учебный год 2023 / Марченко Источники права

общих проблем взаимоотношения своего внутреннего права с международ-

ным правом.

Прослеживающаяся при этом закономерность в установлении характера вза-

имосвязи и взаимодействия международного права с национальным заключа-

ется в том, что ведущие мировые державы в процессе определения своего от-

ношения к международному праву твердо стояли и стоят на позициях мониз-

ма. В то же время многие другие, не мирового масштаба, государства тради-

ционно придерживаются идей дуализма.

Вопрос о характере взаимосвязи и взаимодействия международного и внут-

ригосударственного права фактически всегда находился в поле зрения отече-

ственных исследователей. Об этом свидетельствуют как многочисленные публикации по данной тематике, так и проводившиеся научные дискуссии.

В особенности интерес к проблеме взаимоотношения международного и внутреннего права России сильно возрос после принятия Конституции РФ

1993 г. Статья 15 Конституции РФ впервые за всю историю развития консти-

туционного права в нашей стране закрепила положения, которые вызвали неоднозначную реакцию среди специалистов в области международного и внутригосударственного права России и послужили причиной многочислен-

ных научных дискуссий.

Данная статья Конституции звучит так: «Общепризнанные принципы и нор-

мы международного права и международные договоры Российской Федера-

ции являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем преду-

смотренные законом, то применяются правила международного договора».

Принятие этой статьи свидетельствовало о том, что Россия прошла огромный эволюционный путь в осознании сути международного права и в решении вопроса о характере его отношений с внутренним правом России.

Отправной точкой на этом пути было безусловное признание приоритета отечественного права над международным. Широко распространенными бы-

ли суждения о том, что международное право «должно быть включено в си-

341

стему советского права как его отрасль», а также размышления на тему, ка-

сающуюся советского международного права и приоритета советского права над международным правом.

Промежуточными на данном пути было признание в 1960-е гг. приоритета норм международного «договорного» права и появление в 1970-е гг. под вли-

янием прозападных настроений сначала весьма робких, а позднее и более смелых суждений о необходимости признания примата международного пра-

ва как такового над национальным правом. При этом подспудно, самой логи-

кой рассуждений некоторыми авторами методически проводилась мысль о том, что поскольку международное право не отделено от национального пра-

ва «китайской стеной», постольку и нет смысла говорить об относительной самостоятельности и независимости этих двух правовых систем. Примат должен быть у международного права.

Выступая против такого рода суждений, известный ученый-международник Е. Т. Усенко вполне резонно писал, что «возражения против самостоятельно-

сти двух правовых систем научно не обоснованы. Они строятся на аргумен-

тах, которые в науке логики именуются аргументами ad hominem, т. е. на та-

ких доводах, которые адресованы к чувствам и впечатлениям человека, не исходят из анализа существа дела, не являются аргументами ad геш».

Наконец, последним этапом на пути выработки представления о междуна-

родном праве и характере его соотношения с российским правом стало уси-

ленное формирование во второй половине 1980-х — начале 1990-х гг. мнения о необходимости и важности признания безусловного примата международ-

ного права не только в сфере договорных отношений Российского государ-

ства, но и в других сферах взаимодействия международного и внутригосу-

дарственного права.

Апофеозом всей этой своеобразной кампании по установлению приоритета международного права перед внутригосударственным правом России яви-

лось принятие положения о включении значительной части международного

342

права во внутригосударственное и его законодательное закрепление сначала в Конституции, а затем и в других нормативных правовых актах.

В частности, со ссылкой на Конституцию РФ Гражданский кодекс РФ почти текстуально повторил основное положение ее п. 4 ст. 15. В п. 1 ст. 7 ГК РФ говорится, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются в соответствии с Конституцией РФ составной частью правовой системы Российской Федера-

ции.

В Гражданском кодексе РФ вслед за Конституцией РФ повторилось положе-

ние, в соответствии с которым составными частями правовой системы Рос-

сии объявляются не только международные договоры Российской Федера-

ции, но и общепризнанные принципы, а также нормы международного права.

Правда, в данном нормативном правовом акте ничего не говорится о юриди-

ческой силе международных договоров Российской Федерации по отноше-

нию к внутренним законам, как это делается в Конституции РФ, устанавли-

вающей безусловный приоритет международных договорных норм перед нормами, содержащимися в законах. И это вполне понятно с учетом консти-

туционного закрепления данного общего для всех отраслей права положения.

