Комментарии

Игорь Сергеевич Архипов

магистр права (МВСШЭН)

К вопросу об оспаривании мирового соглашения как сделки с предпочтением

Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 30.03.2018 № 305-ЭС17-19041 (1, 2)

Как писал В.В. Васьковский, «окончательное судебное решение обязательно как для самого постановившего его суда, который с момента провозглашения резолюции уже не вправе изменять решение, так и для всех других судебных и правительственных учреждений империи, тоже не имеющих права ни отменять, ни изменять его, пока оно не отменено судом третьей инстанции в установленном законом порядке»1. Несмотря на безусловную ценность принципа законной силы судебного акта, в некоторых сферах он наносит вред правам добросовестных лиц.

Речь идет о конкурсном праве, в котором сталкиваются интересы множества лиц. Нередко законная сила судебного акта создает препятствия для справедливого разрешения спора, возникающего в рамках дела о банкротстве. Например, на практике должники пользуются ею для создания видимости существования фиктивного долга конкурсной массы перед третьим лицом, за которым, как правило, скрывается сам банкрот. В настоящее время выработаны механизмы защиты прав добросовестных кредиторов, а именно закреплено право конкурсного кредитора и арбитражного управляющего обжаловать в апелляционном порядке судебный акт, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование конкурсного

1См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1914. С. 306.

7

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 9/2018

кредитора2. Однако такой механизм защиты против включения недобросовестных кредитов в настоящее время подвергается критике со стороны ученых3, так как значительно ограничивает конкурсных кредиторов должника в праве на представление возражений против других лиц. Более того, ученые приводят убедительные доводы об отсутствии практических и теоретических препятствий для заявления возражений против включения требований недобросовестных кредиторов, основанных на судебных актах, в деле о банкротстве4.

Вкомментируемом деле российская правовая система встречается с иным вызовом, брошенным принципом абсолютного действия судебных актов.

Внекоторых случаях подозрительные сделки заключаются путем достижения соглашения при разрешении судебного спора, результатом которого становится заключение мирового соглашения, утверждаемого судом. Судебная практика представляет конкурсному кредитору и арбитражному управляющему право оспорить путем подачи кассационной жалобы по основаниям главы III.1 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве) мировое соглашение, закрепляющее сделку должника с третьим лицом5. При реализации такого механизма и конкурсные кредиторы, и суды кассационной инстанции сталкиваются с аналогичными проблемами, которые проявляются при защите против недобросовестных кредиторов, требования которых основаны на судебных актах.

Внастоящем деле конкурсные кредиторы предпринимали попытки признать соглашение о зачете, заключенное путем подписания мирового соглашения, недействительным. В результате спор был рассмотрен ВС РФ, однако ключевые проблемы абсолютного действия судебного акта были оставлены без рассмотрения.

Фактические обстоятельства дела следующие.

Фармацевтическая компания заключила с должником мировое соглашение от 08.06.2016, которое предусматривало соглашение о зачете. Мировое соглашение утверждено определением суда.

26.07.2016 в отношении должника возбуждено дело о банкротстве, процедура наблюдения введена 21.12.2016, конкурсное производство открыто 27.07.2017.

2См.: п. 24 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве».

3См.: Мифтахутдинов Р.Т. Ограниченная относительность судебного акта при банкротстве: как добросовестным кредиторам защититься от необоснованного требования, подтвержденного судебным актом // Вестник экономического правосудия РФ. 2018. № 4. С. 104–125; Брановицкий К.Л., Сердитова Е.Н. О появлении новой категории субъектов в арбитражном процессе, обладающих правом на обжалование судебных актов при наличии производства о несостоятельности (банкротстве) должника // Вестник ФАС Уральского округа. 2013. № 2. С. 38–49; Мацкевич П.Н. О действии свойства преюдициальности судебного решения при рассмотрении вопросов включения в реестр требований кредиторов в рамках производства по делу о банкротстве // Актуальные проблемы российского права. 2017. № 5. С. 198–206.

4См.: Мифтахутдинов Р.Т. Указ. соч. С. 104–125.

5См.: п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».

