Экзамен зачет учебный год 2023 / ЗНАЧЕНИЕ КАТЕГОРИИ ДОБРОСОВЕСТНОСТИ ДЛЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ

Вышесказанное также обосновывается потребностями гражданского оборота, заключающимися в том, что добросовестное лицо, вступая в договорные отношения и реализуя их, согласно римской концепции bona fides вправе сравнивать внешнее поведение своего контрагента по исполнению условий обязательства со средним, типичным (объективным) поведением обычного абстрактного контрагента, а не выявлять внутреннее (психическое) отношение своего контрагента к исполнению договорных обязательств. Вот почему изложенное некоторыми авторами субъективное понимание категории добросовестности, аналогичной категории вины в уголовном праве, является совершенно неприемлемым для гражданского права. Если мы согласимся с их рассуждениями, то поставим перед участниками гражданского оборота абсолютно нереальную задачу выяснять психическое отношение контрагентов к действительности и доказывать эти обстоятельства в суде для подтверждения нарушения контрагентом принятых на себя договорных обязанностей.

Полученные положения позволяют отметить, что практическое содержание категории добросовестности не сводится к критерию "знал - не знал" (применяемому для определения статуса добросовестного приобретателя вещи). Содержание и значение категории добросовестности является гораздо более широким и относится ко всей системе гражданских правоотношений, поэтому оно имеет разные аспекты, базирующиеся как на субъективных критериях ("знал - не знал"), так и на объективных критериях.

К примеру, в договорных правоотношениях, особенно в части оценки исполнения договора, содержание добросовестного исполнения контрагентом своих обязанностей определяется с помощью объективного критерия путем сравнения конкретного поведения стороны договора с типичным (объективным) поведением обычного абстрактного (добросовестного) контрагента.

Такое положение соответствует классическому, римскому пониманию значения категории добросовестности для договорных отношений, но, как ни странно, является весьма необычным для современной российской правоприменительной практики <*>. Поэтому развитие и применение категории добросовестности будут опираться на ожидаемые друг от друга контрагентами типичные образцы исполнения обязательств, иными словами, будут объективно развиваться со становлением гражданского оборота.

--------------------------------

<*> Уместно вспомнить поговорку о том, что новое - это хорошо забытое старое.

Таким образом, значение и содержание добросовестности необходимо выявлять в каждом конкретном случае, не урегулированном законом и условиями договора, отдельно и индивидуально. При этом необходимыми ориентирами обоснованного использования категории добросовестности являются вспомогательные критерии, такие как: шикана, принцип солидарности интересов и делового сотрудничества, принцип баланса интересов личности с интересами общества и государства.

Теперь обратимся к анализу значения категории добросовестности (с применением критерия "знал - не знал"), которое оно имеет для применения последствий недействительности договоров цессии.

Согласно ст. 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения (п. 1); при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге), возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом (п. 2).

Иными словами, при недействительности сделки применяется реституция. Но как при этом соотносятся правила о реституции с правилами о виндикации? Ведь по виндикационным требованиям также осуществляется возврат спорного имущества. При этом правила о виндикации непосредственно оперируют категорией добросовестности, так как именно в п. 1 ст. 302 ГК РФ указан критерий "знал - не знал": если имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

Здесь важным ориентиром служит известное Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П, в котором отмечено, что оба способа защиты нарушенного права собственности (как с помощью норм о недействительности, так и с помощью норм о виндикации) являются правомерными, вместе с тем права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные ст. 302 ГК РФ основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества добросовестным приобретателем, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли и др.) <*>.

--------------------------------

<*> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева" // СПС "КонсультантПлюс".

Таким образом, Конституционный Суд РФ подчеркнул правовое значение статуса добросовестного приобретателя, определяемого на основании п. 1 ст. 302 ГК РФ с применением критерия "знал - не знал". Такой подход логичен, так как предметом виндикационных споров являются вещи, которые не несут на себе свидетельств их юридической судьбы <*>. Как правило, приобретающее вещь лицо не знает, каким образом приобретаемая вещь попала к продавцу.

--------------------------------

<*> К примеру, на футбольном мяче не написаны имена всех его законных собственников.

Несколько другая, но в чем-то аналогичная картина складывается при перемене лиц в обязательстве по договорам цессии или договорам о переводе долга. Главное отличие в том, что предметом договора перемены лиц в обязательстве является не вещь, а имущественное обязательство (право требования или долг) <*>.

--------------------------------

<*> Для удобства далее будет идти речь о договоре цессии, но все описываемые обстоятельства актуальны и для договоров о переводе долга.

