IV. Обязательства по оказанию услуг и основания их возникновения

Обязательства по оказанию услуг охватывают собой значительную группу обязательств и занимают существенную часть в системе обязательственного права. Достаточно сказать, что только в части второй Кодекса термин услуга упоминается в 39 статьях, а регулированию отдельных видов договоров на оказание услуг посвящено 12 глав, к этому следует добавить договоры на оказание "так называемых услуг" и обязательства по оказанию услуг из смешанных договоров. Словом, обязательства по оказанию услуг образуют один из важнейших институтов гражданского права.

Особенность современного гражданского права состоит во включении в число объектов обязательств действий (операций, деятельности), замещающих объект обязательства в полном объеме, наравне с действиями, направленными на передачу имущества (дать что-либо в терминологии римского права). Иными словами, действия в существующем частном праве приобрели самостоятельное ценностное значение наряду с действиями, имеющими функциональное значение (действия по передаче имущества).

Объект обязательств по оказанию услуг носит нематериальный, невещественный характер, что отличает его от других объектов гражданских правоотношений. Лицо, вступающее в обязательство, помимо удовлетворения личных потребностей желает достичь эффекта от услуги из данного вида договора, иначе оно не заключало бы данный договор. Указанное положение относится не только к кредитору, заказчику услуги, но и к исполнителю: если исполнитель, кроме совершения определенной операции, достигнет еще и эффекта, он получит большее удовлетворение (материальное или моральное), а такое исполнение будет легче признать надлежащим.

Указанные рассуждения актуальны для "чистых услуг", причем только тех, в отношении которых (точнее, в отношении обязательства, по которому оказываются услуги) не установлен режим обязанности исполнителя достичь результата. Доброкачественность объекта обязательства для "чистых услуг", оказываемых по обязательству результата, некото-рых "так называемых услуг" и услуг из смешанных договоров уже на нормативном уров-не связана с достижением какого-либо результата, хотя и нематериального. Соответст-венно в объектах этих обязательств важны как деятельность, так и эффект от ее осуществления.

Приводимые здесь рассуждения согласуются с последними разработками в области общей теории правоотношения¹⁰⁰. Так, В. Н. Протасов предлагает выделять в объектах правоотношений (обязательство — разновидность правоотношений) "объект правовой деятельности субъектов и объект интереса участников или других лиц"¹⁰¹.

Первый из названных объектов — это то, что традиционно понимают под объектом обязательства, применительно к услугам — операция или осуществляемая деятельность. Вместе с тем есть ряд объектов обязательств, для точного выяснения которых важно понимать, а в чьих интересах, для чего (кого) совершаются действия.

Объект правовой деятельности связан с существенными условиями договора на оказание услуг, поскольку определяет объем деятельности или операции, что в конечном счете сказывается на цене, сроках и качестве оказываемых услуг. Объект интереса участников обязательства по оказанию услуг проясняет сущность той или иной услуги, для чего или для кого она оказывается, кто участник правоотношения и в чем он заинтересован, заключая договор. К примеру, объект обязательства из договора комиссии, если его ограничить только совершением комиссионером сделок от своего имени, но за счет комитента (ст. 990 ГК РФ), не даст полного представления о таком обязательстве, однако выделение объекта интереса участников этого обязательства помогает понять природу комиссии. Особенно необходимо выделение объекта интереса для выяснения ответственности сторон в договоре комиссии (ст. 993, 995-999 ГК РФ); указание на то, что сделки совершаются от имени одного лица и за счет другого, суть элемент объекта интереса.

Здесь необходимо остановиться на чрезвычайно интересном обязательстве по оказанию услуг — страховании (глава 48 ГК РФ). Для лица, "приобретающего" такую услугу (страхователя), это как бы единичная, ему оказываемая услуга, в действительности же страхование не есть разовая, ограниченная операция, это единая длительная деятельность страховщика, связанная с аккумулированием и последующим перераспределением денежных средств.

Услуга страховщика едина в том, что его деятельность — один процесс, в котором он постоянно принимает незначительные страховые премии, формирует из них фонд, управляет им и при наступлении особого юридического факта (страхового случая) выплачивает значительное (по сравнению со страховой премией) страховое возмещение контрагенту, заказчику услуги. Для страхователя объект деятельности и объект интереса неразделим: сама деятельность страховщика ценна для страхователя, ибо только при нормальной деятельности страховщика возможен эффект от услуги. Для страховщика объект деятельности тот же, что для страхователя (сама деятельность), однако объект интереса совсем другой.

Если к названным двум лицам в обязательстве по страхованию прибавляются третьи (выгодоприобретатель, застрахованные лица), то для страховщика оба объекта остаются прежними (то есть различающимися между собой), меняются только лица, которым нужно произвести исполнение, в то время как для страхователя помимо объединенных объектов появляется новый объект интереса — блага третьих лиц, точнее, блага третьим лицам.

В плане постановки проблемы можно выдвинуть такой вопрос: что составляет эффект услуги страхования — поддержание известного имущественного благосостояния заказчиков услуги или других лиц, выплаченная лицу страховая сумма, установление некой защиты лицу на будущее или что-то другое?¹⁰²

Развиваемые здесь идеи имеют лишь методическое, инструментальное значение, они необходимы для проведения анализа, изучения проблемы, в реальной жизни объект обязательства по оказанию услуг един, а выделение объективно-правового и субъективно-правового понимания объекта, объекта деятельности и объекта интереса, эффекта услуги носит доктринальный характер. Вместе с тем выделение в рамках объекта обязательства объекта деятельности и отграничение от объекта интереса позволяют раскрыть специфику обязательств по оказанию услуг и обособить их место в системе гражданско-правовых обязательств.

