Геополитика.-6

Маккиндер разработал первую геополитическую концепцию глобального масштаба с азиатским материком в центре.

Африку Ф. Ратцель вслед за К. Риттером назвал «туловищем без конечностей», которое «благодаря своим нерасчлененным массивным очертаниям и скоплению главной ее массы в тропическом поясе казалась более бедной, менее сложной частью света еще в то время, когда о ее народах и их истории знали еще меньше, чем ныне» (Ф. Ратцель. Земля и жизнь, т. 1, с. 359). Что касается Американского материка, то применительно к нему Ф. Ратцель первый применил определение «мировой остров», и это понятие в последующем будет использовано другими геополитиками.

Анализируя распределение суши, Ф. Ратцель отмечал, что в северном полушарии Европа, Северная Америка, северная и южная Азия лежат более тесно, чем материки в южном полушарии. Евразия занимает 190 градусов долготы, Северная Америка – следующие 130 градусов, Атлантический океан занимает оставшиеся 40 градусов долготы. Материки северного полушария представляют собой кольцеобразное скопление суши, идеальным центром которого является Северный полюс. Ратцель считал, что в политическом и экономическом отношении большое значение имеет крайне неравномерное распределение суши по поясам: основная масса суши расположена между 70 и 60 градусами и 60 и 50 градусами северной широты – в широтах умеренного пояса. Меньше всего суши в южном полушарии между 50 и 60 градусами и 60 и 70 градусами южной широты. Соответственно и население южного полушария составляло в конце XIX в. 1/8 часть населения северного полушария. По мнению Ф. Ратцеля, политическая энергия, духовная мощь, хозяйственная деятельность, присущие умеренному поясу, вывели в лидеры такие государства как Британская империя, Россия, США и Китай. «Пространство суши в северном полушарии втрое больше, чем в южном, - писал он, - притом в

61

северном полушарии большая часть суши лежит в умеренном и холодном поясе, что создало естественные преимущества северного полушария. О странах южного полушария история говорит лишь постольку, поскольку их открывали, завоевывали и эксплуатировали народы северного полушария» (Ф. Ратцель, Политическая география // Землеведение, 1898, № III – IV, с. 25 –26).

Кроме этого Ф. Ратцель обозначил еще одну проблему, которую развили более подробно геополитики последующих поколений, особенно американский геополитик Н. Спайкмен. Ф. Ратцель писал об искусственности деления земного шара на западное и восточное полушария: «Деление это может иметь громадное значение для распространения человека на земном шаре, но имеет очень мало оснований в природе нашей планеты». Он допускал деление на восточное и западное полушария только в смысле их политических различий, которые вытекали «из глубоко исторически обоснованных фактов». Суть их в том, что западное полушарие оказалось втянуто в круг европейской истории и политики только 400 лет назад, и на протяжении всего этого периода можно говорить о процессе

европеизации стран американского континента, даже после получения этими странами независимости. Ф. Ратцель в конце XIX в. провидчески предвидел, что навстречу процессу европеизации «идет теперь процесс американизации», процесс, который приобрел глобальный характер во второй половине XX в. (Ф. Ратцель. Политическая география // там же, с. 29).

Ф. Ратцель достаточно произвольно и свободно обращался с картами. Он считал более правильной карту с центром в Тихом океане, так как история человечества сосредоточилась, по его мнению, в странах, которые лежат по его берегам и «поэтому на мировой карте они должны быть соединены неразделенным Тихим океаном; границей, следовательно, должен быть Атлантический океан, составляющий

62

границу между восточными и западными народами земного шара» (Ф. Ратцель. Земля и жизнь, т. 1, с. 274). Ф. Ратцель сравнивал Атлантический океан с пропастью, которая стала впервые заполняться только 400 лет назад (Там же, с. 357). Вызывает возражения утверждение Ф. Ратцеля, что мировое лидерство Великобритании в конце XIX в. объяснялось ее положением в «центре материкового полушария». Ф. Ратцель писал: «Через нее происходит сообщение наиболее населенных стран по кратчайшим путям, это центральный орган сообщения полушария, наиболее богатого как сушей, так и населением» (Ф. Ратцель. Политическая география // Там же, с. 25).