В отличие от вещи в отношении имущественного права требования можно утверждать, что определенный законом объем информации о юридической судьбе права требования всегда может быть получен лицом, являющимся должником по уступленному праву.

Кроме того, справедливо утверждение о том, что обязательственные отношения, определенные договором цессии, в отличие от договоров об отчуждении вещи усложняются дополнительным обязательственным отношением с третьим субъектом - должником по уступленному праву требования.

Оба вышеуказанных обстоятельства позволяют выявить критерий определения фигуры добросовестного должника, исполнившего обязательство новому кредитору, в случае, если такое исполнение было произведено до признания недействительным договора цессии.

Действительно, ведь должник, как правило, не имеет возможности влиять на переход права требования от одного лица к другому, если только для перехода к другому лицу прав кредитора не требуется согласие должника, что может быть предусмотрено договором или законом согласно п. 2 ст. 382 ГК РФ <*>.

--------------------------------

<*> К примеру, закон требует обязательного согласия должника по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника (п. 2 ст. 388 ГК РФ).

В связи с тем, что должник не имеет возможности влиять на переход права требования к цессионарию, он попадает в определенную зависимость от действий третьих лиц, о которых может ничего не знать: должник может ничего не знать ни о заключении договора цессии, ни о самой фигуре нового кредитора (цессионария).

Таким образом, появляется основание для применения критерия "знал - не знал", и, следовательно, при определенных обстоятельствах должник вправе претендовать на статус добросовестной фигуры в случае возможной недействительности договора цессии.

Здесь имеется в виду возможность признания недействительным договора цессии и применения на основании ст. 167 ГК РФ реституции по нему: возвращение уступленного права требования прежнему кредитору (цеденту) <*> и возвращение цедентом новому кредитору (цессионарию) имущественного эквивалента, полученного за отчужденное право требования.

--------------------------------

<*> Есть основания утверждать, что происходит не возврат цеденту уступленного права требования, а подтверждение того, что уступленное право требования от цедента в действительности никуда и не отчуждалось, так как согласно п. 1 ст. 167 ГК РФ недействительная сделка недействительна с момента ее совершения.

Если должник к моменту признания договора цессии недействительным произведет исполнение новому кредитору (цессионарию) по уступленному праву требования, то такое развитие событий, как правило, влечет весьма тяжелые имущественные последствия для должника. Ведь цедент (прежний кредитор) согласно п. 1 ст. 167 ГК РФ получит основания утверждать, что надлежащее исполнение по ранее уступленному праву требования надлежит произвести именно ему, а не цессионарию (новому кредитору). Последствием этого является фактическое двойное исполнение по одному и тому же обязательству двум лицам (сначала цессионарию, а затем цеденту).

Конечно, в результате возможной реституции должник приобретет право требования к цессионарию (новому кредитору) возвратить неосновательно полученное согласно ст. 1102 ГК РФ, но, учитывая, что должник не выбирал цессионария своим контрагентом (но при этом должен истребовать именно от него ранее произведенное исполнение), то логично сделать вывод о том, что такое развитие событий противоречит классическому принципу: никто не может создать обязательство для третьего лица без его на то согласия. Тем более что на практике часто такими "новыми кредиторами" (цессионариями) являются фирмы-однодневки, не способные вернуть полученное от должников неосновательное обогащение.

Поскольку выше обосновано применение к данному случаю критерия "знал - не знал", то логичным будет утверждение, что формирование статуса добросовестного должника по уступленному праву требования зависит от гарантированного законом должнику объема информации относительно договора цессии, заключенного прежним кредитором с новым кредитором. Именно по этому критерию и должен определяться статус добросовестного должника.

Должник вправе на основании п. 1 ст. 385 ГК РФ требовать от нового кредитора предоставления ему доказательств перехода права требования. Более того, согласно ст. 312 ГК РФ должник несет риск исполнения обязательства ненадлежащему лицу, если не потребует доказательств того, что исполнение принимается самим кредитором или управомоченным им на это лицом.

Договор цессии не является заключенным, пока стороны не определят его существенное условие, чем для договора цессии является предмет договора согласно п. 1, ч. 2, ст. 432 ГК РФ <*>. Иными словами, в договоре цессии должно быть индивидуализировано уступаемое право требования. Следовательно, должник имеет гарантированное законом право на информацию об индивидуализирующих признаках предмета договора цессии (уступленного права): 1) предмет требования; 2) активная сторона (кредитор); 3) пассивная сторона (должник); 4) содержание требования (какие действия должник обязан произвести с предметом обязательства) и 5) основания возникновение требования <**>. Это подтверждается и ст. 384 ГК РФ, определяющей объем уступаемого права требования.