Очевидно, что наиболее существенный признак объекта деятельности в объекте обязательств, направленных на оказание услуг, состоит не только в том, что соответствующая операция или деятельность полностью покрывает собой весь объект обязательства, но она имеет и известную временную протяженность.

Здесь в очередной раз проявляется отличие операциональных сделок (обязательств по осуществлению определенных действий) от обязательств, имеющих в своей основе вещно-центристскую конструкцию: для любого обязательства, направленного на передачу имущества [dare], действия входят в объект обязательства не только как функциональная, посредствующая часть, но в силу подобного инструментального характера они также предполагаются как не имеющие значительной протяженности во времени. Если в обязательствах, направленных на осуществление деятельности [facere], временнáя составляющая действий имеет основополагающую значимость, то в обязательствах, направленных на передачу имущества [dare], напротив, подобная протяженность во времени представляет зло, а потому право предпочитает не замечать вообще какой-либо временнóй продолжительности таких действий. Действия, направленные на передачу титула на имущество, в группе обязательств по передаче имущества рассматриваются как не имеющие для целей позитивного права какой-либо продолжительности, в противном случае становится невозможным или крайне затруднительным четко определить момент перехода правового титула на имущество. Известная дискуссия между Б. Б. Черепахиным и его сторонниками, с одной стороны, и В. П. Грибановым и В. А. Рясенцевым, а также их сторонниками — с другой, о том, происходит ли передача прав при переходе имущества от одного лица к другому, среди прочего, была связана с вопросом, имеет ли акт передачи (перехода) прав какую-либо временную протяженность. Так, Б. Б. Черепахин полагал, что в таком случае правоотношение собственности не прекращается, а лишь изменяется, в то время как В. П. Грибанов и В. А. Рясенцев отстаивали точку зрения, согласно которой происходит последовательное прекращение одного правоотношения и возникновение нового¹⁰³. Обе концепции так или иначе исходили из предположения, что переход права собственности осуществляется в чрезвычайно непродолжительный промежуток времени, в противном случае соответствующие права на вещь оказывались бы бессубъектными.

Таким образом, вне зависимости от того, какой точки зрения придерживается определенный исследователь по вопросу о порядке перехода правового титула на имущество, догма права допускает известную формализацию в данном вопросе, поддерживая предположение о моментальном характере такого перехода. Однако формализация, примером которой служит квалификация действий по передаче титула на имущество [traditio — для материальных вещей, cessio — для обязательственных прав, индоссамент — для ордерных ценных бумаг, трансферт — для ценных бумаг, права на которые учитываются записями на лицевых счетах в книгах обязанного лица] как одномоментных, не всегда отвечает особенностям оборота. Так, подобная формализация дает сбой в случае с передачей работающего предприятия как имущественного комплекса, поскольку состав действующего предприятия подвержен постоянному изменению, а потому даже при крайне незначительной продолжительности действий по передаче прав на предприятие его состав может существенно измениться. Здесь очень наглядно проявляется негативный эффект временнóй продолжительности действий, входящих в объект обязательств по передаче имущества.

В подобном моменте открывается принципиальное отличие правовой конструкции обязательства по оказанию услуг от прочих обязательств, особенно ориентированных на вещно-центристское правопонимание: исходя из специфики объекта обязательства по оказанию услуг, изначально ориентированного на временную протяженность, услуги не могут выступать объектом обязательства, построенного на единовременном акте распоряжения (таковы обязательства по передаче имущества в собственность или в пользование), поскольку в подобных обязательствах позитивное право не только не регулирует по существу процесс исполнения действий, но, напротив, делает все, чтобы свернуть продолжительность действий, нивелировать правовые последствия такой протяженности¹⁰⁴. Именно поэтому право вводит принципиально отличную правовую конструкцию, учитывающую специфику объекта деятельности, который покрывает собой в полном объеме не только содержание (объект любого обязательства в активной форме), но и существо объекта обязательства (операция или деятельность как собственно объект обязательства).

Указанная конструкция обязательства характерна не только для обязательств по оказанию услуг, но отчасти и для обязательств по выполнению работ, поскольку работы в части обязательственно-правовой конструкции также не могут быть подведены под единовременный акт распоряжения, в противном случае они могли бы нормироваться в рамках договорного типа купли-продажи. Изложенное приводит также к выводу о невозможности распространения на операциональные сделки прочих конструкций, изначально ориентированных на акты распоряжения некой имущественной ценностью, в том числе договоры мены, дарения, найма. В случае с договором мены указанное понимание находит подтверждение в текущей правоприменительной практике: так, высшая судебная ин-станция разъяснила, что двусторонние сделки, предусматривающие обмен товаров на эк-вивалентные по стоимости услуги, к договору мены не относятся¹⁰⁵.

Высшая судебная инстанция исходила из буквального толкования определения договора мены, который согласно п. 1 ст. 567 ГК РФ предполагает обмен одного товара на другой. В случае, когда товар обменивается на услуги, соответствующий договор предлагается квалифицировать как смешанный (п. 3 ст. 421 ГК РФ), а к отношениям сторон применять в соответствующей части правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре. В данном случае высшая судебная инстанция, как это неоднократно случается, используя формальный язык закона, в действительности пыталась провести логику квалификации так называемых бартерных сделок как смешанных договоров, а не договоров мены. Однако обращает на себя внимание, что хотя бы формально Президиум ВАС РФ указал на неприменимость договорных конструкций, ориентированных на товар, к обязательствам по оказанию услуг.

