Учебный год 2023 г. / ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ

ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ

ФЕДЕРАЦИИ: ПРИРОДА И МЕСТО В НАЦИОНАЛЬНОЙ ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ

С.П. МАВРИН

Маврин С.П., заместитель Председателя Конституционного Суда Российской Федерации, заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор.

В статье обстоятельно исследуется вопрос о природе и месте правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации в российской правовой системе. С этой целью дается авторское определение правовой позиции, последовательно доказывается особое место правовой позиции в системе источников российского права, а также возможность выполнения Конституционным Судом Российской Федерации наряду с правосудной, т.е. правоприменительной, еще и правотворческой функции.

В статье делается вывод, что правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как нетрадиционный источник российского права, не являясь в чистом виде ни нормами права, ни судебным прецедентом, представляют собой самостоятельный элемент современной правовой материи, правовые явления особого рода, которые обладают надотраслевым праворегулирующим потенциалом, позволяющим им вполне обоснованно претендовать на самостоятельную роль в системе российского права.

Ключевые слова: правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, источники права, норма права, судебный прецедент, правовая система, судебная власть, разделение властей.

Legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation: nature and place in the national legal system

S.P. Mavrin

Mavrin Sergey Petrovich - Deputy Chairman of the Constitutional Court of the Russian Federation, honourable lawyer of the Russian Federation, doctor of law, professor.

Annotation. The article deals in a detailed way with the issue of nature and place of legal positions of the Russian Constitutional Court in the Russian legal system. To achieve this goal, the author's notion of a legal position is given, in a consistent way the particular place of legal positions in the system of Russian law sources is proven, as well as the possibility for the Constitutional Court, apart from its function of doing justice (that is, of law enforcement) to fulfill the function of law making.

In the article the conclusion is made that legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation as a non-traditional source of law, being neither legal norms nor judicial precedents in their pure form, are an autonomous element of modern legal matter, legal phenomena of a special kind, having governing potential over separate branches of law, which give them good reasons to pretend to an independent role in the Russian law system.

Key words: the legal position of the Constitutional Court of the Russian Federation, sources of law, the legal norm, judicial precedent, the legal system, judicial power, separation of powers.

Под правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации (Конституционного Суда) необходимо, на мой взгляд, понимать содержащиеся в мотивировочной части решений Конституционного Суда его аргументированные точки зрения, мнения, суждения, умозаключения или выводы, содержащие формулировки конституционно-правовых принципов, правовых идей и иных фундаментальных правовых конструкций, которыми руководствовался Конституционный Суд, принимая решения по конкретным делам.

Представители отечественной юридической науки и практики пока не пришли к единой точке зрения относительно природы правовых позиций Конституционного Суда. В силу этого ими высказываются по соответствующему вопросу диаметрально противоположные суждения, оживляющие время от времени дискуссию в данной области. Эта дискуссия имеет, если можно так выразиться, "эшелонированный" характер, и ее передний край проходит по линии ответа на вопрос: относятся ли правовые позиции Конституционного Суда к источникам российского права?

В зависимости от положительного или отрицательного ответа на данный вопрос все авторы, интересующиеся соответствующей проблематикой, подразделяются на две группы; представители первой из этих групп склонны признавать названные правовые позиции источниками российского права, а представители второй, естественно, не разделяют такое мнение.

Противники признания правовых позиций Конституционного Суда источниками российского права обосновывают свою точку зрения прежде всего ссылками на фундаментальные основы права, в силу которых российская правовая система принадлежит по ряду формальных признаков к романо-германской (континентальной) правовой семье (системе права), и это обстоятельство уже само по себе исключает, по их мнению, возможность признания не только правовых позиций, но даже и самих решений Конституционного Суда источниками права Российской Федерации <1>.

--------------------------------

<1> См.: Богданова Н.А. Конституционный Суд Российской Федерации в системе конституционного права // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 1997. N 3. С. 64; Нерсесянц В.С. У российских судов нет правотворческих полномочий // Судебная практика как источник права. М., 2000. С. 110.

