Учебный год 2023 / Сайфуллин Р.И. ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПРАВА ЗАЛОГА В ХОДЕ ДОБРОВОЛЬНОЙ-1
.docxСогласно п. 5 той же статьи залогодержатель считается воспользовавшимся этим правом, если в течение месяца со дня объявления повторных публичных торгов несостоявшимися направит организатору торгов или, если обращение взыскания осуществлялось в судебном порядке, организатору торгов и судебному приставу-исполнителю заявление (в письменной форме) об оставлении предмета ипотеки за собой. В противном случае ипотека прекращается.
Если последовательно соблюдать порядок, установленный для исполнения судебных решений, то такие же последствия должны наступать для залогодержателя и в ходе ликвидации юридического лица. Подобные споры стали появляться лишь в последнее время. Арбитражные суды при их разрешении действуют единообразно: признают ипотеку прекращенной в тех случаях, когда залогодержатель в ходе ликвидации юридического лица не воспользовался правом на оставление предмета ипотеки в порядке ст. 58 Закона об ипотеке <24>.
--------------------------------
<24> См.: Постановления ФАС Уральского округа от 15.03.2012 N Ф09-113/12 по делу N А07-8076/2011, от 19.06.2012 N Ф09-5055/12 по делу N А07-12726/2011, Поволжского округа от 28.05.2012 по делу N А55-3964/2011, от 07.06.2012 по делу N А55-8159/2011, от 08.05.2013 по делу N А55-3964/2011.
В целом такой подход выглядит соответствующим букве закона. Однако могут ли последствия ст. 58 Закона об ипотеке наступить при отсутствии судебного акта? Иными словами, действует ли порядок, установленный для исполнения судебных решений, при отсутствии самого судебного решения? Очевидно, что абзац первый п. 3 ст. 63 ГК РФ универсален для всех требований (как подтвержденных, так и не подтвержденных судебным актом). Следовательно, обращение взыскания на заложенное имущество осуществляется не под судебным контролем, а под контролем ликвидируемого юридического лица, которое нередко может действовать недобросовестно. Кстати, во всех вышеприведенных примерах требования залогодержателя не были подкреплены судебным актом об обращении взыскания на заложенное имущество. Думаем, что именно это усыпило бдительность залоговых кредиторов, которыми в рассматриваемых случаях являлись банки, т.е. профессиональные участники рынка кредитования. Но даже они были застигнуты врасплох. Удивительно, что столь значимые юридические последствия в виде прекращения ипотеки наступили без традиционного судебного вмешательства.
В ст. 54 Закона об ипотеке определен круг вопросов, разрешаемых судом при рассмотрении дела об обращении взыскания на заложенное имущество. Кто будет их разрешать в анализируемой нами ситуации? В Постановлении ФАС Поволжского округа от 07.06.2012 по делу N А55-8159/2011 залогодержатель попытался возразить против того, что "ликвидатор оценивал имущество самостоятельно". Суд кассационной инстанции при этом указал, что начальная продажная цена имущества на публичных торгах устанавливалась ликвидатором как на основании судебного акта по другому делу, так и на основании заключения независимой оценки. Естественно, ни в той ни в другой процедуре залоговый кредитор не участвовал. То есть не соблюдались принципы арбитражного судопроизводства (прежде всего принципы состязательности и равноправия сторон). Нам представляется, что подобные вопросы, как минимум при наличии разногласий между залогодателем и залогодержателем, должны разрешаться в порядке последующего судебного контроля. Одностороннее принятие решений ликвидатором юридического лица категорически недопустимо <25>.
--------------------------------
<25> В момент верстки настоящей статьи автору стало известно, что Определением ВАС РФ от 29.11.2013 по делу N ВАС-10751/13 в Президиум ВАС РФ было передано дело с описанной проблемой. Надо отметить, что коллегия судей вообще подвергла сомнению возможность применения ст. 58 Закона об ипотеке к последствиям продажи предмета ипотеки с повторных публичных торгов в ходе ликвидации юридического лица, если взыскание не обращено в судебном порядке. По их мнению, в этом случае к предложению об оставлении предмета ипотеки применяются лишь правила об отступном (ст. 409 ГК РФ), а не указанная норма Закона об ипотеке. С одной стороны, мы согласны с необходимостью усиления судебного контроля за процедурой ликвидации, а с другой - если у сторон все согласовано (в том числе начальная продажная цена), то вроде бы и повода для внешнего вмешательства нет. В контексте ст. 63 и 64 ГК РФ представляется разумным вмешиваться лишь в том случае, когда у сторон возникли неустранимые разногласия, подлежащие разрешению судом. Самое главное, чтобы в момент согласования условий проведения публичных торгов залогодержатель понимал риск прекращения ипотеки в порядке ст. 58 Закона об ипотеке. Именно такую просветительскую функцию должны нести абстрактные разъяснения высшей судебной инстанции или ее прецеденты по конкретным делам.