8

Комментарии

В августе 2017 г. страховая компания и банк обратились с кассационной жалобой на определение об утверждении мирового соглашения, принимая во внимание положение о зачете. В удовлетворении кассационной жалобы отказано, так как страховая компания и банк не представили доказательств того, что соглашение обладает признаками порочности с точки зрения ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве.

ВС РФ отменил судебные акты нижестоящих судов и отправил спор на новое рассмотрение для исследования доказательств.

Важным вопросом, оставленным Верховным Судом без внимания, является вопрос о справедливости оспаривания мирового соглашения как сделки с предпочтением путем обращения в суд кассационной инстанции.

Как известно, исследование новых доказательств находится вне компетенции суда кассационной инстанции (ст. 286 АПК РФ). Однако установить, что мировое соглашение является сделкой, обладающей признаками, закрепленными в ст. 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве, без представления новых доказательств и их исследования судом является недостижимой целью. В итоге суд кассационной инстанции не может исследовать вопрос о том, является ли мировое соглашение недействительной сделкой.

В настоящее время в окружных арбитражных судах прослеживается тенденция, которую поддержал ВС РФ в рассматриваемом определении, отменять судебные акты по той причине, что суд первой инстанции не исследовал вопрос о том, обладает ли мировое соглашение признаками, предусмотренными ст. 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве6.

Дискуссионной является отмена судебного акта первой инстанции в порядке обжалования по обстоятельствам, которые возникли после его вынесения и которые суд первой инстанции не мог проверить. Более того, сложившийся подход влечет негативные практические последствия для участников гражданского оборота. Учитывая, что должник уже находится в процедуре банкротства, вопрос о действительности мирового соглашения судом первой инстанции на новом рассмотрении уже не затрагивается, так как исковое заявление, предъявленное в отношении должника-банкрота, оставляется без внимания.

Таким образом, в настоящее время складывается следующая картина. Суд кассационной инстанции отменяет мировое соглашение, так как суд первой инстанции не проверил обстоятельства, которые невозможно было проверить, далее исковое заявление кредитора должника оставляется без рассмотрения. Всё это ведет к без-

6См.: постановления АС Московского округа от 27.09.2017 по делу № А40-144729/2016; АС Дальневосточного округа от 03.07.2017 по делу № А73-6994/2015 (определением ВС РФ от 27.09.2017 № 303-ЭС17- 13174 отказано в передаче дела № А73-6994/2015 в Судебную коллегию по экономическим спорам ВС РФ для пересмотра в порядке кассационного производства); АС Восточно-Сибирского округа от 14.06.2017 по делу № А78-6191/2015 (определением ВС РФ от 20.09.2017 № 302-ЭС17-13166 отказано в передаче дела № А78-6191/2015 в Судебную коллегию по экономическим спорам ВС РФ для пересмотра в порядке кассационного производства); АС Волго-Вятского округа от 01.02.2017 по делу № А28-7310/2015 (определением ВС РФ от 17.03.2017 № 301-ЭС17-2933 отказано в передаче дела № А28-7310/2015 в Судебную коллегию по экономическим спорам ВС РФ для пересмотра в порядке кассационного производства); АС Западно-Сибирского округа от 27.09.2016 по делу № А67-5325/2015; АС Центрального округа от 16.10.2015 по делу № А68-4392/2014; ФАС Поволжского округа от 02.07.2013 по делу № А12-22103/2011.

9

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 9/2018

основательной отмене мирового соглашения и взысканию денежных средств в пользу должника с кредитора, который достиг соглашения с должником во время судебного разбирательства. В результате при текущем регулировании ограничивается право на судебную защиту лица, в отношении которого сделка оспаривается, в том числе и право на последовательное обжалование судебного акта.

Кроме того, при текущем правовом регулировании остаются неразрешенными вопросы о действии десятипроцентного порога для оспаривания конкурсным кредитором сделок должника (п. 2 ст. 61.9 Закона о банкротстве), а также о неравном правовом регулировании одинаковых ситуаций, так как в случае оспаривания в деле о банкротстве к заявлению об оспаривании сделки применяется срок исковой давности, а в рассматриваемой ситуации — процессуальный срок для обжалования определения.