Позиция, которая в различных вариациях выражена в указанном Обзоре, наиболее рельефно была высказана несколькими годами ранее В. В. Витрянским, очевидно, оказавшим значительное влияние на подготовку названного Обзора¹⁰⁶. Практический смысл подобного подхода заключается в предоставлении одной из сторон такой двусторонней сделки права выбора исполнения в случае, если одна сторона не исполнила своего обя-зательства: кредитор по соответствующему обязательству может выбрать, требовать от контрагента передачи обусловленного по договору (требовать реального исполнения) или взыскать стоимость причитающегося исполнения в деньгах. В то же время буквальный текст главы 31 ГК РФ, регулирующей договор мены, подобной возможности не предусматривает.

Вместе с тем правовая конструкция обязательства по оказанию услуг отличается от конструкции обязательства по выполнению работ: если обязательство по оказанию услуг ориентировано на выполнение продолжительной деятельности, то в конструкции подрядного обязательства наряду с операцией или деятельностью появляется новый момент, а именно акт распоряжения созданным материальным результатом. Таким образом, конструкция подрядного обязательства представляет собой переходную правовую конструкцию между двумя принципиально различными обязательственными моделями.

Приведенное изложение указывает, что выделение объекта деятельности и раскрытие его специфики применительно к обязательствам, направленным на оказание услуг, позволяет раскрыть сущность обязательства по оказанию услуг и дать его определение. Соответственно с учетом особенностей исследуемого объекта общераспространенное определение понятия обязательства, закрепляемое в ст. 307 ГК РФ (в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как-то передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т. п., ли-бо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности), можно ограничить и дать следующую дефиницию обязательства по оказанию услуг.

Обязательство по оказанию услуг — относительное гражданское правоотношение, по которому одна сторона (исполнитель) обязана исполнить оговоренную операцию или осуществить деятельность в пользу другой стороны (заказчика), а заказчик вправе требовать исполнения действий, составляющих операцию или деятельность, от исполнителя.

Тот факт, что определение обязательства по оказанию услуг сформулировано скорее по модели одностороннего обязательства, отнюдь не указывает на то, что все обязательства этой группы являются односторонними. Напротив, в связи с известными изменениями в российском обществе число взаимных обязательств постоянно увеличивается. При взаимном обязательстве исполнитель услуги становится одновременно кредитором по отношению к заказчику и приобретает право требования, чаще всего материального эквивалентного возмещения за исполненную операцию, а заказчик превращается в должника исполнителя и обязан предоставить возмещение за оказанные услуги.

То, что приведенное общее определение обязательства по оказанию услуг не содержит указания на встречное предоставление, что фактически равносильно отсутствию упоминания о возмездном характере услуг, в действительности не служит подтверждением возможности существования безвозмездных обязательств по оказанию услуг. Формула, традиционно прибавляемая для указания на двусторонний характер обязательства и, как правило, его возмездность ("…а соответствующее лицо — уплатить стоимость того-то"), является излишней для целей определения собственно обязательства по оказанию услуг, поскольку сама по себе она ничего не дает для раскрытия специфики обязательств, направленных на оказание услуг. Указанная формула может прилагаться к любым обязательствам, предполагающим встречное предоставление, в частности к обязательствам по возмездной передаче имущества, выполнению работ и проч.

Дефиниция обязательства по оказанию услуг, как и любая иная смысловая конструкция, требует не только своего определения и обособления, но также и противопоставления сопредельным конструкциям. Такое противопоставление позволяет не только лучше уяснить приведенное определение, но и наполнить его новым звучанием. Очевидно, что подобное противопоставление возможно опять-таки за счет наложения традиционных категорий обязательственного права, разработанных в рамках вещно-центристской догмы частного права, на специфику операциональных сделок.

Для обязательств по передаче имущества характерно традиционное деление их на родовые и обязательства индивидуальные, которое берет свое начало еще в римском праве. "Родовым называется такое обязательство, содержание которого (т. е. то, что должно быть исполнено должником) определено родовыми признаками, другими словами, признаками, характеризующими целую группу предметов, принадлежащих к одному и тому же роду, к одной и той же категории"¹⁰⁷. Подобное деление ориентировано на вещные объекты¹⁰⁸, что фактически подтверждает сам И. Б. Новицкий, заостряя внимание на группе предметов.

Очевидно, деление обязательств на родовые и индивидуальные (индивидуализированные) применительно к обязательствам на оказание услуг не имеет большого практического и научного интереса. Выявить в услугах ту грань, которая индивидуализировала бы услугу, отличала ее от других, чрезвычайно сложно и в конечном счете бессмысленно. На это обращал внимание еще К. П. Победоносцев, замечая, что обязательство дать может быть почти всегда определено, оценено с точностью, тогда как точная оценка действия, имеющего более или менее личный характер, может быть только приблизительная, несовершенная¹⁰⁹. Вместе с тем, заключая договор на оказание услуг, заказчик намерен получить определенную услугу, а не операцию неизвестного содержания, поэтому следует подчеркнуть, что услуга может конкретизироваться, индивидуализироваться путем указания на ее отдельные признаки, однако создания при этом обязательств, аналогичных индивидуальным обязательствам по передаче имущества, не происходит.

Обязательство по оказанию услуг предусматривает определенный предмет исполнения, то есть конкретную услугу — операцию, а потому не исключено, что подобные обязательства могут выступать в форме альтернативных обязательств.

