Арбитраж 22-23 учебный год / ВЭП РФ, 2017, 5

Комментарии

лось, что суд устанавливает сервитут при исключительных обстоятельствах (определение ВС РФ от 15.04.2016 № 305-КГ16-2830). Представляется, следует пойти чуть дальше и признать, что, предъявляя иск об установлении сервитута, истец должен доказать отсутствие у него другого способа защиты.

К тому же нужно учитывать, что первоначально, в досудебной переписке, спор между сторонами касался только платы за сервитут. Кроме того, истец утверждал, что ответчик какое-то время разрешал пользоваться земельным участком. Эти два обстоятельства также могли бы повлиять на оценку того, насколько предполагаемый сервитут обременителен для ответчика.

5.Обзор судебной практики по делам об установлении сервитута на земельный участок, утвержденный Президиумом ВС РФ от 26.04.2017, в п. 8 и 9 немного дополняет представление о наименьшей обременительности сервитута для ответчика. Так, в п. 8 Обзора отмечается, что сервитут не должен лишать ответчика возможности осуществлять тот вид предпринимательской деятельности, который он уже осуществляет, а в п. 9 предполагается выбрать наиболее дешевый вариант сервитута. Но вопрос о том, следует ли учитывать допустимые (в соответствии с видом разрешенного использования), но пока нереализуемые способы пользования, остается открытым.

6.Резюмируя, можно предположить, что анализируемое определение повлияет на привлечение к участию в процессе собственников альтернативных служащих земельных участков, однако категория наименьшей обременительности сервитута для ответчика нуждается в дальнейшей конкретизации.

19

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

Артем Владимирович Кукин

управляющий партнер Адвокатского бюро города Москвы «Инфралекс», адвокат, кандидат юридических наук

Ольга Павловна Плешанова

руководитель аналитической службы Адвокатского бюро города Москвы «Инфралекс», магистр частного права

Дела о банкротстве и банковские операции

Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 27.03.2017 № 305-ЭС16-18717

Комментируемое дело стало вторым, в котором Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ (далее — Коллегия) пыталась истолковать положение абз. 2 п. 2 ст. 7 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве) об упрощенном порядке инициирования дел о банкротстве1. Положение, введенное Федеральным законом от 29.12.2014

№482-ФЗ, сформулировано лаконично: «Право на обращение в арбитражный суд возникает у конкурсного кредитора — кредитной организации с даты возникновения у должника признаков банкротства, установленных настоящим Федеральным

1 Первым стало определение от 12.10.2016 № 306-ЭС16-3611 по делу ООО «Евразийская торговая компания». Комментарий к этому определению см.: Мифтахутдинов Р.Т. Судебный акт как условие возбуждения дела о банкротстве и гегелевская диалектика // Вестник экономического правосудия РФ. 2017.

№2. С. 9–12.

20

Комментарии

законом». Это означает отсутствие у кредитора необходимости предварительно обращаться в суд в исковом порядке для подтверждения обязательства, не исполненного должником. Ранее в определении по делу ООО «Евразийская торговая компания» (далее — Евразийская торговая компания) Коллегия ответила, вправе ли некредитная организация, к которой перешло право требования от банка, инициировать процесс банкротства должника в упрощенном порядке. Теперь Коллегия исследовала другой вопрос: во всех ли случаях банк вправе воспользоваться упрощенным порядком и каким должно быть требование банка к должнику?

Вкомментируемом споре АО «Национальный банк «ТРАСТ» (далее — банк «ТРАСТ») инициировало дело о банкротстве ООО «Юнигрупп», воспользовавшись упрощенным порядком обращения в суд. Арбитражный суд г. Москвы признал заявление банка обоснованным и ввел в отношении общества «Юнигрупп» процедуру наблюдения. Апелляционный и кассационный суды с этим согласились. Коллегия все судебные акты отменила, направив дело на новое рассмотрение. Причиной стал характер требований банка: задолженность общества «Юнигрупп» возникла из договора об участии в расходах на реконструкцию недвижимости. По мнению Коллегии, заключение банком «ТРАСТ» такого договора «не обусловлено специальной правоспособностью кредитной организации», а значит, на такое требование не распространяется положение абз. 2 п. 2 ст. 7 Закона о банкротстве и банк не вправе был инициировать дело о банкротстве общества «Юнигрупп» в упрощенном порядке (необходима была предварительная проверка обоснованности требования в исковом производстве).