2. 1. 1. 4. Ф. Ратцель о государстве как политическом организме

Бесспорно, наиболее яркой и оригинальной идеей, высказанной Ф. Ратцелем, была его теория о государстве, как организме, как «одной из форм распространения жизни на земной поверхности». Государство, по Ф. Ратцелю, это «неразрывная связь определенной части человечества, человеческого труда и определенной части земной поверхности». «Таким образом, - писал Ф. Ратцель, - государство

есть организм, … естественными, природными свойствами которого являются величина, положение, границы, формы поверхности, растительность и орошение, отношение к другим частям земной поверхности» (Ф. Ратцель. Политическая география // Землеведение, 1898, № I – II, с. 52, 53). Ф. Ратцель считал, что государству присущи те же состояния, что и всем живым организмам, а именно: рост, развитие, расцвет, затем увядание, уменьшение и исчезновение. Этот беспрерывно текущий процесс он назвал «историческим движением». «Искусство политики, - писал он, - в значительной доле состоит в том, чтобы использовать непрерывное

63

историческое движение в видах роста собственного государства» (Ф. Ратцель. Политическая география // Там же, с. 68). Толчком к движению обычно являлся «территориальный мотив», а направление движения определялось «наименьшим противодействием со стороны населения» территории, предполагаемой к присоединению. Примерами такого постоянного продвижения стали движение России в восточном направлении и Соединенных Штатов Америки, продвигавшихся на запад. Ф. Ратцель считал, что географические условия предопределяли рост государств островных до «заполнения» им всего острова, так как только таким образом можно было достигнуть выгод островного положения, прежде сего изоляции. Аналогичным был, по его мнению, и рост полуостровного государства.

Рост морских государств, считал Ф. Ратцель, происходил, прежде всего, через поиски и приобретения «новых морских опорных пунктов, островов и гаваней», как это демонстрировала, например, Великобритания. Способами расширения государств, по мнению Ф. Ратцеля, были завоевания и / или колонизация. Причем колонизация могла быть внутренней – за счет «утилизации внутри государства тех участков земли, которые оставались незанятыми», и внешней, «связанной с военным движением, с завоеванием». Примером внутренней колонизации Ф. Ратцель считал рост российского государства. Он писал: «Государство с редким населением стремится сравняться с более густо населенным, расширяя свои границы, в тех видах, чтобы выиграть на пространстве то, чего недостает в численности народонаселения. Такое положение великой державы приобрела Россия» (Ф. Ратцель. Политическая география//Там же, с. 81). Примером внешней колонизации на протяжении многих веков была Европа, от которой «исходило и теперь исходит мощное развитие колониальных и филиальных государств» (Там же). Ф. Ратцель видел

64

прямую связь между колониальным ростом государств и ростом их политического значения.

В процессе роста государства, полагал Ф. Ратцель, складывались внутренние связи различной степени, которые обеспечивали либо однородность государства и его прочность, либо его рыхлость и неустойчивость. В каждом государстве, писал Ф. Ратцель, можно различить земли более старые и более юные, коренные и прибавочные. Он выделил следующие факторы, которые влияли на прочность и целостность государства:

1)географическое положение

2)историческое прошлое

3)национальное родство

4)единство религии

5)однородность экономических интересов

Чаще всего наблюдалось взаимодействие всех этих факторов, а не действие какого – либо одного. Кроме названных выше, Ф. Ратцель считал политические связи наименее важными – «не крепка связующая сила государств, поддерживаемая лишь политической связью завоевания» (Там же, с. 95, 96).

Ф. Ратцель обращал также внимание на то, что наряду с ростом государства действуют и центробежные тенденции, тенденции к распадению, которое, как правило, «идет от периферии к центру…» Но распад государства, считал Ф. Ратцель, не следует рассматривать как его гибель, но как преобразование – «отмирает большая государственная форма, но на ее месте возникают другие, меньшие»

(Там же, с. 96).

