Экзамен зачет учебный год 2023 / Основн вопросы владения в новом Германск Уложении - Покровск

Создав новый институт посредственного владения, уложение затем совершенно не подметило, в чем же выражаются оставшиеся за непосредственным владельцем фактические отношения к вещи, и защищает его лишь в таких пределах, которые совершенно пропадают в целой массе окружающего их пустого пространства. И не далек был от полной истины Иеринг, когда он говорил, что посредственное владение уложения есть нечто вроде nudum jus quiritium римского права, или, выражаясь словами Юстиниана, есть „nomen, quod nihil ab aenigmate discrepat nec umquam videtur nec in rebus apparet"¹⁷.

V.

Другое исключение из основного принципа уложения possessio=detentio представляет § 855: "если кто-либо осуществляет фактическую власть над вещью для другого лица в его доме или предприятии или в иных подобных отношениях, при которых он обязан следовать указаниям этого последнего относительно вещи, то владельцем считается только это другое лицо".

Отступление, которое заключается в этом параграфе, состоит в томе, что иногда detentor не считается possessor'oм, несмотря на то, что реальная фактическая власть над вещью находится в его руках.

Интересна история этого постановления. В проекте I этого исключения вовсе не было; но после обнародования проекта критика с особенной силой выдвинула именно этот пункт и требовала, чтобы при наличности известных правоотношений был признан владельцем только хозяин вещи. Представлялись примеры, — один остроумнее другого, — которые должны были иллюстрировать те смешные и нелепые положения, в какие при действии противоположного проекта должен был бы неизбежно попадать хозяин даже в своем собственное доме.

Господа отвели служанке комнату для спанья; теперь эта комната понадобилась для других целей, и служанке приказывают переселиться вниз. Как быть в случае ее отказа: могут ли господа силой взять у нее ключ или взломать замок? Нет, они будут виновны в нарушении владения! Господа возвращаются из путешествия: служанка запирает дверь квартиры перед их носом, и господа должны остаться на улице! "Какая картина домашних отношений! восклицал Иеринг, приведя эти примеры: господа, лишенные своего дома, бесправные у своего собственного очага"¹⁸!. Из стада в поле похищена овца: должен предъявлять владельческих иск пастух, а не господин?!

(Strohal)¹⁹. И т.д. и т.д., один случай курьезнее другого — "wahrhaft heitere Konsequenzen (Strohal)!

Под влиянием этих "смешных консеквенций" появилось communis opinio doctorum, редкое по своему единодушию, которое и вызвало уже в проекте II упомянутый §. Дать владельческую защиту detentor'ам этого рода не соответствовало бы житейскому обиходу, заявляет Denschrift.

Обращаясь к оценке этого отступления, прежде всего приходится отметить, что § 855 далеко не ясно ограничивает те отношения, о которых он говорит, и что между случаями § 855 и случаями посредственного владения, о которых мы раньше говорили, межа будет всегда спорной.

Вопрос не будет возбуждать сомнений напр., относительно владения служанки посудой и пр., кучера - лошадью и упряжью, приказчика, сторожа, пастуха и т. д. по отношению к вверенным им вещам. Здесь все эти лица, очевидно, владеют "для другого". Однако этого признака за критерий для § 855 мы все-таки взять не можем. Из числа случаев владения только для другого и только в чужих интересах мы можем представить себе такие случаи, где применение § 855 также не соответствовало бы "житейскому обиходу". Напр., я отдаю приятелю, едущему в Женеву, часы для отдачи их там в починку, или на время моего путешествия отдаю кому-либо мои вещи на сохранение. Здесь, очевидно, владельцем должен быть признан приятель или хранитель. Если критерий, поэтому, заключается не во владении "для другого", то, может быть, он усматривается в служебных отношениях? Тоже нет: приказчик, посланный мною на далекий восток, будет, без сомнения, владельцем порученных ему товаров и т. п. С другой стороны, иногда мы должны будем признать только detentio, хотя таких служебных отношений и нет: напр., в моем доме хозяйничает из дружбы ко мне моя сестра. Взять за критерий дом, хозяйство (Haushalt, Erwerbsgeschaft); - опять-таки

нельзя по той простой причине, что служанка, кучер и т. п. всегда имеют и свои вещи: неужели они, вступая на службу, лишаются своего владения ими? С другой стороны и вне дома, возможны отношения подобного рода между совершенно неподчиненными людьми: напр., вы даете в вагоне соседу ваш путеводитель, в театре - бинокль и т. д. Оказывается, что нужно принимать во внимание и прочность, продолжительность отношений.

