Учебный год 2023 / Сайфуллин Р.И. О судьбе акцессорных обязательств после расторжения обеспечиваемого договора-1

Рауль Исламович Сайфуллин

начальник административно-правового управления

ОАО АКБ "Башкомснаббанк"

В случае расторжения основного договора залог и поручительство

сохраняются, обеспечивая требования кредитора по возмещению убытков

и принудительному исполнению обязательства в натуре. В основе этого

вывода лежит тезис о том, что расторжение договора влечет

прекращение только тех обязательств, срок исполнения которых не

наступил.

Ключевые слова: акцессорные обязательства, залог,

поручительство, расторжение договора, несозревшие обязательства

О судьбе акцессорных обязательств

после расторжения обеспечиваемого договора

В отечественной науке и правоприменительной практике

нерешенным остается вопрос о влиянии расторжения договора на судьбу

залога и поручительства, обеспечивавших его исполнение. Действующим

законодательством установлено положение, в силу которого

прекращение основного обязательства влечет прекращение залога

(подп. 1 п. 1 ст. 352 Гражданского кодекса Российской Федерации;

далее - ГК РФ) и поручительства (п. 1 ст. 367 ГК РФ). Как известно,

для сторон одним из последствий расторжения договора является

прекращение их обязательств (п. 2 ст. 453 ГК РФ). Казалось бы,

одновременно должны прекращаться как главное, так и дополнительные

обязательства, но в современной правоприменительной практике не все

столь однозначно и предсказуемо.

Проблема осложняется еще и тем, что на сегодня не существует

общего понимания последствий расторжения договора даже для его

сторон. Перекосы в отношениях возникают прежде всего при отсутствии

взаимного эквивалентного обмена исполнениями. Прекращение

обязательства в такой ситуации влечет имущественный дисбаланс,

обогащение одной из сторон договора. Каким образом равновесие может

быть восстановлено? Практика выделяет три подхода: взыскание

убытков, взыскание неосновательного обогащения и присуждение к

исполнению договорного обязательства в натуре. По нашему мнению, от

правильности избрания того или иного способа защиты зависит

перспектива осуществления прав по акцессорным сделкам. Попробуем

обосновать приведенный тезис, последовательно проанализировав

каждый вариант.

Взыскание убытков. Согласно п. 5 ст. 453 ГК РФ при условии,

что основанием для изменения и расторжения договора послужило

существенное нарушение договора одной из сторон, другая сторона

вправе требовать возмещения убытков, причиненных изменением или

расторжением договора. В порядке указанной нормы кредитор может

требовать взыскания убытков, возникших при расторжении договора в

результате несоразмерного исполнения со стороны должника. В

некоторых зарубежных правопорядках, в частности во Франции, такой

вид убытков именуют компенсаторными убытками, поскольку они

направлены на компенсацию потерь кредитора от полного или

частичного прекращения договора. А.Г.Карапетов в зависимости от

цели взыскания выделяет убытки, связанные с принятием ненадлежащего

исполнения (восполнительные убытки), и убытки за просрочку

(мораторные убытки)<1>.

Обратимся к нормам, которые регулируют круг требований,

обеспечиваемых залогом или поручительством. В силу подп. 1 п. 1

ст. 3 Федерального закона от 16.07.1998 N 102-ФЗ "Об ипотеке

(залоге недвижимости)" (далее - Закон об ипотеке), если договором

не предусмотрено иное, ипотека обеспечивает также уплату

залогодержателю сумм, причитающихся ему в возмещение убытков и

(или) в качестве неустойки (штрафа, пени) вследствие неисполнения,

просрочки исполнения или иного ненадлежащего исполнения

обеспеченного ипотекой обязательства. Схожее положение

предусмотрено п. 2 ст. 363 ГК РФ применительно к поручительству:

"Поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, как и

должник, включая уплату процентов, возмещение судебных издержек по

взысканию долга и других убытков кредитора, вызванных неисполнением

или ненадлежащим исполнением обязательства должником (здесь и далее

в цитатах выделено нами. - Р.С.), если иное не предусмотрено

договором поручительства".

