Экзамен зачет учебный год 2023 / О юридической природе переводного векселя - Белов Ю. В
..htmRELP. О юридической природе переводного векселя.
Федеральный правовой портал Логин:
Пароль: Информеры портала new! О портале Забыли пароль? Регистрация
English Deutsch Italian Spanish
Главная Поиск Карта Новости Форумы Конкурсы Ссылки Ваш статус: Guest Данные принадлежат:
Библиотека/Аналитика/
Рубрикатор/Гражданское право/
Рубрикатор/Финансовое право/ ×Ключевые слова:"АКЦЕПТ"ВЕКСЕЛЬВЕКСЕЛЬНОЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВОВЕКСЕЛЬНОЕ ПРАВОИСТОРИЯ ПРАВАОБЯЗАТЕЛЬСТВАОФЕРТАПЛАТЕЖЕСПОСОБНОСТЬПЛАТЕЖИТЕОРИЯ ПРАВАЧАСТНОЕ ПРАВО $Реклама
// О юридической природе переводного векселя.Белов, Ю. В.,
Аннотация: Правоведение. - 1998. - № 3. - С. 82 - 89 Полный текст документа: О юридической природе переводного векселя [Журнал "Правоведение"/1998/№ 3] Белов В.А..htm Запросов: 65
Версия для печати
Источник: () Основное назначение всякой ценной бумаги — удостоверение имущественных гражданских субъективных прав. Причисляя в силу указания ст. 143 ГК РФ переводной вексель как документ к категории ценных бумаг, мы тем самым признаем, что он должен инкорпорировать в себе субъективные гражданские имущественные права, а в силу неразрывности права и обязанности — также и корреспондирующие данным правам обязанности.
Однако из законодательства это следует не так очевидно, как, например, в отношении простого векселя. Статья 1 Положения о переводном и простом векселе1 указывает на то, что переводной вексель должен содержать простое и ничем не обусловленное предложение уплатить определенную сумму. Это предложение должно быть облечено в особую «вексельную» форму. А вот ст. 815 ГК РФ указывает, что переводной вексель удостоверяет «ничем не обусловленное обязательство (курсив наш. — В.Б.) иного (т.е. отличного от векселедателя. — В.Б.), указанного в векселе плательщика... выплатить по наступлении предусмотренного векселем срока полученные взаймы денежные суммы...».
Итак, по Положению переводной вексель — это предложение, по ГК РФ — обязательство уплатить, принятое на себя не векселедателем, а третьим лицом (плательщиком). Какое предписание соответствует действительности?
Всякий переводной вексель содержит прежде всего предложение уплатить, чем, кстати сказать, отличается от векселя простого. Будет ли оно принято плательщиком, превратится ли в обязательство плательщика — это вопрос, с выдачей векселя никак не связанный. Переводной вексель, подобно всем ценным бумагам, обладает свойством публичной достоверности, а следовательно, формализма. Это выражается, в частности, в незначимости для векселя обстоятельств, в нем не зафиксированных. Отсюда следует несколько странный вывод: до того момента, пока предложение уплатить, сделанное в переводном векселе, не будет принято плательщиком, переводной вексель не содержит в себе обязанности уплатить. Такая обязанность может быть возложена на себя только векселедателем, но об обязанности векселедателя платить по составленному им векселю в документе не упоминается. Более того, если предложение об уплате будет плательщиком отвергнуто, переводной вексель вовсе останется без должника!
Отсюда возникают две задачи, решение которых и составит ответ на вопрос о юридической природе переводного векселя: 1) если переводной вексель не содержит в себе обязательства векселедателя платить, то каковы основания возложения на него законом ответственности за неакцепт и неплатеж? 2) если содержание переводного векселя состоит в предложении, то каково его правовое значение и как можно квалифицировать порождаемые этим предложением правовые отношения?
Несмотря на очевидный вывод об отсутствии должника в неакцептованном переводном векселе, ученые-юристы упорно продолжали заниматься исследованием категории «вексельное обязательство». Отчасти это объяснимо, ибо сочетание «вексельное предложение» вызывающе нетрадиционно. Если с категорией «предложение уплатить» и производились какие-то действия, то все они могут быть обозначены словом «махинации», ибо ни одно из них до самого последнего времени не сообразовывалось не только с требованиями теории права, но и с элементарными законами логики. Между тем совершенно очевидно, что категория «вексельное обязательство» в смысле юридической обязанности — это достояние простого векселя. В переводном векселе таковое появляется только в лице плательщика, принявшего предложение уплатить, и не ранее, чем с момента такого принятия.