Однако гражданское законодательство в решении вопроса о характере соот-

ношения международного договорного права и внутригосударственного рос-

сийского права пошло дальше конституционного права.

В развитие конституционных положений, закрепляющих примат междуна-

родных договорных норм, Гражданский кодекс РФ установил также: между-

народные договоры Российской Федерации к ряду отношений, указанных в самом Кодексе (п. 1—2 ст. 2), применяются непосредственно, «кроме случа-

ев, когда из международного договора следует, что для его применения тре-

буется издание внутригосударственного акта».

Речь при этом идет об отношениях, возникающих при определении правово-

го положения участников гражданского оборота, оснований возникновения и порядка осуществления права собственности и других вещных прав, отноше-

343

ний, касающихся исключительных прав на результаты интеллектуальной де-

ятельности (интеллектуальной собственности), защиты неотчуждаемых прав и свобод человека и других нематериальных благ гражданским законода-

тельством, если иное не вытекает из существа этих нематериальных благ (п.

1—2 ст. 2 ГК РФ), и др.

Конституционное закрепление положений, в соответствии с которыми обще-

признанные принципы и нормы международного права, а также междуна-

родные договоры Российской Федерации объявляются составной частью ее правовой системы, равно как и положения о безусловном признании примата международных договоров Российской Федерации перед ее внутренними за-

конами, вызвали неоднозначную реакцию и оценку со стороны различных авторов — исследователей проблем соотношения международного и нацио-

нального права.

Спектр мнений был и остается весьма широким и неоднозначным. Им охва-

тываются как суждения традиционного плана, безусловно поддерживающие и защищающие официальную точку зрения на характер отношений междуна-

родного и национального права, закрепленную в Конституции РФ, так и не-

критические мнения.

Представители первой позиции, отмечая, что, объявив общепризнанные принципы, нормы международного права и международные договоры Рос-

сийской Федерации составной частью внутреннего права, «Конституция от-

дала должное международному праву», одновременно высказывают под-

держку данному официально закрепленному положению и подвергают кри-

тике несогласных с этим авторов — своих явных или потенциальны оппо-

нентов.

В литературе «встречаются критические замечания, — пишет, например, И.

И. Лукашук, — относительно включения в правовую систему страны обще-

признанных принципов и норм международного права на том основании, что они предназначены для регулирования только межгосударственных отноше-

ний. С подобной позицией согласиться трудно, прежде всего, потому, что все

344

без исключения нормы международного права, включая договорные, предна-

значены для регулирования только межгосударственных отношений. Другое дело, что одни нормы реализуются только в международных отношениях, а

другие подлежат реализации во внутренней сфере государств, пройдя соот-

ветствующую процедуру».

Позитивной оценки конституционного положения, допускающего включение общепризнанных принципов, норм международного права, а также междуна-

родных договоров во внутреннее право России, придерживаются многие оте-

чественные авторы.

Некоторые из них даже считают, что появление такого положения, как и сам факт включения Конституцией РФ общепризнанных принципов, норм меж-

дународного права и международных договоров во внутреннее право страны, «является историческим шагом огромной важности».

Такое включение «коренным образом меняет понятие правовой системы Рос-

сии, ее структуру, ставит по-новому вопрос о соотношении, иерархии право-

вых актов по их юридической силе и содержащимся в них правовым нор-

мам». Конституционное признание данных принципов, норм и международ-

ных договоров составной частью правовой системы России — «это не просто отсылка Конституции к международному праву, это нечто большее, что ка-

чественно изменяет нормативное содержание нашей правовой системы».

Иного мнения по вопросу конституционного рассмотрения общепризнанных принципов, норм международного права и международных договоров Рос-

сийской Федерации как составной части ее правовой системы придержива-

ются другие ученые.

Е. Т. Усенко, например, считает, что «достаточно одиозным выглядит утвер-

ждение, что весь этот конгломерат принципов, норм и договоров является составной частью правовой системы России».