Очевидно, что как ипотека, так и поручительство даже по

умолчанию обеспечивают любые виды убытков, которые могут быть

причинены неисполнением или ненадлежащим исполнением основного

обязательства, в том числе компенсаторные и восполнительные убытки

кредитора. В одном из своих обзоров Верховный Суд Российской

Федерации (далее - ВС РФ) указал, что "расторжение кредитного

договора не препятствует реализации принадлежащего кредитору права

на взыскание с поручителя убытков, причиненных неисполнением либо

ненадлежащим исполнением обязательств, в случае если

соответствующее условие содержится в договоре поручительства"<2>. В

целом приведенное толкование соответствует нормам действующего

законодательства. Однако вызывает некоторое недоумение позиция ВС

РФ в части необходимости прямого включения в текст договора

поручительства условия о возможности взыскания компенсаторных

убытков с поручителя. Ведь исходя из буквального прочтения п. 2

ст. 363 ГК РФ наличие такого положения предполагается.

Применительно к залогу движимого имущества ситуация менее

очевидна. В силу ст. 337 ГК РФ, если иное не предусмотрено

договором, залог обеспечивает требование в объеме, имеющемся к

моменту удовлетворения, в частности проценты, неустойку, возмещение

убытков, причиненных просрочкой исполнения, а также возмещение

необходимых расходов залогодержателя на содержание заложенной вещи

и расходов по взысканию. Из всех упомянутых видов убытков в

указанной норме прямо предусмотрены лишь мораторные убытки, которые

могут быть причинены просрочкой исполнения основного обязательства.

Тем не менее с учетом оговорки "в частности" можно сделать вывод,

что перечень требований, указанных в ст. 337 ГК РФ, не является

исчерпывающим. Следовательно, требование о взыскании компенсаторных

и восполнительных убытков также обеспечено залогом движимого

имущества.

Взыскание неосновательного обогащения. Возможность применения

этого способа защиты к отношениям сторон договора после его

расторжения закреплена в п. 1 информационного письма Президиума

Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее - ВАС РФ) от

11.01.2000 N 49 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с

применением норм о неосновательном обогащении". Согласно позиции,

сформулированной Президиумом ВАС РФ, при расторжении договора

сторона вправе истребовать ранее исполненное, если другая сторона

неосновательно обогатилась. Позднее такой вывод был подтвержден в

п. 13 информационного письма Президиума ВАС РФ от 24.09.2002 N 69

"Обзор практики разрешения споров, связанных с договором мены".

По словам А.Г.Карапетова, "в такой ситуации расторжение

договора прекращает обязательство должника, возникшее до

расторжения, и трансформирует его в обязанность вернуть

полученное"<3>. Выходит, что прежнее договорное обязательство

прекращается, новое внедоговорное (кондикционное) - возникает. В

таком случае как предъявление требования о возврате

неосновательного обогащения влияет на судьбу залога и

поручительства? С нашей точки зрения, использование этого способа

защиты препятствует осуществлению прав кредитора по обеспечительным

сделкам. Дело в том, что и залог и поручительство обеспечивают

только конкретное обязательство из расторгнутого договора, а не

вновь возникшее кондикционное обязательство. Конечно, теоретически

можно включить его в круг обеспечиваемых требований, если заранее

предусмотреть такое условие в тексте договора. Прямого запрета нет.

Но как исполнить это технически? Как определить существенные

условия обеспечиваемого обязательства (в том числе размер и срок

исполнения) с целью описания в договоре? Задача втиснуть

внедоговорное обязательство в тесные рамки договора представляется

нам невыполнимой.

Именно поэтому избрание кредитором в качестве способа защиты

кондикционного иска к основному должнику ставит крест на

перспективе осуществления прав из акцессорных сделок. Применение

такого способа защиты может стать фатальной ошибкой. Однако в жизни

случаев такого опрометчивого поведения очень мало. Нам удалось

найти лишь два подходящих примера судебно-арбитражной практики.