Идеальным решением всего комплекса возникающих вопросов представляется обжалование мирового соглашения как сделки в рамках дела о банкротстве. Такое решение предлагалось в первой редакции постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». Более того, указанное решение также бы следовало тенденциями научного сообщества относительно ограниченности действия судебных актов при банкротстве7. Однако предположительно в целях защиты принципа законной силы судебного акта указанные разъяснения в 2012 г. были изменены.

Из сложившейся ситуации видится единственный выход, который был предложен ранее Судебной коллегией по экономическим спорам ВС РФ в иных случаях, когда также решался вопрос об абсолютной силе судебного акта в деле о банкротстве8.

Так, этим механизмом мог бы быть пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам определения об утверждении мирового соглашения, где каждая сторона могла бы представить доказательства, свидетельствующие о том, что сделка обладает признаками, предусмотренными ст. 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве. Соответственно, если суд найдет доводы лиц, оспаривающих сделку, убедительными, то он пересмотрит решение либо, если посчитает их не заслуживающими защиты, откажет в пересмотре. Дополнительно лица, участвующие в деле, обладают полноценным правом на обжалование судебного акта, а у суда есть полномочия на проверку правомочий у конкурсных кредиторов на оспаривание сделки (преодоление десятипроцентного барьера). Лишь вопрос о соотношении материального и процессуального отстается открытым, однако этот вопрос и не представляется возможным решить, учитывая признание современной правовой системой абсолютного действия принципа законной силы судебного акта.

В завершение стоит отметить, что в комментируемом деле ВС РФ имел возможность изменить подход судов и поддержать ограниченное действие судебного акта в деле о банкротстве, однако порочная практика, которая ограничивает в праве на судебную защиту контрагентов банкрота, осталась без изменения.

7См.: Мифтахутдинов Р.Т. Указ. соч. С. 104–125.

8См.: определение ВС РФ от 24.12.2015 № 304-ЭС15-12643.

10

Комментарии

Сергей Львович Будылин

старший юрист компании Roche & Duffay

Как не надо писать судебные акты, или Дело об общей электростанции

Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 15.05.2018 по делу № 60-КГ18-1

Вэтом деле решался вопрос о том, может ли собственник одной из гидроэлектростанций, входящих в каскад из нескольких технологически связанных ГЭС, находящихся в доверительном управлении, забрать свою ГЭС из доверительного управления без согласия собственников других ГЭС. Нижестоящие суды решили, что не может. Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ (далее — Коллегия) с этим не согласилась и направила дело на новое рассмотрение, предложив судам исследовать вопрос о том, является ли весь каскад ГЭС «единым объектом».

Вопределении обозначен (но не разрешен) также ряд других вопросов, в том числе о процедуре принятия решений участниками общей долевой собственности. Данное определение ВС может служить прекрасным образцом того, как не надо писать судебные акты: оно написано необычайно плохо даже по отечественным меркам.

***

Некая гидроэлектростанция (ГЭС-1), входящая в каскад ГЭС на реке Толмачева (это на Камчатке), находилась (почему-то) в общей долевой собственности нескольких лиц. В число сособственников входили ООО «Толмачевские ГЭС» (от-

11

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 9/2018

ветчик) и Камчатский край, представленный своим Министерством имущественных и земельных отношений (истец; далее также — Минимущество).

При этом ГЭС находилась в доверительном управлении у ПАО «Камчатский газоэнергетический комплекс». Судя по фабуле дела, это ПАО было любезно сердцу Минимущества, но противно сердцу ООО.

ООО инициировало собрание участников общей долевой собственности ГЭС-1, на котором было принято решение о том, что ГЭС-1 нужно забрать из управления у ПАО и передать его в доверительное управление самому этому ООО.

Участниками долевой собственности ГЭС-1 были шесть юридических лиц. Все они были уведомлены о собрании. В собрании участвовали представители ООО

(44%) и Камчатского края (25%) (в общей сложности 69%). Однако представители Камчатки в голосовании участвовать не стали, сославшись на отсутствие кворума на собрании (что спорно, см. далее). Так что решение собрания, по сути, приняло само ООО единолично. Доля голосов «за» была зафиксирована как 63,76% (44 из 69). По мнению организаторов собрания, этого было достаточно для принятия решения.

