А, по закону светскому.

Эти группы известны нашему закону. Их знают и другие законодательства. Есть между вещами, относимыми, особенно в нашей легальной систематике, к имуществам общим, такие, которые собственно могут быть и частными. То обстоятельство, что они принадлежат государству, обществу, не кладет на них особого юридического отпечатка. Казна государственная, деса казенные, земли, заводы, оброчные статьи (ст. 406), по своей природе и юридическому строению, суть такие же предметы обладания, собственности, пользования, отчуждения, как и частные имущества подобного рода. Для определения их юридической природы нет никакой нужды выделять их в особую категорию, разве для вопросов управления ими чрез официальных агентов.

Наряду с этим к вещам принадлежащим государству наш закон относит публичные здания, площади, улицы (сюда же можно отнести все вещи опущенные нашей статьей 406 и взятые в состав art. 538 С.с.), большие дороги и другие тому подобные, также и движимые имущества к ним принадлежащие (406 ст.). Что может и должно быть отнесено к тому подобным имуществам, - это вопрос неисчерпаемый. Существенно только, чтобы подобие определялось в виду определенного юридического типа имуществ, большая дорога, площадь, а не любого типа, как в статье 406, где, с одной стороны, судоходные реки, с другой, пустопорожние земли, казенный завод, которые способны быть не только казенными, но и частными.

Имущества этого типа, именно общественные, могут принадлежать не только государству, но и городу. Западные законодательства относят к ним здания городских, сельских школ, больниц, тюрем, здания для помещения правительственных местных установлений, местные пути сообщения, улицы, площади, водопроводы, водостоки, biens communaux (art. 542), a не любые доходные статьи, могущие принадлежать общине (каменоломня, городской лес). Французы называют первую группу достоянием общинным публичным, вторую - достоянием общины приватным. Однако, те и другие имущества подчинены во Франции (1712, 2227), как и у нас, специальной регламентации. Знает ли наше право имущества этого типа? Это несомненно, и это можно доказать наличностью отдельных определений, касающихся этого типа имуществ, но в общей группировке имуществ (т. X ч. I ст. 413, 414) они также мало разработаны и обособлены юридическими признаками, как и указанные выше имущества государственные (ст. 406).

Какие именно имущества городов и селений суть имущества общественные (biens communaux publics), изъятые из гражданского оборота, это ясно из отдельных законоположений, не введенных в состав т. X ч. I.

Приведем, для примера, типические виды имуществ общественных, как они определены в актах позднейшего законодательства.

Городовое положение 11-го июня 92 года в 2-х статьях, 7-ой и 8-ой, определяет, в 7-ой статье, общую гражданскую правоспособность городов, по силе коей, в отличие от особого права обложения принадлежащего городам (сг. 9), город приобретает, отчуждает, ищет, отвечает на суде на основании общих гражданских законов (с соблюдением правил, установленных для казенных управлений), в статье 8-ой перечисляет целый ряд предметов принадлежащих городскому населению, которые, оставаясь городскою собственностью, состоят в общем пользовании (см. Св. Зак. в одн. кн. вып. I столб. 160). Что же находим в этом перечете? Земли, назначенные по городскому плану под площади, улицы, переулки, тротуары, проходы, бечевники, .... пристани и набережные, .... пролегающие через городские земли водяные сообщения. Закон не прибавляет и тому подобные, хотя здесь такая прибавка была бы более уместна чем в ст. 406 т. X ч. I, ибо взятые в состав статьи 8-ой имущества достаточно типичны для указанной выше юридической квалификации, городская собственность состоящая в общем пользовании, biens communaux publics (с этим положением полезно сопоставить собранные гг. Цветковым и Гожевым к понятию имущества общественного статьи разных частей нашего законодательства; указанное сейчас положение статьи 8-ой см. у Гожева под NN 1745 и след.). Если в круг предметов общего пользования по городовым положениям 70 и 92 гг. введены земли назначенные для общего пользования, тогда, понятным образом, оставаясь собственностью городов, эти земли не могут быть отчуждаемы городским общественным управлением без соответственного, с утверждения надлежащей власти, изменения в плане города (ср. Сборн. Гожева N 1748; компетенцию, очень различную, для вопросов этого рода указывает в Город. Пол. 92 г. ст. 79, прим. 1-ое, частью 2-ое и 3-ье).