В одном из дел кредитор пытался взыскать с основного должника

и поручителя неосновательное обогащение, возникшее в результате

частичного исполнения основному должнику обязательства по оплате до

момента расторжения договора<4>. Решением суда первой инстанции,

оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной и

кассационной инстанций, требование к основному должнику

удовлетворено, в удовлетворении иска к поручителю отказано. При

этом судебные инстанции использовали, с нашей точки зрения, не

совсем удачную мотивировку, а именно отказ в удовлетворении

требования к поручителю в связи с одновременным прекращением как

основного договора по причине его расторжения, так и

поручительства. Более изящно отказ мог быть оправдан тем, что

поручительство обеспечивает обязательство из основного договора, а

не из кондикционного обязательства.

Подобную мотивировку использовал Федеральный арбитражный суд

(далее - ФАС) Дальневосточного округа в одном из рассмотренных им

дел. Арендодатель после расторжения договора аренды обратился с

иском к арендатору и поручителю о взыскании суммы арендной платы,

суммы неосновательного обогащения и процентов за пользование чужими

денежными средствами. Все судебные инстанции единодушно

удовлетворили требования к поручителю в части взыскания

задолженности по договору аренды, но при этом в части взыскания с

него неосновательного обогащения отказали. Свою позицию они

мотивировали следующим образом: "Требования истца о взыскании

неосновательного обогащения и процентов за счет поручителя суд

посчитал не подлежащими удовлетворению, поскольку договором АФИ

N 97001 от 25.12.1997 ответственность поручителя ограничена

проведением только ежемесячных выплат арендных платежей"<5>.

Присуждение к исполнению договорного обязательства в натуре.

Исходя из буквального прочтения п. 2 ст. 453 ГК РФ прекращение

обязательств сторон при расторжении договора выглядит

бескомпромиссным. Указанная норма не учитывает ни характер

расторгаемого договора (длящийся или разовый), ни степень зрелости

прекращаемых обязательств (созревшие или несозревшие). Скудность

диспозиции данной статьи привела к тому, что судебным органам, как

это часто бывает, пришлось заниматься "революционным"

нормотворчеством.

В результате Президиум ВАС РФ в п. 1 информационного письма от

21.12.2005 N 104 "Обзор практики применения арбитражными судами

норм Гражданского кодекса Российской Федерации о некоторых

основаниях прекращения обязательств" закрепил следующий тезис:

"Если иное не вытекает из соглашения сторон, расторжение договора

влечет прекращение обязательств на будущее время и не лишает

кредитора права требовать с должника образовавшиеся до момента

расторжения договора суммы основного долга и имущественных санкций

в связи с неисполнением или ненадлежащим исполнением договора".

Какой отсюда следует вывод? Расторжение договора влечет прекращение

лишь несозревших обязательств (срок исполнения которых к моменту

расторжения договора не наступил). Созревшие же обязательства

сохраняют силу. Значит, в указанной части дополнительные

обязательства также не прекращаются. Даже впоследствии требования

кредитора, образовавшиеся к моменту расторжения основного договора,

остаются обеспеченными. Как справедливо полагает

судебно-арбитражная практика<6>, созревшие обеспечиваемые

обязательства подлежат прекращению способами, предусмотренными

главой 26 ГК РФ (надлежащим исполнением, отступным, зачетом и

т. д.), либо путем прямого указания на их прекращение в соглашении

сторон.

Таким образом, выбор адекватного способа защиты прав,

нарушенных расторжением договора, жизненно важен для сохранения

возможности осуществления прав из залога или поручительства,

обеспечивавших обязательство из расторгнутого договора.

Сложившаяся правоприменительная практика в настоящее время в

целом обеспечивает достаточную предсказуемость последствий выбора

того или иного способа защиты для восстановления имущественной

эквивалентности, возникшей в результате расторжения договора. Такое

хрупкое равновесие может быть легко нарушено. По этой причине

особую настороженность вызывают новации Концепции развития

гражданского законодательства Российской Федерации<7> (далее -

Концепция), одобренной в окончательной редакции 07.10.2009 Советом

при Президенте Российской Федерации по кодификации и

совершенствованию гражданского законодательства. В частности, подп.