"Альтернативное обязательство — единое обязательство, с содержанием определимым, но еще неопределенным. Неполная определенность заключается в том, что обязательством предусматривается несколько возможных предметов исполнения, но какая из этих возможностей осуществится, неизвестно"¹¹⁰.

Альтернативное обязательство может быть построено по одной из двух моделей право выбора предмета исполнения принадлежит должнику либо кредитору. Для отечественного гражданского права характерно, что по общему правилу (ст. 320 ГК РФ) право выбора предмета исполнения в подобных обязательствах принадлежит должнику, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов или условий обязательства. Так, из зако- на следует, что в некоторых случаях в альтернативных обязательствах по оказанию потребительских услуг право выбора закреплено за кредитором. Согласно ст. 29 Закона РФ "О защите прав потребителей" потребитель при обнаружении недостатков оказанной услуги наделяется правом по своему выбору потребовать от исполнителя услуг совершения в пользу потребителя тех или иных действий (п. 1). По большей части подобные действия представляют собой разновидности гражданско-правовых гарантий, закрепляемых законодателем на случай нарушения прав потребителя. Вместе с тем, если предположить, что в рамках гарантии, предусматривающей возможность повторного оказания услуги (абз. 4, 6 п. 1 ст. 29 Закона), потребитель (заказчик) услуги потребует оказания услуги, отличной от той, что ему была первоначально оказана, либо исполнитель предложит ему выбрать, какую услугу он желает получить, правом выбора в альтернативном обязательстве действительно наделяется кредитор (потребитель).

Судебно-арбитражная практика в отсутствие прямого указания в законе наделила кредитора правом выбора в обязательствах, предполагающих исполнение услуг в обмен на передачу имущества¹¹¹.

Указания И. Б. Новицкого¹¹², что отдельные действия, входящие в содержание альтернативного обязательства, могут различаться по предмету, месту исполнения и по времени исполнения, вполне применимы к альтернативным обязательствам по оказанию услуг. В отдельных обязательствах по оказанию услуг исполнителю может быть предоставлена настолько широкая свобода выбора предмета исполнения, что он вправе самостоятельно определять перечень оказываемых услуг. Особенно характерна подобная ситуация для поручения, когда поверенному наряду с поименованными операциями дозволяется совершать иные действия в интересах доверителя, направленные на исполнение поручения. Единственным критерием, ограничивающим свободу поверенного, в данном случае выступает требование bonae fidei.

От альтернативного обязательства следует отличать обязательство с возможной заменой исполнения [cum facultate solutionis]: здесь должник управомочен предложить взамен установленного предоставления другое¹¹³. Предмет факультативного обязательства — только одно предоставление, и привходящая невозможность его исполнения прекращает обязательство. В отличие от факультативного обязательства, при альтернативном обязательстве предметом исполнения могут быть оба возможных предоставления, а исполнением одного из них подобное обязательство прекращается¹¹⁴.

Современное отечественное гражданское право, даже на уровне доктрины, не выделяет, как правило, факультативные обязательства в отдельную группу, поскольку правовая конструкция факультативных обязательств, существовавшая в римском праве, размывает контуры понятия надлежащего исполнения обязательств, закрепляемого ст. 309 ГК РФ. Вместе с тем, исходя из начал диспозитивности, формального юридического равенства и свободы договора (ст. 1 ГК РФ), гражданское право допускает возникновение факультативных обязательств из договоров на оказание услуг. Подобная конструкция может быть применена сторонами, заключающими договор на оказание услуг, если они предвидят возникновение в будущем фактической или юридической невозможности исполнения услуг и заранее допускают, что при определенных обстоятельствах должник вправе взамен конкретной услуги выполнить другие действия либо передать имущество кредитору. В данном случае происходит некоторое смешение собственно обязательства по оказанию услуги и отступного¹¹⁵.

Относительное гражданское правоотношение предполагает точную фиксацию сторон (участников) правоотношения. Отличительная особенность обязательств по оказанию услуг в том, что в данном случае на стороне обязанного лица, должника выступает специфический субъект — исполнитель услуги, а на стороне кредитора — лицо, получающее или намеренное получить услуги, то есть заказчик услуги.

Для таких обязательств, как правило, не устанавливается никаких ограничений по субъектному составу, то есть сторонами обязательства могут быть физические и юридические лица, государство муниципальные образования. При этом необходимо еще раз от-метить специфическое свойство услуги, проявляющееся в данном случае в том, что, кто бы ни был на стороне исполнителя, сама услуга выполняется конкретным человеком.

Между тем следует отметить, что некоторые обязательства по оказанию услуг носят строго личный характер. К примеру, поручение, комиссия, агентирование, доверительное управление имуществом, управление хозяйственным обществом, ведение реестра владельцев именных ценных бумаг или осуществление депозитарной деятельности с эмиссионными ценными бумагами связываются с фактическим существованием конкретного лица либо наличием у него определенного статуса, что предусмотрено соответственно в ст. 977, 1002, 1010, 1024 ГК РФ, а также положениями специальных законов. С исчезновением конкретного лица или с потерей им определенного статуса прекращается договор, а следовательно, и обязательства из него. Подобная ситуация — закономерное след- ствие, вытекающее из описанных ранее свойств услуг, и согласуется с правилами ст. 418, 419 ГК РФ.