Столь же очевидно и то, что подобная постановка вопроса заставляет считать, что переводной вексель, в котором не отражено, согласился ли плательщик уплатить по нему, или нет, не может быть признан ценной бумагой. Не неся в себе юридической обязанности уплатить, он не может воплощать и права требования платежа, а значит, не отвечает одному из важнейших признаков ценной бумаги.2 Именно так смотрит на неакцептованный переводной вексель и ст. 815 ГК РФ, о неточности которой в данном вопросе говорят даже разработчики самого Кодекса.3
В связи с этим и возникают вопросы: что означает термин «предложение уплатить»? Какие юридические последствия для векселедателя оно порождает? И если предложением порождается обязательство векселедателя оплатить переводной вексель, хотя бы и в порядке регресса, то где истоки этого обязательства, коего на себя векселедатель не возлагал? А может быть, переводной вексель инкорпорирует какие-то иные имущественные права, отличные от права требования уплаты?
Многочисленные попытки разрешения вопроса об основаниях ответственности векселедателя по неакцептованному переводному векселю оказались неудачными в силу непоследовательности подходов. Исследователи принимали как аксиому законодательные предписания об ответственности векселедателя вексельного характера и пытались подвести под нее такое же вексельное обоснование. То, что переводной вексель содержит обязательство векселедателя, принималось бездоказательно и не подвергалось никаким сомнениям. Обычно указывалось, что обязательство векселедателя в переводном векселе содержится в скрытом виде,4 «имеет... более сложную форму»,5 «представляется несколько сложнее»6 и т. п. Однако объяснения, в чем же состоит эта «более сложная форма», имеют различный характер.
Основное направление, которого придерживаются большинство исследователей, — понимание обязательства векселедателя переводного векселя как обязательства условного. Поскольку гражданское право знает категорию «условные сделки», оставляя неизвестными понятия «условные обязанности» и «условные обязательства», точнее было бы сказать, что сущность взглядов представителей данного направления состоит либо в объявлении зависимости возникновения обязательства векселедателя от отлагательного условия (первый подход), либо в объявлении зависимости сохранения силы обязательства векселедателя от отменительного условия (второй подход).
Представители первого подхода полагали, что обязательство векселедателя платить осложнено отлагательным условием: я обязуюсь платить по этому векселю, если по нему не будет совершено платежа (не последует акцепта) со стороны плательщика. Родоначальником данного направления в русской науке следует считать Н. Миловидова, утверждавшего, что «в векселе переводном векселедатель обещает произвести платеж определенной суммы через другое лицо (трассата)... сам обязуясь к платежу лишь в случае неудовлетворения кредитора трассатом... (курсив наш. — В.Б.)».7 Далее, рассматривая последствия выдачи переводного векселя, он подчеркивает, что выдача переводного векселя порождает условное обязательство векселедателя платить.8
Позднее некоторые авторы ограничивались воспроизведением первой части формулы Н. Миловидова: «...в векселе переводном векселедатель обещает произвести платеж не сам, а через третье лицо»,9 «...переводной же вексель содержит обещание трассанта произвести платеж через другое лицо...»,10 а некоторые отдавали предпочтение части второй: «я сам обязуюсь к платежу по сему векселю... если лицо, указываемое в качестве плательщика, откажется принять на себя эту обязанность»,11 «по сему моему векселю повинен я заплатить такую-то сумму, если таковая не будет уплачена указанным лицом».12 Были и авторы, которые своими словами пересказывали Н. Миловидова: переводной вексель содержит «предложение, соединенное с обязанностью векселедателя произвести платеж указанной денежной суммы, в случае невнесения платежа трассатом».13 Из современных авторов такую позицию занимают Л.Г. Ефимова,14 О.С. Иоффе15 и, по всей видимости, А.А. Вишневский.16
Подобного мнения придерживаются и авторы Рекомендаций Банка России по работе с векселями от 9 сентября 1991 г.: «Здесь (в переводном векселе. — В.Б.) обязательство трассанта (векселедателя. — В.Б.) условное (курсив наш. — В.Б.): он обязуется заплатить вексельную сумму, если плательщик (трассат) не заплатит ее. Необходимость выполнения трассантом такого обязательства возникает в том случае, когда трассат не акцептовал и не заплатил по векселю или акцептовал и не заплатил».17