Тесно связана с вопросом роста государства проблема его границ, к которым, считал Ф. Ратцель, «государство, как живой организм не может быть совершенно привязано раз навсегда». Напротив, «политическими свойствами государства, - писал он,-

65

является передвижение вперед или назад этих границ». Таким образом, Ф. Ратцель в принципе отрицал нерушимость границ и невозможность их сколько – нибудь длительного стабильного фиксирования. По его мнению, границы в виде пограничной полосы, фактически, изолируют соседние государства друг от друга. Граница в виде линии способствует соприкосновению и контактам народов соседних государств. Такое сближение делает слияние пограничных территорий, утверждал он, лишь вопросом времени.

Ф. Ратцель первым поставил вопрос о возможности существования «более обширных сообществ», чем государство. Прежде всего, речь идет о введении понятия «сфера интересов». Ф. Ратцель определил его следующим образом: «Кроме собственно государственной области отличают еще «сферу интересов», причем область, включенная в «сферу интересов» данного государства, рассматривается последним, как не подлежащая посягательству со стороны другого» (Там же, с. 90). Ф. Ратцель признавал, что совершенно особый смысл приобрел термин «сфера интересов» в последней трети XIX в. в связи с борьбой европейских стран за африканские территории. Известно, что притязания монополистических кругов на колонии в Африке и в других частях земного шара привели к обострению межимпериалистических противоречий и, в конце концов, к первой мировой войне.

Еще один вариант существования «более обширных сообществ», чем государство Ф. Ратцель видел в Европе, в которой он выделял три региона, сложившихся исторически: 1) Средиземноморье; 2) Западная и Центральная Европа; 3) Восточная Европа. Основой различия между этими регионами Ратцель считал различия в культуре. Но реально существовал и другой, более высокий уровень интеграции. Можно с уверенностью сказать, что Ф. Ратцель лишь обозначил эту проблему, но развитие свое она получила спустя сто лет в работах известного

66

американского политолога С. Хантингтона, писавшего о противостоянии западной и незападных цивилизаций. В конце же XIX в. Ф. Ратцель писал так: «Все вместе (европейские регионы – Л. К.) образуют европейское государственное сообщество, европейский концерт, «совет Европы», в котором имеют голос лишь крупные первоклассные государства. Еще более целое представляет совокупный комплекс государств Старого Света вместе с их филиальными государствами в остальных частях Света. Комплекс этот более того, что обещает его название «христианский мир». Это – часть Земли, имеющая наивысшую культуру и распространяющая ее с непреодолимою силою. В экономическом отношении это область наиболее оживленных отношений и обмена, наиболее тесного взаимодействия. В политическом отношении это – область признания народных прав и сходного, определяемого тою или другою высотой культуры, отношения ко многим вопросам государственной жизни. Поскольку сохранение культурной высоты, достигнутой совместною работой, является общим интересом, - и здесь можно говорить о «сфере интересов» (Там же, с. 91). Отмечая высокую степень взаимозависимости европейских стран, Ф. Ратцель провидчески ставил вопрос о возможности «возникновения новой организации, которая, вероятно, будет развиваться и дальше». Конечно, европейским народам предстояло пережить колоссальные жертвы и потрясения глобальных социальных катастроф XX в. – две мировые войны, мировой экономический кризис – чтобы подойти к созданию единого экономического, политического и социального пространства на рубеже XX – XXI вв. в рамках Европейского Союза (ЕС).

Уподобляя государство живому организму, Ф. Ратцель считал, что оно предстает в сравнении с ним, с одной стороны, «очень несовершенным организмом, так как его члены сохраняют такую самостоятельность, какой не встречается даже у низших животных». С

67

другой стороны, Ф. Ратцель утверждал, что с государством «не может быть отождествлен ни один биологический индивид, настолько оно выше всего прочего». И делает его способным к «могучим проявлениям» то, что «государство является духовным и нравственным организмом», а «одухотворяет живое тело организма … политическая идея» (Ф. Ратцель. Политическая география // Там же, с. 53–54). Однако степень восприятия политических идей разными народами различна, и это различие способностей и умение основывать государство приводит к тому, что «руководительство достается более способному в политическом отношении» (Ф. Ратцель. Земля и жизнь, т. 2, с. 689). Ф. Ратцель писал, что «существуют народы столь одаренные в политическом отношении, что им легко подчинить себе всех соседей на далеком пространстве вокруг себя; естественным следствием является потом и политическое господство» (Там же). Вообще он считал вечным «вопрос о том, какому народу надлежит занять руководящую роль при движении вперед к экономическим, политическим и общекультурным целям». Ф. Ратцель выделял второй фактор, который обеспечивает лидерство, это - экономическое превосходство, которое «сплошь и рядом является основой культурного и политического» превосходства. Он предложил разделить народы на «две стороны: молот и наковальню, народ – вожак и народ – слуга … более сильный народ подчиняет себе более слабый … и как бы ведет его за собой, защищает его извне, а сам занимается эксплуатацией более слабого народа» (Там же, с. 692).