4. В затруднительном положении может оказаться залогодержатель в случае начала процедуры ликвидации юридического лица, предоставившего залог с целью обеспечения исполнения обязательств третьего лица. Суть проблемы заключается в следующем.
Применительно к подобным ситуациям в абзаце десятом п. 20 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 N 58 "О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя" указано: "Судам следует исходить из того, что требования упомянутого залогового кредитора приравнены к требованиям залогодержателей, являющихся кредиторами должника по денежным обязательствам, в целях установления равенства залоговых кредиторов при получении удовлетворения за счет выручки от продажи в ходе дела о банкротстве. В этой связи обращение залогодержателя с заявлением о признании банкротом должника, предоставившего обеспечение за иное лицо, недопустимо".
Из этого следует, что такому залогодержателю доступен единственный механизм принудительного исполнения его притязания к залогодателю - исполнительное производство. Конечно, он может участвовать в деле о банкротстве залогодателя, но не инициировать его.
Теперь представим ситуацию, в которой кредиторы не имеют денежных притязаний к юридическому лицу, а его единственное обязательство сводится к залогу, предоставленному за третье лицо. Соответственно, риск введения в отношении его процедуры несостоятельности по заявлению кредитора фактически исключен. Залогодержатель обратил взыскание на заложенное имущество в судебном порядке, предъявил исполнительный лист к исполнению в службу судебных приставов. Однако в отношении залогодателя вводится процедура добровольной ликвидации, назначается ликвидатор. Следовательно, в силу ч. 4 ст. 96 Закона об исполнительном производстве исполнительное производство подлежит окончанию, а исполнительные документы должны быть переданы на исполнение ликвидатору. Значит, единственная возможность добиться исполнения по такому исполнительному документу зависит от доброй воли процессуального оппонента. Это противоречит законам логики.
Подобные примеры встречаются и в правоприменительной практике. В одном из дел, рассмотренных ФАС Уральского округа, залогодержатель обратился в арбитражный суд с иском к ликвидируемому залогодателю с целью признать бездействие ликвидатора неправомерным, обязать учредителя установить порядок и сроки ликвидации общества, а также уведомить залогодержателя о своей ликвидации. Фабула дела была следующей.
Юридическим лицом с целью обеспечения исполнения обязательств третьего лица в залог было предоставлено недвижимое имущество. После возникновения просрочки кредитор (банк) предъявил в суд иск об обращении взыскания на заложенное имущество. Судом соответствующее требование было удовлетворено. На основании полученного исполнительного листа возбуждено исполнительное производство.
Впоследствии единственным участником общества-залогодателя было принято решение о добровольной ликвидации, о чем внесена соответствующая запись в ЕГРЮЛ. Судебный пристав-исполнитель в связи с этим вынес постановление об окончании исполнительного производства, исполнительный документ передал ликвидатору.
Ликвидируемый должник никаких действий по реализации решения о добровольной ликвидации не предпринимал (даже не известил кредиторов о начале добровольной ликвидации). Залогодержатель был вынужден обратиться в суд с заявлением о признании незаконным бездействия ликвидатора.