Интересно, что сторонники этой концепции так усердствуют в ее защите, что находят подтверждение даже в нормах Положения о векселях. Наиболее «сокрушительным» аргументом в этом вопросе традиционно считается ст. 9 Положения, устанавливающая, что «векселедатель отвечает (курсив наш. — В.Б.) за акцепт и за платеж», т. е. на векселедателя в случае неакцепта или неплатежа по векселю со стороны плательщика возлагается обязанность произвести платеж. Однако, как правильно замечает Е.А. Крашенинников со ссылкой на С.М. Бараца, обязанность векселедателя оплатить вексель есть возложение на него вексельно-правовой ответственности, так называемая охранительная обязанность, не имеющая ничего общего с обязанностью платежа (исполнения) по векселю, — обязанностью регулятивной.18
Но даже если отказаться от здравого смысла и игнорировать данное опровержение, сторонники концепции отлагательного условия все равно окажутся в тупике, ибо защищаемая ими голая фраза «векселедатель отвечает» все равно ни о чем не говорит и ничего не доказывает. Ответственность эта базируется не на обязательстве векселедателя, о котором он в векселе не сказал ни слова, а на предписании закона! За что, за какие «грехи» закон возложил на него эту ответственность — вот вопрос, требующий решения, но не находящий его в рамках рассмотренной концепции.
Концепция «отлагательной условности» обязательства векселедателя переводного векселя разрабатывалась только теоретиками и почти не привлекала внимания комментаторов российского вексельного устава. Но один из них, барон А.М. Нолькен, как бы между делом довел данный подход до логического конца, т. е. до абсурда, указав, что «векселедатель отвечает перед векселедержателем, упустившим возможность опротестовать переводной вексель в неплатеже лишь тогда, когда вексель этот не был принят трассатом... Таким образом, ответственность векселедателя является вспомогательною лишь на тот случай, когда без привлечения его к ответственности не имелось бы никакого другого ответственного по векселю лица».19
Эта выдержка примечательна тем, что в ней очень точно подмечен факт отсутствия в неакцептованном (непринятом) переводном векселе каких бы то ни было обязанных лиц,20 факт, показывающий, что мы не одиноки в сделанном ранее выводе. Именно этим объясняется привлечение к ответственности векселедателя, допускавшееся русской судебной практикой, но не допустимое по современному законодательству (см. ст. 53 Положения о векселях).
Сущность второго подхода состоит в признании обязательства векселедателя переводного векселя осложненным отменительным условием. Е.А. Крашенинников — сегодня пока единственный представитель данного направления — формулирует это обязательство следующим образом: «Я (трассант. — В.Б.) сам обязуюсь к платежу по этому векселю, но моя обязанность прекращается, если векселедержатель получит удовлетворение от плательщика».21 В обоснование своей позиции он ссылается на ст. 11, 14 и 47 Положения о векселях.22 Статья 11 позволяет передавать всякий, в том числе неакцептованный переводной, вексель по индоссаменту, а ст. 14 говорит, что индоссамент переносит все права, вытекающие из переводного векселя. Следовательно, по мнению Е.А. Крашенинникова, «право требования по векселю существует у ремитента еще до того, как вексель будет акцептован плательщиком». Статья же 47 говорит о солидарной обязанности перед векселедержателем лиц, выдавших переводной вексель, что приводит к мнению о том, что сам факт выдачи переводного векселя налагает на его составителя обязанность произвести по нему платеж.
Этот подход также должен быть отвергнут, и прежде всего по указанной выше причине: переводной вексель не содержит обязательства векселедателя, тем более условного, поскольку указания о таковом не содержится в самом векселе. Будучи формальным документом, вексель не позволяет наделять последствиями вексельного права факторы, которые в нем не отражены; чего нет в векселе, того не существует. А обязательства векселедателя в нем нет.
Кроме этого, порочность данного подхода состоит в том, что, признавая наличие обязательства платить за векселедателем немедленно с момента выдачи векселя, логично предоставить векселедержателю возможность выбора лица, к которому он предъявит требование о платеже. Если перед векселедержателем переводного векселя ответствен трассант, в то время как отношение плательщика к этому векселю не выяснено, стоит ли векселедержателю вообще предъявлять вексель к акцепту? Не выбрать ли ему в качестве лица-адресата требования о платеже векселедателя? Но такого выбора векселедержатель лишен: он обязан предъявить требование об акцепте (платеже) именно плательщику и не имеет такого права в отношении векселедателя.
