Настоящая статья ориентирована на критику, высказанную в адрес доктрины «обхода закона» А.И. Мурановым в предыдущем номере журнала (2011. № 1. С. 188). В ней объясняется подход разработчиков поправок к ГК РФ, предлагающих прямо упомянуть про запрет обхода закона в ГК РФ. Также дается встречная критика позиций А.И. Муранова, в том числе достаточно подробно разбирается заключение Института зарубежного и международного частного права им. М. Планка (Гамбург), посвященное рассматриваемой проблеме. В работе сделан вывод об отсутствии строгой взаимосвязи между общей проблематикой обхода закона в гражданском праве и доктриной обхода закона в МЧП. Статья посвящена прежде всего общегражданскому запрету на обход закона.

В статье предлагается вернуться к традиционному пониманию обхода закона, сложившемуся со времен римского права в германском и дореволюционном российском праве, и отказаться многих идей, высказанных в доктрине советского периода. Обращается внимание на то, что в судебной практике доктрина обхода закона находит широкое применение (очередное разъяснение ВАС РФ, упоминающее обход закона, вышло в сентябре 2011 г.), поэтому имеются все основания для ее закрепления в нормах ГК РФ. Автор в целом разделяет подход германской доктрины, делающей акцент на толковании закона в соответствии с его целью и не нуждающейся в этой связи в наличии специальной нормы о запрете обхода закона. Однако для современных российских реалий закрепление в законе прямой нормы о запрете обхода закона (в традициях французской правовой семьи) представляется полезным, поскольку такая норма, будучи правильно истолкованной, обратит внимание правоприменителя на необходимость целевого истолкования правовых норм.

А.В. Егоров,

кандидат юридических наук, магистр частного права (РЧШП),

действительный государственный советник юстиции 3-го класса,

заместитель руководителя аппарата ВАС РФ

Обход закона: использование дозволенной правом формы ради запрещенной правом цели

Для того чтобы у читателей настоящего издания, ознакомившихся с публикацией А.И. Муранова в предыдущем номере журнала¹, не возникло такого ощущения, будто в проекте реформы гражданского законодательства речь идет о том, что некие темные силы намеренно стремятся включить в отечественное право в ходе реформы вредный правовой институт, или о том, что такие предложения являются по меньшей мере безалаберными и безответственными², попробуем выступить на стороне авторов данной идеи.

Эта статья будет направлена не на описание проблем доктрины «обхода закона» в МЧП, но на прояснение общего понятия обхода закона. Более того, на наш взгляд, общую проблему (общегражданский обход закона) и частную проблему (обход закона в МЧП) необязательно увязывать друг с другом³. Какое-либо решение одной из этих проблем не должно предопределять аналогичное решение другой проблемы⁴. В частности, если в доктрине МЧП будет предложено какое-либо иное решение, позволяющее бороться с искусственным выходом из-под действия права, которое по существу должно было бы применяться к отношениям сторон (в частности, в качестве довольно удачного решения нам видится концепция так называемых «сверхимперативных норм»⁵), то никакого оживления доктрины обхода закона в МЧП после закрепления в ГК РФ общегражданской доктрины обхода закона произойти не должно.

В противном случае общие категории гражданского права окажутся в несамостоятельном положении – в зависимости от того или иного расклада сил в доктрине или отдельной подотрасли гражданского права. Это выглядит довольно странным. В конце концов, если «внедрение» понятия «обход закона» в общие положения ГК РФ приведет к возобновлению споров о месте этого понятия в МЧП, мы думаем, у А.И. Муранова и прочих прогрессивных специалистов хватит сил и энергии для того, чтобы с успехом отстоять собственную точку зрения и сохранить status quo.

Тем более на первый взгляд германские подходы к понятию обхода закона в МЧП не являются совсем уж неприемлемыми. Тут надо вовремя договориться о понятиях. Под «обходом закона» понимаются не любые действия, предпринятые с целью ухода из-под действия определенного правопорядка и содержащихся в нем императивных норм. Например, обходом закона, конечно, не будут действия по созданию иностранного юридического лица со 100%-м контролем, чтобы оно выступило покупателем какого-либо объекта, контроль над которым хотел бы получить учредитель, и т.п. Обход закона в МЧП – это поведение, которое формально не подпадает под сферу действия коллизионной привязки к определенному правопорядку, но должно было бы попадать исходя из цели коллизионной нормы⁶.

Исходя из изложенного, не можем согласиться с постановкой А.И. Мурановым вопроса: «…будет ли допустимым и обязательным использование концепции «обхода закона» в международном частном праве российскими международными коммерческими арбитражами при применении ими коллизионных норм?..»⁷. Как мы покажем ниже, под концепцией «обхода закона» следует понимать особый прием телеологического (целевого) толкования положений закона. Таким образом, если третейский судья применяет российское право, в том числе коллизионные нормы, он должен будет пользоваться принятыми в российской доктрине приемами толкования норм. Если при этом он допустит ошибку, вопрос должен решаться точно так же, как и при любой иной ошибке в применении норм: если ошибка будет приводить к нарушению основополагающих принципов российского права, государственный суд может отказать в приведении в исполнение данного акта третейского суда; если столь существенных последствий ошибка за собой не повлечет, государственный суд не вправе будет вмешиваться в решение третейского суда.

То же касается и применения иностранных коллизионных или материально-правовых норм. Думается, сложно помыслить случай, когда неудачное (без учета целей закона, т.е. с нарушением концепции «обхода закона») толкование будет противоречить сверхимперативным нормам Российской Федерации. Сама по себе норма про обход закона такой являться, на наш взгляд, не будет. Таким образом, общая реформа концепции «обхода закона» практически никак (за исключением неведомых пока вопиющих случаев) не повлияет на третейские решения, в которых применялось бы иностранное право.

К тому же допустимость и обязательность применения доктринальной концепции – это разные вещи. Судья толкует закон так, как он умеет. Поэтому, думается, он вправе будет толковать иностранный закон таким же образом, как он толкует законы своей родной страны. Вряд ли он должен душить на корню свои взгляды на толкование закона только потому, что в иной стране, право которой ему надлежит применять, целевое толкование закона не очень распространено.

Отметим также, что это не первый опыт защиты от критики, направленной А.И. Мурановым на проект изменений в ГК РФ. В ответ на его публицистическую заметку в «Ведомостях»⁸ мы публиковали ответ в том же ключе, ориентированный прежде всего на деловых людей и неспециалистов в праве⁹. В данной статье, напротив, мы хотим обратиться к людям, более подготовленным в праве, и особенно к тем из них, кто задумывается о месте и роли права в жизни общества, кто, занимаясь прикладными правовыми вопросами, в повседневной жизни сталкиваясь с разными странными позициями чиновников, нотариусов, судей и т.п., все-таки успевает подумать и о таком правовом явлении, как правовая политика государства.