--------------------------------

<*> См.: Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М.: ЮрИнфоР, 2000. С. 147.

<**> См.: Белов В.А. Указ. соч. С. 147.

Важное уточнение заключается в том, что речь идет о признаках, информация о которых является объективно доступной, т.е. такими признаками не могут являться субъективные категории (например, преступный умысел одного из кредиторов) или информация, которая прямо не относится к признакам, индивидуализирующим право требования (например, сведения об аффилированности прежнего и нового кредиторов).

Таким образом, если договор цессии будет признан недействительным в связи с тем, что в нем нарушены требования закона или иных правовых актов относительно вышеуказанных индивидуализирующих признаков уступленного права требования (указанных в договоре цессии), то должник не является добросовестной фигурой, так как он был вправе (и даже должен) обладать информацией о тех условиях договора цессии, которые повлекли его недействительность. Соответственно, в таких случаях при признании договора цессии недействительным должник не вправе претендовать на статус добросовестного лица и обязан произвести надлежащее исполнение обязательства прежнему кредитору (цеденту), так как в результате реституции имевшее место исполнение обязательства новому кредитору (цессионарию) не имеет юридического значения.

К примеру, если прежним кредитором (цедентом) является налоговый орган, то договор цессии, по которому было уступлено право требования налогов, конечно, в силу п. 1 ст. 8 Налогового кодекса РФ является недействительным (ничтожным). При этом должник, исполнивший обязательство новому кредитору (цессионарию) по такому договору цессии, не имеет возможности претендовать на статус добросовестного лица. Следовательно, в данном случае последствием недействительности договора цессии является необходимость исполнения обязательства по уплате налогов именно налоговому органу, а не новому кредитору. Здесь имеет значение то, что должник при исполнении обязательства новому кредитору обладал информацией о статусе цедента (налоговый орган), а также информацией о содержании требования (уплата налогов), что исключает его добросовестность.

Но если договор цессии был признан недействительным по иску акционера в связи с нарушением требований закона о крупных сделках (ст. 78 ФЗ "Об акционерных обществах"), то должник вправе претендовать на статус добросовестного лица, так как информация о балансовой стоимости активов кредитора не является информацией, относящейся к той, что индивидуализирует уступленное право требования. В данном случае исполнение должником обязательства новому кредитору погасит уступленное право требования. Прежний кредитор не восстановит свое право требования к должнику, но при таких обстоятельствах прежний кредитор (цедент) на основании ст. 1102 ГК РФ приобретет право требования о возврате неосновательного обогащения к новому кредитору (цессионарию).

Таким образом, критерий "знал - не знал" предоставляет статус добросовестного должника в случае, если основанием недействительности договора цессии явился порок, не охватываемый признаками, индивидуализирующими уступленное право требования.

Такой вывод представляется весьма актуальным, так как современная арбитражная практика характеризуется совершенно противоположными выводами по вопросу о применении последствий недействительности договоров цессии в отношении должника, исполнившего обязательство новому кредитору.

Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 22.01.2001 N Ф04/126-801/А70-2000 <*> суд кассационной инстанции согласился с ответчиком (должником), который погашение долга цессионарию (новому кредитору) считал надлежащим исполнением обязательства перед истцом, являвшимся цедентом (прежним кредитором) по договору уступки права. В данном деле суд указал, что поскольку ответчик (должник) исполнил обязательство до признания судом сделки ничтожной (сделка - договор цессии), то действия ответчика (должника) правомерно расценены судом как добросовестные и исполненные надлежащему кредитору, так как ответчик не знал и не мог знать о ничтожности сделки.

--------------------------------

<*> См.: СПС "КонсультантПлюс".

Но другими судебными актами поддерживается прямо противоположный вывод о правомерности абсолютной реституции. Например, в Постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 10.03.2005 N КГ-А40/1344-05-Б <*> отмечено, что, удовлетворяя иск о взыскании долга, суд правомерно не принял доводы должника об исполнении им обязательства третьему лицу в соответствии с договором цессии, поскольку договор уступки прав требования, признанный недействительным, не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с его недействительностью.

--------------------------------

<*> См. там же.

Приведенные примеры относятся к противоположным точкам зрения, но оба могли быть вполне удовлетворительно разрешены на основании вышеизложенной концепции о статусе добросовестного должника с использованием критерия "знал - не знал" относительно индивидуализирующих признаков уступленного права требования, являвшихся предметом недействительного договора цессии.

Таким образом, использование вышеизложенной концепции прежде всего необходимо судам, которые с помощью обоснованного применения категории добросовестности смогут достигнуть единообразия и логической непротиворечивости принимаемых судебных актов.