Формулировка первой части ст. 47 Положения о солидарной обязанности векселедателя вместе с другими лицами, подписавшими вексель, для обоснования позиции в данном случае применена быть не может, ибо относится к уже опротестованному переводному векселю и предусматривает фактически не обязанность, а ответственность. Странно, что Е.А. Крашенинников, вскрыв ошибку своих противников, состоящую в смешении ответственности и исполнения по векселю, не увидел собственной идентичной ошибки.
Неправильно ссылаться и на ст. 14 Положения, устанавливающую, что индоссамент переносит все права, вытекающие из переводного векселя, поскольку данная статья не указывает, о каких именно правах идет речь по неакцептованному переводному векселю. Положение совершенно не дает оснований полагать, что это — права требования платежа.
Итак, сторонники концепции условных обязательств не смогли доказать, что переводной вексель содержит в себе обязательство векселедателя, тем самым не сумев найти основание для привлечения векселедателя к вексельной ответственности.23
Некоторые авторы не считают существенным вопрос об основаниях ответственности векселедателя. «Если вексель передается получателю платежа без предварительного акцепта плательщика, векселедатель в момент фактического перехода векселя к ремитенту и до получения последним согласия плательщика платить (акцепта) становится единственным обязанным по векселю лицом и при наступлении срока не может отказаться от платежа по этому векселю, даже если вексель не будет акцептован и (или) оплачен плательщиком (курсив наш. — В.Б.)».24 А почему «векселедатель становится обязанным лицом», если он не принимал на себя обязательства?
Решению этого вопроса должно предшествовать рассмотрение юридической природы предложения, которое и составляет содержание переводного векселя.
До недавнего времени попытки выяснить, что же такое «предложение» с точки зрения вексельного права, не предпринимал никто. Отдельные замечания по данному поводу, конечно же, имеются, но никакого намека даже на постановку самого вопроса!
Вероятно, это вызвано нестандартностью проблемы, ибо все юристы, так или иначе сталкивавшиеся с ней, отказывались от ее рассмотрения, однако на откровенное признание данного обстоятельства решился только почтенный классик русского гражданского права Д.И. Мейер: «Исследование существа его (переводного векселя. — В.Б.) в высшей степени затруднительно, так что существуют до сих пор различные мнения о природе сделки, представляющейся в переводном векселе (курсив наш. — В.Б.)».25 Определение существа переводного векселя обычно базировалось на отрицании тех институтов, к которым он относиться не может. Так, Ф.Г. Дильтей, автор первой работы по вексельному праву, опубликованной на русском языке, указывает, что вексель «не есть контракт займа», не может быть причислен ни к договору купли-продажи, ни к договору хранения, ни к какому бы то ни было иному договору вообще.26 На этом основании делался вывод, что «вексель переводной совершенно независимо от охранения особым вексельным правом, представляет самостоятельное (не сводимое ни к каким иным известным правовым конструкциям. — В.Б.) юридическое учреждение (курсив наш. — В.Б.)».27
Большинство из исследователей, а также разработчики некоторых нормативных актов вместо исследования категории «предложение» пошли на подмену понятий, а именно на замену термина «предложение» словом «приказ». В пункте 2.4. Рекомендаций ЦБ РФ 1991 г. указывается, что переводной вексель (тратта) представляет собой письменный документ, содержащий безусловный приказ векселедателя плательщику уплатить определенную сумму денег в определенный срок и в определенном месте получателю или его приказу (курсив наш. — В.Б.)». Таким образом, по Рекомендациям основанием возникновения обязательства плательщика является приказ векселедателя об уплате. Подменяют предложение приказом также Н. Ерпылева,28 Д.Л. Иванов,29 Н.А. Казакова и Ю.В. Балашова,30 А.А. Фельдман.31
Переводной вексель прямо рассматривался как «приказ» в английском Законе о переводных векселях 1882 г. (ст. 3 Закона),32 в российском Уставе о векселях 1902 г. (ст. 86 Устава)33 и в Конвенции ООН о международных переводных векселях и международных простых векселях 1988 г. (ст. 3 Конвенции).34 Может быть, поэтому авторы многочисленных комментариев, научных и учебных работ по вексельному праву, по выражению Г.Ф. Шершеневича, «словами закрывали смысл». Именно он первым в русской цивилистике отметил проблему нетождественности предложения, инкорпорируемого в тратту, с приказом. «Векселедатель не может приказывать лицу, намеченному для роли плательщика. Он может просить его, предлагать ему, ожидать от него. Приказ же предполагает воздействие, угрозу, которой нет у векселедателя. Поэтому понятие о приказе, которое кладется законодательствами в основу конструкции переводного векселя, следует признать юридически неопределенным и несоответствующим общепринятому значению слова (курсив наш. — В.Б.)».35
Менее категорично, но в том же духе высказывается и А.А. Вишневский: «...трассант не вправе приказать трассату в том смысле, в котором приказ понимается, когда речь идет об отношениях власти – подчинения. Трассант... может только предложить принять на себя вексельное обязательство, но не обязать к этому».36
Некоторые даже пытаются не видеть очевидного — различия между терминами «предложение» и «приказ». «Переводной вексель... представляет собой документ... в котором содержится ничем не обусловленное предложение (приказ) одного лица (векселедателя — трассанта) другому лицу (плательщику — трассату)...».37 Следуя автору, мы получим вывод, что «приказ» и «предложение» — синонимичные категории. Чувствуя шаткость своей позиции, автор далее просто «забывает» о «предложении», всюду говоря о «вексельном приказе», т.е. подменяет понятия.
