Комментарии

шения третейского суда по заявлению третьего лица, не участвовавшего в третейском разбирательстве15. Законодатель, признавая исчерпывающую роль третейского суда в разрешении переданного по воле сторон спора по существу и руководствуясь принципом процессуальной экономии, сознательно сократил стадии судебного разбирательства по делам о принудительном исполнении решений третейских судов.

Вместе с тем, как справедливо указывает ВС РФ, подобный подход не исключает полномочий государственных судов по собственной инициативе или по ходатайству сторон проверить соответствие последствий исполнения решения суда основополагающим принципам российского права (оговорка о публичном правопорядке, п. 2 ч. 4 ст. 239 АПК РФ).

В комментируемом деле вопрос о защите интересов третьих лиц подлежал судебному контролю как элемент публичного правопорядка, поскольку решение третейского суда, полученное в результате манипулирования сторонами третейским разбирательством, нарушает как общеправовые принципы (принцип добросовестности и запрета злоупотребления правом), так и специальные принципы законодательства о несостоятельности (запрет получения незаконных и необоснованных преимуществ кем-либо из кредиторов)16.

Вместе с тем нельзя не отметить, что подобный подход также таит в себе и серьезную угрозу: допустимость проверки арбитражным судом решения третейского суда по существу в интересах отдельного кредитора только при нарушении таким решением принципов добросовестности в отсутствие критериев, установленных законодателем или ВС РФ для такой проверки, при известной скупости мотивировки актов судов нижестоящих инстанций и неоднозначности понятия «злоупотребление правом» применительно к Закону о банкротстве может полностью выхолостить сущность третейского разбирательства, лишив его привлекательности в глазах предпринимателей.

Как следствие, необходимо тщательным образом подходить к распределению бремени доказывания и к формированию доказательственной базы в спорах о признании и приведении в исполнение решения третейского суда. В этом смысле ВС РФ в очередной раз подтверждает, что возможность конкурсных кредиторов в деле о банкротстве, не принимавших участия в третейском разбирательстве, доказывать необоснованность решения третейских судов обычно ограничена объективным образом и предъявление к ним более высокого стандарта доказывания привело бы к нарушению принципа состязательности. В этом случае кредитор при рассмотрении спора в подтверждение существенных сомнений в наличии долга должен представить суду доказательства prima facie. В свою очередь, добросовестной стороне, настаивающей на наличии долга, не должно составить за-

15См.: Асосков А.В., Курзински-Сингер Е. Пределы действия судебных и третейских решений по кругу лиц // Вестник ВАС РФ. 2012. № 2. С. 6–35; Шварц М.З. К вопросу о феномене противопоставимости судебных актов (на примере решений об обращении взыскания на предмет залога) // Арбитражные споры. 2014. № 4. С. 62.

16Интересно, что похожую аргументацию часто используют суды нижестоящих инстанций при толковании положений ст. 169 ГК РФ.

29

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

труднений опровергнуть данные сомнения, поскольку именно она обладает всеми необходимыми доказательствами17.

Интересно, что ВС РФ не поддержал довод суда кассационной инстанции о применении п. 24 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35, в соответствии с которым кредитор вправе оспаривать решение суда, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование, в общепроцессуальном порядке. Следовательно, указанная позиция сохраняет силу только в отношении решений государственных судов, что справедливо, поскольку судебная практика допускает оспаривание кредиторами таких решений с целью представления новых доказательств в порядке пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам18. В свою очередь, применение этого порядка к оспариванию решений третейских судов затруднительно в силу свойств окончательности таких решений19.

В целом комментируемое определение знаменует очередную победу над судебным формализмом и в известной степени осложнит жизнь недобросовестным лицам в деле о банкротстве.

17Cм.: постановления Президиума ВАС РФ от 26.03.2013 № 14828/12, от 13.05.2014 № 1446/14; определение ВС РФ от 09.10.2015 № 305-КГ15-5805.

18Cм.: определения ВС РФ от 24.12.2015 № 304-ЭС15-12643, от 03.10.2016 № 305-ЭС16-7085.

19См., напр.: определение АС города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 05.05.2017 по делу № А56-17652/2017.

30

Комментарии

Дмитрий Анатольевич Чваненко

начальник юридического отдела компании «Русский Проект»

Можно ли уступить требование по госконтракту?

Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 20.04.2017 № 307-ЭС16-19959

1.Вопрос о допустимости уступки требования по госконтрактам возник еще в период действия Федерального закона от 21.07.2005 № 94-ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд». Поводом послужила ст. 9 этого Закона, где было указано следующее: «…при исполнении контракта не допускается перемена поставщика (исполнителя, подрядчика)». Из содержания нормы никак не вытекало, что законодатель запретил цессию. Между тем ссылкой именно на эту статью Минэкономразвития России обосновывало недопустимость таких сделок. Минфин России со своей стороны соглашался с этим выводом, но использовал иные аргументы, а именно цитировал ст. 28 БК РФ, согласно которой принципами бюджетной системы Российской Федерации являются адресность и целевой характер бюджетных средств.

Арбитражные суды в целом критически относились к такому толкованию, подтверждением чему может служить постановление Президиума ВАС РФ от 13.01.2011 № 11680/10 по делу № А41-13284/2009. В рамках этого дела рассматривался иск цессионария к госзаказчику, и Президиум ВАС РФ тогда не нашел оснований для отказа в иске, тем самым подтвердив легальность подобного рода сделок. Установленный же законодателем запрет на перемену контрагента госзаказчика справедливо толковался судами лишь как невозможность перевода долга поставщика по таким сделкам, в том числе и с согласия кредитора1.

1См.: Чваненко Д. Уступка требования по госконтракту // ЭЖ-Юрист. 2012. № 31. С. 5.

31

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

Новый Федеральный закон от 05.04.2013 № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (далее — Закон № 44-ФЗ) в ч. 5 ст. 95 буквально процитировал норму своего предшественника о запрете перемены поставщика после заключения контракта. При этом ни в одной статье нового Закона нет ни слова о недопустимости уступки требования по госконтрактам. В связи с этим новых споров не должно было возникнуть. Тем не менее они возникли.

Виной тому стали изменения ст. 448 ГК РФ, в которой в 2015 г. появился новый п. 7: «Если в соответствии с законом заключение договора возможно только путем проведения торгов, победитель торгов не вправе уступать права и осуществлять перевод долга по обязательствам, возникшим из заключенного на торгах договора».

Примечательно, что эта поправка была внесена в рамках масштабной реформы ГК РФ, однако ни в пояснительной записке (объем которой составил 50 листов), ни в Концепции развития гражданского законодательства РФ (на базе которой и были подготовлены изменения) не указаны мотивы разработчиков законопроекта по изменению ст. 448 ГК РФ.

В результате в практике арбитражных судов возникла сумятица при попытке ответа на вопрос о допустимости цессии по госконтрактам, заключенным на торгах. (В отношении договоров, совершенных напрямую, т.е. без использования конкурентных процедур, позиция судов не изменилась.)

Образовалось три подхода:

1)цессия недопустима;

2)цессия допустима, но с согласия должника;

3)цессия допустима и без получения согласия должника.

Сторонники первой точки зрения использовали буквальное толкование п. 7 ст. 448 ГК РФ, где прямо указано, что «победитель торгов не вправе уступать права»2. Сторонники второго подхода указывали на то, что в данном случае личность кредитора имеет существенное значение, а потому в силу п. 2 ст. 388 ГК РФ уступка требования хоть и допускается, но лишь с согласия должника3. Наконец, судьи, которые считали цессию допустимой и без получения согласия должника, использовали телеологическое (целевое) толкование, делая вывод о том, что п. 7 ст. 448 ГК РФ на самом деле направлен на «недопущение ситуации, при которой победителем становится лицо, в силу различных причин не имеющее наме-

2См.: постановления АС Северо-Западного округа от 15.09.2016 № Ф07-6625/2016 по делу № А429000/2015, от 29.09.2016 № Ф07-6984/2016 по делу № А56-87983/2014, от 10.10.2016 № Ф07-8051/2016 по делу № А26-10174/2015, от 24.01.2017 № Ф07-12768/2016 по делу № А56-11611/2016; АС Центрального округа от 09.03.2017 № Ф10-5824/2016 по делу № А08-2316/2016.

3См.: постановления АС Центрального округа от 31.03.2016 № Ф10-687/2016 по делу № А23-3851/2015, от 05.04.2016 № Ф10-633/2016 по делу № А23-2972/2015, от 13.02.2017 № Ф10-5486/2016 по делу № А146635/2016.