По этому поводу уместно, как представляется, вспомнить слова Р. Давида, который писал о том, что место, отводимое судебным решениям среди других источников права, действительно отличает романо-германские правовые системы от системы английского общего права. Вместе с тем он же призывал к тому, чтобы при решении вопроса о значении судебных решений остерегаться готовых формул, которые подчеркивают исключительность закона и не признают источником права судебную практику. По его мнению, эти формулы чаще всего выражают разрыв между теорией и практикой, между университетами и дворцами правосудия. "Но на этом основании, - пишет он, - нельзя делать вывод, что судебные решения не являются источником права. Чтобы иметь правильное представление по данному вопросу, нужно не столько интересоваться формулировками различных авторов и доктринальными произведениями, сколько обратить внимание на другой фактор - на все увеличивающееся число различного рода сборников и справочников судебной практики. Эти сборники и справочники пишутся не для историков права или социологов и не для удовольствия их читателей: они создаются для юристов-практиков, и их роль объяснима лишь тем, что судебная практика является в прямом смысле слова источником права. Количество и качество этих сборников могут дать представление и о важности судебной практики как источника права в романо-германских правовых системах" <2>.

--------------------------------

<2> Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1999. С. 95 - 96.

Сказанное как нельзя лучше подтверждает и российская правовая современность, в которой реальное правовое регулирование действительно основывается на актах высших судебных инстанций, и в том числе на решениях Конституционного Суда и содержащихся в них его правовых позициях, о чем свидетельствуют и многочисленные ссылки на эти позиции, используемые как судами общей юрисдикции, так и арбитражными судами всех инстанций в обоснование принимаемых ими решений <3>.

--------------------------------

<3> См.: Лебедев В.М. Практика применения решений Конституционного Суда Российской Федерации судами общей юрисдикции при осуществлении правосудия // Проблемы исполнения федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов Российской Федерации решений Конституционного Суда Российской Федерации и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации: материалы Всероссийского совещания (Москва, 22 марта 2001 г.) / Под ред. М.А. Митюкова, С.В. Кабышева, В.К. Бобровой и С.Е. Андреева. М.: Формула права, 2001; Котов О.Ю. Влияние решений Конституционного Суда России на гражданское судопроизводство. М., 2002.

С этой точки зрения в условиях сегодняшнего дня, на мой взгляд, имеются достаточно веские основания для возникновения сомнений относительно корректности жесткого разделения современных правовых систем по сугубо формальным критериям и их использования в нашем правоведении в качестве теоретической основы для аргументации тезиса о недопустимости признания правовых позиций Конституционного Суда, а равно и решений других высших судебных инстанций источниками российского права.

Наверное, следует также обратить внимание и на то, что продолжение отрицания возможности исполнения перечисленными правовыми феноменами роли источников права вообще не слишком адекватно современным условиям, поскольку они характеризуются глобализацией экономических и сопровождающих их правовых процессов. Данная глобализация, в свою очередь, не только обусловливает активное сближение и взаимопроникновение правовых систем, но, кроме того, порождает их интеграционное развитие и усложнение, в том числе за счет обогащения национальных правовых систем новыми источниками, изначально им не присущими <4>.

--------------------------------

<4> См.: Петров А.А. Решения Конституционного Суда Российской Федерации в механизме правового регулирования. Иркутск, 2007. С. 107.

В качестве примера такого рода источников можно назвать решения Европейского суда по правам человека, которые, являясь разновидностью прецедентного права, вошли тем не менее в континентальное европейское право и соответственно в правовые системы различных европейских стран романо-германской правовой семьи, где успешно привились и стали выполнять функцию одного из важнейших источников права, причем права не только европейского, но и национального. Сказанное в полной мере характерно и для системы российского национального права <5>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Статья Е.А. Ершовой, В.В. Ершова "Прецеденты толкования Европейского суда по правам человека" включена в информационный банк согласно публикации - Антология научной мысли: К 10-летию Российской академии правосудия: Сборник статей / Отв. ред. В.В. Ершов, Н.А. Тузов. Статут, 2008.