То же совершает и другая, менее многочисленная, группа авторов, пытающаяся подменить термин «предложение» термином «поручение». Из современников таковым является В.В. Ильин: «Переводной вексель является безусловным поручением векселедателя акцептанту об уплате определенной денежной суммы... Переводной вексель является по своей природе платежным поручением, данным векселедателем плательщику, указанному в векселе, платить в пользу векселедателя или в пользу третьего лица по указанию векселедателя... Если плательщик признает поручение (предложение) векселедателя платить по векселю, то свое согласие он выражает акцептом (курсив наш. — В.Б.)».38 Более профессионально высказывался И.К. Оппоков — автор первой подборки «постатейных материалов» и разъяснений к Уставу о векселях 1902 г. «Вексель переводной суть, по существу своему, кредитный акт, которым векселедатель уполномочивает первого приобретателя или того, в чьи руки перейдет по правильным надписям вексель, получить означенную в нем сумму от третьего лица, которому поручается произвести платеж, обязываясь сам удовлетворить по векселю в случае непринятия (неакцептации) плательщиком векселя (курсив наш. — В.Б.)».39 А.Ф. Федоров указывал, что французская и английская судебная практика признают векселем всякий акт, «предоставляющий поручение произвести платеж приказу первого приобретателя... (курсив наш. — В.Б.)».40
Даже наиболее четко и грамотно сконструированная позиция И.К. Оппокова рушится на основе уже употребленных аргументов. Ни уполномочия, ни поручения, ни обязательства в переводном векселе нет по той причине, что о таковых нигде в векселе не может быть упомянуто. Одинарное уполномочие на получение платежа бессмысленно, ибо ему не корреспондирует уполномочие на его производство. Воплощать же в вексель поручение произвести платеж просто нельзя, ибо поручение может быть во всякое время отменено доверителем, а, кроме того, от него вправе отказаться поверенный, в то время как выданный вексель не может быть отозван. Отождествление же термина «поручение» с предложением выглядит еще менее успешно, чем аналогичная манипуляция с термином «приказ».
Корнем всех недоразумений в области изучения правовой природы переводного векселя стало изначально неправильное направление, в котором велись поиски. Причиной этого стала, по всей видимости, чрезмерная верность сложившимся правовым традициям: вместо того, чтобы осмыслить собственные же ощущения, материализованные, в частности, в виде проектов государственных документов, русские ученые занимались модернизацией и уточнением позиций, сформулированных их предшественниками.
В законодательных мотивах к Уставу 1902 г. указывалось, что «по Уставу 1893 года вексель есть документ, составляемый во исполнение предшествующего договора между векселедателем и первым приобретателем о выдаче векселя в обмен на известную сумму денег или иную валюту...». «По новому же Уставу вексель есть подлежащее исполнению совершенно независимо от предшествующих соглашений обязательство векселедателя о доставлении первому приобретателю или позднейшему векселедержателю в известный срок известной суммы денег».41
Итак, вексельное обязательство по Уставу 1902 г. — это «обязательство векселедателя о доставлении денег векселедержателю (курсив наш. — В.Б.)». Обязательство о доставлении, а не об уплате денег! «Доставление» же денег вовсе не обязательно должно производиться лично векселедателем и иметь форму платежа (уплаты). Последний, разумеется, может доставить деньги лично и сделать это путем платежа (простой вексель), но ничто не мешает ему попытаться привлечь для «доставления» денег третье лицо. Каким образом? Для этого достаточно лишь перевести на юридический язык термин «предложение» (векселедателя третьему лицу).