Между прочим, как обнаруживается далее из текста судебного акта, еще три сособственника (с 30,8%) на собрании появлялись, но участвовать в нем не стали. В протоколе их участие не было зафиксировано, и, соответственно, при подсчете доли голосов «за» их никак не учитывали.

***

Минимущество Камчатки оспаривает решение собрания, приводя довольно любопытный аргумент. Оно ссылается на то, что ГЭС-1 является лишь частью единого гидротехнического сооружения — каскада из трех ГЭС. Две из них, а с ними еще и высоковольтная линия, были переданы в доверительное управление ПАО одним договором. У каскада есть в общей сложности 29 долевых собственников, включая 26 юридических лиц и 3 физических. При этом их мнения никто не спросил. Видимо, по мысли министерства, для принятия решения надо было созвать собрание всех этих 29 собственников.

ООО возражает в том смысле, что собственники каждой из ГЭС являются учредителями управления лишь в отношении своего объекта. Собственники же других ГЭС «не могут признаваться учредителями доверительного управления и осуществлять соответствующие полномочия» в отношении чужой ГЭС. То есть их мнения при отзыве чужого имущества из управления спрашивать и не нужно.

Первая инстанция удовлетворяет иск Минимущества, сочтя, что невозможен произвольный отказ от договора доверительного управления лишь одним из соучредителей управления. По словам суда, решение собрания было принято «при от-

12

Комментарии

сутствии кворума, без извещения всех 29 собственников каскада ГЭС». Апелляция поддерживает первую инстанцию.

Коллегия не согласна. Она не уверена в том, что решение собрания собственников ГЭС-1 действительно затрагивало интересы остальных собственников каскада ГЭС, и полагает, что нижестоящие суды этот вопрос надлежащим образом не исследовали.

***

Коллегия обращает внимание на то, что в договоре доверительного управления речь не идет о передаче в доверительное управление всего каскада ГЭС как единого недвижимого комплекса. На самом деле сооружения каждой из трех ГЭС зарегистрированы в ЕГРН как отдельные объекты недвижимости со своими собственниками. Более того, в доверительное управление по букве договора передавались даже не сами эти объекты недвижимости, а доли в праве общей долевой собственности на отдельные объекты.

(Кстати, ранее ООО уже пыталось единолично забрать свои доли из управления, но суды ему отказали, сочтя, по-видимому, что вещь можно забирать из управления лишь целиком. Именно это ООО теперь и пытается сделать в отношении ГЭС-1. Суды в рассматриваемом деле посчитали упомянутое решение преюдициальным обстоятельством против ООО, но Коллегия возражает, не очень убедительно ссылаясь на то, что истец не участвовал в предыдущем деле.)

Нижестоящие суды исследовали вопрос о том, является ли каскад ГЭС единым недвижимым комплексом (в смысле ст. 133.1 ГК РФ), и не обнаружили доказательств того, что каскад был зарегистрирован в ЕГРН в этом качестве. В то же время суды обнаружили, что все ГЭС действительно технологически тесно связаны, и эксплуатировать их отдельно невозможно.

По словам Коллегии, далее суды для правильного разрешения спора должны были установить, являются ли в этих обстоятельствах сооружения каскада ГЭС «единым объектом» (что бы это ни значило) или нет, а суды этого не сделали1. Если каскад является «единым объектом», то, видимо, всех 29 собственников надо признать единым «гражданско-правовым сообществом» (в смысле ст. 181.1 ГК РФ), которое совместно должно решать судьбу каждой из составных частей этого «единого объекта»2.

1«При рассмотрении дела суду необходимо было установить, являются ли при таких обстоятельствах сооружения каскада ГЭС на р. Толмачева единым объектом или нет, что судом в нарушение требований статьи 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации сделано не было» (здесь и далее цитируется комментируемое определение. — Прим. ред.).