"б" п. 1.4 раздела V Концепции ("Законодательство об обязательствах

(общие положения)") вносит следующие предложения по

совершенствованию действующего законодательства: "В случае

досрочного прекращения обязательства сторона, исполнившая

обязательство и не получившая исполнения от другой стороны, вправе

потребовать возвращения исполненного по обязательству по правилам

об обязательствах из неосновательного обогащения, если иное не

предусмотрено законом или договором либо не вытекает из существа

обязательства". Аналогичное положение упоминается и в абзаце втором

п. 9.2 раздела V Концепции: "В ситуации, когда договор расторгается

из-за того, что одна из его сторон не исполнила договор, отказ в

удовлетворении требования другой стороны, добросовестно исполнившей

свое обязательство, о возврате имущества, переданного контрагенту

во исполнение договора, выглядит явно несправедливым. Норма должна

быть дополнена положением о том, что, в случае когда до момента

расторжения или изменения договора одна из сторон не исполнила

обязательство либо предоставила другой стороне неэквивалентное

исполнение, к отношениям сторон подлежат применению правила об

обязательствах вследствие неосновательного обогащения (глава 60

ГК РФ)".

Между тем действующая практика применения кондикционного иска

фактически исключает для кредитора возможность осуществлять права

по акцессорным обязательствам после расторжения обеспечиваемого

договора. Именно поэтому указанные предложения нуждаются в

гармонизации с нормами о залоге и поручительстве. Возможно,

разработчики Концепции предполагали, что в приведенных случаях

наряду с кондикцией сохранится возможность применения других

способов защиты (взыскание убытков или присуждение к исполнению

обязательства в натуре). Но даже если это подразумевалось, в чем же

тогда смысл декларированного "совершенствования" гражданского

законодательства?

С точки зрения рассматриваемой в настоящей статье проблемы

логичнее было бы закрепить положение, в силу которого при

расторжении договора прекращаются лишь несозревшие обязательства.

Причем как для договоров длящегося характера, так и для разовых

договоров. Это позволит после расторжения требовать исполнения

договорного денежного обязательства в натуре не только за счет

должника, но и за счет поручителя либо за счет заложенного

имущества. В противном случае, если воплощать предложения Концепции

в неизменном виде, может возникнуть следующая ситуация: расторжение

договора неизбежно приведет к тому, что требования станут de facto

необеспеченными. Парадоксально, но защита прав кредитора

посредством прекращения правоотношений (абзац одиннадцатый ст. 12

ГК РФ) eo ipso вызовет ослабление его требований в связи с

фактической утратой обеспечения.

Обратим внимание на еще одну немаловажную проблему. Ни для

кого не секрет, что в коммерческом обороте залог и поручительство

чаще всего обслуживают интересы такой группы "профессиональных

кредиторов", как банки, с целью обеспечения исполнения обязательств

заемщиков по кредитным договорам (договорам займа). В связи с этим

особую значимость приобретает вопрос о влиянии специального

требования о досрочном возврате займа (кредита), упоминаемого лишь

в п. 2 ст. 811, ст. 813 и п. 2 ст. 814 ГК РФ, на судьбу исследуемых

акцессорных обязательств.

В доктрине нет единого мнения по вопросу о квалификации

правовой природы требования о досрочном возврате займа.

С точки зрения подавляющего большинства ученых, данное

требование предполагает досрочное расторжение соответствующего

договора займа<8>. В отличие от них С.В.Сарбаш квалифицирует это

требование как требование об одностороннем изменении срока

исполнения обязательства по возврату займа<9>. Такую же позицию

заняла и Ассоциация российских банков, которая в своем запросе в

Банк России указала: "По нашему мнению, требование банка о

досрочном погашении кредита является не чем иным, как односторонним

изменением условия договора о сроке возврата кредита и порядке его

погашения, если договором предусмотрено возвращение кредита по

частям. В этой связи полагаем, что требование о досрочном возврате

кредита не может рассматриваться как односторонний отказ от

договора, который влечет его расторжение и прекращение

обязательств"<10>.