<5> См.: Ершов В.В. Прецеденты толкования Европейского суда по правам человека // Российское правосудие. 2007. N 1. С. 32.

В этом смысле в настоящее время вряд ли правильно говорить о том, что существуют какие-то непреодолимые системно-правовые препятствия для признания актов высших судебных инстанций и содержащихся в них правовых позиций источниками российского права.

Таким образом, при формулировании ответа на вопрос, являются ли позиции Конституционного Суда источником права, нельзя, как представляется, игнорировать реалии настоящего времени, которые недвусмысленно свидетельствуют о наличии у решений высших судебных инстанций, в том числе в нашей стране, праворегулирующих свойств <6>, присущих и всем другим источникам права.

--------------------------------

<6> Это признают даже те авторы, которые не считают позиции Конституционного Суда Российской Федерации источником права. См.: Власенко В.Н., Ермакова К.П. Вторая международная научная конференция "Источники права" // Российское правосудие. 2007. N 8(16). С. 105.

Однако так считают далеко не все авторы, высказывающиеся в юридической литературе по соответствующей тематике. Некоторые из них полагают, что наличие у того или иного правового феномена регулирующего значения еще не означает его возвышения до уровня источника права, пусть даже нового <7>. Другие, разделяя, по сути, ту же точку зрения, приходят вообще к довольно радикальным выводам, говоря буквально следующее: "Подмена закона недостаточно проработанными позициями органа судебной власти, к тому же сформулированными по вопросам, не входящим в его компетенцию, приводит к крайне негативным последствиям в области защиты прав" <8>.

--------------------------------

<7> См.: Власенко Н.А., Гринева А.В. Судебные правовые позиции (основы теории). М., 2009. С. 141.

<8> Махортова Е.В. Придание нормативного значения позициям Конституционного Суда РФ в определениях об отказе в принятии жалобы (заявления) к рассмотрению // Налоговед. 2005. N 3. С. 10.

Оставляя в стороне вопрос о корректности и истинности приведенного высказывания, следует заметить, что в плане практического правового регулирования общественных отношений акты высших судебных инстанций изначально совсем не хуже актов нормативных, включая те же законы. Кстати, именно об этом свидетельствует многовековая практика правового регулирования с помощью судебного прецедента в странах англосаксонского общего права, правовые системы которых функционируют весьма успешно.

Следовательно, с позиций практического правового регулирования вполне допустимо говорить о том, что принципиальная возможность исполнения актами высших судебных инстанций функции одного из основных правовых регуляторов сама по себе принципиально допустима, что уже доказано практикой функционирования судебной власти ряда стран, имеющих весьма эффективные правовые системы, опыт которых достоин изучения и использования, в том числе и в нашей стране.

В пользу такого вывода свидетельствуют и некоторые другие соображения, в том числе лежащие в плоскости практической целесообразности, обусловленной условиями внутренней жизни нашей страны, которые выявляют у судебных актов и содержащихся в них правовых позициях ряд заметных преимуществ в сравнении с законом. К числу таковых, как представляется, необходимо отнести: 1) юридический профессионализм создателей данных правовых позиций; 2) юридическую "чистоту" творения права; 3) оперативность судебного правотворчества и его привязку к потребностям реальной жизни <9>.

--------------------------------

<9> В связи со сказанным не лишним будет заметить, что перечисленные преимущества характерны и для решений Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда, которые также могут содержать определенные правовые позиции данных судов, которые, однако, могут иметь, в отличие от правовых позиций Конституционного Суда, не общеправовое, а только отраслевое либо межотраслевое значение.

Попытаемся вкратце обосновать высказанные утверждения.