32

Комментарии

рения лично реализовать взятые на себя обязательства, являющиеся предметом договора»4.

Волна этих споров в апреле 2017 г. докатилась до Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ (далее — Коллегия), которая поддержала сторонников третьего подхода. В обоснование Коллегия указала два ключевых момента:

–«часть 5 статьи 95 Закона № 44-ФЗ... является специальной нормой, устанавливает исключительно запрет на перемену поставщика (исполнителя, подрядчика) при исполнении контракта и не препятствует совершению уступки прав (требований) из контракта по оплате»;

–«предусмотренный п. 7 ст. 448 ГК РФ запрет не может быть распространен на уступку победителем торгов денежного требования, возникающего из заключенного на торгах договора, поскольку при исполнении заказчиком обязанности по уплате денежных средств личность кредитора не имеет существенного значения для должника».

Думается, что позиция Коллегии в целом является верной.

2.В гипотезе п. 7 ст. 448 ГК РФ указано, что запрет уступки требования распространяется на случаи, когда договор заключен на торгах, проведение которых прямо предписывает закон.

В силу ч. 2 ст. 48 Закона № 44-ФЗ заказчик во всех случаях осуществляет закупку путем проведения открытого конкурса, за исключением ситуаций, перечисленных в этом нормативном акте. Иначе говоря, по общему правилу государственные и муниципальные закупки должны осуществляться посредством торгов. Может показаться, что Коллегия сделала выводы, прямо противоречащие п. 7 ст. 448 ГК РФ (это можно назвать толкованием contra legem, но суть от этого не меняется).

Однако думается, что, напротив, вывод Коллегии вполне согласуется с нормами действующего законодательства РФ. Дело в том, что положения ст. 448 ГК РФ не применяются к торгам на приобретение товаров (работ, услуг) в двух случаях: 1) если иное установлено законом; 2) если иное вытекает из существа отношений. Оба этих исключения названы в п. 6 ст. 447 ГК РФ.

Именно на эти два случая и указала фактически Коллегия в своем определении.

Во-первых, Коллегия сочла, что коль скоро в Законе № 44-ФЗ нет запрета на цессию, то исходя из принципа разрешения коллизий lex specialis derogat generali прерогативу имеет именно этот нормативный акт. А раз так, то запрет на уступку требования, установленный ГК РФ, отменяется Законом № 44-ФЗ, в котором нет подобного ограничения.

4Постановление АС Дальневосточного округа от 14.09.2016 № Ф03-4229/2016 по делу № А73-18724/2015. См. также: постановление АС Уральского округа от 22.08.2016 № Ф09-8133/16 по делу № А6058308/2015.

33

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

Во-вторых, Коллегия отметила, что при исполнении обязанности по уплате денежных средств личность кредитора не имеет существенного значения для должника, в связи с чем запрет на цессию не может быть распространен на подобные случаи. Иными словами, из существа отношений можно сделать вывод о неприменении названного ограничения, если уступается денежное требование.

Таким образом, имеются оба упомянутых в п. 6 ст. 447 ГК РФ исключения.

Утверждение Коллегии о том, что поскольку в самом Законе № 44-ФЗ отсутствует запрет на цессию, то законодатель вывел такие сделки из-под действия п. 7 ст. 448 ГК РФ, все же представляется небесспорным. Все-таки для установления иного правила, отличного от того, которое есть в ГК РФ, одного молчания со стороны законодателя недостаточно. А в Законе № 44-ФЗ ответ на интересующий нас вопрос законодатель попросту обошел молчанием. Вместе с тем едва ли можно найти аргументы против другого вывода Коллегии — о том, что в денежном обязательстве личность кредитора не имеет существенного значения.

Еще Г.Ф. Шершеневич учил, что к уступке требования «способны все обязательства в предположении, что должнику безразлично, кому произвести то действие, которое он обязан исполнить»5. И хотя наш законодатель все же не считает, что запрета на цессию не может быть вовсе, тем не менее относительно уступки денежного требования и судебная практика, и сам законодатель в целом пришли к выводу об отсутствии препятствий для подобных сделок.

Так, еще в информационном письме от 30.10.2007 № 120 Президиум ВАС РФ справедливо отмечал, что цессия допускается в таких случаях, как уступка банком прав кредитора по кредитному договору юридическому лицу, не являющемуся кредитной организацией (п. 2), уступка страховщиком по договору имущественного страхования требования, полученного в порядке суброгации, лицу, не имеющему лицензии на осуществление страховой деятельности (п. 3), и уступка требования на возмещение убытков (п. 17).

