учебный год 2023 / Зорькин В.Д. Позитивистская теория права в России

идеологической трактовки права можно обосновать связанность государства нравом.

Однако эта общая для всей -буржуазной социологической юриспруденции попытка обосновать право путем непосредственного его возведения к обществу, к общественным союзам и группам приводит М. М. Ковалевского к игнорированию классового и политического характера права, к умалению взаимосвязи права и государства, в определенной степени даже к разрыву и противопоставлению этих двух на самом деле тесно взаимосвязанных явлений. Он полагает, что специфический характер праву придает принуждение, обеспечиваемое «организованной силой общества», но такой силой может быть, естественно, не только государство. Поэтому оказывается, что право может существовать без государства и до государства, например в родовом союзе. Тем самым ученый оказывается в плену имеющего давнюю историю трюизма эксплуататорской правовой идеологии: ubi societas, ibi ius. «Право встречает-

права с принудительной нормативной регуляцией вообще и тем самым препятствует познанию его классовой сущности.

Все это тесно связано с классовой позицией М. М. Ковалевского. Идеологический, практико-полити-

водило к утверждению о том, что оно якобы вечно присуще обществу. Поэтому не случайно сакраментальную формулу буржуазной правовой идеологии — нет права без общества, нет общества без права — М. М. Ковалевский воспринимает без каких-либо оговорок, как само собой разумеющийся и не нуждающийся в особых доказательствах факт. Здесь он оказывается в од-

132

порядка, как Л. Дюги и другие солидаристы. С точки зрения М. М. Ковалевского и прочих солидаристов, право есть результат солидарности, а не классовой борьбы, продукт всего общества, а не экономически господствующего класса, который с помощью политического

сущность права к социальной солидарности преследо-

конфронтации с марксистской идеологией. Идеологическая направленность теории солидаризма вполне очевидна. Она состоит в том, чтобы примирить рабочий класс с капиталистическими порядками, изобразить эксплуататорское право вполне соответствующим интересам трудящихся и дискредитировать марксистско-ле- нинское учение о классовом и антагонистическом характере права. В то же время следует отметить, что в

для обоснования буржуазно-либеральной реформистской программы, была направлена против самодержавия и полицейского режима.

Гносеологические корни солидаристской теории права М. М. Ковалевского заключаются в подмене (с позиций позитивизма) сущности права его проявлениями, в отрицании законов диалектики, прежде всего закона единства и борьбы противоположностей. Между тем «если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня»74. Сам факт наличия общества, комплекса необходимых (взаимосвязей и отношений между людьми, без которого общество не могло бы существовать и немыслимо как таковое, М. М. Ковалевский считал достаточным для доказательства солидаристского характера права, для доказательства солидарности интересов индивидов на уровне всего общества. Но в антагонистических формациях это далеко не так. В условиях «отчужденного» труда и эксплуатации человека чело-

74 М а р к с К. и Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 384.

133

веком общественные связи и отношения, в том числе

И право и государство возникают не как продукт солидарности или потребности осуществить функции «всего» общества, а как результат борьбы противоположных по своим материальным интересам классов. Антагонистический характер экономических отношений по-

который в качестве носителя господствующих производственных отношений один олицетворяет собой все об-

(в свете позитивистской философии), подобно тому как очевидным историческим фактом объявляется сама социальная солидарность. М. М. Ковалевский не объяс-

та. К тому же обратиться к данной проблеме позитиви-

134

но-правовой философии. Последние, критикуя позитивистскую методологию, заявляли, что из факта нельзя с помощью позитивистских методов познания вывести долг, должное, правовую норму и что факт социальной солидарности может быть к тому же наполнен различным этическим содержанием. Так, видный представи-

Л. Дюги и его последователей в России: «Социальная солидарность есть факт, это бесспорно; но социальная солидарность, согласно этой доктрине, есть также и долг»; «доктрина солидаризма утверждает в качестве своего основания нечто большее, чем указанное фактическое положение: она говорит о социальном долге человека, о том, что его права суть лишь последствия его обязанностей»77. «И мы, — пишет П. И. Новгородцев, — вправе спросить, откуда это вытекает? Вывести долг из факта немыслимо; ab esse ad necesse nоn valet consequentia, и пока нам не указали иных оснований социального, мы имеем право утверждать, что доктрина солидарности покоится на априорном и недоказанном утверждении. Л. Дюги не знает другого основания социальных обязанностей, кроме фактического положения и силы вещей, и потому наше замечание всецело относится к его построению»78. В результате всего этого солидаристы обратились к истолкованию нормы права в свете теории ценностей (аксиологии) в буржуазном и антикоммунистическом духе. Так, Л. Дюги с помощью психологизма и идеалистической философии права стал трактовать правовую норму не только как факт, но и прежде всего как идеал. На социологический позитивизм был напластован ряд элементов, свойственных идеалистической философии права (неотомизм и пр.). Тем самым позитивизм продемонстрировал неспособность адекватно осветить важный аспект

см. также: Н о в г о р о д ц е в П. И. Нравственный идеализм в философии права. — В кн.: Проблемы идеализма. Под ред. П. И. Новгородцева. М., 1902, с. 268—269, 272—273, 280—281.