В современном гражданском праве и российском законодательстве предложение имеет юридическое значение в случае, если оно представляет собой предложение вступить в договор, т.е. оферту (ст. 435 ГК РФ), либо предложение делать оферты, либо «публичную оферту» (ст. 437 ГК РФ). Два последних института должны быть немедленно отвергнуты, ибо они представляют собой обращения к заранее не определенному кругу лиц, в то время как трассат переводного векселя — всегда конкретное определенное лицо. Именно оферта представляет собой предложение, которое, по общему правилу, невозможно отозвать в течение некоторого срока (ст. 436 ГК РФ), что вполне соответствует безотзывной природе предложения, сделанного в переводном векселе. Цель оферты состоит в доведении до ее адресата намерения оферента заключить договор на условиях, изложенных в оферте, что предполагает выяснение отношения адресата к сделанной оферте. Понятно, что оферта делается в расчете на ее последующее принятие. Та же ситуация наблюдается и в переводном векселе: таковой содержит предложение произвести уплату определенной суммы приказу определенного лица и выставляется в расчете на принятие этого предложения (акцепт).
Итак, переводной вексель — это не что иное, как разновидность института оферты — оферта трассанта, адресуемая трассату, о заключении с ним договора об уплате в пользу третьего лица — векселедержателя (ремитента). С момента акцепта оферты договор об уплате денежной суммы считается заключенным и третье лицо (ремитент), в пользу которого и был заключен данный договор, имеет право требовать исполнения по нему в соответствии с его условиями.
За что же несет ответственность трассант (оферент) в случае неакцепта его векселя (оферты)? Рассмотрим несколько вариантов причин отказа плательщика в акцепте выставленного на него переводного векселя.
Акцепт может не быть получен потому, что он и не мог быть получен в силу того, что лицо, указанное в векселе в качестве плательщика, было намеренно вымышлено трассантом. Здесь налицо действие, подпадающее под признаки преступления (мошенничества), квалифицируемое с точки зрения цивилистики как умышленный деликт. Та же ситуация имеет место, когда плательщиком назначается лицо, в отношении которого у трассанта нет никаких требований и никаких иных оснований, могущих побудить лицо к уплате, либо это лицо не имеет возможности уплатить (несостоятельно) и об этом известно трассанту.
Возможно, что тратта выставляется на реально существующее лицо, однако с расчетом, к примеру, не на погашение им своих долгов, а на его благотворительность.
И совсем иначе следует рассматривать случай, когда трассант выставляет тратту на своего должника, имеющего возможность и основание оплатить данное требование.
Вексельное право не различает описанных ситуаций и вследствие этого не ставит размер ответственности трассанта в зависимость от его недобросовестности. Однако описанные ситуации различаются правом гражданским, а первая ситуация к тому же является сферой регулирования права уголовного. Причины отсутствия акцепта ремитент узнает самостоятельно или от нотариуса после совершения протеста и в соответствии с полученными сведениями сможет принять решение о возможности продолжения дальнейших взаимоотношений с трассантом, заявлении о действиях трассанта (его представителей) в суд или прокуратуру, о взыскании в вексельном порядке, а сверх этого — в зависимости от случая, либо убытков, не взыскиваемых по нормам вексельного законодательства (упущенной выгоды) либо неосновательного обогащения. Выбор предмета иска — возмещение убытков или возврат неосновательного обогащения — будет зависеть от того действия, которое было совершено трассантом при составлении и выдаче им переводного векселя. Чтобы обосновать данный тезис, возвратимся к вопросу об основании векселя.
Основа всяких вексельных отношений – доверие. Облечение доверительных отношений в вексельную форму есть не что иное, как честное слово векселедателя о том, что в определенное время приобретатель векселя получит определенную денежную сумму от самого векселедателя или третьего лица. Такого рода отношения называются кредитными и составляют основу современной экономики. Подрыв этих отношений (нарушение своего честного слова) неизбежно неблагоприятно отразится не только на конкретных участниках этих отношений, но также на экономике и правовой системе в целом.