Другой категории вещей, которые, принадлежа союзу лиц, вовсе не вынуты из гражданского оборота (biens communaux prives), мы здесь не касаемся.

Мы имеем, таким образом, в составе нашего законодательства, образцы понятий соответствующих особому виду вещей в латинской системе, вещей публичных, предназначенных для общественных целей, для публичного пользования, res publicae publico nsui destinatae.

Вещи подобного рода, для определения их юридической или цивильной природы, могли бы подлежать обработке в составе гражданского кодекса. Некоторые из них, но весьма немногие, встречаются в нашем т. X ч. ?-й. Таковы межи генерального межевания (ст. 563, полосы земли, составляющие отрезки от соседних дач, в размере от одной до трех сажен), судоходные и сплавные реки (в разных местах), известное пространство берега рек и озер для бечевой тяги судов и для причала погонщиков, рыболовов и обсушки сетей, большие дороги (право участия общего 434, 435, 436, 441), выгоны (1474, 1376).

О некоторых имуществах этого рода законодательство наше дает совершенно определенные указания, не оставляя сомнений о их юридической природе.

Межи вынуты вовсе из предметов гражданского обладания, и в виду публичного интереса всей задачи определения границ смежных дач, не способны стать предметов завладения частного по давностному сроку*(178) (ст. 563). Значительно труднее определение юридического свойства того обладания, которому подлежать судоходные реки, их берега, большие дороги, площади, улицы, выгоны, места отводимые под кладбища*(179).

Наш закон местами прямо определяет юридическую позицию этих вещей понятием собственности государственной, общественной и даже частной. Таким образом, не только вопрос о бечевнике, но и о больших дорогах разрешался в смысле принадлежности их прилегающим к ним землевладельцам на праве частной собственности (Анненков указ. места стр. 361). Нечего говорить, что наименование собственности общественной, городской, государственной, для указанных выше публичных вещей, назначенных для общего пользования, применялось без всякой оговорки или ближайшего истолкования самого понятия права собственности в его применении к сему случаю.

Потребность юридического определения вещей этой категории занимает далеко не нашу только цивилистическую литературу. Особенно счастливым для разъяснения юридической природы обладания вещами публичными был известный случай срытия крепостных сооружений Базеля, подавший повод к процессу Базеля - города и Базеля - земства (Baselland). Какого свойства было это обладание, каким оно стало по упразднении крепости, это вопрос, который серьезен и важен для юриспруденции как принципиальный, ибо случаи такого превращения вещей суть беспрерывные в юридической практике, при упразднении, или изменении направления дорог, находящихся в общем пользовании, общественных сооружений, площадей и проч. Участие в разъяснении вопроса приняли виднейшие немецкие юристы начала 60-х годов, частью и много позже поддерживавшие каждый свое мнение в этом вопросе*(180).

Если закон дает нам указания на свойство этого обладания, именуя его собственностью городской (см. выше ст. 8 Город. Пол.), имуществом государственным (ст. 406 т. X ч. I), принадлежностью земли, то все же этой терминологии далеко не достаточно для надлежащего определения юридической природы обладания. Не только наша терминология, далеко не выдержанная*(181), но и латинская не всегда дает твердую опору для конструктивных целей.

Итак, определяя юридическую природу принадлежности вещи лицу понятием права частной собственности, мы предполагаем прежде всего способность отдельно взятой вещи быть предметом исключительного личного обладания. Для этого понятия существенны не только нормальные функции гражданского оборота, приобретение самой вещи в частную принадлежность, но и дальнейшие, обширные права пользования вещью, приобретение плодов вещи, если она есть плодоприносящая, эксплуатация ее иными способами, напр., для целей кредита, ограждение обладания ею фактическими и юридическими средствами. Наконец, совершенно также характерно для понятия права собственности и способы его прекращения. Если вещь составляет собственность, то прекращение ее, независимо от иных оснований, не может быть произведено общественной властью иначе, как за определенное вознаграждение.