При всем уважении к вышеупомянутым специалистам не согласимся

с их мнением. Требование о досрочном возврате займа должно защищать

интересы заимодавца при наступлении обстоятельств, очевидно

свидетельствующих о наличии угрозы надлежащему исполнению в ранее

согласованные сторонами сроки (в том числе при неисправности

заемщика, ухудшении либо утрате обеспечения и нецелевом

использовании заемных средств).

Этого вряд ли возможно добиться, если согласиться с первым из

приведенных мнений о необходимости предварительного расторжения

договора. При таком сценарии договорные связи разрываются, что

ущемляет интересы заимодавца. Во-первых, пользование деньгами на

стороне заемщика после расторжения договора будет носить

исключительно внедоговорной характер. Это создает преимущества для

неисправного должника, поскольку такое пользование деньгами, как

правило, дешевле. Во-вторых, как залог, так и поручительство будут

обеспечивать только обязательства, созревшие к моменту расторжения

договора займа. При таком варианте толкования требование заимодавца

будет обеспечено не в том объеме, который оно будет иметь к моменту

фактического удовлетворения, а лишь в объеме, определяемом к

моменту расторжения обеспечиваемого договора. Это существенно

ограничивает возможности заимодавца по сравнению с положениями,

установленными в ст. 337 и п. 2 ст. 363 ГК РФ. Любые требования

заимодавца к заемщику, которые возникнут после предъявления

требования о досрочном возврате, останутся необеспеченными.

Примеры толкования требования о досрочном возврате займа как

требования, сопряженного с обязательным расторжением договора,

можно встретить и в судебной практике. В постановлении Президиума

ВАС РФ от 09.11.2004 N 9929/04 подчеркивается, что в кредитных

отношениях односторонний отказ от исполнения договора со стороны

кредитной организации допускается путем предъявления требования о

досрочном возврате суммы кредита с уплатой процентов<11>.

Наиболее ярко отрицательные последствия для интересов

заимодавца видны на примере одного из дел, рассмотренных судом

общей юрисдикции. Банк обратился в суд с иском к заемщику и его

поручителю о взыскании суммы основного долга по кредитному

договору, процентов за пользование кредитом и процентов за

пользование чужими денежными средствами, а также об обращении

взыскания на предмет залога. Кроме того, истец просил взыскать с

ответчиков проценты за пользование кредитом и штрафные санкции,

начисляемые на просроченную сумму основного долга, по день его

фактической уплаты. Решением суда первой инстанции исковые

требования удовлетворены в полном объеме. Суд кассационной

инстанции указанное решение в части удовлетворения иска о

начислении процентов за пользование кредитом и штрафных санкций на

будущее время отменил, вынес по делу в этой части новое решение,

которым в удовлетворении этих требований отказал.

Такой вывод был мотивирован следующим образом: "Постановляя

решение, суд согласился с позицией истца о том, что, поскольку

кредитный договор расторгнут не был и таких требований ни одна из

сторон ранее не заявляла, обязательство в этом случае прекращается

только после возврата заемщиком кредитору всей суммы кредита,

уплаты процентов и неустоек, определяемых на дату погашения

кредита. Следовательно, на остаток непогашенной суммы долга на

будущее время банк вправе был начислять проценты за пользование

кредитом, а также штрафные санкции.

Однако с таким выводом суда коллегия не может согласиться,

поскольку он основан на неправильном толковании норм материального

права.

...Принимая решение о взыскании с ответчиков солидарно

процентов за пользование остатком непогашенной суммы долга, а также

штрафных санкций, суд фактически договор расторг. При таких

обстоятельствах действие кредитного договора прекращено.

В соответствии со ст. 407 ГК РФ обязательство прекращается

полностью или частично по основаниям, предусмотренным настоящим

Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором.