Суд первой инстанции требование удовлетворил, квалифицировав поведение ликвидатора как злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ). Суд апелляционной инстанции решение отменил, в удовлетворении заявления залогодержателя отказал. ФАС Уральского округа указанное Постановление оставил без изменения. Мотивировано это было следующим образом:
"...Исследовав и оценив представленные в материалы дела доказательства в соответствии со ст. 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, принимая во внимание, что такой способ защиты, как возложение на ликвидационную комиссию (ликвидатора) обязанности выполнить действия, предусмотренные ст. 63 Гражданского кодекса Российской Федерации, а именно установить порядок и срок ликвидации общества, уведомить кредиторов о своей ликвидации, законом не предусмотрен, установив, что публикация сведений о ликвидации общества "Школьник" в органах печати ликвидатором общества не производилась, направленное обществом "Региональный банк развития" ликвидатору требование заявлено до истечения срока для его предъявления, суд апелляционной инстанции пришел к правомерному выводу об отсутствии оснований для удовлетворения заявленных требований. Истцом, как верно отмечено судом апелляционной инстанции, не обосновано, каким образом возложение на ответчиков вышеназванных обязанностей приведет к исполнению судебных актов, с учетом тех фактов нарушения прав, которые приведены истцом в уточнении иска" <26>.
--------------------------------
<26> Постановление ФАС Уральского округа от 28.07.2011 N Ф09-4383/11 по делу N А07-16615/2010.
Как видим, суды всех инстанций признали незаконными действия ликвидатора, но апелляционная и кассационная инстанции оснований для защиты нарушенных прав не нашли. Схожая ситуация была разрешена и другим арбитражным судом кассационной инстанции - ФАС Волго-Вятского округа <27>. В этом деле залогодержатель обратился с иском к ликвидируемому залогодателю об обязании провести торги по реализации заложенного недвижимого имущества. Истец полагал, что "длительное бездействие ликвидационной комиссии Общества (более года) относительно погашения требований Банка как кредитора является фактически отказом в их удовлетворении и основанием для обращения в суд в порядке пункта 4 статьи 64 Гражданского кодекса Российской Федерации". Суды всех инстанций единодушно отказали в удовлетворении требования залогодержателя. Причем мотивы отказа настораживают: "Из приведенных положений закона [ст. 62 - 64 ГК РФ] следует, что процедура ликвидации и порядок удовлетворения требований кредиторов предусматривает обязанность кредитора в установленный срок предъявить соответствующие требования к ликвидационной комиссии ликвидируемого юридического лица, а при отказе в удовлетворении требований - обязанность оспаривания такого отказа в суде. Положения статьи 64 ГК РФ не допускают возможности применения кредиторами ликвидируемой организации, в том числе по требованиям, обеспеченным залогом имущества, иного порядка и очередности удовлетворения имеющихся требований.
--------------------------------
<27> См.: Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 03.04.2012 по делу N А28-8435/2011.
Из материалов дела усматривается и суды установили, что заявление Банка о включении его в список кредиторов Общества удовлетворено. Доказательства отказа ликвидационной комиссии ответчика в удовлетворении требований истца, с наступлением которого у заявителя возникает право на обращение с иском в суд в силу положений пункта 4 статьи 64 Гражданского кодекса Российской Федерации, истцом не представлены. С учетом указанного суды обоснованно не усмотрели оснований для удовлетворения исковых требований Банка и правомерно отказали в иске".
Если следовать такой жесткой логике, залогодержатель вообще может спорить с ликвидируемым залогодателем только в случае отказа или уклонения от рассмотрения его требования в порядке п. 4 ст. 64 ГК РФ. Парадокс: есть действительное право залога, но нет механизма его защиты.
Выход из подобного тупика, как нам кажется, имеется. Согласно ч. 6 ст. 96 Закона об исполнительном производстве по заявлению взыскателя судебный пристав-исполнитель вправе проводить проверку правильности исполнения исполнительных документов, направленных ликвидатору в порядке, установленном ч. 8 и 9 ст. 47 указанного Закона. Думаем, в тех случаях, когда ликвидатор бездействует, у кредитора появляется повод для обращения к судебному приставу-исполнителю <28>. В соответствии с ч. 9 ст. 47 Закона об исполнительном производстве в течение срока предъявления исполнительного документа к исполнению постановление судебного пристава-исполнителя об окончании исполнительного производства может быть отменено старшим судебным приставом или его заместителем по собственной инициативе или по заявлению взыскателя в случае необходимости повторного совершения исполнительных действий и применения, в том числе повторного, мер принудительного исполнения.
--------------------------------
<28> Правда, в этом случае необходимо преодолеть сложившуюся практику применения арбитражными судами указанной нормы. Так, по мнению некоторых судов, контрольные полномочия судебного пристава-исполнителя в отношении ликвидатора распространяются лишь на исполнительные документы о взыскании периодических платежей (см., напр.: Постановление ФАС Поволжского округа от 28.10.2010 по делу N А72-1390/2010).