Не столько технические наименования права, сколько именно эти отдельные функции вещи в гражданском быту способны дать нам надежное представление о юридическом свойстве обладания ею.

Что же находим мы в мало выработанном нашем праве по отношению к юридическим функциям вещей, предназначенных для общего пользования?

Может ли частное лицо владеть этими вещами, как мы владеем вещами способными составлять предмет собственности, площадью, рекой, выгоном, кладбищем? Будет ли такое владение ограждено владельческими средствами? Нет никакого сомнения, что понятие владения, до какой бы простоты оно ни было доведено, требует прежде всего объекта, способного подлежать гражданскому обладанию. В юридическом смысле понятие владения также мало применимо к судоходной реке, выгону, кладбищу, как к телу живого человека. Если невозможно владение, то возможна ли виндикация такой вещи? Возможно ли владение давностное, ведущее к приобретению права собственности?

Мы не решились бы ниже ставить серьезно этих вопросов, если бы не формулировка некоторых статей нашего законодательства и не те мнения, которые поддерживали некоторые из наших юристов (см. выше указания Системы Анненкова).

Но мы делаем шаг дальше. В наше время всеобщего задолжания все виды имущества подвергаются опасности стать предметом взыскного процесса, если только на них не лежит специфической печати не цивильного характера обладания ими, внеоборотности их. Возможно ли приватизировать эти самые имущества, чтобы удовлетворить кредиторов? Что такие имущества, несущие общественные службы, сами не могут быть средствами удовлетворения по обязательствам, лежащим на их обладателях (государстве, общине, частных лицах), - в этом не может быть сомнения, но в этой категории имуществ существуют такие, которые способны приносить плоды. Таким образом не только земли, назначенные для городского выгона, но и городские площади, наряду с их публичным назначением, способны служить источником городских доходов. Точно также реки, где есть промышленная эксплуатация речных богатств, берега рек, насколько пользование их растительностью не мешает общественно-служебному их назначению (бечевник и проч.), растительность публичных путей, без всякого сомнения может, согласно существующим для каждого рода вещей нормам, доставлять выгоды их обладателям и служить средством для тех же целей, для каких служат любые имущества чисто приватного типа.

Наше законодательство указывает в отдельных случаях именно такие способы частичной эксплуатации вещей, назначенных для общего пользования. Таково положение для городских выгонов, для придорожных владельцев, для прибережных собственников по отношению к растительности на пространстве бечевника.

Но заключать от этой доходности, совершенно приватного типа, к юридической природе самой вещи было бы столь же ошибочно, как от возможности продать выращенную женщиной косу к праву собственности человека на его тело.

Мы поставили выше еще вопрос о возможности экспроприации таких вещей, натурально, в предположении, что к ним применимо понятие собственности юридического лица, государства, города, напр. на публичное здание, на площадь, выгон, или частного человека, в тех случаях, где речь о бечевнике. Если бы здесь шла речь действительно о собственности, тогда, конечно, вопрос об экспроприации и вознаграждении был бы неизбежен. Но так как ни к большой дороге, ни к площади, ни в выгону и бечевнику, не может иметь никакого приложения понятие собственности, и эти вещи суть сами назначенные для общего пользования, то изменение назначения площади, для постройки на ней храма, театра, выгона, для расширения городского кладбища, бечевника, для проведения рельсового пути, не предполагает вовсе экспроприации, а лишь замену одного вида публичной служебности вещи другим.

Что касается в особенности больших рек, дорог, бечевников, в нашем законодательстве, то все эти недвижимости, назначенные для публичных служб межевыми законами исключались из меры дач при их межевании*(182).

Собственно весь вопрос о юридической природе обладания недвижимостями изъятыми из частного обладания в Германии и возник по поводу прекращения такого назначения вещи. Что станется с землей, на которой лежала публичная служба или тягость, по снятии с нее этой тягости, в указанном выше случае с поземельным участком из-под упраздненных крепостных сооружений? Этот вопрос имеет широкое приложение к самым разнообразным случаям перемен назначения вещей.

