учебный год 2023 / Жуков. Философия права
.pdfследований; юридический позитивизм - описательная наука, дис циплина низшего теоретического уровня; юридический позитивизм вступил в полосу устойчивого кризиса*.
Критика юридико-догматического подхода в изучении права имеет в России давнюю историю. Она началась с конца XIX в. и ве лась тремя основными силами: юристами-социологами, юриста- ми-философами, юристами-марксистами. Все они в той или иной мере признавали ценность догматического метода, но считали не обходимым подчеркнуть его ограниченность. Юристы-социологи (С.А. Муромцев, Ю.С. Гамбаров, Л.И. Петражицкий) осущест вляли критику с общенаучных позиций, полагая, что подлинная наука начинается там, где государство и право изучаются как со циальные явления. Догматический анализ нрава, настаивали они, есть искусство, а не наука. Юристы-философы (П.И. Новгородцев, И.А. Ильин) усматривали существенный изъян догматического под хода в его игнорировании смысловых и ценностных аспектов права. Наиболее последовательной в этом отношении была школа воз рожденного естественного права, провозгласившая необходимость возврата к идеализму и религии. Догматическое понимание права,
сих точки зрения, мешало воспринимать право как нравственную
ирелигиозную ценность, способную привести к духовному пре образованию России (после длительного господства позитивизма
имарксизма). Марксистская критика (она берет начало главным об разом после прихода к власти большевиков) в основном сводилась к тому, что догматический метод маскирует классовую природу го сударства и права, консервирует сложившиеся институты власти
идействующий правопорядок, а значит, способствует укреплению системы эксплуатации. Так, теория государственного суверените та, целиком построенная на догматическом методе, объявлялась ранними советскими юристами проводником буржуазной идеоло гии, поскольку камуфлировала классовую природу государства.
Всоветский период сложилась парадоксальная ситуация: с од ной стороны, новая власть, нуждаясь в эффективных средствах правового регулирования, активно занималась кодификацией, тре бовавшей применения догматического метода, с другой - критико вала последний за устремленность к деидеологизации юридической науки. Как представляется, данный абсурдный параллелизм вос принимался большинством научного сообщества юристов как нечто самой собой разумеющееся: догматический метод продолжал быть
* См.: Туманов В.А. Буржуазная правовая идеология. К критике уче ний о праве. М., 1971. С. 166-168; Зорькин В.Д. Позитивистская теория пра ва в России. С. 39; Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы.
М„ 1999. С. 145, 164,177.
50
главным в отраслевой юридической науке, большинство исследо ваний по общей теории права и государства носило догматический характер (поскольку они были политически нейтральны, занимать ся ими представлялось безопасным), а сам метод критиковался за ограниченность, однобокость, неспособность дать анализ политико правовых явлений с партийных позиций. В постсоветский период ситуация вроде бы меняется, но абсурда меньше не становится. Дог матический анализ государства и права критикуется социологами права и философами права, они требуют выйти за рамки догмы, чтобы, как считают первые, приступить к исследованию социальной природы права или с целью, как полагают вторые, выявить метафи зические основания политико-правовой действительности.