Подобное резко критическое отношение автора к рассматриваемой конститу-

ционной новелле вызвано, во-первых, тем, что «далеко не все нормы между-

народного права по своему существу — как регуляторы межгосударственных

345

отношений — могут найти место во внутригосударственном праве», которое в основном направлено на регулирование не межгосударственных отноше-

ний, а отношений иного рода; во-вторых, тем, что «не каждый международ-

ный договор может стать источником внутригосударственного права вопреки его национальному закону».

Не касаясь анализа приводимых и иных точек зрения относительно допусти-

мости включения общепризнанных принципов, норм международного права и международных договоров в правовую систему России, следует, однако,

констатировать, что речь по существу идет не столько о включении или не-

включении, как таковом, сколько о последствиях этого процесса: о призна-

нии или непризнании безусловного примата международного права по отно-

шению к национальному российскому праву.

Это следует из логики рассуждений авторов, а также из их выводов и отдель-

но сделанных замечаний о том, что своим нововведением «Конституция Рос-

сии заложила основы для утверждения в правовой системе страны приорите-

та норм международного права, включая договорные»; что Конституция за-

крепила положение о «принципиальном решении в ней вопроса о соотноше-

нии международного права и внутригосударственного права, признании при-

оритета международных договоров Российской Федерации над ее внутрен-

ними законами»; что «сегодня перед Россией возникает проблема выбора между прежней дуалистической доктриной и монистической концепцией,

исходящей из признания приоритета международного права над внутригосу-

дарственным российским правом».

Следует заметить, что если в подобных суждениях звучат по преимуществу позитивные или, по крайней мере, нейтральные оценки самой идеи примата международного права над российским внутригосударственным правом, то в других — просматриваются совсем иные, резко критические, негативные оценки.

Пора откровенно признать, пишет по этому поводу Е. Т. Усенко, что «обна-

ружившиеся еще в 70-е гг. попытки внедрить в нашу международно-

346

правовую доктрину концепцию примата международного права под флагом якобы нового слова в науке были одним из симптомов и проявлений начала разложения советской государственности». Субъективно они представляли собой реакцию на «идеологизированную выхолощенность» нашего законода-

тельства в области политических прав человека, трудовых отношений, мно-

гих гражданских прав. Объективно же «они были направлены против госу-

дарственного суверенитета страны».

Международное право может весьма позитивно воздействовать на развитие национального права и национальную государственность, «если это воздей-

ствие осуществляется через и при посредстве самого национального права».

Но стандарты международного права могут использоваться и «как идеологи-

ческое средство расшатывания и даже разрушения государственно-правовой системы страны, чему новейшая история, в том числе история нашей страны,

дает убедительные примеры».

Указывая на теоретическую несостоятельность и научную бесплодность док-

трины примата международного права, Е. Т. Усенко в то же время акценти-

рует внимание на том, что в практическом плане она может сыграть и в дей-

ствительности играет негативную роль по отношению к национальному пра-

ву. Она ограничивает активность национального права «во всех тех много-

численных областях внутригосударственной жизни, куда проникает между-

народное право», низводит его, по образному выражению Я. Броунли, «до положения пенсионера международного права».

Решая вопрос о характере соотношения современного международного права и внутригосударственного права России вообще и о примате международно-

го права в частности, необходимо исходить из двух взаимосвязанных и в определенной мере дополняющих друг друга посылок: 1) из факта все более глубокой и разносторонней включенности Российского государства и его правовой системы в мировое государственно-правовое сообщество; 2) факто-

ра его неотчуждаемой суверенности, с учетом которой международное право, «закрепив право государства определять свою правовую систему», вместе с

347

тем установило, что «при осуществлении суверенных прав, включая право устанавливать законы, государства сообразуются со своими обязательствами по международному праву».

При решении данного вопроса с учетом этих посылок не следует отходить от реальной, далеко не всегда согласующейся с теоретическими построениями действительности. Это означает, прежде всего, необходимость избежания ка-

кой бы то ни было идеализации международно-правовой жизни и междуна-

родно-правовых отношений, участником которых является Российская Феде-

рация, а также преувеличения, а тем более абсолютизации фактора включен-

ности и реальной роли современной России в мировом сообществе.