Обязательства по оказанию услуг относятся преимущественно к неделимым обязательствам. Данная особенность обязательств по выполнению работ и оказанию услуг отмечается исследователями римского права¹¹⁶. Как отмечает Д. В. Дождев, возможно делимое обязательство, предметом которого являются operae — регулярное исполнение в пользу другого лица определенных услуг, объем которых исчисляется рабочим временем¹¹⁷. Таким образом, если объект обязательства выступает в виде единой операции, такое обязательство будет неделимым, и наоборот, если объект представляет собой операцию, которая может быть разбита на ряд отдельных действий (особенно повторяющихся), или сводится к долговременной деятельности, подобное обязательство может быть делимым.

Данный вопрос был детально исследован Савиньи, который писал следующее: "Неделимо всякое обязательство, имеющее предметом opus. … Напротив, faciendi obligationes будут делимы в следующих случаях:

А. Всякая работа, имеющая сама по себе характер квантитета. Сюда относится определенное число рабочих дней, насколько дело идет об обыкновенной ручной работе. Тот же характер имеет работа, наперед установленного размера, каково устройство насыпи, стены и т. д.

В. Faciendi obligatio, состоящей не в работе, но в совершении известной юридической сделки"¹¹⁸.

И далее: "Резюмируя вкратце все предыдущие исследования, мы придем к следующим простым правилам:

I. Обязательства что-либо дать по большей части делимы. Неделимо обязательство установить поземельный сервитут.

II. Из обязательств что-либо сделать одни делимы, другие — неделимы, смотря по естественному свойству самого действия. Главнейший случай неделимого обязательства этого класса есть opus"¹¹⁹.

В связи с этим интересно отметить, что российский законодатель в принципе допускает делимость даже обязательств, направленных на получение opus’a. Так, в соответствии с п. 1 ст. 707 ГК РФ если на стороне подрядчика выступают одновременно два лица или более, при неделимости предмета обязательства они признаются по отношению к заказчику солидарными должниками и соответственно солидарными кредиторами. В то же время согласно п. 2 указанной статьи при делимости предмета обязательства, а также в других случаях, предусмотренных законом, иными правовыми актами или договором, каждое из указанных лиц приобретает права и несет обязанности по отношению к заказчику в пределах своей доли (ст. 321). Очевидно, что в данной ситуации ведется речь о возможности выделения того, что сделал каждый из соподрядчиков в общей работе. Фактически такое деление предполагает разделение объекта деятельности в объекте обязательства по выполнению работы, а не деление собственно opus’а. Здесь необходимо помнить, что согласно ст. 783 ГК РФ общие положения о договоре подряда, включая ст. 707, применяются к договору возмездного оказания услуг, если это не противоречит главе 39 и особенностям договора возмездного оказания услуг. Таким образом, правила о делимости предмета обязательства (ст. 707 ГК РФ) подлежат применению с учетом отмеченных ограничений, вытекающих из природы услуг, отчасти и к договорам возмездного оказания услуг.

Для неделимого обязательства характерно наличие единого предмета исполнения обязательства, поэтому исполнитель услуг не может исполнить подобное обязательство по частям, а заказчик, соответственно, не вправе требовать исполнения по частям, тем более что ст. 311 ГК РФ предоставляет кредитору право не принимать исполнение обязательства по частям, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами, условиями обязательства и не вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства. Кроме того, при неделимости предмета обязательства должник будет не вправе проводить замену стороны в обязательстве в части предмета исполнения.

Делимость предмета обязательства имеет большое значение в обязательствах с множественностью лиц на стороне должника или кредитора. На основании п. 1 ст. 322 ГК РФ при неделимости предмета обязательства устанавливается солидарная обязанность (ответственность) у должников или солидарное требование у кредиторов. При этом обязанности нескольких должников или требования нескольких кредиторов, вытекающие из обязательства, связанного с предпринимательской деятельностью, презюмируются солидарными согласно п. 2 названной статьи, если законом, иными правовыми актами или условиями обязательства не предусмотрено иное.

Понятно, что подобная норма ориентирована на сокращение трудностей, которые могут возникать при решении вопроса о предъявлении соответствующих требований, вытекающих из предпринимательской деятельности. Однако само по себе правило п. 2 ст. 322 ГК РФ ничего не дает для определения делимости предмета того или иного обязатель-ства.

Наконец, следует остановиться на проблеме обособления обязательств по оказанию услуг в отдельную группу. В литературе обращалось внимание на сложность разграничения обязательств по выполнению работ и оказанию услуг¹²⁰. Подобная проблема относится в большей степени к учению об объектах гражданского права: избранное исследователем понимание сущности услуг определяет последующее выделение группы обязательств по оказанию услуг.

Сложности в ограничении группы обязательств по оказанию услуг, как правило, связаны со смешением классификационных критериев, используемых при делении обязательств и договоров: если разделять только обязательства, то выделение группы обязательств не представляет никакой сложности. Если же пытаться классифицировать обязательства, используя в качестве критерия деления или его составной части известные модели гражданско-правовых договоров, то создать логически завершенную систему обязательств невозможно.

В группу обязательств по оказанию услуг входят все обязательства, объектом которых выступают "чистые услуги", "так называемые услуги" и услуги из смешанных договоров. Объединяющим признаком в данном случае служит идеально-типическое понятие услуг, используемое при характеристике объекта обязательств. При таком подходе группа обязательств по оказанию услуг не будет соответствовать группе гражданско-правовых договоров на оказание услуг. Обязательства по оказанию услуг не есть исключительно группа обязательств, возникших из договоров на оказание услуг, они опосредуются также другими договорами. Кроме того, обязательства по оказанию услуг могут возникать из внедоговорных оснований, о чем речь пойдет далее.