Мы привели в последовательном порядке ход мыслей одного из авторов, пытавшихся уже дать догматическое изложение нашего вопроса (Strohal)²⁰. По нашему мнению, уже приведенное изложение в достаточной степени показывает, в какое затруднительное положение попадет практика при применении § 855. Дернбург²¹ думает, что лучшим критерием является признак "внешним образом заметных отношений зависимости" ("ausserlich erkennbare Abhangigkeitsverhaltnisse"). В протоколах комиссии выдвигалась, как признак отношений, неподходящих под § 855, возможность retentio для фактического владеивца: есть jus retentionis - мы будем иметь непосредственного владельца § 868, нет его - только detentor'a. Мы думаем однако, что ближайшая проверка обнаружила бы недостаточность и этих признаков.

Для нас, однако, этот пункт (неопределенность § 855) представляет только второстепенный интерес; нам хотелось бы обратить больше внимание на другую сторону вопроса: какую юридическую нормировку дает этим отношениям новый Германский Кодекс?

Во-первых, что касается посессорных исков, то в случае нарушения или отнятия владения слуга, приказчик ч т. д. предъявлять их ни при каких условиях не могут. Значит, напр., в случае болезни или более или менее продолжительного отсутствия хозяев (уехали на лето) вещи, остающиеся в квартире, будут вовсе лишены посессорной

охраны. Не слишком ли далеко зашло Уложение в таком отрицании владения за лицами подобного рода? Что проиграла бы последовательность, если бы в таких случаях предоставило и им право предъявлять иски для защиты оставшихся на их попечении вещей? В отсутствии хозяев кто-либо начинает взламывать двери и окна в квартире, выносить мебель и т. д. Соответствует ли тем же самым житейским потребностям, которые послужили поводом для самого создания § 855, то, что прислуга или сторож в этих случаях должны лишь беспомощно взирать на происходящее в квартире разорение! Strohal, как мы только что видели, считает нужным признать самостоятельным владельцем приказчика, посланного на далекий восток; но не то же ли самое мы будем иметь и в противоположном примере, когда сам хозяин уехал на этот Восток?

Иначе поступает уложение по отношению к самозащите. § 860 определяет: "осуществлять принадлежащие владельцу на основании § 859 права (т. е. право защиты владения собственною силой) может и то лицо, которое владеет для другого на основании § 855".

Таким образом, защищать собственным кулаком владение, ему не принадлежащее, может и слуга, и приказчик. Но ему принадлежит только "осуществление" права самозащиты, и из этого выводят, что против хозяина такого права у него нет, меж тем наш хозяин против него может пользоваться силой в полной мере, может по своему усмотрению отнимать у него вещи, врываться в его комнату и вовсе из нее выгонять и т. д.²² Это должно соответствовать, по уверению Denkschrift, современным общественным отношениям и современной acquitas.

Всмотримся же ближе в картину современных житейских отношений, как ее рисует уложение, проанализируем эту современную aequitas.

Представим себе современный дом. В доме находятся, во-первых, хозяин его и глава, и, во вторых, различные

лица: дети, родственники, свойственники, воспитанники, друзья, прислуга и пр. (берем перечисление Дернбурга)²³. Каково положение их по отношению к домохозяину?

Оставим в стороне их отношение к своим собственным вещам: не подлежит сомнению, что уложение, создавая § 855, не хотело лишить всех этих лиц самостоятельного права владения собственными вещами²⁴, хотя презумпция будет всегда говорить против них и в пользу владения хозяина, и хотя на практике во многих случаях опровергнуть эту презумпцию можно будет только доказательством права собственности, т.е., не в посессорном, a лишь в петиторном порядке. Положим, что практика из всех этих затруднении так или иначе выпутается. Но во всех остальных отношениях положение этих лиц перед домовладыкой удивительно бесправно. Вспомним те случаи, которые приводил Иеринг для иллюстрации беспомощного положения хозяев, если бы не было этого § 855, и постараемся взглянуть на них с обратной стороны.