1. Ни для кого не является секретом то, что судьи Конституционного Суда, как, впрочем, и судьи Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда, занимают свои должности, если можно так выразиться, на пике профессиональной карьеры, в ходе которой они так или иначе уже доказали свою юридическую состоятельность. Совершенно очевидно, что эта характеристика, к сожалению, не всегда может быть в полной мере распространена персонально на всех творцов российского законодательства, многие из которых просто не являются профессиональными правоведами. Это обстоятельство, кстати сказать, дает весомое основание для того, чтобы возразить процитированному высказыванию относительно недопустимости подмены закона недостаточно проработанными позициями органа судебной власти. В нашей стране нередко все как раз обстоит с точностью до наоборот, что достаточно наглядно иллюстрирует практика принятия дефектных актов нашего законодательства, примерами которых с полным основанием могут служить не самые последние по значимости такие федеральные законы, как: Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон от 22 августа 2004 года N 122-ФЗ, названный в просторечье "Закон о монетизации льгот". Именно принятие этих законов, как, впрочем, и ряда других, повлекло на практике весьма значительное количество нарушений конституционных прав граждан, вынудивших Конституционный Суд выносить в порядке конституционного нормоконтроля ряд решений по их корректировке. Это обстоятельство, на мой взгляд, как раз и свидетельствует о недостаточной юридической проработке текста упомянутых, а равно и некоторых других скоропалительно принимаемых законов и, напротив, подтверждает юридическую обоснованность корректирующих их решений Конституционного Суда, в том числе за счет содержащихся в них правовых позиций.

2. Формулируя в своих решениях конкретные правовые позиции, Конституционный Суд всегда руководствуется исключительно правовыми соображениями, которые в принципе не подвержены политической, экономической и прочей конъюнктуре. Нет особой нужды доказывать, что принятие законов, причем не только в нашей стране, нередко объясняется именно конъюнктурными соображениями, лежащими не в плоскости права, а в области экономики, политики, партийного строительства, всякого рода лоббизма и пр. И это, вероятно, вполне объяснимо, хотя бы с точки зрения состава субъектов законодательной инициативы, в числе которых у нас в стране во многих случаях фигурируют федеральное Правительство и региональные органы исполнительной власти, связанные в своей деятельности реалиями экономической жизни, а также различные группы депутатов, преследующие конкретные политические цели либо лоббирующие интересы определенных "деловых кругов", и пр.

3. Решения Конституционного Суда и содержащиеся в них правовые позиции, как, впрочем, и акты Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда, выгодно отличаются от актов законотворчества своей несомненной актуальностью, оперативностью и "заточенностью", если можно так выразиться, на решение реальных жизненных проблем, стоящих сегодня перед страной и ее гражданами. В этом смысле судебная практика высших судебных инстанций, откликаясь на потребности сегодняшнего дня, обеспечивает последовательное развитие права, без его резких революционных изменений, соблюдение внутренней логики такого развития, четкое, почти фотографическое отображение проблем практики и адекватную реакцию на те проблемы, которые возникли в сфере правоприменения <10>. Такими качествами далеко не всегда обладают принимаемые законы, по меньшей мере в силу длительности законотворческой процедуры, а также ее отдаленности и отстраненности от правоприменительной практики.

--------------------------------

<10> См.: Иванов А.А. Слово о прецеденте: как сохранить независимость суда и правовую определенность // Новая юстиция. 2009. N 4. С. 8.

Перечисленные аргументы должны, как представляется, несколько охлаждать накал дискуссии в части необходимости признания в нашей стране единственно возможным источником права законов и других нормативных правовых актов и невозможности признания в качестве такового правовых позиций Конституционного Суда.