И в советское время, и сейчас к догматическому методу предъяв ляются претензии, которые к нему предъявлены быть не могут. Дать догматический анализ государству и праву не в узкоотраслевом, а в широком теоретическом плане - это весьма серьезная научная задача, которая далеко не каждому по плечу. Читая Кельзена или Харта, понимаешь, что имеешь дело с выдающимися умами, спо собными на базе юридических фикций создать грандиозные модели политико-правовой действительности при опоре исключительно на формальную логику. Социолог, рассматривая право или государ ство, отталкивается от фактов жизни, философ пытается объяснить политико-правовые феномены, опираясь на инструментарий ка кой-либо философской школы. В обоих случаях имеется богатый материал, которым можно оперировать. Эмпирическая база юриди ческого позитивиста гораздо более скудная - это позитивное право, имеющее большую или меньшую степень систематизации. Задача теоретика состоит в том, чтобы, выявив логику позитивного пра ва, создать на ее основе модель государства и права как единой не противоречивой нормативной системы. Юридический позитивист стремится понять и выстроить логику государства и права, исходя из нормативной природы права. Кельзена часто называют некласси ческим юридическим позитивистом, поскольку он отступает от ба зового принципа «право - воля суверена». На самом деле «чистое» учение о праве - высокий классический образец юридико-догмати- ческого анализа, а сам Кельзен в этом смысле - классический юри дический позитивист. Предъявлять претензии Кельзену или Харту, что они предпочитают догматическое исследование и игнорируют социологию или метафизику права, - это все равно, что предъяв лять претензии поэту, почему он не пишет прозой, или прозаику, по чему тот не пишет стихи. Исследования в области философии пра ва, социологии права и догмы права абсолютно равноценны, каждое из направлений имеет свои специфические задачи, собственную методологию исследований, свои познавательные рамки. Критика
51
юридического позитивизма с позиций социологии или философии права есть проявление методологической некорректности, нельзя брать критерии научности из одной отрасли знания и механиче ски переносить их в другую. Юридико-догматический подход име ет свои, присущие только ему методологические особенности, их и следует анализировать, но с позиции так называемой аутентичной критики, т.е. находясь на теоретико-методологической платформе самого юридического позитивизма. Только в этом случае мы смо жем получить адекватное знание о его познавательных возможно стях. Если именно под таким углом зрения оценивать юридический позитивизм, то ни о каком его кризисе говорить не приходиться, теория демонстрирует устойчивое развитие, привлекая все больше желающих попробовать свои силы в догматических исследовани ях. О кризисе предпочитают говорить те, кто в силу узости своих интеллектуальных интересов не способен понять особенности юри дико-догматического подхода и, соответственно, не готов к такого рода исследованиям.
Миф пятый: юридический позитивизм несет ответственность за апологию власти, за апологию авторитарных и тоталитарных режи мов XX столетия*.
Обычно сторонники данной позиции приводят пример гитле ровской Германии и СССР. Так, известный юрист К. Шмитт дал догматическую трактовку политической системы Третьего рейха, а советские юристы (прежде всего представители теоретико-право вой науки и конституционного права) догматически обосновывали коммунистическую диктатуру в форме советской власти. Все это действительно имело место, но претензии, тем не менее, высказа ны не по адресу. Если и предъявлять обвинения в теоретическом обосновании советского тоталитаризма, то это следовало бы делать в отношении социологов и философов права. Типичный советский социолог права всегда доказывал классовую природу государства и права, их связь с экономикой и политикой. Советская социология права сначала доказывала необходимость пролетарской диктатуры, затем - общенародный характер советского государства и социа листическую природу советского права. Марксистская социология права возвела партийность в ранг научного принципа, т.е. такой ме тодологической установки, согласно которой научными являются все те положения, которые соответствуют интересам рабочего клас са. Поскольку человечество движется к коммунизму, поскольку
* См.: Зорькин ВД. Позитивистская теория права в России. С. 32; Маль цев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. С. 153; Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: Опыт комплексного исследования.
С. 170.
52
пролетариат находится во главе данного движения, поскольку борь ба за интересы пролетариата есть борьба за лучшее будущее всего человечества, партийность и научность представляют собой методо логическое единство. Примерно то же следует сказать и о советском варианте философии марксизма, который встроил теорию государ ства и права в диалектический и исторический материализм. Так, проблему политического отчуждения предлагалось решать, идя по пути коммунистического строительства, создавая институты само управления и передавая им властные полномочия. Именно эта поли тико-юридическая демагогия и прикрывала всевластие партийного
исоветского аппарата и его руководителей. Вместо расширения де мократии и приближения власти к народу страна все сильнее ощуща ла пропасть, отделяющую народ от партийной бюрократии.