В силу ст. 367 ГК РФ поручительство прекращается с

прекращением обеспеченного им обязательства.

Принятием решения суда о взыскании с ответчиков задолженности

по кредиту, штрафных санкций обязательства сторон прекратились;

неисполнение решения суда влечет наступление иных последствий"<12>.

И все же наблюдается тенденция к изменению такой пагубной

практики. В своем определении от 17.02.2009 N 24-В09-1 ВС РФ

указал, что "предъявление кредитором требования о досрочном

возврате кредита само по себе обязательства и соответственно

поручительства, которым обеспечено это обязательство, не

прекращает". Похожие прецеденты встречаются и в практике

кассационных инстанций арбитражных судов<13>.

Спорным выглядит также тезис о том, что требование о досрочном

возврате займа подразумевает одностороннее изменение условий о

сроке исполнения обязательства. Иными словами, это требование об

изменении правоотношений (абзац одиннадцатый ст. 12 ГК РФ). Такой

подход, по нашему мнению, чреват отрицательными последствиями.

Согласиться с вышеприведенным тезисом - значит безвозвратно

потерять поручительство. Дело в том, что приближение срока

исполнения обязательства по инициативе кредитора влечет

необходимость непредвиденного единовременного изъятия из оборота

истребованных им денежных средств. Наверное, никто не сможет

поспорить с тем, что такое внезапное изменение обстоятельств

неблагоприятно для любого должника, являющегося хозяйствующим

субъектом. Поэтому зачастую поручители, толкуя требование о

досрочном возврате именно как одностороннее изменение основного

договора, настаивают на прекращении правоотношений в порядке п. 1

ст. 367 ГК РФ. В силу указанной нормы поручительство прекращается в

связи с изменением обеспеченного им обязательства, влекущего

неблагоприятные последствия для поручителя, без согласия

последнего. Как правило, арбитражные суды подобные доводы признают

по каким-либо мотивам несостоятельными. Наиболее аргументированной

нам представляется позиция, изложенная в постановлении ФАС

Восточно-Сибирского округа от 09.10.2007 N А33-1388/07-Ф02-7289/07.

Суд кассационной инстанции отметил, что предъявление в суд

требования о досрочном возврате кредита не свидетельствует об

изменении сторонами условий кредитного договора. Более того:

"Указанные истцом в качестве основания для прекращения действия

договора поручительства N 1949-П/2 от 15.03.2006 обстоятельства

(направление ответчиком 43% денежных средств по кредиту не по

целевому назначению, неуведомление истца об изменении процентной

ставки по кредитному договору, предъявление в суд общей юрисдикции

требования о досрочном возврате кредита) судом апелляционной

инстанции обоснованно отнесены к числу обстоятельств исполнения

кредитного договора N 1949 от 15.03.2006, а не изменения сторонами

его условий".

На наш взгляд, приведенная выдержка из постановления отражает

острую противоречивость и неоднозначность правовой природы

требования о досрочном возврате займа. И в самом деле, предъявляя

требование о возврате займа и процентов на него, кредитор не

стремится изменить или прекратить правоотношение. Его задача,

напротив, сводится к тому, чтобы добиться исполнения заемщиком

обязательства по возврату суммы займа до наступления срока

исполнения обязательства. Не случайно такое требование именуют

досрочным. Срок исполнения обязательства при этом остается прежним,

т. е. ненаступившим и неизмененным.

Какова же природа требования о досрочном возврате займа и

начисленных на него процентов? М.М.Агарков рассуждает следующим

образом: "Допустим, что банк выдал ссуду на электрификацию

текстильной фабрики. Допустим далее, что заемщик употребил ссуду не

по назначению. В таком случае должны наступить те же последствия,

как и в случае наступления срока по договору займа. Банк получит

право требовать досрочного погашения ссуды. Целевое назначение

является отрицательным условием, так как последствия наступают в

случае ненаступления определенного события (употребления ссуды по

назначению). Целевое назначение, кроме того, будет представлять