Сейчас наша страна, как это ни прискорбно констатировать, — это в эконо-

мическом, политическом и других отношениях далеко не та мирового уровня держава, которая могла бы на равных с другими мировыми державами, и

прежде всего с США, строить международно-правовые отношения, как это было до распада Советского государства. В силу этого она фактически, а не формально-юридически не может оказывать на процесс формирования и реа-

лизации норм международного права такое же влияние, как, например, Со-

единенные Штаты или другие экономически и финансово независимые госу-

дарства. Элементарная логика подсказывает, а современная международно-

правовая практика подтверждает (например, расширение в Европе «зоны от-

ветственности» НАТО, попытки подмены миротворческих функций ООН, «гуманитарные» бомбардировки Югославии), что процесс формирования и реализации международного права — это не всегда процесс согласования действий и воль всех суверенных государств, к тому же равноправных парт-

неров.

Теоретически и формально-юридически все государства — участники данно-

го процесса выступают как равные партнеры и как носители одинаково рав-

ноценных государственных воль. Фактически же воля каждого государства,

ее реальное содержание, стоящие перед ним цели и задачи, его назначение,

наконец, его реальные возможности и нереализованный потенциал пред-

348

определяются реальными возможностями и нереализованным потенциалом ее носителя — конкретного государства. Вполне понятно, что чем сильнее государство, тем тверже, масштабнее и в плане реализации своих устремле-

ний реальнее его воля.

Исходя из этого, не будет преувеличением сказать, что процесс согласования в формально-юридическом отношении равноправных и равноценных госу-

дарственных воль, лежащий в основе международного права, — это лишь некая теоретическая схема, своего рода международно-правовой идеал, кото-

рый не всегда согласуется с действительностью.

А действительность эта такова, что нередко в процессе формирования и реа-

лизации международного права точнее было бы говорить не о согласовании,

а о прямом или косвенном (с использованием финансово-кредитных и иных рычагов при заключении стратегически важных международных договоров)

давлении более сильных в финансово-экономическом и других отношениях государств на более слабые. Примеры подобного согласования воль госу-

дарств — творцов международного права далеко не единичны. Они встреча-

ются практически в каждой сфере жизни мирового сообщества и соответ-

ственно в каждой области межгосударственных отношений.

С учетом не только теоретических конструкций о сути международного пра-

ва как о результате согласования государственных воль, но и реальной жиз-

ни, повседневной международно-правовой действительности в современной весьма ослабленной в финансово-экономическом и других отношениях Рос-

сии следует решать вопрос о характере взаимоотношений ее внутреннего права с международным правом вообще и вопрос о примате международного права в частности.

Весьма важным при этом было бы прислушаться к мнению тех специалистов в области международного права, которые совершенно справедливо утвер-

ждают, что все существующие концепции соотношения международного и внутригосударственного права «возникли не случайно». Каждая из них несет определенную социальную нагрузку. Все они «отражают не только личные

349

позиции тех или иных авторов, но и вполне реальные интересы тех или иных государств». Можно даже проследить сложившуюся в рассматриваемой сфе-

ре общую тенденцию, суть которой заключается в том, что «сторонники примата международного права чаще всего представляли интересы сильных держав, которые в течение длительного времени оказывали значительное влияние на развитие международного права и в силу этого в определенном смысле являлись международными законодателями».

Данная тенденция в определенной степени сохраняется и в современном международном праве в период существования однополюсного мира и неиз-

бежного при этом финансово-экономического и иного давления одних «ве-

дущих мировых держав» на все другие, включая Россию. Как показывает со-

временная международно-правовая, политическая и финансово-

экономическая практика взаимоотношений различных государств, в том чис-

ле России, это отнюдь не аномалии в жизни мирового сообщества (независи-

мо от того, как последнее характеризуется теми или иными политологами и идеологами: как целостное, отражающее прежде всего общечеловеческие ин-

тересы, или же, наоборот, как раздробленное, отражающее в основном внут-

ригосударственные, эгоистические интересы), а повседневные жизненные реалии.

Конечно, это не означает, что Россия как активный участник процесса меж-

дународно-правового нормотворчества и субъект международного права должна стремиться к самоизоляции от мирового сообщества и не признавать в каких бы то ни было формах, и в каких бы то ни было, сферах свобод граж-

дан, международную торговлю, кредитнофинансовую и другие сферы при-

мата международного права. Это отнюдь не отвечало бы интересам Россий-

ского государства и не стимулировало бы развитие его внутригосударствен-

ного права.

Однако во избежание нарушения суверенных прав России весьма важным в плане признания примата международного права представляется следующее.

350