1.4. Воля в сделке (договоре) Римского права

Юридически признанная воля (лат. voluntas) составляет неотъемлемую часть договора, действительного для права. Необходимость наличия подлинного волевого стремления к заключению именно этой сделки объясняется тем представлением, что волевым образом лицо недвусмысленно может заявить о своем намерении и хозяйственном интересе.

* Д. 45.38.17. Ульпиан (ок. 170-228), римский юрист. В 426 г. сочинениям Ульпиана была придана обязательная юридическая сила. Отрывки из сочинений Ульпиана включены в Дигесты Юстиниана.

Согласие на совершение того или иного юридически обязывающего действия подразумевает два несовпадающих абстрактно момента:

- подлинное стремление, выраженное волей, к заключению обязательства;

- проявление вовне этого стремления, формальное воплощение глубинной воли в жизненных и индивидуальных поступках, которые называются волеизъявлением.

Когда воля и волеизъявление совпадают при заключении сделки, то не возникает проблем с их выделением и разграничением. Что хотел индивид, то и сказал, сделку подписал. Проблема возникает, когда подлинная воля не согласуется с волеизъявлением: «Есть разница между ясно выраженной волей и молча подразумеваемой».

С самого начала развития Римское право считало необходимым на основе различия воли и волеизъявления выяснять подлинную и действительную волю стороны к заключению той или иной сделки. Юридически признанная воля может в соглашении отсутствовать:

- полностью, в силу изначального неправового свойства;

- из-за наличия специальных исключающих условий.

Полностью отсутствует воля в любом волеизъявлении, сделанном детьми (лат. infantes).

Не признается подлинным любое волеизъявление безумных (лат./и г i о s i).

Не считаются правовыми обязательствами сделки, заключенные вследствие шутки (лат. (' о с и s) и мнимые сделки (лат. simulatio), прикрывающие какие-то другие действия, из-за отсутствия юридически выраженной воли.

Юридически признанная воля может страдать серьезными пороками, связанными с несоответствием волеизъявления действительному намерению лица по тем или иным мотивам.

Чтобы не давать повода к запоздалому оспариванию любого, прямо или якобы невыгодного для стороны соглашения по мотивам несоответствия, основания ничтожности или оспаривания соглашения могли быть только строго определенными.

Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было побуждено заблуждением (лат. е г г о г) одной из сторон: «Ошибка лишает силы любую двустороннюю сделку».

В односторонней сделке (волевом акте), например, завещании, наличие ошибки не признавалось.

Но не всякая ошибка имела правовое значение, даже имеющая отношение к юридической стороне договора-обязательства.

Так, ошибка в обозначении сделки, тем более в наименовании вещи-предмета обязательства не ломала соглашения, если стороны желали именно того, что реально произошло: «Ошибка в обозначении не имеет значения, если предмет бесспорен».

Правовым заблуждением (ошибкой) признавалась ошибка в:

- личности контрагента (думал, что заключаю сделку с полноправным лицом, а оказалось, что с подвластным или вообще недееспособным);

- характере сделки (полагал, что продает, а оказалось, что отдает в безвозмездное пользование);

- предмете сделки (не та вещь);

- мотиве обязательства (незнание каких-то важных фактических или юридических обстоятельств).

В основном Римское право отдавало предпочтение фактическим ошибкам при заключении сделки.

Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было вызвано обманом (лат. d о I и s) с другой стороны: «Когда для виду делается одно, а совершается другое».

Обманывать своего контрагента можно не только активным действием. «Можно мошенничать и ничего не делая», т.е. не отвечать, когда спрашивают, или уклоняться от участия в действиях, необходимых для определения предмета обязательства.

Обманом считалось и активное стремление «получить выгоду в ущерб другому», из чего, например, вытекало требование не расхваливать свой товар по недействительным качествам (купи зубной порошок - вылечишься от всех болезней).

Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было достигнуто принуждением со второй стороны или во имя второй стороны (лат. т е t и s).

Принуждение могло быть физическим и психологическим (угрозы), касаться не только самого договаривающего лица, но и членов его семьи, родственников, быть адресовано не только личности, но и имуществу договаривающегося. Главное было - вызвать и душевный трепет перед настоящей и будущей опасностью. Вместе с тем, эта опасность должна быть реальной и не представлять угрозу типа: «Не подпишешь - погашу звезды на небе», а также существенной (не такого вида - «не сделаешь - побью стекла в доме»).

Принуждение не делало сделку изначально недействительной, но расценивалось как причинение ущерба. Потерпевшая сторона получала право на особый иск в размере четырехкратного взыскания против стоимости предмета принудительно заключенного договора.

Римское договорное право исходило из общего предположения, что воля к соглашению должна быть выражена лично. Представительство не допускалось. Таким образом, в классическую эпоху внимание к волеизъявлению при оценке обстоятельств заключения обязательства доминировало.

Итак, в Римском праве не было общего понятия сделки и она имела место только в конкретных договорах.