер юрисдикции третейских судов.

 Проблема критериев затронута и в теории договорной подведомственности, разработанной и обоснованной Ю.К. Осиповым. По его мнению, механизм действия договорной подведомственности состоит в том, что законодатель в порядке исключения из общего правила о подведомственности известной категории дел каким-либо органам, которые выступают как основные, устанавливает возможность передачи этих дел на основании соглашения сторон на разрешение какого-либо дополнительно предусмотренного законом органа. Заключение соглашения (договора) требуется лишь для обращения с делом к дополнительному юрисдикционному органу. Для рассмотрения же его основным органом никакого договора не требуется. Поддерживая эту позицию, М.Ю. Лебедев замечает, что третейская подведомственность сочетает в себе как элементы специальной (договорной) подведомственности (так как она основывается на соглашении сторон), так и элементы общей подведомственности (так как на возможность установления договорной подведомственности будут влиять и критерии, определяющие общую подведомственность).

 С учетом этого можно сказать, что основным и обязательным критерием, определяющим подведомственность дела третейскому суду, является наличие между сторонами соглашения о передаче спора на рассмотрение третейского суда. В качестве основания для отнесения дела к подведомственности третейского суда может рассматриваться только действительное и исполнимое третейское соглашение. Недействительное арбитражное соглашение не порождает правовых последствий, кроме тех, которые связаны с такой недействительностью. Подчеркивая значение арбитражного соглашения, О.Ю. Скворцов отмечает, что переплетение публичного и частного в третейском судопроизводстве заключается в том, что частные лица своим усмотрением изменяют публично значимые отношения - подведомственность рассмотрения дел, устанавливаемую государством в целях реализации одной из государственных функций - осуществления правосудия и защиты субъективных гражданских прав. Более того, по его мнению, возможность изменения подведомственности рассмотрения спора является фундаментальным принципом третейского процесса, без которого невозможно представить существование этого института; усмотрением частного лица меняется, казалось бы, незыблемая основа публичной власти - исключительное право государства осуществлять разрешение спора.

 Необходимость использования для определения подведомственности критерия наличия договора между сторонами о передаче дела на рассмотрение третейского суда (арбитража) в некоторых случаях отпадает в связи с существованием межгосударственных соглашений, содержащих требование о применении арбитражного порядка разрешения споров в отношении дел определенной категории. В этом случае основным критерием подведомственности становится характер спорного материального правоотношения.

 Критерий характера спорного правоотношения подведомственности традиционно в науке гражданского процессуального права рассматривается в качестве основного, однако его изолированное применение не позволяет отнести дела к ведению тех или иных органов гражданской юрисдикции. В самом общем виде в ч. 2 ст. 1 Закона о третейских судах содержится правило, что для рассмотрения в третейский суд может передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений. В настоящее время некоторыми авторами делаются попытки сузить границы, заданные этой нормой закона. Так, например, по мнению О.Ю. Скворцова, в сферу компетенции третейских судов входит разрешение споров, возникающих между частными лицами по вопросам, которые не затрагивают публично значимых отношений. И в первую очередь эти выводы проецируются на проблему подведомственности третейским судам дел о признании права собственности. Столь размытая формулировка, предлагаемая О.Ю. Скворцовым, оставляет поле для возможных злоупотреблений как со стороны третейских, так и со стороны государственных судов. Необходимо отметить, что федеральным законом споры, возникающие из определенных гражданско-правовых отношений, могут быть изъяты из подведомственности третейских судов. Так, например, споры из сделок о приватизации не могут быть предметом третейского разбирательства.

 Характер спорного правоотношения выступает также и в качестве условия действительности арбитражного соглашения - допустимости рассмотрения спора третейским судом.

 С принятием Закона о третейских судах изменилось содержание критерия субъектного состава участников спора, в связи с чем с повестки дня снимается ряд проблем, связанных с определением подведомственности дел по спорам, сторонами которых являются юридические и физические лица. Сегодня эти дела, несмотря на смешанный состав участников, могут быть рассмотрены в третейских судах. По этой причине критерий подведомственности дел внутригосударственным третейским судам, связанный с субъектным составом участников спора, сохраняет свое значение только в отношении дел, одной из сторон в которых выступают публично-правовые образования. Это обстоятельство связано с проблемой участия публично-правовых образований в третейском разбирательстве. Как уже было отмечено, Российская Федерация, субъекты РФ, муниципальные образования, выступая в качестве субъектов гражданско-правовых отношений, не могут быть стороной третейского разбирательства (во "внутренних" третейских судах), поэтому дела с их участием подведомственны государственным судам.

 Заметим, что О.Ю. Скворцовым своеобразно отвергнуты критерии характера спорного правоотношения и субъектного состава участников третейского разбирательства. Так, по его мнению, в ходе решения третейским судом вопроса о собственной компетенции исследуется не только объективная характеристика спора (его отнесение законодательством к спорам, которые вправе разрешать третейский суд), но и рассматривается субъективный фактор - волеизъявление заинтересованных лиц передать дело на рассмотрение третейского суда. В этом случае оказываются незначимыми те критерии, которые законодатель установил для подведомственности как механизма перераспределения дел между различными ветвями судебной власти. Для третейских судов, по его мнению, не важны характеристика субъекта и характеристика правоотношений как критерии отнесения тех или иных дел к их компетенции. "Внутренние" третейские суды рассматривают споры с участием и частных лиц, и предпринимателей, и юридических лиц; равно как третейские суды едино рассматривают и весь спектр гражданско-правовых споров, отнесенных к их компетенции.

 Эта позиция не учитывает правовых реалий. Ее автором при попытке интегрировать понятие арбитрабельности в процессуальную науку упущено из виду то обстоятельство, что единый институт подведомственности по своему характеру является межотраслевым и создан для распределения дел между всеми юрисдикционными органами. Критерии подведомственности применяются не только для третейских судов. Так, например, по характеру спорного правоотношения дела о банкротстве (гражданско-правовые по характеру) относятся к исключительной (единичной) подведомственности государственных арбитражных судов. По критерию субъектного состава арбитрабельные дела распределяются между третейскими судами и международными коммерческими арбитражами.

 Третейские суды не могут рассматривать дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение; закон прямо говорит, что на рассмотрение в третейские суды могут передаваться только споры, которые возникли или могут возникнуть в связи с определенным гражданским правоотношением, что дает возможность выделить критерий спорности или бесспорности права. Этим положением ч. 2 ст. 1 Закона о третейских судах поставлена точка в дискуссии о возможности рассмотрения третейскими судами дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение, развернувшейся в литературе в процессе подготовки этого закона и процессуальных кодексов. По указанному пути развивается и судебная практика.