Заключение

Эта была страшная катастрофа. Но ее скрыли. Только после Чернобыльской аварии многие в Челябинской области поняли, что теперь можно сказать и об аварии на «Маяке». И в начале 90-х годов, спустя более чем 30 лет после аварии, впервые был опубликован отчет о ней. Чтобы хоть как-то компенсировать людям нанесенный вред, появился закон о социальной защите тех, кто пострадал от этой аварии. Но никто и никогда не узнает, сколько именно человек погибло. До сих пор на Восточно-уральском радиоактивном следе осталась деревня Татарская Караболка, в которой 7 (!) кладбищ на 400 человек, до сих пор не переселено село Муслюмово, стоящее на берегу радиоактивной речки Теча. Радиация наносит генетический ущерб и потомки 3-го, и 4-го, и 5-го поколений людей, подвергшихся облучению, будут страдать, будут болеть.

С момента аварии прошло 50 лет. «Маяк» работает, принимает отходы, отработавшее ядерное топливо со многих АЭС России. Люди, работающие на нем и живущие возле него, подвергаются воздействию радиации, накапливают в своем теле плутоний, цезий, стронций. По-прежнему, ежесекундно, ежеминутно, и даже в этот момент, когда вы читаете эти строки, комбинат производит тонны радиоактивных отходов, которые образуются в результате переработки топлива с атомных станций. И все это по-прежнему он выливает в воду, теперь не в реку Теча, а в озеро Карачай. А, значит, все может повториться вновь... Ведь самое страшное не то, что подобные аварии случаются, а то, что из произошедшего не делаются выводы, не извлекаются уроки...

В одной из деревень, оставшихся на загрязненной земле после взрыва, дети написали такие стихи.

Посылает Маяк не спасенья лучи:

Стронций, цезий, плутоний - его палачи.