2«Суду надлежало установить, образуют ли 29 собственников каскада ГЭС на р. Толмачева гражданскоправовое сообщество, основанное на праве распоряжения группой самостоятельных объектов, имеющих общее назначение и включенных в общую технологическую схему, компетентное принимать участие при разрешении вопросов, касающихся осуществления собственниками каждого из данных объектов прав на распоряжение принадлежащим им имуществом в составе такого объекта».

13

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 9/2018

Нижестоящие суды сочли, что вывод ГЭС-1 из управления ПАО затрагивает права всех 29 собственников каскада ГЭС и фактически их нарушает. Но почему нарушает, не объяснили.

Очевидно, для разрешения этого вопроса немаловажное значение имеет содержание договора доверительного управления. Какие конкретно функции по управлению ГЭС-1 были переданы ПАО? Нельзя ли теперь эти функции безболезненно (т.е. без нарушения технологических связей) передать ООО? Однако суды этот договор толком даже не рассматривали3.

***

Помимо этого, в определении упоминается пара других небезынтересных вопросов.

Коллегия, похоже, не уверена, что решение об изъятии ГЭС-1 из управления ПАО было принято должным образом, даже если считать, что ГЭС-1 является отдельным объектом управления.

По закону распоряжение, владение и пользование имуществом, находящимся в общей собственности, осуществляется лишь по соглашению всех участников (и лишь в крайнем случае — по решению суда; ст. 246–247 ГК РФ). Однако в данном случае решение было принято не единогласно, а большинством голосов от участвующих в собрании со ссылкой на общие нормы ГК о собраниях (ст. 181.2).

Правильно ли это? Быть может, на этот счет существовало какое-то более раннее соглашение собственников? Судя по всему, эти вопросы нижестоящим судам в голову не пришли. Впрочем, и Коллегия их внятно не формулирует, ограничиваясь загадочными намеками.

Наконец, Коллегия обращает внимание на любопытный юрисдикционный момент. Сам факт попадания дела в систему судов общей юрисдикции основан на том, что, по мнению нижестоящих судов, дело затрагивает интересы трех физических лиц — сособственников других ГЭС. Но если по зрелом размышлении окажется, что интересы собственников других ГЭС не затронуты, то, получается, дело должно рассматриваться арбитражным судом, ведь собственниками ГЭС-1 являются лишь юридические лица4.

3«Вместе с тем данный договор [доверительного управления] судами первой и апелляционной инстанций не исследовался и обстоятельства исполнения обязательств, принятых сторонами договора, и правовых последствий неисполнения сторонами указанных обязательств, не устанавливались».

4«Отвергая довод ответчика о том, что заявленный спор неподведомственен суду общей юрисдикции, суд апелляционной инстанции не учел, что иск заявлен о признании недействительным решения общего собрания долевых собственников ГЭС-1 каскада ГЭС на р. Толмачева, в число которых физические лица не входят».

14

Комментарии

Кстати, довольно забавно, что (как отмечает Коллегия) нижестоящий суд хотя и сказал, что интересы физических лиц затронуты, но к участию в деле их так и не привлек, а разрешил спор именно между юрлицами.

В итоге Коллегия направила дело в апелляцию на новое рассмотрение.

***

Резюмируя, можно сказать следующее. В рассмотренном деле обозначены три правовые проблемы, каждая из которых в принципе весьма интересна:

1)может ли один из соучредителей доверительного управления забрать свое имущество из управления без согласия других соучредителей (собственников другого имущества)?

2)в случае общей долевой собственности на имущество как принимается решение о его передаче в доверительное управление и изъятии из управления: единогласно или по правилам о проведении собраний (т.е. большинством от участников собрания при наличии кворума в 50%)?

3)должен ли суд общей юрисдикции рассматривать спор между юридическими лицами, если истец полагает, что спор затрагивает интересы неких физических лиц, а ответчик с этим не согласен?

Как это нередко бывает, Коллегия ничуть не заботится о том, чтобы сформулировать ratio decidendi, т.е. собственную правовую позицию по спорным вопросам, пригодную для использования в этом и последующих спорах. Она лишь объявляет (или намекает), что нижестоящие суды плохо исследовали эти вопросы, и отправляет дело на новое рассмотрение, но своего мнения внятно не высказывает.