Нелепо, конечно, положение хозяев, перед носом которых служанка захлопнула дверь; но мы можем утешиться тем, что мы имеем здесь дело лишь с абстрактной возможностью, которая в действительности едва ли когда встречается. Насколько красноречиво нападал Иеринг на составителей уложения за оперирование с такою абстрактной возможностью в других случаях, настолько красноречиво оперирует ею здесь он сам. Но с другой стороны, предоставляя хозяину в случае упорства служанки возможность взломать замок в ее комнате, мы этим самым открываем широкий простор для всевозможных злоупотреблений со стороны хозяина, a эти злоупотребления властью, как показывает действительная жизнь, к сожа-

лению, далеко не абстрактная только возможность. Желая оградить хозяина от упорства прислуги, § 855 предоставляет ему право в любой момент врываться в ее комнату, силой отнимать у нее веши, и даже выбрасывать ее (и в дождь, и в снег, и днем, и ночью) на улицу. Малейшее сопротивление с ее стороны будет нарушением хозяйского владения квартирой или вещами, будет "запрещенным самоуправством".

При таких условиях картина современных домашних отношений, как они рисуются по уложению, представляется, очевидно, весьма непривлекательною. В доме царит домовладыка, и все живущие в доме перед ним бесправны. Врываться насильно (быть может, с нечистыми намерениями) в комнату служанки - это хозяину не запрещается; a если служанка запрет перед его носом дверь своей комнаты, — это будет запрещенное самоуправство, нарушение владения!

Очевидно - широкий простор для всевозможных проявлений хозяйского "нрава", с одной стороны, и почти полная беззащитность - с другой.

Можно себе представить, как Иеринг, который был недосягаемым мастером в доведении той или другой ошибочной мысли до всевозможных "heitere Konsequenzen", изобразил бы здесь оборотную сторону медали, если бы только он ее заметил. Но именно то и характерно, что и он и другие были слишком заняты отыскиванием этих смешных консеквенций, чтобы заметить и противоположные, уже не смешные, a прямо печальные. Имея ввиду исключительно интересы хозяина, они возвели в законодательный идеал дом нашего замоскворецкого Тита Титыча. Такая картина домашних отношений, быть может, и соответствует "житейскому обиходу" в томе смысле, что так действительно сплошь и рядом бывает, но она несомненно не соответствует современной aequitas и современным представлениям об уважении к чужой личности, хота бы это была и прислуга. Даже несомненному собственнику закон запрещает отнимать силою свои вещи у несомненного же вора (кроме некоторых случаев). Почему?

Из уважения к общественному порядку и к человеческой личности in abstracto. A разве личность прислуги заслуживает меньшего уважения, чем личность вора?

Мораль, которую усвоило уложение в этом случае, есть мораль мелкого бюргера-лавочника, a не мораль истинно просвещенная. Мы не сомневаемся, что интеллигентному человеку, проникнутому чувством деликатности к личности, как таковой, никогда не придет в голову не только врываться в комнату служанки или захватывать ее вещи, но даже и вырвать силой свою собственную вещь у нее из рук. Конечно, от этого могут иногда пострадать его имущественные интересы (отходящая служанка собирается унести с собой и некоторые вещи хозяина), но для ограждения их совершенно достаточен тот общий порядок, который. уложение устанавливает в своих общих правилах о необходимом самоуправстве (§ 229 — см. ниже).

На основании всего этого приходится, как нам кажется, признать, что правило § 855 уложения и с юридической, и с нравственной точки зрения нельзя назвать удачным. Мы не берем на себя задачи конструктивной, т.е., разрешения вопроса, чем следует заменить § 855, — но кое-какие положения уже сами собою напрашиваются из того, что сказано.

Если самое уложение признало целесообразным дать всех этим лицам право защиты своей detentio от посягательств со стороны третьих лиц; если, как мы видели выше, при известных условиях так же целесообразно предоставить им и право предъявлять посессорные иски; если, наконец, нецелесообразно лишать их права самозащиты против самого хозяина, — то отсюда вытекает, что и их следует признать юридическими владельцами. Но, с другой стороны, это не значит, что eo ipso мы должны лишить владельческих прав хозяина. И он остается владельцем, и, таким образом, мы получим отношения, совершенно аналогичные отношениям § 868, т.е., отношением при владении посредственном и непосредственном. Они и в дей-

ствительности аналогичны, чем и объясняется отмеченная выше трудность отделить одни от других.