135

ся на авансцену буржуазной теории права в кризисной ситуации в начале XX в.

Смысл и ценность марксистской теории права за-

как частная собственность, классовая борьба, эксплуатация и революция, а не просто с разделением труда. Именно такой подход служит условием правильного понимания сущности права и политического господства. Искаженное через призму эксплуататорских интересов, иллюзорное понимание классового строения общества, отрицание диалектического его строения и развития является основной предпосылкой неправильной трактовки права, всех ошибочных, как не вполне осознанных, так и сознательно демагогических, рассуждений о праве. Выражая интерес буржуазии, М. М. Ковалевский и другие сторонники юридического солидаризма как раз полностью извращают классовую природу права, преувеличивают момент «общих дел», им защищаемых, не связывают определенные типы права с эксплуатацией и частной собственностью. Концепция правового солидаризма — это прямая реакция буржуазной идеологии на обострение классовой борьбы, развитие пролетарского движения и успехи социализма.

Концепция правового солидаризма использовалась М. М. Ковалевским для теоретического обоснования со- циал-реформизма и неолиберализма. Регулирующая деятельность права и государства по обеспечению общественной солидарности в теории М. М. Ковалевского исторически изменчива, причем резко возрастает в ходе общественного прогресса. На ранних ступенях она заключается в установлении внутренней и внешней безопасности и осуществлении правосудия7 9 . Современное же ему буржуазное государство, т. е. государство начавшегося становления монополистического капитализма, М. М. Ковалевский характеризует как «государство

136

с широкими культурными задачами». «Современное культурное государство, — заявляет он, — призвано обеспечить всем жителям вселенной свободу физических и нравственных проявлений личности»80. Расширение социально-экономической деятельности капиталистического государства и соответствующих функций права на рубеже XIX—XX вв. М. М. Ковалевский с позиций неолиберализма истолковывал как стремление сгладить противоречия между пролетариями и капиталистами в интересах свободы индивида и общего благоденствия 81.

Эти либерально-реформистские иллюзии ставили его в ряды противников социалистической революции. Его социологическая теория права, в частности концепции правового солидаризма и политико-правового прогресса, объективно использовались для обоснования буржуазно-либеральной социал-реформистской программы. Увещевая царизм в пользе либеральной социологии, М. М. Ковалевский подчеркивал не только ее «прогрессивно-реформистский» характер, но и прежде всего ее направленность против сторонников социалистической революции. «Наука, проповедующая общественную солидарность, — заявлял он, — как бы подкапывается под их credo общественной борьбы... Социология тем уже вызывает опасение самых левых течений общественной мысли, что, повторяя завет своего основателя, она не видит возможности обеспечить прогресс или поступательное развитие человечества без прочного общественного порядка»82. Противник абсолютизма и черносотенной реакции, сторонник конституционного парламентарного строя, М. М. Ковалевский в то же время был весьма далек от революционных масс. В. И. Ленин отмечал в 1912 г.: «Либералы отличаются от консерваторов (черносотенцев) тем, что представляют интересы буржуазии, которой необходим прогресс и сколько-нибудь упорядоченный правовой строй, соблюдение законности, конституции, обеспечение некоторой политической свободы.

80 Там же, с. 105, 135.

81 Там же, с. 197—198.

82 К о в а л е в с к и й М. Социология на Западе и в России. — Новые идеи в социологии, сб. 1. Спб., 1913, с. 4.

137

Но эта прогрессивная буржуазия еще более боится демократии и движения масс, чем реакции. Отсюда вечные стремления либералов к уступкам старому, к соглашению с ним, к защите многих коренных устоев старины»8 3 .

М. М. Ковалевский пытался защитить не только в теории, но и на практике, в своей активной политической деятельности буржуазный либерализм и социалреформизм. Основатель прокадетской партии «демокра-

вам В. И. Ленина, проявил себя «краснобаем либерализма», преподающим «уроки конституционализма» царским министрам и «давным-давно стоящим уже одной ногой в реакционном лагере»8 4 . Не случайно поэтому антибольшевистскую и антимарксистскую по своей идеологической направленности социологическую юриспруденцию М. М. Ковалевского и его учеников (П. Сорокин и др.) современные буржуазные идеологи превозносят как якобы важный вклад в борьбу с «тоталитарными тенденциями» и «разрушительными революционными конвульсиями»8 5 .