Тем самым судьи высшего суда упускают прекрасную возможность высказаться по весьма интересным и важным вопросам права. А ведь они могли бы сказать новое слово в российском праве и таким образом оказать огромную услугу всем участникам гражданского оборота, повысив степень правовой определенности последствий их действий.

Коллегия заявляет некое подобие правовой позиции лишь по первому вопросу. Позиция примерно такая (если кое-что додумать от себя).

Для ответа на вопрос надо определить, является ли все имущество, находящееся в управлении, «единым объектом». При этом имеют значение как формальные обстоятельства (особенности государственной регистрации имущества), так и технологические (возможность или невозможность отдельного использования имущества). Однако при отсутствии регистрации имущества под управлением как «единого недвижимого комплекса» сам по себе критерий технологической связанности не является решающим. Суды должны по существу исследовать вопрос

15

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 9/2018

о том, затронуты ли интересы других соучредителей тем, что один из соучредителей забирает свое имущество из управления. Ответ на последний вопрос зависит в том числе от особенностей конкретного договора доверительного управления.

Впрочем, не факт, что именно эту позицию вычитают из определения нижестоя-

щие суды, когда начнут рассматривать дело по новому кругу...

***

К сожалению, юридическая техника и стиль написания судебного акта ВС РФ оставляют желать много лучшего. Взять хотя бы использованный Коллегией в мотивировке решения термин «единый объект»: Коллегия его не определяет и сколь- ко-нибудь внятно не поясняет.

Разрешаемые вопросы в судебном акте ясно не обозначены, правовые позиции по ним четко не сформулированы. Текст не разбит на смысловые части, грешит унылым перечислением каких-то сугубо технических подробностей и обильным, но малоосмысленным цитированием нормативных актов. В связи с этим понимание определения, мягко говоря, затруднено.

В принципе ничего необычного в этом нет: большинство российских судебных актов, не исключая и актов ВС, именно в таком стиле и написаны. По-видимому, многие судьи коллегий ВС (в отличие от упраздненного ВАС РФ) вообще не считают нужным формулировать четкие правовые позиции, исходя из того, что «у нас не прецедентное право», а дело суда — лишь разрешить конкретный спор.

По этому поводу Р.С. Бевзенко отмечал следующее: «То, что мы имеем сейчас с актами Верховного Суда, тяжело описывать иначе чем в трагических красках. Определения коллегий очень краткие (6–7 страниц), в них 2/3 текста занимает описание обстоятельств дела, а 1/3 — простой пересказ норм законов, которые применил ВС в конкретном деле. Сам же правовой вывод (ratio decidendi), ради формулирования которых и существует высшая судебная инстанция, либо вообще не раскрывается, либо раскрывается одним предложением. Конечно, бывают и приятные исключения (как правило, в делах Коллегии по экономическим спорам), но в целом картина все же очень и очень удручающая»5.

Судьи нижестоящих судов тем более не имеют ни желания, ни времени, ни (порой) достаточной квалификации для выписывания правовых нюансов ratio decidendi. О том же, чтобы сделать текст легче читаемым и доступным для понимания, никто из авторов судебных актов явно даже и не задумывается.

Однако рассматриваемое определение выделяется даже на этом сумрачном фоне. Несмотря на то, что текст недлинный (всего 12 страниц), читать его очень трудно, а непривычному человеку — просто невозможно.

5Бевзенко Р. Модельное определение судебной коллегии Верховного Суда: как это может быть // Закон. ру. 2017. 13 марта. URL: https://zakon.ru/blog/2017/03/13/modelnoe_opredelenie_sudebnoj_kollegii_ver- hovnogo_suda__kak_eto_mozhet_byt#comment_385078.

16

Комментарии

Вот как характеризует этот судебный акт А.Г. Карапетов на своей странице в «Фейсбуке»: «Это какой-то поток сознания, текст не структурирован, аргументация пляшет с одного вопроса на другой с труднозаметными переходами, бесконечные цитаты разных норм перемежаются с какими-то попытками рассуждений. В общем два раза перечитал и ничего не понял»6.

Вряд ли имеет смысл оглашать весь список претензий к тексту определения. Думается, каждый, кто прочтет его, сможет составить на этот счет свое собственное мнение.