Ничего подобного не было в юридико-догматических исследо ваниях советских юристов, особенно отраслевиков. Да, всегда де лались необходимые ссылки на классиков марксизма-ленинизма, на решения партийных органов и выступления партийных вождей, но к существу рассматриваемых проблем все это имело мало отно шения. Догматический анализ советского государства и советского законодательства по большей части находился вне политики, что
иобусловило, кстати сказать, такое обилие работ в области общей
теории государства и права догматического характера. Наученные горьким опытом, советские юристы предпочитали не лезть в вопро сы теории социалистического и коммунистического строительства, чтобы не оказаться «левым» или «правым» «уклонистом». Область догматики - сфера в политическом отношении нейтральная. Совет ские юристы рассуждали примерно так: к власти пришли больше вики, за ними стоит сила государственного принуждения, в стране господствует идеология большевизма, всякое инакомыслие могли расценить как проявление вражды к советской власти, поэтому луч ше всего не лезть в политику, а заниматься своим прямым делом - создавать модель существующих социальных отношений в форме юридико-догматических конструкций. Здесь для советского юриста не было какого-то насилия над самим собой и своими принципами. Да, ему мог не нравиться советский тоталитаризм, но он делал лишь то, что требовала от него его профессия. До революции юрист соз давал догму, отражавшую позитивное право Российской Империи, после революции работал над догмой, выражавшей принципы со ветского права и государства. Обвинять юриста-догматика в том, что он зарабатывал на жизнь своей профессией и при этом не стре мился быть борцом с режимом, нелепо. Может быть, современные обвинители юридического позитивизма, в изобилии появившиеся на излете советской власти, не довольны тем, что юристы-догмати ки не проявили героических качеств, что вместо того, чтобы бороть-
53
ся с тоталитарным режимом и сидеть за это в лагерях, они просто занимались своим прямым делом? В этом случае этот упрек можно сделать и самим критикам, жившим в советскую эпоху и не заме ченным в диссидентском движении. Современные отечественные критики юридического позитивизма, по сути, стоят на позиции со ветской науки. Советские юристы обвиняли юридико-догматиче ский подход в вуалировании классовой природы государства и пра ва, современные его критики делают то же самое. Скрытая логика их рассуждений (явно об этом не говорится) сводится примерно к следующему: юрист-догматик вместо того, чтобы оформлять со ветскую действительность в юридическую догму и тем самым ее как бы оправдывать и легализовывать, должен был бы вскрыть факти ческую природу советского режима, показав его тоталитарный ха рактер. Иначе говоря, юрист-догматик обвиняется в том, что он не социолог и не философ права, что он при помощи юридико-догма тических конструкций замазывает социальные и ценностные аспек ты советской политико-правовой действительности. На самом деле юрист-догматик только выполнял свою работу, соответствующуюего специальности.
6. История как метод
История - это, по всей видимости, главная и самая широкая по охвату тем социальная наука. Ее центральное место определяется тем, что она дает факты, служащие основой для анализа других, бо лее специальных наук. Предмет исторической науки почти не знает границ: она исследует историю природы и историю человеческого общества, ее интересуют история государства и права, история се мьи и церкви, история народного быта, история экономики, история войн и революций, история международных отношений, история идей (философских, религиозных, этических, эстетических, поли тических, экономических), история культуры, искусства и техники, история династий и простых семей, биографии выдающихся дея телей и т.п. В самом широком смысле история есть форма самосо знания человечества, история - это совокупность источников, где народы и индивиды черпают знания о самих себе, о своем прошлом и настоящем. История - это своего рода зеркало, в которое смотрит ся человечество, чтобы лучше понять себя. История есть совокуп ность фактов прошлого, зафиксированных тем или иным спосо бом. В конечном счете история - это не то, что было на самом деле, а только то, что человечество знает о самом себе и помнит в качестве существенных или несущественных событий. Если иметь в виду данный контекст, то история существует, как минимум, в трех фор мах: как позитивная наука, как философия истории, как идеология
54
(социальная мифология). Первая делается профессиональными историками и отражена в специализированных трудах, вторая - фи лософами, третья творится самим обществом (властью, социальны ми институтами и социальными группами), являясь органической частью общественного, группового и индивидуального сознания
исамосознания. Очевидно, что между этими формами истории нет непроходимой грани, тем более что полноценная профессиональная историческая наука возникает лишь в XIX в. Всегда и везде истори ческая наука, развиваясь в конкретно-исторической среде, несла на себе отпечаток ее политических и ценностных установок, отражала специфику эпохи.
