Коллективный характер косвенного иска

Важной особенностью косвенного иска является его коллективный характер, определенный в п.2 ст. 65.2 ГК РФ. Участники, заявляющие косвенный иск, должны принять разумные меры по заблаговременному уведомлению других участников корпорации и в соответствующих случаях саму корпорацию о намерении обратиться с такими требованиями в суд, а также предоставить им иную информацию, имеющую отношение к делу. Участники корпорации, не присоединившиеся в порядке, установленном процессуальным законодательством, к такому иску, в последующем не вправе обращаться в суд с тождественными требованиями, если только суд не признает причины этого обращения уважительными.

Указанное положение п.2 ст. 65.2 ГК РФ отражает одну из главных идей реформы: предупреждение мультипликации процессов по одним и тем же основаниям различными участниками. В этой связи коллективный характер косвенных исков, безусловно, является оправданным.

В свою очередь в гл. 28.2 АПК закреплен институт группового иска, правила которой также могут быть применены к корпоративным спорам (п.1 ст.225.11 АПК). Особенностью данного порядка согласно п.2 ч.4 ст. 225.12 ст. 225.15, ч. 3 ст. 225.16 АПК РФ является то, что только один заявитель действует в интересах всех присоединившихся, которые обладают ограниченным набором процессуальных прав (могут знакомиться с материалами дела, делать копии и при определенных обстоятельствах, заменить лицо, обратившегося в защиту группы лиц).

Однако ввиду того, что правила о групповых исках диспозитивны, а также во многом противоречивы, данный институт не обрел популярность на практике.

В результате, после 5.05.2014 в нашем правопорядке сосуществуют три различных понятия: косвенный иск, коллективный иск, групповой иск.

К сожалению, в литературе не проводится разграничений между указанными понятиями, что только утяжеляет понятийный аппарат юридической науки и размывает данные институты¹¹.

Как верно отмечает, М.А. Ерохова, присоединиться к иску возможно не только путем образования группы, но и в качестве соистцов. Последняя форма процессуального соучастия и является отражениям коллективного характера иска. Еще одно отличие коллективного и группового иска проявляется в управлении требованиями. Как было отмечено выше, в групповом иске процессуальные права осуществляются одним участником. Применительно к коллективному иску, исходя из смысла п.32 Пленума ВС РФ от 23.06.2015 г. № 25, все распорядительные процессуальные права (полностью или частично отказаться от иска, изменить основание или предмет иска, заключить мировое соглашение и.т.д.) должны осуществляться участниками единогласно.

То есть приведенные выше требования являются косвенными и коллективными, но не групповыми. В этой связи сложность представляет то, как будут соотноситься правила гл. 28.2 АПК и п.2 ст. 65.2 ГК РФ, если участник корпорации создаст группу. Такая возможность предусмотрена в ст. 225.10 АПК РФ и в п.31 Пленума ВС РФ № 25.

Отказ от конструкции группового иска при реформировании правил, регулирующих косвенный иск, демонстрирует нежизнеспособность гл. 28.2 АПК на практике. В свою очередь решение о создании нового института коллективного иска привело к образованию существенных пробелов, появлению коллизий между формулировками закона. Так, в законодательстве не установлено никаких правил о том, на какой стадии судебного разбирательства могут присоединиться участники к коллективному иску, что делает этот процесс бесконечным. В силу того, что при вступлении новых участников, судебное разбирательство каждый раз должно начинаться заново, данная неопределенность приобретает существенное практическое значение. Между тем, применительно к групповым искам согласно ч.2 ст. 225.14 АПК суд в определении о подготовке дела к судебному разбирательству устанавливает срок для присоединения других лиц к заявленному требованию. В ч.5 ст. 225.14 АПК прямо предусмотрено, что присоединение к требованию осуществляется до окончания подготовки дела к судебному разбирательству.

Также неясным остаются последствия неприсоединения к коллективному иску. Невозможно логически объяснить различие в формулировках, используемых для описания последствий неприсоединения к коллективным и групповым искам. Так, применительно к последствиям неприсоединения к иску о возмещении причиненных корпорации убытков (статья 53.1) , к иску о признании недействительной совершенной корпорацией сделки или о применении последствий недействительности сделки в ст. 65.2 ГК РФ указывается, что такие участники «в последующем не вправе обращаться в суд с тождественными требованиями». При этом само понятие тождественных требований не раскрывается. Однако при описании последствий неприсоединения к иску об оспаривании решения собраний в п.6 ст.181.4 ГК РФ, которое также является коллективным, конкретно определено, что такие участники в последующем не вправе обращаться в суд с требованиями об оспаривании данного (выделено мной – В.В.) решения.

Кроме того, ч.5 ст. 225.16 АПК предусматривает аналогичные последствия для требований «к тому же ответчику и о том же предмете».

Таким образом, законодатель, используя различные формулировки для описания схожих ситуаций, порождает массу искусственных споров, подталкивает стороны к поиску схоластических аргументов в процессе.

В свою очередь, признание процессуального соучастия в конструкции косвенного корпоративного иска приводит к вопросу о том, в каком именно процессуальном статусе находятся лица, присоединившиеся к исковым требованиям. В силу привычных положений гражданского процессуального права они являются соистцами. Но в п. 32 Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 указывается на то, что участник корпорации в силу закона является ее представителем, а истцом по делу выступает корпорация.

Таким образом, следует признать, что такие лица вступают в процесс либо как сопредставители, либо как третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований на стороне ответчика (если они не согласны с требованиями истца). Конструкция сопредставителя представляется странной для отечественного процессуалиста. На наш взгляд, более тонким решением было бы распространение на такого участника концепции процессуального истца.

Кроме того, в ч. 1 ст. 225.8 АПК РФ, содержится положение о том, что «такие участники пользуются процессуальными правами и несут процессуальные обязанности истца, а также обладают правом требовать принудительное исполнение решения арбитражного суда в пользу этого юридического лица», что является дополнительным аргументом в пользу использования фигуры процессуального истца.

Представляется несколько противоречивым объяснение отечественного косвенного иска через институт законного представительства, поскольку наличие подобной связи не является определяющим для предъявления косвенного иска. Указание на то, что данное лицо выступает в роли представителя корпорации не привносит ничего нового в определение косвенности данного иска, так как смешивает понятие косвенного иска и других требований, которые в принципе могут быть предъявлены представителями, то есть в каком-то смысле делает данное требование прямым.

В результате реформы косвенного иска в 2006 году в Китае в научной среде обострилась схожая дискуссия относительно природы данного иска, которая также не вполне прояснена в китайском законодательстве и является предметом путаницы. В научной литературе названо ошибочным мнение, относящее косвенный иск (Derivative) к представительскому (Representative). В комментариях к ст. 152 Закона о компании 2006 года (Company Law of the People's Republic of China ), закрепляющей конструкцию косвенного иска, указывается, что данное требование предъявляется участником от собственно имени, но в интересах компании¹².

Указанное разделение последовательно проводится и во Франции, где конструкция косвенного иска (action sociale ut universi), отличается от требований, которые общество заявляет через своих официальных представителей (représentant légaux)¹³.

И если бы не фундаментальный спор в этом вопросе между цивилистами и процессуалистами, применение конструкции процессуального истца при предъявлении косвенного иска сделало бы данный институт более целостным в нашем правопорядке.