Значит, если в ходе проверки правильности исполнения ликвидатором исполнительных документов судебный пристав-исполнитель выявит нарушения, то постановление об окончании исполнительного производства должно быть отменено старшим судебным приставом-исполнителем или его заместителем. Соответственно, дальнейшее принудительное исполнение судебного акта должно осуществляться судебным приставом-исполнителем.
Модели добровольной ликвидации юридического лица
в иностранных правопорядках
Описанные проблемы осуществления прав залогодержателя в ходе добровольной ликвидации залогодателя являются скорее недостатками отечественного института ликвидации юридического лица, нежели института залога в целом. Столкнувшись с трудностями на практике, мы задались вопросом: как подобные отношения урегулированы в иностранных юрисдикциях? Прямых ответов найти не удалось. Причина этого кроется в отсутствии схожих проблем: модель добровольной ликвидации настолько тщательно отработана в развитых правопорядках, что используется в обороте лишь по прямому назначению, исключая возможность различных злоупотреблений. Во всяком случае, у нас сложилось такое впечатление, особенно применительно к англосаксонской системе права. Именно в ней эта модель представляется нам наиболее продвинутой с точки зрения защиты интересов кредиторов.
В США, Великобритании и ряде других англосаксонских стран ликвидация юридического лица традиционно делится на два вида: добровольная ликвидация (voluntary liquidation, voluntary winding-up) и принудительная ликвидация (compulsory liquidation, compulsory winding-up). В свою очередь добровольная ликвидация делится на два подвида:
- добровольная ликвидация под контролем акционеров <29> (members' voluntary winding-up, shareholders' voluntary winding-up);
--------------------------------
<29> Здесь и далее мы используем как тождественные понятия "акционер", "участник" и "участник корпоративных отношений".
- добровольная ликвидация под контролем кредиторов (creditors' voluntary winding-up).
Дж. МакГичи объясняет, что при принятии решения о том, какая из процедур наиболее подходит для ликвидации дел компании, необходимо ответить на два вопроса. Первый: может ли компания оплатить свои долги полностью и будет ли (по мотивированному суждению ее директоров) у нее такая возможность в течение одного года с момента начала процедуры ликвидации? Второй: требуют ли какие-либо обстоятельства активного судебного вмешательства?
"Если компания платежеспособна и директора готовы дать тому обязательное подтверждение, то тогда добровольная ликвидация под контролем акционеров является наиболее оптимальным вариантом.
Если компания неплатежеспособна, но нет необходимости для активного судебного вмешательства, то добровольная ликвидация под контролем кредиторов выглядит предпочтительнее. Во всех остальных случаях ликвидация осуществляется принудительно" <30>.
--------------------------------
<30> McGeachie J. Corporate Business Forms in Europe. A Compendium of Public and Private Limited Companies in Europe / F. Dornseifer (ed.). Munich, 2005. P. 101.
Как видим, чтобы войти в процедуру добровольной ликвидации под контролем акционеров, директору необходимо подписать обязательное заявление о платежеспособности компании (statutory declaration of solvency). Причем за небрежное заявление наступает уголовная ответственность <31>. Естественно, это дисциплинирует как директоров, так и акционеров (участников), вынуждая более ответственно подходить к выбору процедуры ликвидации юридического лица.
--------------------------------
<31> См.: Kraakman R. The Anatomy of Corporate Law. A Comparative and Functional Approach. Oxford, 2009. P. 219.
Другим вариантом, позволяющим избежать вмешательства суда в англосаксонских странах, является согласование добровольной ликвидации юридического лица с его кредиторами (creditors' voluntary winding-up). Здесь инициатива введения процедуры также принадлежит акционерам, которые принимают его на общем собрании. Однако в этом случае также созывается и собрание кредиторов, на котором ими может быть избран ликвидатор. Если собрание кредиторов не воспользуется своим правом, то ликвидатора могут назначить по решению собрания акционеров. Причем ликвидатор в процедуре добровольной ликвидации под контролем кредиторов должен быть квалифицированным арбитражным управляющим (insolvency practitioner) <32>. Р. Краакман объясняет наличие таких требований к ликвидатору следующим образом: "В Великобритании обеспечивается дополнительная защита миноритарных акционеров путем запрета действующему менеджменту (и, соответственно, контролирующим акционерам) действовать в качестве ликвидатора компании. Требование о назначении профессионального арбитражного управляющего, даже для платежеспособной ликвидации, создает препятствия для контролирующих лиц, стремящихся приобрести бизнес или активы компании в ходе ликвидации по удобной им цене" <33>. Несмотря на то, что ученый говорит о механизме защиты интересов миноритариев ликвидируемого лица, это в полной мере соответствует и интересам кредиторов. И те и другие стремятся к максимально эффективной реализации имущества в ходе ликвидационной процедуры.