Обязательство по оказанию услуг, будучи гражданско-правовым правоотношением, требует для своего возникновения определенное основание (п. 2 ст. 307 ГК РФ). В силу названной нормы закона обязательство может возникнуть лишь по основаниям, прямо указанным в Кодексе.

Основанием для возникновения обязательства по оказанию услуг служит гражданско-правовой договор, который представляет собой сделку, то есть взаимообусловленные волевые действия двух и более лиц, направленные на установление, изменение и прекращение гражданских прав и обязанностей. Договор, в свою очередь, возникает на основе соглашения, которое достигается путем унификации волевых устремлений лиц.

В литературе¹²¹ обращалось внимание на то, что понятие гражданско-правового договора может рассматриваться с трех точек зрения, а именно: как основание возникновения правоотношения, как само правоотношение, возникшее из этого основания, и, наконец, как форма, которую соответствующее правоотношение принимает.

Понимание договора как основания возникновения правоотношения в наибольшей степени отвечает положениям действующего позитивного права (договор как сделка — основание возникновения обязательства). Определение договора в качестве правоотношения приводит к смешению понятий обязательства и собственно договора. Не углубляясь в данную проблему, следует отметить, что в настоящем исследовании именно обязательство рассматривается как правоотношение. И наконец, понимание договора как формы соответствующего правоотношения не может восприниматься в научном анализе серьезно, ибо представление о договоре как о некой форме (особенно документе) является обывательским. Доктрине не стоит воспринимать коннотацию терминов из обыденного речевого обихода, так как это не отвечает принципу научности. Применительно к данной работе понятие договора используется в качестве наиболее распространенного основания возникновения обязательства по оказанию услуг.

Принимая во внимание, что в настоящее время существует большое количество обязательств по оказанию услуг, можно вполне обоснованно говорить о группе договоров услуг (договоров по оказанию услуг).

Обособление группы договоров услуг, в отличие от обязательств по оказанию услуг, представляет теоретическую трудность, которая заключается в выборе адекватного критерия для того, чтобы сгруппировать различные договоры в одно целое. Подобное обособление должно, с одной стороны, отвечать принципу научности, а с другой — соответствовать сложившейся системе гражданского законодательства, при том что структура части второй Гражданского кодекса РФ выстроена в большей степени исходя из сложившихся групп договоров.

На основе описанного юридического понятия услуг можно осуществить построение модельного (идеально-типического) договора на оказание услуг и создание системы до-говоров услуг. Неким ориентиром для решения этой задачи служит идея Е. Д. Шешенина, что в любой системе права возможно разграничение двух типов договоров, направленных на оказание услуг: одних, построенных по модели договора подряда, а других — по модели договора возмездного оказания услуг —(думаю, да, это цитата, хотя и не в кавычках оставить тире???) поручения¹²². Основу для модельного договора возмездного оказания услуг составляет известный еще со времен римского частного права договор личного найма [locatio conductio operarum]¹²³. Именно договоры, созданные по такой модели, опосредуют в гражданском обороте обязательства по оказанию услуг в той части, в которой они не подвергаются регламентированию со стороны отдельных поименованных договоров на оказание услуг.

Существо модельного договора возмездного оказания услуг в том виде, как он закреплен в Кодексе, сводится к осуществлению "меновой" (исключительно в экономическом смысле) операциональной сделки, в результате исполнения которой происходит "обмен" деятельности на встречное имущественное предоставление.

Теоретическую трудность представляет проблема разграничения договоров на оказание услуг и договоров на оказание "так называемых услуг", а также смешанных договоров, поскольку для двух последних групп договоров зачастую закрепляется правовой режим, характерный для договоров по выполнению работ. Полагаю, данная проблема разрешима, если определить соотношение собственно услуг и объектов гражданских прав, сходных с работами, в предмете соответствующего обязательства. Кроме того, поскольку данные обязательства, как уже указывалось, обладают комплекс-объектом, договоры, порождающие такие обязательства, могут относиться одновременно к двум или более группам договоров. Подобная позиция находит свое подтверждение в позитивном праве, пример — конструкция, используемая в ст. 783 ГК РФ: общие положения о подряде и бытовом подряде применяются к договору возмездного оказания услуг, если это не противоречит ст. 779-782 ГК РФ, а также особенностям предмета договора возмездного оказания услуг.

Систему договоров на оказание услуг образуют договоры, основанные на положениях главы 39 ГК РФ (возмездное оказание услуг), все поименованные договоры услуг, которым Кодекс посвящает специальные главы¹²⁴, включая интегрированные договоры услуг. Особый блок образуют не поименованные в законе договоры услуг, включающие отчасти смешанные договоры и договоры на оказание "так называемых услуг". Смешанные договоры включаются в данный блок постольку, поскольку в случае присвоения им специального наименования и специфического правового регулирования (перевода в разряд поименованных договоров), а также при наличии некоторых условий, позволяющих применять к ним правила о договорах других типов, они будут образовывать отдельный комплексный блок входящий в систему договоров услуг.

Как отмечалось, договоры на оказание услуг относят к числу имущественных договоров¹²⁵, и хотя название не совсем удачно, учитывая, что услуги не являются имуществом, это позволяет отграничить их от организационных договоров¹²⁶. Объект интереса участников в обязательстве из имущественного договора — определенное благо, в данном случае услуга, а организационные договоры создают предпосылки, предусматривают возможности для будущей предпринимательской или иной деятельности. Возможно, в данном случае уместно обратиться к делению договоров на имущественные и личные, которое предлагал Д. И. Мейер¹²⁷. Предмет имущественных договоров составляет "доставка имущества", в то время как предмет личных договоров — "действие, исполнение того, что называется личной услугой".