Наряду со сказанным также необходимо учитывать, что многие черты, характерные для источников права в их позитивном понимании, фактически присущи и правовым позициям Конституционного Суда. "Во-первых, они, - как отмечает В.Д. Зорькин, - отражают государственную волю, поскольку возникают как акт конституционного органа, уполномоченного выразить эту волю в предписанных законом форме и параметрах; во-вторых, имеют общеобязательный характер (и для законодателя, и для правоприменителя) и обладают качеством регулятора определенного вида общественных отношений... в-третьих, обладают определенными внутренними свойствами, поскольку выполняют роль нормативной основы в правовой системе, а также служат ориентиром в правотворчестве и правоприменении" <11>.

--------------------------------

<11> Зорькин В.Д. Россия и Конституция в XXI веке. Взгляд с Ильинки. М.: Норма, 2007. С. 119.

Еще один аргумент, используемый противниками признания правовых позиций Конституционного Суда источником права, содержится в приводимом ими тезисе о том, что источник права всегда представляет собой некий "резервуар" правовых норм. Поскольку в правовых позициях Конституционного Суда таких норм нет, постольку и сами позиции Конституционного Суда не могут считаться источниками права ввиду отсутствия в них такого рода норм <12>.

--------------------------------

<12> См.: Власенко Н.А., Гринева А.В. Указ. соч. С. 142 - 143.

По этому поводу имеет смысл заметить, что в такой сугубо нормативистской постановке вопроса источник права, по сути дела, отождествляется с источником правовых норм, которые только и могут содержаться в законе или ином нормативном правовом акте, создаваемом органами государства. Данные взгляды концептуально внутренне логичны и не могут быть каким-либо образом опровергнуты, если стоять на позиции позитивизма. С точки зрения этой правовой концепции право действительно понимается только как совокупность созданных государством нормативных актов, ведущее место среди которых, естественно, занимает закон, обладающий высшей юридической силой. Поэтому если сводить право главным образом к создаваемому государством в особой процедуре закону, то полномочием создавать такое право Конституционный Суд, конечно, не наделен и не должен наделяться.

Однако если рассматривать право с иных, я бы сказал, более широких и современных позиций, то его никак нельзя отождествлять только с создаваемыми государством законами и дополняющими их нормативными правовыми актами <13>. Сообразно этому в структуру права наряду с правовыми нормами, содержащимися в нормативных правовых источниках, необходимо вводить и другие эманации права, например, в виде принципов (идей) права, правоотношений, ну и, конечно же, правовых позиций Конституционного Суда <14>.

--------------------------------

<13> См.: Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 411; Нерсесянц В.С. Право и закон. М., 1973. С. 354; Лукашева Е.А. Общая теория права и многоаспектный анализ правовых явлений // Советское государство и право. 1975. N 4; Лившиц Р.З. Теория права. Учебник. М., 1994. С. 62; Ершов В.В., Ершов В.В. Система форм права в Российской Федерации // Российское правосудие. 2009. N 1(33). С. 11.

<14> О многоаспектности права в его естественном, позитивном, объективном и субъективном пониманиях см.: Лившиц Р.З. Указ. соч. С. 78; Горохов Б.А., Маврин С.П., Хохлов Е.Б. Источники трудового права // Правоведение. 2003. N 6. С. 30 - 47.

В определенной мере этот вывод подтверждается и положениями Конституции Российской Федерации, которая в части 4 статьи 15 совершенно определенно включает в российскую правовую систему не только нормы международного права, но и международные договоры Российской Федерации, а также общепризнанные принципы международного права. Договоры, принципы права и нормы права - это различные правовые феномены, которые, и в этом, несомненно, правы В.В. Ершов и Е.А. Ершова, не следует отождествлять <15>. Тем не менее в силу Конституции Российской Федерации и то, и другое, и третье суть равноправные части нашей национальной правовой системы.