--------------------------------
<32> См.: Finch V. Corporate Insolvency Law. Perspectives and Principles. Cambridge, 2002. P. 371.
<33> Kraakman R. Op. cit. P. 219.
Также в этой процедуре появляется дополнительный орган управления компанией - ликвидационная комиссия. В Великобритании она формируется из пяти членов, избираемых кредиторами, и пяти членов, избираемых акционерами. Причем кредиторы здесь имеют преимущество, поскольку могут накладывать вето на решения акционеров. Ликвидатор только с согласия ликвидационной комиссии (если ее нет, то такое согласие может быть предоставлено собранием кредиторов или судом) может удовлетворять требования кредиторов, достигать компромисса по их требованиям и т.д. <34>.
--------------------------------
<34> См.: Finch V. Op. cit. P. 371.
Как видим, миссия ликвидационной комиссии заключается в том, чтобы стоять на страже интересов кредиторов при проведении под их контролем добровольной ликвидации. Такую же функцию выполняет обязательное заявление о платежеспособности компании в рамках процедуры ликвидации под контролем акционеров. Вот что по этому поводу говорят профессоры Н. Бурне и Б. Пилланс: "Ликвидационная комиссия не назначается при добровольной ликвидации под контролем акционеров, поскольку предполагается, что интересы кредиторов защищены обязательным заявлением о платежеспособности. При принудительной ликвидации или при добровольной ликвидации под контролем кредиторов такая комиссия может быть сформирована" <35>. Отсюда можно сделать одно простое умозаключение применительно к англосаксонским странам: любая процедура ликвидации юридического лица (и добровольная, и принудительная) имеет действенный механизм защиты интересов кредиторов.
--------------------------------
<35> Bourne N., Pillans B. Scottish Company Law. London, 1999. P. 300.
Немецкая модель ликвидации юридического лица имеет "продолжниковский" характер. Добровольная ликвидация осуществляется по инициативе акционеров компании. Ликвидатор избирается решением собрания акционеров. На должность ликвидатора может быть назначено любое лицо (хотя на практике чаще всего им становится один из директоров компании) <36>. Во многом схожим образом урегулирован процесс и в большинстве других европейских стран (Франции <37>, Чехии <38>, Эстонии <39>, Греции <40>, Италии <41>, Литве <42>, Нидерландах <43>, Норвегии <44>, Польше <45>, Словакии <46>, Испании <47>, Швейцарии <48>). Там кредиторы никоим образом не могут влиять на добровольную ликвидацию юридического лица, если в отношении соответствующего должника не введена процедура банкротства; квалификационных требований к кандидатуре ликвидатора законодательством не установлено.
--------------------------------
<36> См.: Wirth G., Arnold M. Corporate Law in Germany. 2004. P. 59 - 61, 173 - 174.
<37> См.: McGeachie J. Op. cit. P. 191 - 192.
<38> Ibid. P. 36 - 38, 55 - 56.
<39> Ibid. P. 140, 165 - 166.
<40> Ibid. P. 353 - 355, 380 - 382.
<41> Ibid. P. 487 - 488, 503.
<42> Ibid. P. 544 - 549.
<43> Ibid. P. 595 - 596.
<44> Ibid. P. 649 - 650.
<45> Ibid. P. 687 - 688, 720 - 721.
<46> Ibid. P. 749 - 750, 767 - 768.
<47> См.: McGeachie J. Op. cit. P. 806 - 808.
<48> Ibid. P. 859 - 860, 883 - 884.