Затем в п. 4.1.2 раздела V Концепции развития гражданского законодательства РФ было справедливо указано на отсутствие тесной личной связи между кредитором и должником по денежному обязательству, в связи с чем в п. 4.1.7 этого документа было предложено установить, что уступка такого права требования имеет силу, несмотря на соглашение первоначального и нового кредиторов, ограничивающее или запрещающее уступку. В последующем это правило было закреплено в п. 3 ст. 388 ГК РФ. Сделано это было «в целях устранения необоснованных препятствий для передачи права требования на получение денежного платежа».

Действительно, как можно говорить о наличии тесной связи в подобных случаях, если меняется лишь получатель платежа?

Думается, нельзя не согласиться с позицией Коллегии о том, что из существа рассматриваемых отношений следует вывод об отсутствии оснований для запре-

5Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 2005. Т. 2. С. 43.

34

Комментарии

та на уступку денежного требования, а потому п. 7 ст. 448 ГК РФ применению не подлежит.

Вместе с тем необходимо отметить и то, что в таком случае принцип транспарентности госзакупок (ст. 7 Закона № 44-ФЗ) все-таки нарушается. По общему правилу информация о заключенных контрактах и их условиях должна включаться в специальный реестр контрактов (ст. 103 Закона № 44-ФЗ), а он сегодня не содержит специального раздела о цессии. Конечно, это обстоятельство нельзя считать препятствием для подобных сделок, так как упомянутый реестр все-таки носит служебный характер. Тем не менее было бы правильно добавить в него раздел для сведений о состоявшейся уступке требования. Но пока этого не произошло, можно использовать раздел «информация об изменении контракта» (п. 8 ч. 2 ст. 103 Закона № 44-ФЗ) в целях уведомления общественности о том, кто является получателем платежа по контракту.

35

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

ДАЙДЖЕСТ

Обзор правовых позиций Верховного Суда Российской Федерации по вопросам частного права за март 2017 г.

Извлечение из Дайджеста новостей российского и зарубежного частного права Юридического института «М-Логос»1. Обзор подготовили: А.Г. Карапетов, директор Юридического института «М-Логос», доктор юридических наук; Е.М. Фетисова, магистр юриспруденции, кандидат юридических наук; С.В. Матвиенко, магистр юриспруденции, кандидат юридических наук; М.В. Бондаревская, магистр юриспруденции. Отобраны наиболее интересные определения Верховного Суда РФ.

Практика Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ

Определение Верховного Суда РФ от 01.03.2017 № 305-ЭС15-6842

В силу особого назначения помещений, относящихся к общему имуществу многоквартирного дома (здания), приобретение права на них одним лицом нарушает права иных лиц — собственников иных самостоятельных помещений, имеющих в силу закона право на использование объектов общей долевой собственности.

Такие помещения без самостоятельного назначения не могут распределяться участниками инвестиционного обязательства отдельно от распределения основных помещений в доме.

Между Правительством Москвы, истцом и ответчиком был подписан акт о результатах частичной реализации инвестиционного контракта в части нежилой площади, в соответствии с которым между Правительством Москвы и фондом (истцом) была распределена полезная нежилая площадь жилого комплекса.

1Подписаться на Дайджест можно здесь: http://www.m-logos.ru/publications_pravo.

36

Комментарии

Впоследствии между истцом и ответчиком было заключено оспариваемое по настоящему делу соглашение, согласно которому между сторонами были распределены нежилые помещения.

Как указывал заявитель при рассмотрении дела, фактически в результате произведенного раздела общая площадь помещений, распределенных между сторонами по результатам проведенной судебной экспертизы, составила 7410,2 кв. м, из них истцу было передано всего 4074,5 кв. м, в том числе 2379 кв. м — помещения, относящиеся к лестницам, лифтовым шахтам, венткамерам, подвалам, коридорам, чердакам, лифтовым холлам, а также 1711,1 кв. м полезной площади; ответчику было распределено 3335,7 кв. м, из них 3320,1 кв. м полезной площади и 17,6 кв. м и 15,6 кв. м места общего пользования.