Вделе банка «ТРАСТ» Коллегия применила такой же подход, как и в деле Евразийской торговой компании: во главу угла поставлен не статус субъекта, а характер требования. В определениях по обоим делам подчеркивается, что исходить только из статуса кредитных организаций недопустимо — «это явилось бы нарушением принципа равенства, поскольку наделяло бы кредитные организации ничем не обусловленными преференциями при инициировании ими процедур банкротства». Критерием выступает «реализуемая кредитной организацией, обращающейся с соответствующим заявлением, деятельность по осуществлению банковских операций на основании специального разрешения (лицензии) Банка России (абзац первый статьи 1 Федерального закона от 02.12.1990 № 395-1 «О банках и банковской деятельности»)». Коллегия подчеркнула, что требования, обусловленные специальной правоспособностью кредитных организаций, обычно подтверждаются стандартными средствами доказывания, поэтому процесс проверки их обоснованности не представляет большой сложности.

Такой подход уже нашел поддержку в Президиуме ВС РФ: определение по делу Евразийской торговой компании включено в Обзор практики № 4 (2016), утвержденный 20.12.2016. В деле банка «ТРАСТ» Коллегия лишь добавила, что для целей применения абз. 2 п. 2 ст. 7 Закона о банкротстве «судам необходимо проверять, является ли требование заявителя следствием реализации специальной правоспособности кредитной организации или тесно связанным с ним требованием».

Необходимость проверки судом требования заявителя, инициирующего дело о банкротстве должника в упрощенном порядке, Коллегия ВС РФ недавно подчеркнула в деле В.Г. Саввина — должника АО «Банк ЗЕНИТ» (далее — банк

21

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

«Зенит»)2. Дело о банкротстве гражданина тоже может быть инициировано в упрощенном порядке — для этого необходимо признание задолженности самим гражданином (абз. 5 п. 2 ст. 213.5 Закона о банкротстве). Указанной нормой воспользовался кредитор, дружественный должнику, в результате банк «Зенит» не успел выступить инициатором дела о банкротстве. Банк подал жалобу, полагая, что задолженность В.Г. Саввина перед кредитором, опередившим банк, создана искусственно. Коллегия ВС РФ жалобу удовлетворила, указав, что одного лишь признания должником задолженности недостаточно для признания заявления кредитора обоснованным и введения процедуры банкротства. В определении подчеркнуто, что суд обязан в любом случае проверить требование кредитора по существу, исследовать все доказательства.

Наиболее серьезные проблемы могут возникнуть с определением того, является ли операция банковской и реализует ли банк при ее совершении специальную правоспособность. Федеральный закон от 02.12.1990 № 395-1 «О банках и банковской деятельности» (далее — Закон о банках), на который ссылается Коллегия, говорит о праве кредитной организации осуществлять банковские операции, предусмотренные указанным Законом. Перечень банковских операций содержится в ст. 5 и включает как привлечение банком денежных средств во вклады, так и размещение привлеченных средств от своего имени и за свой счет. Куда именно и на каких условиях банк может размещать средства, Закон о банках не уточняет; прямой запрет касается только производственной, торговой и страховой деятельности. Кроме того, в ст. 5 речь идет не только о банковских операциях, но и об иных сделках кредитной организации, перечень которых является открытым.

Наиболее простой и распространенный вид размещения средств банками — кредитование физических и юридических лиц. Кредитные договоры заключаются в письменной форме, условия часто стандартизированы. Требования, основанные на кредитных договорах, суды могут рассматривать в том числе в порядке приказного производства3.

Стандартизация условий договора, однако, сама по себе не означает возможности упрощенного процесса доказывания обоснованности требований. Стандартизированными, например, могут быть условия сделок с производными финансовыми инструментами, тоже относящихся к банковским операциям. Вместе с тем практика показывает высокую сложность споров, возникающих из таких договоров.