Уложение не должно было делать в § 855 слишком поспешное исключение из § 868, а подробнее и основательнее исследовать вообще отношения в случаях подобной compossessio. Этот вопрос получил себе в уложении только принципиальное признание, но далеко не получил полного и всестороннего разрешения. Подготовить такое разрешение должно составить задачу последующей юридической литературы, хотя она, без сомнения, натолкнется здесь на немалое количество всевозможных трудностей.

VI.

Следующим сомнительным пунктом уложения является на наш взгляд общий характер посессорной защиты. Для защиты владения уложение предлагает владельцу два пути: во первых, путь защиты собственною силою, и во вторых, путь судебный, т.е., владельческих иски.

А) § 859 говорит следующее: "Владелец может силой противиться самоуправству, В случае самоуправного захвата движимой вещи владелец может силой отнять ее назад, если он застигнет виновника на месте или настигнет во время преследования. В случае самоуправного захвата владения недвижимостью владелец может тотчас же после захвата овладеть ею снова, собственною силой удалив виновника".

На первый взгляд может, пожалуй, показаться, что приведенный § 859 выражает в специальном применении лишь общий принцип о необходимой самозащите ("vim vi repellere licet"). Однако, это первое впечатление совершенно ошибочно, — § 859 умышленно отступает здесь от общих положений о самозащите и необходимой самообороне.

Эти общие положения изложены в общей части уложения (§ 226-231) и исходят из того принципа, что каждый член современного общества не должен осуществлять и защищать свои права собственною силой, что вос-

становление и защита прав есть дело государства²⁵. Только в крайних, строго определенных, случаях лицу предоставляется охранять свои интересы собственною силой, и указанные §§ 226-231 именно и посвящены определению этих исключительных случаев. Из этих параграфов особенное значение имеет для нас § 229, который говорить, что отнятие вещи собственною силой не будет запрещенным самоуправством лишь тогда, если правительственной защиты своевременно получить нельзя, a между тем от промедления интересы лица могут существенно пострадать. Характерно затем, еще положение § 230, который говорит, что самозащита не должна идти далее того, что нужно для отвращения опасности. Если теперь мы сравним эти правила с положениями § 859, то без труда увидим, что эти последние идут гораздо дальше первых²⁶.

Abs. 1 говорит, правда, просто, что владелец может силой отражать посягательства на его владение; но Abs. 2 позволяет ему отнять вещь силой у нарушителя на месте или во время преследования, a Abs. 3 - восстановить владение недвижимостью непосредственно после захвата. В обоих последних случаях, очевидно, мы имеем дело уже не с самообороной, a с восстановлением своих прав, причем однако об ограничительных условиях § 229 уже вовсе нет речи.

У меня со двора некто взял топор под (основательным или неосновательным) предлогом, что этот топор принадлежать ему. Если этот "некто" есть, положим, крестьянин той же деревни, домовладелец того же города и т. д., если, словом, для меня нет никаких опасений относительно возможности получить этот топор обратно судебным порядком, то по § 229 я не могу нагнать захватчика на улице и силой отнять у него топор. Напро-

тив, § 859 развязывает мне на этот счет руки вполне: догоняй и отнимай.

Сосед при постановке нового забора захватил часть моего двора. Хотя здесь уже и вовсе не может быть никакого сомнения, что я и по суду получу эту полосу земли in natura, тем не менее: ломай и разоряй... И т. д. и т.д.

Мы не знаем и не можем себе представить, какими мотивами могло быть вызвано подобное отступление от общих принципов специально в отношении владения; но что оно противно характеру современного общежития и современного государства, это, как нам кажется, не подлежит сомнению. Почему государство разнуздывает здесь личную силу, между тем как в других случаях оно старательно вводит ее в определенные, узкие границы? Совершенно справедливо замечает по этому поводу Дернбург, что такая свобода несет с собою опасность множить споры и драки²⁷. Так же справедливо отмечает он при этом соответствующие правила Прусского земского уложения, в силу которых самозащита и для владельца допускалась лишь в тех случаях, когда правительственная защита пришла бы слишком поздно. Новое общегерманское уложение шагнуло по сравнению с Preuss. Landrecht далеко, — только не вперед, a назад.