При рассмотрении спора суды, не ставя под сомнение результаты судебной экспертизы, отнесшей значительную часть помещений, переданных истцу, к объектам общей собственности, предназначенным для обслуживания более одного помещения в доме, не учли, что такие помещения, не имеющие самостоятельного назначения, не могли подлежать отдельному от распределения основных помещений в доме разделу участниками инвестиционного обязательства.

Учитывая установленный п. 2 ст. 290 ГК РФ запрет на отчуждение доли в праве общей долевой собственности как отчуждение самих объектов общего имущества отдельно от передачи прав на самостоятельные объекты недвижимости, выводы судов нельзя признать соответствующими указанным нормам материального права.

Заключение сделок без учета положений норм ст. 290 ГК РФ и ст. 36 ЖК РФ является нарушением не только требований закона, но и прав стороны оспариваемого соглашения как инвестора, правомерно рассчитывающего на получение части результата инвестиционной деятельности — помещений, имеющих самостоятельное полезное функциональное назначение.

Судебная коллегия полагает также, что в силу особого назначения помещений, относящихся к общему имуществу многоквартирного дома (здания), приобретение права на них одним лицом нарушает права иных лиц — собственников других самостоятельных помещений, имеющих в силу закона право на использование объектов общей долевой собственности.

Определение Верховного Суда РФ от 01.03.2017 № 303-ЭС16-156192

При отсутствии прямого договора (в том числе заключенного посредством акцепта оферты конклюдентными действиями) между ссудополучателем, пользующимся недвижимым имуществом по договору ссуды, и ресурсоснабжающей организацией оплату поставленных такой организацией ресурсов должно осуществлять лицо, обладающее вещным правом на эту недвижимость.

2См. комментарий Г.С. Васильева к этому определению, опубликованный в «Вестнике экономического правосудия РФ» № 4 за 2017 г. на с. 26.

37

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

Ресурсоснабжающая организация в отсутствие заключенного с ней договора не имеет возможности осуществлять контроль за тем, какое лицо фактически пользуется нежилым помещением, в том числе на основании договора безвозмездного пользования.

Поэтому в отсутствие договора между ссудополучателем нежилого помещения и ресурсоснабжающей организацией, заключенного в соответствии с действующим законодательством и условиями договора безвозмездного пользования, обязанность по оплате поставленного ресурса возлагается на лицо, обладающее вещным правом на нежилое помещение.

Вывод суда округа о сложившихся между предприятием и религиозной организацией договорных отношениях по поставке энергоресурсов противоречит установленным судами первой и апелляционной инстанций обстоятельствам дела. Так, направленные предприятием в адрес религиозной организации проекты договоров не возвращены, акцепта на предложенные оферты не последовало. В материалах дела не имеется доказательств совершения религиозной организацией действий, свидетельствующих об исполнении условий договора (оплате тепловой энергии, передаче показаний приборов учета и т.п.), в связи с чем суды первой и апелляционной инстанций правомерно исходили из того, что фактические договорные отношения между предприятием и религиозной организацией отсутствуют.

Определение Верховного Суда РФ от 03.03.2017 № 302-ЭС16-15829

Если в договоре аренды здания прямо не указано на необходимость отдельной оплаты пользования земельным участком под таким зданием, то установленная в договоре арендная плата считается включающей плату за пользование. При этом тот факт, что по условиям договора аренды размер арендной платы за имущественные комплексы определяется на основании методики, утвержденной органом государственной власти и предусматривающей формулу расчета платы, в которой не отражен коэффициент платы за землю, не свидетельствует о согласовании сторонами дополнительной обязанности арендатора по внесению платы за пользование земельным участком и наличии у арендодателя права требовать от арендатора такой платы.

Пунктом 2 ст. 654 ГК РФ предусмотрено, что установленная в договоре аренды здания или сооружения плата за пользованием зданием или сооружением включает плату за пользование земельным участком, на котором оно расположено, или передаваемой вместе с ним соответствующей частью участка, если иное не предусмотрено законом и договором.

В данном случае договор аренды в редакции дополнительного соглашения к нему содержит условия о размере арендной платы, согласованном сторонами, без указания на обязанность арендатора дополнительно к арендной плате за пользование имуществом вносить платежи за пользование земельным участком, на котором расположен арендуемый имущественный комплекс, равно как и не содержит обязанность общества заключить с комитетом отдельный договор на аренду земельного участка.

38