Кажется, что модель добровольной ликвидации европейских стран как две капли воды схожа с российским аналогом. Однако это не так. Ни в одном правопорядке нам не встретилась оговорка о возможности погашения требования в связи с недостаточностью имущества в ходе ликвидации юридического лица. Соответственно, входя в процедуру добровольной ликвидации в континентальных странах, должники не рассчитывают на случайное снижение долгового бремени в результате пропуска некоторыми кредиторами срока на обращение к ликвидатору. Более того, в силу абзаца первого § 52 Гражданского уложения Германии, если кредитор, известный ликвидаторам, не заявит своих требований, то причитающаяся ему сумма должна быть внесена в депозит при наличии права не депонирование. Принимая во внимание такие требования, использование добровольной ликвидации несостоятельным должником явно становится бессмысленным. Для таких неплатежеспособных лиц единственный путь - это банкротство.
В этом и заключается суть отличий англосаксонской модели добровольной ликвидации юридического лица от европейской. Р. Краакман, объясняя отличия между подходом к добровольной ликвидации под контролем кредиторов Великобритании и других европейских стран, отмечает: "Другие юрисдикции достигают того же результата, пропуская ликвидацию несостоятельных должников через судебный фильтр и предусматривая специальный судебный порядок для обеспечения контроля над процедурой, инициированной акционерами" <49>.
--------------------------------
<49> Kraakman R. Op. cit. P. 219.
Из сказанного можно сделать следующий вывод:
1) по англосаксонской модели процедура добровольной ликвидации юридического лица вводится в отношении как состоятельного (при наличии обязательного заявления о платежеспособности компании), так и несостоятельного должника (при согласовании с собранием кредиторов);
2) по континентальной модели эта процедура вводится только в отношении состоятельного должника (при наличии признаков несостоятельности должник обязан самостоятельно обратиться в суд с заявлением о признании его банкротом). К несостоятельному должнику в судебном порядке применяются соответствующие процедуры банкротства.
В развитых странах предполагается, что несостоятельный должник может войти в процедуру добровольной ликвидации лишь под судебным или кредиторским контролем. Отсутствие внешнего контроля допустимо лишь в отношении платежеспособной компании. О чем это говорит применительно к теме нашей работы? При платежеспособной ликвидации предполагается полное удовлетворение всех кредиторов ликвидируемого юридического лица, в том числе залоговых. Следовательно, эта процедура не сопряжена со спорами об осуществлении права залога. Именно этим, на наш взгляд, объясняется отсутствие схожих дискуссий в иностранной юридической литературе.
В то же время проведение процедуры добровольной ликвидации под контролем кредиторов в англосаксонских странах иногда влечет трудности в осуществлении прав по обеспечительным сделкам. Подобные проблемы очень схожи с теми, которые свойственны процедурам банкротства. В частности, для этих отношений также характерен извечный вопрос о конкуренции требований текущих и залоговых кредиторов. И здесь можно увидеть определенную дискуссионность, которая находит соответствующее освещение в профессиональной литературе <50> и правоприменительной практике <51>.
--------------------------------
<50> См.: Mokal R.J. What liquidation does for secured creditors, and what it does for you // Modern Law Review. 2008. Vol. 71. P. 699 - 733. URL: http://ssrn.com/abstract=1029461.
<51> См.: Buchler v. Tulbot [2004] ("Leyland Daf").
Заключение
Итак, в сравнении с иностранными правопорядками институт добровольной ликвидации юридического лица в отечественном праве имеет существенные концептуальные изъяны.
Во-первых, у нас нет каких-либо ограничений для введения процедуры добровольной ликвидации в отношении несостоятельного юридического лица. Ничто не мешает несостоятельным участникам оборота осуществлять свободный вход в ликвидационные процедуры, а также выход из них. При этом должники в настоящее время, осознавая отсутствие неотвратимости наказания, спокойно игнорируют положения ст. 9 Закона о банкротстве, обязывающие их подать заявление о собственном банкротстве. Соответствующая обязанность по смыслу п. 3 той же статьи возлагается и на ликвидационную комиссию (ликвидатора). Однако выявляются признаки неплатежеспособности и недостаточности имущества должника не на входе (т.е. в момент принятия соответствующего решения), а лишь после утверждения промежуточного ликвидационного баланса. Нам кажется, что по этой причине англосаксонская идея о подтверждении платежеспособности компании (как обязательное условие добровольной ликвидации) могла бы быть полезной для нашего правопорядка. Ее юридический и психологический эффект мог бы существенно ограничить свободу маневра для недобросовестных лиц.