Целесообразно использование вексельной теории, выдвинутой в середине XIX в. К. Эйнертом, содержание которой обыкновенно выражается фразой: «Вексель суть купеческие бумажные деньги».42 Аналогия векселя и денег может и должна иметь место, ибо в обоих инструментах решающим качеством является их обеспеченность. Покупательная способность денег обеспечивается национальным доходом, покупательная способность векселя — доходом (или даже всем активом) купца (векселедателя). Нормативное или договорное признание такой аналогии будет означать, что намеренная выдача необеспеченных векселей составит собой неправомерное действие.43 Неправомерное действие, причинившее вред конкретным лицам – участникам конкретных правоотношений, не являющихся договорными, есть не что иное, как основание для применения норм главы 59 ГК РФ — о деликтных обязательствах (обязательствах вследствие причинения вреда).
Таким образом, в случае, если векселедатель не имел никаких оснований рассчитывать на оплату своего векселя субъектом, назначенным им в качестве плательщика, — налицо предпосылки для возложения на него деликтной ответственности. Основанием ответственности векселедателя по неакцептованному переводному векселю является причинение им ущерба собственными недобросовестными действиями по выставлению безвалютного векселя.
Несколько иной будет ситуация, когда расчет векселедателя на оплату выставленного им переводного векселя был основательным, но не оправдался в силу недобросовестности плательщика или его неплатежеспособности, о которой векселедатель не знал, не мог и не должен был знать. Признание выставления такого векселя также неправомерным действием вынуждает вовсе отказаться от конструкции переводного векселя, ибо риск недобросовестности какого-либо лица или его неплатежеспособности неизбежно сопутствует всяким сделкам. Поэтому при неакцепте переводного векселя по указанным основаниям мы имеем дело с аналогом понятия «реализация риска», которой векселедатель не предвидел, не должен и не мог предвидеть. Неоправдавшийся расчет ремитента на получение им денег от плательщика является юридическим фактом, прекращающим доверие (кредит) ремитента векселедателю, влечет отпадение (за его ненадобностью) и самого переводного векселя. С ним отпадает и основание для удержания векселедателем эквивалента денежной суммы, которую, как предполагалось, должен заплатить плательщик, а следовательно, перед нами — не что иное, как частный случай неосновательного обогащения.
«При непринятии тратты трассант является лицом, неосновательно обогатившимся за счет ремитента»,44 — указывает А.И. Каминка. Это утверждение справедливо не всегда: наличие у векселедателя умысла выставить необеспеченный вексель влечет применение ответственности за причинение вреда, а отсутствие такового — возникновение обязательства из неосновательного обогащения.
* Кандидат юридических наук, доцент Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
© В.А. Белов, 1998.
1 Утверждено Постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1937 г. (СЗ СССР. 1937. № 52. Ст. 221).
2 На это затруднение впервые обратил внимание Е.А. Крашенинников (Крашенинников Е.А. Составление векселя. Ярославль, 1992. С. 38—39).
3 Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. М., 1996. С. 164 (автор главы — Е.А. Суханов).
4 Вишневский А.А. Вексельное право. М., 1996. С. 10–11.
5 Иванов Д.Л. Вексель. 2-е изд. М., 1994. С. 11.
6 Шершеневич Г.Ф. Вексельное право: Лекции. СПб., 1909. С. 25.
7 Миловидов Н. Вексельное право: Сравнительно-критический очерк. Ярославль, 1876. С. 21.
8 Там же. С. 89—90.
9 Башилов А.П. Лекции по вексельному праву. СПб., 1895. С. 77.
10 Нерсесов Н.О. Конспективный курс лекций по торговому и вексельному праву. М., 1896. С. 222.
11 Гордон В.М. Вексельное право. Харьков, 1926. С. 28.
12 Шершеневич Г.Ф. Вексельное право: Лекции. С. 26.
13 Деплоранский Н.Н., Николаевский В.А., Шварцман А.О. Вексель. М., 1925. С. 4.
14 Ефимова Л.Г. Очерк вексельного права // Вексель и вексельное обращение в России. М., 1994. С. 71.
15 Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С. 692.
16 Вишневский А.А. Вексельное право. С. 10—11, 18—19.
17 О банковских операциях с векселями: Письмо Центрального банка РФ от 9 сентября 1991 г. №14-3/30 // Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. 1993. №5. С. 35—94.
18 Крашенинников Е.А. Состаление векселя. С. 6 (сноска 4).