Б) Кроме защиты собственною силой уложение дает владельцу, конечно, и посессорные иски (о возвращении владения § 861 и о прекращении нарушения § 862). Однако, эти иски исключаются "если владение истца или его предшественника по отношению к ответчику было порочно и было приобретено в течение одного года назад" (§ 861; ср. аналогичное правило § 862).

Другими словами против владельческого иска допускается так называмае exceptio vitiosae possessionis. Положение Strohal иллюстрирует следующим примером²⁸:

У крестьянина A его сосед B самовольно захватил двух быков с целью обеспечения какой-либо претензии. Через несколько дней A видит их пасущимися в поле и пользуется этим случаем, чтобы возвратить их себе. В предъявляет иск о восстановлении владения, но A имеет может противопоставить eмy возражение, что владение его (истца) было по отношению к нему (ответчику) порочным, что оно было приобретено от него путем самоуправства. Выражаясь конкретнее, лицо, у которого было самовольно отнято владение, может самовольно же возвратить его себе, лишь бы это было сделано втечение 1 года.

Сопоставим теперь это положение с вышеприведенным § 859 Abs. 2, где говорилось, что владелец может отнять вещь у захватчика лишь на месте преступления или во время преследования. Какой же смысл могло иметь это последнее ограничение, раз на основании § 861 тоже самое возможно втечение целого следующего года?! Допуская exceptio vitiosae possessionis, составители уложения руководились отчасти примерами других законодательств, отчасти тем соображением, что насилие со стороны первого владельца здесь не создает нового правонарушения, a лишь восстановляет прежнее состояние. "Сила, которая только берет назад то, что у нее было отнято, говорит Begrundung²⁹, не создает состояния, противного праву, как первое насилие; она, в крайнем случае, лишь нарушает публичное право; но тогда это дело публичного права указать ей должные границы путем наложения уголовных взысканий".

Еще римское право, создав эту exceptio vitiosae possessionis, при interdictum de vi от этой exceptio однако отказалось. Больше в этом направлении сделало средневековое право, которое установило принцип, что во всех случаях захвата прежде всякого судебного разбора владение должно быть восстановлено ("spoliatus ante omnia restituendus est"). Таким образом, правовая практика человечества, в которой

составители уложения в других случаях старались прислушиваться, давала им весьма недвусмысленное увязание на то, в каком духе должно совершаться дальнейшее развитие права в этом вопросе. Тем не менее составители кодекса поступили иначе. Exceptio spolii, заявляют Motive, проектом не принята, потому что в настоящее время насилья не так часты, чтобы бороться против них нужно было еще путем исключительных гражданско-правовых предписаний".

Аргументация эта производит чрезвычайно странное впечатление. Во первых, в вопросе о допущении exceptio vitisae possessionis, очевидно, идет речь не о том, чтобы против насильника устанавливать какия-либо особые ограничительныя правила, а напротив, — о том, чтобы дать ему диспенсацию от общих правил о непозволительности восстановления своих прав силой, диспенсацию от того принципа, который уложение формулировало в своих §§229 и 230. A для этого, очевидно, надо было доказать причины, почему силе здесь должен быть предоставлен больший простор, чем обыкновенно. Во-вторых, мотивы полагают что насилия в настоящее время не так часты. Очень может быть; но всякий закон, без сомнения, оказываешь известное воспитательное влияние на общество, и всегда имеет значение тот modus vivendi, который заков обществу рекомендует. Что же рекомендует уложение своим клиентам? Оно не говорит: не насильничай, раз у тебя есть законная защита судебной власти, а, напротив, говорит, — действуй во всю, ломай, разоряй, захватывай и т. д., только старайся сделать это половчее, чтобы ее попасться в руки сердитого уголовного закона. Гражданское уложение, таким образом, входит в роль маменьки, готовой допустить и драку между детьми, лишь бы только дело не кончилось синяками и разбитыми носами, которые вызовут юрисдикцию менее покладистого папеньки.

Допущение exceptio vitiosae possessionis в критической литературе проектов встретило многочисленных противников (Bahr, Wendt, Gierke, Reatz, Cosack), которые все, в боль-

шей или меньшей степени, находили, что этим на целый год узаконяется между сторонами кулачное право. В самом деле, если даже предоставление бывшему владельцу права отнимать свою вещь у захватчика на месте или во время преследования, без общих ограничений § 229, вызывает справедливые опасения, то тем более эти опасения законны здесь, где они удлиняются на целый год.