Вместе с тем данное деление отвечало потребностям дореволюционного оборота, в котором не произошло еще выделения трудового контракта. В настоящее время договор услуг может заключаться не только с гражданином, но и с юридическим лицом на сто-роне исполнителя, поэтому наименование "личные" для подобных договоров будет не вполне удачным. Представляется, что наряду с имущественными и организационными следует выделять договоры на осуществление действий, или операционные договоры. Договоры на осуществление действий, в свою очередь, включают в себя договоры на выполнение работ и оказание услуг.

Договоры на оказание услуг могут быть как односторонними, так и двусторонними (двусторонне обязывающими). В первом случае у участника договора есть права, а у его контрагента обязанности, а во втором — у обоих участников есть и права, и обязанности. Односторонними могут быть безвозмездные договоры на оказание услуг (безвозмездное оказание разовых услуг), однако подобные договоры, как отмечалось, остаются за рамками позитивного гражданского права. Не случайно в ГК РФ специальная глава посвящена возмездному оказанию услуг (глава 39).

Единственным исключением в этом случае выступает договор поручения, который согласно положениям главы 49 и п. 1 ст. 972 ГК РФ регулируется позитивным правом и как возмездный, и как безвозмездный договор. Отнюдь не случайно подобное исключение не было упомянуто ранее, когда обсуждался вопрос о том, являются ли в принципе услуги как объект гражданских прав возмездными или допускается также включение в сферу гражданско-правового регулирования безвозмездных услуг. Как видно из предыдущего изложения, безвозмездным услугам было отказано в существовании в рамках позитивного права. При этом пример безвозмездного поручения вовсе не опровергает подобную идею, а, напротив, лишь подтверждает приведенную мысль.

Очевидно, что все наиболее принципиальные моменты правовой конструкции договора поручения проистекают из юридического характера действий, совершаемых исполнителем подобных услуг. Соответственно специфическое правовое регулирование для подобного договорного вида проистекает именно из юридического характера действий, а потому если из модели договора поручения мысленно убрать специфику регулирования, направленную на регламентирование взаимоотношений между поверенным и доверителем в связи с возможностью приобретения доверителем через посредника каких-либо прав или возникновение новых обязанностей, то иной специфики собственно действий, составляющих поручение, в подобной конструкции не останется. Иными словами, безвозмездность в данном случае характеризует процесс правоприобретения, а не собственно услуги поручения (между прочим, позитивное право нередко исходит из того, что приобретение самих по себе прав или возникновение обязанностей, если они не представляют собой самостоятельной имущественной ценности, точнее, если при этом не происходит непосредственного обмена имущественными благами, не влечет возникновения правопритязания на вознаграждение).

Следовательно, развиваемый здесь подход позволяет предположить, что если бы соответствующий договор по оказанию услуг не предусматривал совершения юридических действий, то в отношении него на уровне позитивного права не закреплялось бы специальное правовое регулирование как безвозмездного договора. Таким образом, если допустить, что безвозмездное поручение представляет собой пример безвозмездных услуг, то подобное исключение не может иметь какого-либо общего значения для общей конструкции услуг. Кроме того, необходимо напомнить, что безвозмездность, допускаемая в отношении поручения, как известно, проистекает из римского права, где требования о выплате вознаграждения не обеспечивались исковой защитой.

Несмотря на то, что "не всякий возмездный договор является двусторонним, но всякий двусторонний договор является возмездным"¹²⁸, можно говорить, что большинство договоров на оказание услуг — это договоры двусторонние.

Вопрос о разграничении договоров услуг на реальные и консенсуальные представляется во многом проблематичным. В данном случае можно лишь констатировать, что договоры услуг есть преимущественно консенсуальные договоры. К реальным относятся договоры на оказание следующих услуг: хранения (за исключением договора хранения, предусматривающего обязанность принять на хранение), перевозок (кроме договоров на будущую перевозку и перевозок пассажиров). Указанные исключения и прочие договоры на оказание услуг относятся к консенсуальным договорам. Определение природы договора перевозки (реальный он или консенсуальный) составляет одну из сложнейших проблем цивилистики. Достаточно сказать, что О. С. Иоффе ограничился лишь постановкой проблемы и обзором существующих точек зрения, избежав однозначного ответа на данный вопрос¹²⁹.

Договоры на оказание услуг в силу предмета таких договоров, как правило, высту-пают в виде основных договоров. Это, однако, вовсе не исключает возможности воз-никновения предварительного договора с последующим заключением основного до-говора по оказанию услуг на условиях, предусмотренных предварительным договором (ст. 429 ГК РФ).

Как указывалось ранее, договоры услуг могут быть публичными договорами, что особенно характерно для договоров на оказание потребительских услуг. Несмотря на то, что многие формулировки ст. 426 Кодекса способны создать представление, что заказчиком услуг по публичному договору могут выступать только физические лица ("перевозка транспортом общего пользования.., медицинское, гостиничное обслуживание", "потребитель"), это все же не означает, что юридические лица исключаются из числа заказчиков, так как прямого ограничения на сей счет в названной статье не содержится. Специфи- ка публичного договора на оказание услуг — в исполнителе услуг (им должна быть коммерческая организация), в доступности таких услуг и в том, что запрещается оказывать предпочтение в отношении заключения договора и цены, если иное не предусмотрено законом.

Значительно развиты договоры услуг в пользу третьих лиц. В частности, к ним относятся договоры обязательного медицинского страхования, договоры доверительного управления имуществом с указанием отдельного выгодоприобретателя, договоры, заключаемые на охрану третьих лиц, и др.