Наиболее неприятно, пожалуй, отсутствие в акте высшей инстанции четкости мысли, т.е. нежелание или неумение судей формулировать стоящие перед судом вопросы и свои ответы на них.

***

Эта заметка (как явствует из ее названия) о том, как не надо писать судебные акты. Но, возможно, полезнее будет сказать о том, как их надо писать7. Не претендуя на полноту, попытаюсь сформулировать некоторые пожелания (значительная их часть содержится в процессуальных кодексах, но, увы, не всегда выполняется):

1)разделять текст на смысловые части. Каждую часть снабжать заголовком. Обсуждать соответствующий вопрос именно в этой части, не возвращаясь к нему заново в других местах;

2)избегать ненужных фактических подробностей и бесцельного цитирования общеизвестных норм закона. Сосредоточиться лишь на том, что действительно важно для разрешения спора;

3)четко разграничивать вопросы факта и вопросы права. Каждый из этих вопросов обсуждать в отдельном разделе или подразделе;

4)нижестоящий суд (первая и вторая инстанции) должен четко сформулировать все стоящие перед ним вопросы факта, перечислить представленные сторонами доказательства по каждому такому вопросу, дать свою оценку этим доказательствам, дать свой ответ на каждый вопрос факта;

5)вышестоящий суд (кассация и надзор) должен излагать факты дела, установленные в акте нижестоящего суда, ничего не добавляя от себя. Вышестоящий суд не пересматривает установленные нижестоящим судом факты. Однако если были нарушены правила доказывания или существенные для разрешения спора факты не были установлены, вышестоящий суд может направить дело на новое рассмотрение для надлежащего установления фактов;

6См.: https://www.facebook.com/karapetovag/posts/2082379975361903.

7По этому поводу см. также: Бевзенко Р. Указ. соч.

17

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 9/2018

6)суд (любой инстанции) должен четко сформулировать все стоящие перед ним вопросы права, привести позиции и аргументы сторон, сформулировать свои аргументы, дать свой ответ на каждый вопрос (т.е. сформулировать свою правовую позицию). Аргументами могут быть как нормы права, так и разного рода догматические, политико-правовые, экономико-правовые, компаративистские и т.д. соображения в зависимости от ситуации. На источники аргументов, если таковые имеются, следует ссылаться, будь то судебное решение или статья в научном журнале;

7)если вышестоящий суд не согласен с нижестоящим в том или ином вопросе права, ему следует привести соответствующие аргументы, а также правильный, по мнению вышестоящего суда, ответ на этот вопрос права;

8)если спорный вопрос права впервые возник лишь в вышестоящем суде и стороны не имели возможности выработать своих позиций по нему, вышестоящий суд может направить дело на новое рассмотрение без разрешения данного вопроса по существу. Но это должно быть скорее исключением, чем правилом, ведь функция кассации и надзора состоит именно в разрешении вопросов права;

9)после написания судебного акта автору стоит его перечитать. После этого наверняка найдется, что в нем улучшить. Вообще судьям следует больше заботиться о своих читателях. И эти читатели — не только судьи вышестоящих судов. Я имею в виду и стороны спора, и других участников оборота, а также многочисленных юристов. Стоит прилагать усилия для того, чтобы сделать текст понятным.

Если кто-то хочет посмотреть, как выглядит хороший судебный акт, он может легко это сделать. Достаточно почитать решения судов Англии, США или Германии. Думается, знакомство с ними могло бы оказать благотворное воздействие и на российских судей.

***

Наконец, самое главное.

Вышестоящим судам следует понимать, что каждое их слово на вес золота. Независимо от того, прецедентное у нас право или нет, найденные вышестоящими судами формулировки (особенно в актах ВС, но и в актах первой кассации тоже) расходятся затем в десятках, сотнях, а то и тысячах копий в актах нижестоящих судов. Они изучаются под микроскопом практикующими юристами и правоведами. На их основе пишутся юридические заключения и монографии.

По существу, именно эти формулировки и составляют российское право — не в меньшей, а, быть может, даже в большей степени, чем нормы законов.

Судьи, пожалуйста, думайте, что пишете!

18