Начиная с эпохи Просвещения, предпринимались попытки представить историю человечества в виде закономерного процес са, что нашло свое отражение сначала в немецком рационализ ме (философия истории Гердера и Гегеля), затем в позитивизме
имарксизме. Обществоведение XVII-XVIII вв. стремилось пере нять методологию математики и естествознания и благодаря этому приобрести все свойства точной науки. В обществоведение перено силось механистическое мировоззрение, заданное ньютоновой ме ханикой и физикой. В основном отталкивались от панлогистской, рационалистической установки: поскольку человек - существо ра зумное, общественные отношения пронизаны разумом и основаны на нем; социальное устройство является частью общего плана миро здания, пронизанного божественными и естественными законами; поскольку природа и общество подчинены общим законам бытия, следует открыть эти законы и уже целенаправленно выстраивать общественные отношения. Обоснованию тождества законов при родного и человеческого бытия были подчинены концепции есте ственного человека, естественного права и общественного договора. История человеческого общества воспринималась как поступатель ный, прогрессивный процесс, подчиненный неким универсальным законам бытия. В XIX в. О. Конт, развивая данную установку, соз дает новую социальную науку - социологию, также построенную на идее единства природных и человеческих законов. Социология ставила перед собой задачу обобщения материала, накопленного всеми обществоведческими дисциплинами, став естественным про должением философии истории. Социальная статика должна была показать структуру и функциональные связи социальных институ тов, а социальная динамика - их направленное развитие. В даль нейшем социология приобретает огромную популярность, посколь ку воспринимается в качестве эффективного инструмента поиска общественных закономерностей. Апогеем сциентистской установ
ки в обществоведении становится исторический материализм К. Маркса - своеобразная философия истории, где идея закономер-
55
ности исторического процесса становится центральной, обосновы вающей гибель капитализма и наступления эры коммунизма.
Как любая схема в обществоведении, позитивизм и марксизм довольно быстро обнаружили свою ограниченность, поскольку фактический материал мировой истории бесконечно разнообразен и способен сломать любую социологическую конструкцию. И пози тивистская социология, и марксизм дали, конечно, несколько ин тересных подходов и идей, но они не смоли достичь главного, ради чего были созданы, - обосновать законы человеческой жизни и че ловеческой истории. И понятно почему: таковых в принципе нет. История человечества представляет собой не процесс поступатель ного закономерного развития, а цепочку уникальных событий, ко торые состоялись не в силу исторической необходимости, а благо даря случайному набору обстоятельств. Человеческая история - не поступательное закономерное развитие, а скорее ненаправленное развитие, исход которого неизвестен. В истории наблюдаются две основные тенденции - линейность и цикличность. Линейность проявляется в том, что история есть процесс уникальный, прин ципиально не повторяющийся (факты истории никогда не по вторяются дважды), история всегда новая. Вместе с тем история насыщена и циклами: рождение и распад цивилизаций, культур, народов и государств, войны и революции, голод и экономиче ские кризисы и т.п. Исторические циклы могут в какой-то мере говорить о наличии социальных законов, но проблема в том, что данные циклы - все тот же набор уникальных событий, неповто римых и единичных. Войны были, есть и будут, но каждая из них уникальна, имеет свой, присущей только ей комплекс причин, по-своему начинается и заканчивается. Цикличность - частный случай линейности, исторические события даже при известной их схожести всегда единичны, неповторимы.