--------------------------------

<15> См.: Ершов В.В., Ершова Е.А. Современные проблемы международного права // Российское правосудие. 2006. N 2. С. 24; Ершов В.В. Судебное правоприменение: актуальные теоретические и практические вопросы // Российское правосудие. 2006. N 5. С. 4. На этот счет имеется и иная точка зрения, выраженная, в частности, Б.Л. Зимненко, по мнению которого, "понятие "общепризнанная норма" обладает родовым характером, а "общепризнанный принцип" - видовым. Любой общепризнанный принцип является общепризнанной нормой международного права, но не каждая общепризнанная норма является общепризнанным принципом международного права". См.: Зимненко Б.Л. Общепризнанные принципы и нормы как часть системы Российской Федерации // Российское правосудие. 2006. N 8. С. 51.

В таком ракурсе право уже нельзя рассматривать только как систему правовых норм, содержащихся исключительно в законах и иных нормативно-правовых актах, поскольку оно включает в себя международные договоры и принципы, которые выступают в качестве самостоятельных правовых регуляторов межгосударственных и внутригосударственных отношений. С этой точки зрения и само право вполне можно определить как систему правовых регуляторов, к которым наряду с нормами права относится и ряд других правовых явлений, способных реально выполнять наряду с законами и иными нормативными правовыми актами функцию правового регулирования общественных отношений.

Такого рода правовые явления могут содержаться не только в законном (статутном) праве, но также в дозаконном (естественном) праве и в постзаконном праве, называемом иначе "реальным" или "актуальным" правом, которое, в частности, складывается в процессе судебной практики, включающей в том числе правовые позиции Конституционного Суда. Это право актуализирует, одушевляет и гуманизирует правовую действительность посредством адаптации и инновации содержащихся в законах правовых норм применительно к реалиям современных общественных отношений за счет:

1) восполнения ограниченных возможностей норм статутного права;

2) коррекции норм закона решениями Конституционного Суда <16>, приводящей к точной настройке механизмов правового регулирования и исправлению изъянов в содержании норм права;

--------------------------------

<16> См.: Лазарев В.В. Правовые позиции Конституционного Суда России. М., 2003. С. 43.

3) устранения внутрисистемных и логических противоречий в содержании правовых норм;

4) обеспечения преемственности, постоянства в национальном праве и восприятия им прогрессивных положений других правовых систем;

5) выявления нежизнеспособных норм, подготовки почвы для моделирования и создания будущего законодательства <17>;

--------------------------------

<17> См.: Интервью с доктором юридических наук, профессором, заслуженным юристом РФ, Председателем Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькиным // Законодательство. 2003. N 12. С. 3.

6) инновации права, когда она по каким-либо причинам запаздывает, откладывается или не исполняется посредством законотворчества <18>.

--------------------------------

<18> См.: Муравский В.А. Право формальное и право реальное // Российский юридический журнал. 2009. N 2. С. 13.

С учетом сказанного, как представляется, можно констатировать, что узконормативистское понимание источника права уже не соответствует сути современного права, в том числе в его конституционно-правовом понимании. В силу этого соответствующее учение об источниках права нельзя признать не только безупречным и единственно верным, но и вообще способным выполнять сегодня роль надлежащей теоретической основы в определении содержания и структуры права России. Кстати сказать, на пороки данного учения обращал внимание в свое время еще Л.И. Петражицкий, писавший буквально следующее: "Если бы зоологи стали называть собак, кошек и т.д. "источниками животных" и спорить по этому поводу, в каком отношении они находятся к животным, представляют ли они формы создания животных или основания их существования... то это представляло бы явления мысли, совершенно однородные с теми, которые имеются в теперешнем правоведении в области учения о так называемых источниках права. Кошки, собаки и т.д. суть не источники животных, не формы создания животных и т.д. и вообще не нечто отличное от животных... а просто животные. Они сами именно и суть животные, виды и разновидности таковых. И точно так же так называемые источники права - обычное право, законное право и т.д. - суть не что иное, как само право, виды позитивного права, разновидности права, и странно их называть "источниками права", размышлять, в каком они отношении находятся к праву и т.д." <19>.

--------------------------------

<19> Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. С. 44.