19 Нолькен А.М. Устав о векселях: Практическое руководство. 6-е изд. СПб., 1913. С. 255.
20 Впервые это отметил еще Д.И. Мейер (Мейер Д.И. Очерк русского вексельного права. СПб., 1857. С. 26); позднее с ним согласился Г.Ф. Шершеневич (Шершеневич Г.Ф. Вексельное право: Лекции. С. 25).
21 Крашенинников Е.А. Составление векселя. С. 5.
22 Там же. С. 5 (сноска 4) и 39 (сноска 42).
23 Уже после подготовки к печати настоящей статьи мы ознакомились с публикацией В.Б.Чувакова «Юридическая природа тратты» (Очерки по торговому праву: Сб. научн. тр. / Под ред. Е.А.Крашенинникова. Вып. 4. Ярославль, 1997. С. 23–33), содержащей критический разбор нашей аргументации против сторонников «отменительной условности» и критику нашей точки зрения на юридическую природу тратты в целом. По договоренности с Е.А.Крашенинниковым ответ на эти замечания будет помещен в нашей статье, которая представлена к опубликованию в пятом выпуске указанного Сборника.
24 Ильин В.В. Вексель // Гражданско-правовое регулирование банковской деятельности: Учебное пособие / Под ред. Е.А. Суханова. М., 1994. С. 69.
25 Мейер Д.И. Очерк русского вексельного права. С. 25.
26 Дильтей Ф.Г. Начальные основания вексельного права. М., 1772. С. 41—43.
27 Мейер Д.И. Очерк русского вексельного права. С. 7.
28 Ерпылева Н. Комментарий к Женевским вексельным конвенциям 1930 года // Право и жизнь. 1992. №3. С. 89.
29 Иванов Д.Л. Вексель. С. 22—24.
30 Казакова Н.А., Балашова Ю.В. Вексель в торговом обороте: составление и применение. М., 1994. С. 7.
31 Фельдман А.А. Вексельное обращение: Российская и международная практика. М., 1995. С. 9.
32 Перевод текста Закона также опубликован в книге А.А. Вишневского (Там же. С. 237—270).
33 Преемник Устава о векселях 1902 года и предшественник действующего Положения — Положение о векселях 1922 года — уже пользовался термином «предложение», а не «приказ» (ст. 17) (СУ РСФСР. 1922. № 25. Ст. 285).
34 Текст Конвенции был опубликован в книге А.А. Вишневского (Вишневский А.А. Вексельное право. С. 200—236).
35 Шершеневич Г.Ф. Вексельное право: Лекции. С. 25.
36 Вишневский А.А. Вексельное право. С. 18.
37 Иванов Д.Л. Вексель. С. 10 (см. также с. 19).
38 Ильин В.В. Вексель. С. 68, 69. — В.В. Ильин не может определиться, кому же дается поручение — плательщику или акцептанту, а также пытается описать природу поручения словосочетанием «платежное поручение».
39 Оппоков И.К. Устав о векселях с извлечениями из законодательных мотивов и решений Правительствующего Сената, с параллельным текстом Вексельного устава издания 1893 года. М., 1902. С. 77.
40 Федоров А.Ф. Вексельное право. Одесса, 1906. С. 169 (сноска 4).
41 Цит. по: Добровольский А.А. Устав о векселях 27 мая 1902 года с законодательными мотивами и разъяснениями. 3-е изд. Пг., 1916. С. 51.
42 Шершеневич Г.Ф. Вексельное право: Лекции. С. 30—31.
43 В связи со сказанным необходимо вспомнить, что в начале нового времени результатом выпуска банками переводных векселей на самих себя (с назначением самих себя плательщиками) стало появление новой ценной бумаги — банкноты. В настоящее же время банкноты сравнялись по своей сущности с бумажными денежными знаками, выпуск которых всецело контролируется государством. Проведение К. Эйнертом аналогии векселей с бумажными деньгами есть не просто объяснимая, но и неизбежная в условиях современного ему времени ситуация.
44 Каминка А.И. Устав о векселях. Закон 27 мая 1902 г. с разъяснениями. 2-е изд. СПб., 1911. С. 243.
Сопутствующие материалы: Copyright 2002 © Министерство образования РФ наверх Редакция портала: info@law.edu.ru
Участие в портале и более общие вопросы: reception@law.edu.ru
Сообщения о неполадках и ошибках: system@law.edu.ru