Однако большинство договоров услуг заключается в пользу участников договора: в этом случае исполнитель оказывает услугу заказчику. Услуга в подобных договорах может выполняться непосредственно заказчику (услуги связи), а может воздействовать на указанный предмет или животное (услуги по техническому обслуживанию транспорта и ветеринарные услуги). Хотя в приведенных примерах операция прилагается не к заказчику лично, договор направлен в пользу заказчика услуги (объект интереса).

Обычно договор на оказание услуг заключается по инициативе той или иной стороны, однако еще О. С. Иоффе была замечена тенденция, что с предложением заключить договор на оказание разовых услуг обращается заказчик, в то время как в договорах, которые опосредуют длящиеся отношения, инициатором выступает сторона, предоставляющая услуги¹³⁰.

Как указывалось, договор считается заключенным, если между сторонами достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора, при этом моментом заключения договора согласно п. 1 ст. 433 ГК РФ является момент получения оферентом акцепта направленной ранее оферты. Для реальных договоров момент их заключения определяется передачей имущества (п. 2 ст. 433 ГК РФ). С развитием автоматики появилась потребность в юридическом определении момента заключения договора услуг с использованием автоматов. В отношении договора розничной купли-продажи Кодекс закрепляет правило, что подобный договор считается заключенным с момента совершения покупателем действий, необходимых для получения товара. Учитывая отсутствие специальных правил на сей счет в отношении договоров услуг, можно по аналогии предположить, что договор на оказание услуг с использованием автоматов считается заключенным с момента совершения заказчиком, абонентом действий, необходимых для получения услуг. Так, договор на оказание услуг телефонной связи с использованием телефонных автоматов считается заключенным с момента выполнения абонентом всех указаний, содержащихся на корпусе автомата.

Вопрос о том, могут ли обязательства по оказанию услуг возникать из иных оснований, кроме договора, остается в доктрине практически неисследованным.

Можно предположить, что непосредственно из деликта обязательства по оказанию услуг не возникают. Однако такое обязательство может возникнуть на основе договора (добровольный порядок) или решения суда (судебный порядок), вынесенного по факту причинения вреда. Таким образом, причинение вреда косвенно, опосредованно влияет на возникновение обязательств по оказанию услуг.

Указание в ст. 1082 ГК РФ на такой способ возмещения вреда как возмещение в натуре, в том числе путем исправления поврежденной вещи, открывает возможность для оказания "так называемых услуг" по обязательствам из деликтов. Более того, вред, причиненный жизни, здоровью либо имуществу заказчика услуги вследствие недостатка услуги, а также вследствие недостоверной или недостаточной информации об услуге, подлежит возмещению исполнителем независимо от его вины (ст. 1095 ГК РФ). Если допустить, что возмещение производится в этом случае добровольно, реально (услугой) и немедленно (сразу по причинении вреда), то для договора (опосредующего звена) здесь почти не остается места и обязательство по оказанию услуг возникает напрямую из деликта.

Договорное обязательство по оказанию потребительских услуг в случае обнаружения потребителем недостатков оказанной услуги может трансформироваться в альтернативное обязательство (ст. 29 Закона РФ "О защите прав потребителей"). Фактически это уже не договорное обязательство. Потребитель в качестве одного из предметов исполнения может избрать услугу, следовательно, услуга будет оказана из недоговорного альтернативного обязательства.

Как видно из сопоставительного анализа ст. 1095 ГК РФ и ст. 29 названного Закона обе нормы близки между собой. В ст. 29 Закона о защите прав потребителей, как уже указывалось, речь идет о гражданско-правовых гарантиях, что изначально предполагает наличие гражданско-правового договора на оказание услуг между потребителем и исполнителем. Между тем норма ст. 1095 ГК РФ, несмотря на то, что она также предполагает возможность существования договора на оказание услуг, из которого и возник вред, тем не менее представляет собой пример самостоятельного правового регулирования возмещения вреда вне рамок обязательства, послужившего основанием для оказания услуг. Подобное отношение законодателя и позволяет вести речь о возможности возникновения обязательства по оказанию услуг из деликта.

Кстати, норма ст. 1095 ГК РФ представляет собой типичный пример концепции "смерти договора", указывающей на то, что из-за объективных экономических причин право уделяет все большее внимание не собственно регулированию договорных отношений, а вопросам предотвращения и возмещения вреда, возникшего как из договорных, так и иных отношений. В результате данного подхода все больше правопорядков склоняются к тому, чтобы размещать различные по своему характеру и правовой природе нормы в рамках одного, интегрированного института, в связи с чем грань между договором и деликтом стирается¹³¹.

Наконец, необходимо упомянуть о таких юридических фактах как события. События сами непосредственно не порождают обязательств, тем более обязательств по оказанию услуг, но в совокупности с другими юридическими фактами, образуя сложный юридический состав, могут порождать¹³² либо изменять обязательства. Особое значение события имеют в услугах по страхованию, так как с наступлением специфического события, страхового случая, у страховщика возникает ряд обязанностей, а страхователь и третьи лица приобретают права и обязанности. Кроме того, события могут способствовать заключению договоров на оказание вынужденных услуг (вынужденное хранение, доверительное уп-равление имуществом).

Таким образом, обязательства по оказанию услуг, обладающие известной спецификой в сравнении с обязательствами по передаче имущества или обязательствами по предоставлению имущества в пользование, требуют для своего возникновения и специфических оснований. Как правило роль таких оснований играют особые договорные образования, договоры по оказанию услуг.