Таким образом, идеологический и познавательные аспекты учения М. М. Ковалевского тесно связаны меж-

жал новые условия и процессы, свойственные становлению монополистического капитализма. Однако теоре- тико-познавательный аспект социологической теории

теории права решены им с позиций позитивизма, т. е. в конечном счете идеалистически; кроме того, теоретикопознавательная функция была подчинена консервативным практико-политическим целям.

land, S. 30.

138

3. Право как правоотношения

(С. А. М у р о м ц е в )

Одним из ближайших предшественников новейшей буржуазной социологии права является Сергей Андреевич Муромцев (1850—1910), принадлежащий к старинному дворянскому роду. После окончания юридического факультета Московского университета (1870 г.) С. А. Муромцев был оставлен для подготовки к профессуре (1871 — 1875 гг.), стажировался у Р. Иеринга в Геттингене. В 1875—1884 гг. он — профессор юридического факультета Московского университета. Вся его педагогическая и общественная деятельность в эти годы подчинена подготовке профессионалов-юристов, способных к продолжению широких социально-политиче- ских реформ в духе либералов-западников. С принятием нового реакционного университетского устава 1884 г. судьба либеральных профессоров была решена. С. А. Муромцев получил отставку. В последующие годы он работал в Юридическом обществе, возглавлял «Юридический вестник». С начала 90-х годов приобретает широкую известность имя С. А. Муромцева как адвоката. 1904—1906 гг. — время его активной политической деятельности, сначала среди либеральных земских кругов, затем — в качестве одного из лидеров конституционно-демократической партии. Он был избран председателем I Государственной думы. С. А. Муромцев — один из авторов ряда программных документов буржуазно-либерального движения в России: «Записки 1880 г.», проекта конституции, «Выборгского воззвания». Основными его научными работами являются: «Очерки общей теории гражданского права» (1877), «Определение и основное разделение права» (1879), «Гражданское право Древнего Рима» (1883), «Что такое догма права?» (1884) и др. В 1910 г. были опубликованы в пяти выпусках его «Статьи и речи».

С. А. Муромцев испытал значительное влияние своего учителя Р. Иеринга, особенно его концепции о праве как юридически защищенном интересе, однако учение С. А. Муромцева вполне оригинально. Он может быть назван одним из основателей современной буржуазной социологической юриспруденции. В то время, когда С. А. Муромцев выдвигал идеи сближения науки

139

права с социологией и разрабатывал социологическое понятие права, это было новым словом не только для России, но и для Германии, которая традиционно рассматривалась русскими буржуазно-либеральными правоведами как «житница научных идей». Под непосред-

связи со всей общественной жизнью, с другими социальными явлениями. Данное положение обосновано С. А. Муромцевым в типично позитивистском духе. По своим методологическим позициям он примыкал к позитивистской философии Ог. Конта, Г. Спенсера, Дж . Ст. Милля. «Мы исходим из того воззрения на задачи правоведения, которое сложилось под влиянием позитивизма. С точки зрения этого воззрения задача правоведения как науки состоит в том, чтобы изучать законы определенной группы социальных явлений, которые своей совокупностью образуют право. Правове-

социологического позитивизма выступал против превращения правоведения в формально-догматическую дисциплину. В этом аспекте его теория существенно расходится с юридическим позитивизмом Г. Шершеневича и др. Юридический позитивизм, как было показано выше, имел тенденцию свести юридическую науку исключительно к догме права. Муромцев, напротив, полагает, что задача «научно-объективной» теории права заклю-

140

В этом аспекте социологическая теория права как наука, по С. А. Муромцеву, строится в тесной связи с ис-

торико-сравнительным методом. Догма права заключается в описании, обобщении, определении и классификации юридических норм, законов. Все это, по его мнению, есть систематическое изложение начал, принципов, а не научно-объективных законов какого-либо действующего права в данной стране и в данное время в интересах его непосредственно-практического применения. Задача догмы состоит в том, чтобы дать правила и определения для руководства юристам-практикам (судьям и т. д.). И поэтому в догме «нет ничего общего с исследованием законов». «Догма составляет отрасль юридического искусства», а не науку в «объективном» и «строгом смысле». Догма не открывает законов преемственности или сосуществования правовых явлений, она лишь обобщает принципы данной системы права. В этом плане С. А. Муромцев противопоставлял юридический принцип объективному закону развития и сосуществования правовых явлений. На основе этого он полагал, что догма права есть не наука в собственном смысле, а «искусство», т. е. прикладная, техниковспомогательная дисциплина88. В этой связи С. А. Муромцев находился в полемике (имевшей важное значение для размежевания юридического и социологического позитивизма) с теми сторонниками формально-догма-

«юридическую статику, или юридическую теорию права, или юриспруденцию в собственном смысле слова», которая исследует «законы сосуществования юридических явлений»89. В этом споре был прав скорее С. А. Муромцев, обоснованно полагавший, что догма с ее приемами описания, систематизации и классифика-

уке права. — В кн.: Юридические исследования и статьи. Спб. 1894, с. 9.

141