Идея тождества природной и социальной материи имеет осно вание в том, что человек как биологический организм — часть при роды, на который распространяются ее законы. Материальные по требности человека формируют в известном смысле универсальный алгоритм поведения, который наблюдается во всех культурах и эпо хах. Социальные нормы, формирующиеся в сфере производства, властных, семейных, религиозных отношений, свидетельствуют о длительности и, соответственно, о прогнозируемости социальных отношений. В отличие от животного, поведение которого определя ется инстинктом, деятельность человека основана на разуме и носит целеполагающий характер. Эмпирические условия жизни обуслов ливают ценности и цели, определяющие поведение человека. При родный компонент, погруженность в эмпирический мир подчиняет человека причинно-следственным связям, делает его свободу выбо-
56
ра обусловленной объективными обстоятельствами. Как утверждал Спиноза, свобода воли - иллюзия, порождаемая неадекватным чув ственно-абстрактным познанием, истинная свобода - «свободная необходимость», вытекающая из единства и всеобщей связи вещей. Все это, конечно, верно, но никак не отвергает очевидного факта: история не знает повторяемости, а потому законов там никаких нет. История развивается спонтанно, ее ход не поддается точному про гнозу, будущее человечества темно и неизвестно. Можно говорить о тенденциях, существующих в настоящем, и возможном их разви тии в будущем, но это отнюдь не законы.
Если человеческая история - процесс уникальный, состоящий из неповторяющихся событий, то чем тогда является историческая наука, какими методами она оперирует и что изучает? Исчерпы вающие ответы на поставленные вопросы дали основоположники баденской школы неокантианства В. Виндельбанд и Г. Риккерт. История - наука индивидуализирующая (идеографическая), при званная детально описать изучаемый факт истории. Принципиаль ная особенность индивидуализирующего метода - отбор изучаемых фактов по ценностному критерию (важный - неважный, существен ный - несущественный и т.п.). Любое историческое исследование, таким образом, представляет собой не простое описание события, а смысловую логическую модель, объясняющую тот или иной факт истории. В данном случае с профессионального историка никто не снимает ответственность за историческую правду, за точное и неу клонное следование источникам, но от этого само историческое ис следование не перестает быть включенным в ценностную шкалу ко ординат. Именно ценностный компонент объединяет историческую науку, философию истории и социальную (историческую) мифо логию. Наиболее строгий подбор фактов наблюдается у професси ональных историков, для них главное - историческая правда и при верженность историческим фактам, смысловая ценностная модель здесь - в основном неизбежный фон. Философы (или теоретики) истории, напротив, на первый план выдвигают ценностные, смыс ловые аспекты истории, факты для них - в основном материал, не обходимый для обоснования их концепции (Гегель, Конт, Маркс). В социальной мифологии научная строгость почти полностью ис чезает, факты зачастую либо игнорируются, либо искажаются в уго ду императивам ценностного сознания народа или его отдельных групп. Особенно ярко социальная мифология проявила себя в ус ловиях тоталитарных режимов XX столетия. Так, идеолог итальян ского фашизма, правый гегельянец Дж. Джентиле утверждал, что исторического прошлого не существует вне сознания познающего субъекта, поэтому историк не отображает действительную картину прошлого, а заново творит ее в собственном воображении. В дан-
57
ном случае история представала не знанием о фактах прошлого, а проекцией общественного сознания, подчиненного ценностным
иидеологическим императивам. Очевидно, что здесь между реаль ной историей и вымышленной образовывалась пропасть. Согласно психоанализу только столкновение с реальностью может привести мифологизированное сознание в адекватное состояние. Так, только военная катастрофа нацистской Германии заставила немцев отка заться от мифологемы Третьего рейха, взращенного на древнегер манских мифах. Нацисты, объявив войну цивилизованному миру
ипоправ нормы христианской культуры, сотворили собственную историю, представлявшей немцев высшей расой и оправдывавшей практику физического уничтожения миллионов людей.