С проблемой господства одних государств над другими связана поднятая Ф. Ратцелем проблема высококультурных и малокультурных народов. Естественно предположить, что симпатии его самого находились на стороне высококультурных народов, на чей счет он относил массу достоинств. Например, Ф. Ратцель напрямую связывал степень культуры с численностью народа

68

и площадью, им занимаемой – чем выше культура, тем больше численность такого народа и его территория. «Высшая культура, - писал Ф. Ратцель, - обладает ясно выраженным тяготением к более плодородной почве, а так как она сообщает носителям ее все средства к захвату и использованию земли, как в экономическом, так точно и в политическом отношениях, то здесь оба источника силы соединяются в один мощный поток, которому полукультура не в состоянии поставить на пути препон» Там же, т. 2, с. 691). По его мнению, для государств высококультурных народов характерны

округлые формы, продолженные во все стороны до своих естественных, природных границ

четко фиксированные стабильные границы

учреждения, цель которых защитить граждан и служить им «на пользу их телесному и духовному благосостоянию

развитые пути сообщения

военные и морские силы

Ф. Ратцель считал допустимым для высококультурных народов агрессию, завоевание. «Если народу вследствие его исторического развития, - писал он, - досталась не очень удобная земля, он может доказать свое высшее призвание уже одним тем, что изменит свое географическое положение: при этом он уравнивает внутреннюю обособленность, исправляет внешние границы, увеличивает занимаемое пространство путем завоеваний, создает колонии даже в отдаленных местах» (Там же).

Иная картина представала перед взором читателя, когда Ф. Ратцель характеризовал малокультурные народы, как инертные, лишенные цивилизаторской инициативы:«Государства отсталых народов слабы, в них нет учреждений, отмеченных в государствах высококультурных народов, нет даже четко определенных границ». Как

69

правило, считал Ф. Ратцель, контакты высококультурных народов с малокультурными закономерно заканчивались подчинением последних.

2. 1. 1. 5. Ф. Ратцель о пространстве

Пространство является одним из основных понятий геополитики.

Главная задача любой геополитической концепции – структурирование пространства для обеспечения жизни и безопасности народов и государств. Эта проблема оказалась в поле зрения Ф. Ратцеля, считавшего, что «вопрос о пространстве имеет существенное значение при всяком развитии жизни», так как стремление человечества «захватывать и удерживать за собой больше пространства оказывается одной из самых важных исторических сил» (Там же, т. 2, с. 659). Он считал, что для каждого крупного исторического события необходимой предпосылкой «является понимание значения пространства» (Ф. Ратцель. Политическая география // Землеведение, 1898, № IIIIV, с. 48). Нельзя не согласиться с утверждением Ф. Ратцеля, что «каждый исторический период имеет свой масштаб пространства». Так, в древнем мире статус «мировых», «великих» держав имели Вавилон, Ассирия, Персия, Египет. Однако пространство ими контролируемое и империи последующего времени отличаются друг от друга на несколько порядков. Например, площадь Вавилонского государства не превышала 130 тыс. кв. км, Египта - 30 тыс. кв. км; площадь Римского государства в 1 в. н.э. составляла 3,3 млн. кв. км, Монгольское государство в XIII в. имело 11 млн. кв. км, Российская империя в конце XIX в. имела 23 млн. кв. км, Британская империя – 31 млн. кв. км (Ф. Ратцель. Земля и жизнь, т. 2, с. 660). На основании приведенных данных Ф. Ратцель пришел к

70