И если мы припомним, что эпиграфом к отделу о владении уложение выставило слово "Rechtsfrieden", то после всего этого этот эпиграф должен показаться насмешкой!

Постановка посессорной защиты в уложении не может не производить тяжелого впечатления: оно гораздо больше говорит о силе чем это вообще прилично праву. Слова "Selbstschutz", "wiederbemachtigen", "entsetzene" и т. д. слышатся в нем гораздо чаще, чем мы могли бы ожидать от закона, предназначенного регулировать жизнь культурного и граждански воспитанного общества.

Если судить об обществе по действующему в нем праву, то мы должны были бы заключить, что общество, для которого предназначено Германское уложение и которое его создало, более дезорганизовано и обладает более грубыми нравами, чем напр. общество Прусского земского уложения, общества времен actio spolii я даже общества древнего Рима, ибо ни одно из них не предоставляло такого широкого простора собственной силе, как новое Германское уложение. Есть ли это ошибка составителей кодекса, не умевших подслушать истинное настроение своего народа, или же это специфическое настроение германского общества, или же, наконец, это "признак времени", общий для всего цивилизованного мира к концу XIX столетия, — судить не станем. Во всяком случае нужно пожелать, чтобы всякое новое законодательство, которому выпадет на долю та же задача, ошибок Германского уложения не повторило.

1 Ср. по этому вопросу замечания Endemann'a - Einfuhrung in das Studium des burg. Gesetzbuchs (1898). Bd. II. стр. 95 и след.

2 Ср. Bekker, в Iherings Jahrbucher. Bd. 30, стр.258 и след., Ihering ibid. Bd. 32, стр. 96.

3 Materialien zbm Entw. e. burg. GB. Sacheorecht. Bd. I, cтp. 476 и след.

4 Ср. также Mоtive. Bd. Ш. стр. 119-121.

5 Das burg. Recht des deutsch. Reichs. Bd. HI. (1898) s. 53.

6 Напр. Wendt. Archiv f. d. civ. Praxis. Bd. 87: Randa. Der Besitz. Vorwort z. d. 4-ten Aufl.

7 Fr. 3.6. D. 41.2: "non magis enim eadem possessio apud dnos esse potest, quam ut tu stare videaris ia eo loco, in quo ego sto, vel in quo ego sedeo, tu sedere videaris".

8 Подобные же отношения возможны по уложению и при узуфрукте - ср. § 1030.

9 ср. Dernburg. Op. cit. стр. 47.

10 Ibid. стр. 71-72.

11 Der Besitz. Vorwort zu d. 4-ten Aufl.

12 Denksschrift, стp. 114-115.

13 Ihering's Jahrbucher. Bd. 29 (1889) стр. 277 и сл.

14 Ihering's Jahrbucher. Bd. 34 (1894) стр. 69.

15 Denkschnft. стр. 115.

16 Der Besitzwille, стр. 496.

17 Der Besitzwiue, стр. 493.

18 Der Besitzwille стр. 503-504.

19 Iherings Jahrbucher. Вd. 29, стр. 354.

20 Iherings Jahrbucher. 1898. "Der Sahbesitz".

21 Op. cit. стр. 48.

22 Cp. Dernburg. Op. cit. cтp. 71.

23 Ор. cit. стр. 48.

24 Stroha1. Iherings Jahrbucher. 1898. Der Sachbesitz. стр. 10. Cp. также Endemann. Отрицая как бы территориальное господство хозяина дома, он однако вслед за этим заявлением вынужден признать, по крайней мере, некоторое значение и за этим территориальным господством, — ср. примечание 8 на той же стр. и стр. 157.

25 Cp. Planck. Komment, стр. 276.

26 Cp. Endemann. Op. cit. стр. 170.

27 Op. cit. стр. 69: "Das legt freilich die Gefahr von Privatfehden in aufgeregten Zeiten sehr nahe". Cp. Endemann. 1. cit.: "Damit wird ein volles Recht zum und Eingriff gegeben".

28 Ihering's Jahrb. 1898 r. стр. 129.

29 Bd. Ш. стр. 458. Тоже самое повторяют и Motive, III. стр, 124.

120