Внашем отечественном обществоведении глубоко укоренен идущий от Гегеля и Маркса принцип историзма, конкретизиру
емый в категориях исторического и логического (исторический и логический методы). Согласно данному принципу к изучаемому объекту следует подходить как изменяющемуся во времени, прохо дящему ряд этапов в своем развитии. Историческое и логическое - это «философские категории, характеризующие отношение между исторически развивающейся действительностью и ее отражением в теоретическом познании. Историческое - процесс становления и развития объекта; логическое - теоретическое воспроизведение развитого и развивающегося объекта во всех его существенных, за кономерных связях и отношениях»*. Логический метод обнару живает только необходимые элементы и связи объекта, исключая из него исторически случайное. Логическое выявляет сущность исторического, его ядро, определяющее этапы развития и эмпи рические формы изучаемого объекта. Обнаружив это ядро, ис следователь как бы ухватывает логику исторического процесса, объединяющего прошлое, настоящее и будущее в единое целое, что позволяет давать научный прогноз. Для Маркса таким ядром выступает способ производства, благодаря чему, с его точки зре ния, можно не только объяснить смену известных истории форма ций (рабовладельческий строй, феодализм, капитализм), но также предсказать наступление коммунистической формации, еще нигде себя не обнаружившей. Марксистское понимание принципа исто ризма выдает исторической науке (философии истории) аванс, на который она рассчитывать не вправе. Следует совершенно четко заявить, что история - это наука о прошлом, а не о будущем, исто рия - это не футурология, пророчащая о судьбах мира, а знание об уже случившихся фактах, и не более того. Логический метод есть не что иное, как смысловая модель, построенная на ценностных
* Философский энциклопедический словарь. С. 236.
58
и идеологических основаниях, т.е. своего рода мифологема, дале кая от строгой науки. «Логическое» в контексте исторического ма териализма становится своего рода клише, лекало, благодаря кото рому факты группируются в нужную исследователю конструкцию. В этом случае историческая картина мира становится подобна моза ике, которая складывается в зависимости от избранной логической (теоретической) модели. Если воспользоваться терминологией не окантианцев, логический метод, претендующий у Маркса на статус генерализирующего (установление необходимых связей и законо мерностей), при пристальном рассмотрении оказывается методом индивидуализирующим, поскольку подводит факты истории под ценностные основания.
История и историки сильны задним умом и обнаруживают пол ное бессилие, когда речь заходит о будущем. Имея готовый резуль тат развития общества, представленный в сегодняшнем дне, можно много и долго рассуждать, почему и как это произошло. Есть ис ходная и конечная точки события, есть исторический материал, от ражающий его содержание, а дальше - ценностный отбор фактов, их логическая обработка и конечные выводы. Вариантов интерпре тации истории много, надо только выбрать наиболее достоверный. Для любого историка (тем более выдающегося) помимо строго на учных качеств принципиально важны еще две вещи: наличие прак тического ума (практической сметки) и богатой фантазии. Историк должен твердо стоять на земле, а не витать в облаках, когда дает ин терпретацию историческим событиям, пронизанным, как правило, вечными мотивами (материальные интересы, честолюбие, жажда власти и т.п.). Историк также должен иметь способность нарисовать в своем воображении картину события, опираясь на доступный ему фактический материал. При этом, чем древнее событие, чем мень ше фактов, тем сильнее и богаче должна быть фантазия. Особенно поражают специалисты по древней истории, которые по двум-трем фрагментам стоянки первобытного человека готовы в деталях рас сказать о его образе жизни. Отличились и выдающиеся русские историки, которые, опираясь на источник, крайне скудный факти ческими данными («Повесть временных лет»), сумели написать де сятки и сотни страниц, восстанавливая событийную картину проис хождения русского государства.
Совсем другое дело, имея факты истории, попытаться дать про гноз хотя бы на среднесрочную перспективу, серьезный историк не возьмется за это дело. Но вот философ или политический пропаган дист охотно будут этим заниматься. О стремлении философа свя зать прошлое с будущим точно сказал Н.А. Бердяев: «Философия истории, попытка осмыслить исторический процесс, есть некоторое пророчество, обращенное назад, подобно пророчеству, обращенно-
59