В отношении к рекам, изменяющим свое течение и при этом обнажающим свое русло и заливающим прилегающие пространства, законодательства старые и новые, не исключая и нашего, дают определенные указания (о чем позже).

Несмотря на явную неприменимость к обладанию публично служебными недвижимостями всех характернейших для права частного, особенно для собственности, признаков, весьма многие немецкие видные писатели видят здесь право собственности*(183), с теми или иными оговорками и модификациями, недостаточно выпукло определяющими подлинную юридическую природу явления.

Наряду с этим, однако, другой ряд писателей ищет, главным образом на почве пандектного права, более или менее отчетливо выделить именно не частно-, а публично-правный характер всего явления. Одни полагали в основу своих построений понятие государственного верховенства, коим определяется особое свойство правоотношений, не частно-правного, а властного, повелительного, совсем отличного от частного права государства к этим недвижимостям, характера. Другие видели здесь публицистическую собственность (publicistisches Eigenthum). Признать настоящую собственность над этими вещами, пока на них лежат публичные службы, отказывался и Ihering, допускавший при этом образование чистого приватного права государства на недвижимость, способную быть предметом собственности, с той минуты, когда с нее сняты публичные службы или тягости.

Наиболее простую и вразумительную конструкцию явления дает французский кодекс, который находит, что все указанные выше недвижимости ne sont pas susceptible d'une propriete privee, и составляя portions du territoire frangais, должны быть рассматриваемы comme dependances du domaine public. Если, как указано выше, многие из этих вещей не входили в меру размежеванных для определения частного владения дач, то нет сомнения, что эти же точки зрения свойственны указанным выше категориям вещей и в нашем праве.

Там, где известные пространства землевладения получают такой же характер изъятых из частного владения имуществ, для какой бы это ни было цели, к ним также нельзя применять понятия частной собственности и всех консеквенций, связанных с этой основой конструкции.

Взгляд Петра, выразившийся при постройке ладожского канала на предназначение вещей публично-служебных и подлежащих чисто-властному ведению государственных органов, отнюдь не есть чуждый и современным понятиям об особой природе вещей этого рода.

Но раз с вещи снята эта тягость общественного служения, как вместе с этим ей возвращается ее способность подлежать приватному завладению, если этому не противоречат ее природные свойства. В виду этого, для вещей возвращающихся в гражданский оборот, государство в праве определять соответственно их приватизированию, тот или другой способ их обращения к этой цели. Аналогию для этого легко найти в положениях т. X ч. 1 для тех случаев, когда вещь, изъятая из гражданского оборота для целей общеполезных, возвращается вновь в оборот по ее ненадобности. Основу для распоряжений того или другого рода дают простые принципы финансового управления, в тех видах, чтобы возвратить в государственную казну ее ресурсы, поступившие для операции извлечения недвижимостей из частного владения. Если бы таких мероприятий не последовало, то, натурально, казенные земли пустопорожние, не представлая никаких препятствий для освоения их в частную принадлежность, могли бы стать предметом овладения, ограждаемого всеми средствами владельческой защиты, и приобретения в частную собственность. Наш закон не дает этих консеквенций. Но как составляющий простую консеквенцию основных принципов права, такой способ приобретения признан именно во французском кодексе (art. 541) и может быть последовательно признан и для нашего права.

Раз вещь из внеоборотной вошла в круг оборотных, как к ней должны быть применены те начала, которыми определяется порядок укрепления прав по недвижимостям в данной местности. Итак, для вещей изъемлемых из частного обладания в гипотечной книге (если таковые введены в данной местности) лист, где могла значиться такая недвижимость, должен быть закрыт. Если эта недвижимость вновь входит в круг цивильно-правоспособных и оборотных вещей, лист имеет быть или опять открыт, или заведен вновь.

Что касается юридических средств ограждения публично служебных вещей от правонарушений, то они суть или административно-полицейские, когда речь идет о достижении целей общественного служения вещи, или судебные, в случаях столкновения отдельных возможных по вопросам пользования вещами притязаний заинтересованных лиц.