Недавним примером стало дело по иску ООО «Платинум недвижимость» к Банку Москвы4. Суд на основании ст. 10 и 168 ГК РФ признал ничтожными Генеральное соглашение о срочных сделках на финансовых рынках и два подтверждения для сделок валютно-процентного свопа. Действия банка были признаны недобросо-

2См.: определение ВС РФ от 15.12.2016 № 305-ЭС16-12960.

3Постановление Пленума ВС РФ от 27.12.2016 № 62 «О некоторых вопросах применения судами положений Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации о приказном производстве» в п. 6 прямо приводит пример требования к заемщику по кредитному договору.

4Дело № А40-168599/2015, определение ВС РФ об отказе в передаче кассационной жалобы в Судебную коллегию по экономическим спорам ВС РФ от 13.01.2017 № 305-ЭС16-18465.

22

Комментарии

вестными: он не раскрыл информацию в отношении экономического, юридического существа и возможных последствий заключенных своп-сделок, не разъяснил непрофессиональному игроку суть сделок с учетом рыночных рисков. На вывод суда не повлияли доводы банка о том, что сделки заключались на стандартных условиях, определенных в Примерных условиях договоров о срочных сделках на финансовых рынках НАУФОР в редакции 2011 г.

Значительные сложности может вызывать проверка требований, основанных на субординированных кредитах. В российской практике они получают все большее распространение, и банк может оказаться не только в роли получателя средств, но и в роли заимодавца. В частности, субординированные заимствования могут быть в порядке bail-in — пилотным проектом стал сейчас план финансового оздоровления банка «Пересвет». План предусматривает конвертацию (bail-in) части денежных обязательств банка перед его крупнейшими кредиторами в облигации, конвертируемые в акции, которые в последующем будут признаны Банком России субординированными.

Споры по субординированным кредитам уже возникали в судах в связи с финансовым оздоровлением ряда банков — «ТРАСТа», «Таврического», Балтинвестбанка. Планы финансового оздоровления предусматривали списание таких кредитов. Проблемы вызвало, в частности, то, что основанием для списания является ст. 25.1 Закона о банках, однако она вступила в силу 23.12.2014, а кредиты выдавались ранее этой даты. Судебная практика стала основываться на приоритете норм Закона о банкротстве и плана финансового оздоровления. Показательным стало дело по иску ООО «Орими»: его требования к банку «Таврический», основанные на субординированном кредите, удовлетворили суды первой и апелляционной инстанций, затем Арбитражный суд Северо-Западного округа в иске отказал, а ВС РФ отказался передать кассационную жалобу на рассмотрение Коллегии5.

В комментируемом деле банка «ТРАСТ» Коллегия исходила из того, что договор на участие в расходах на реконструкцию недвижимости к банковским операциям не относится. Вывод, казалось бы, очевидный, однако Закон о банках вряд ли позволяет бесспорно исключить даже такой договор из числа банковских операций. Напротив, широкое понятие размещения банком привлеченных средств допускает инвестиционную деятельность банков в самых разных секторах экономики. А Федеральный закон от 22.04.1996 № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» (в ред. Федерального закона от 06.12.2007 № 334-ФЗ) относит банк к квалифицированным инвесторам (подп. 2 п. 2 ст. 51.2). Это означает, что банк может совершать любые операции на рынке ценных бумаг, приобретая в том числе высокорискованные инструменты. Ограничения для банков создают, по сути, только нормативы, устанавливаемые Банком России.

Вопрос упирается в глобальную проблему, существующую в мировой практике: допустима ли инвестиционная деятельность банков и каковы ее пределы? Баланс между банковской и инвестиционной деятельностью, сопряженной с высокими рисками, ищут регуляторы всех развитых стран. Особую актуальность проблема приобрела в США после кризиса 2007–2010 гг., ознаменовавшегося, в частности,

5См.: определение ВС РФ от 28.11.2016 № 307-ЭС16-15435.

23

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

крушением ипотечных гигантов — Fannie Mae и Freddie Mac (занимались секьюритизацией ипотечных кредитов).

ВСША и до этого кризиса был накоплен богатый исторический опыт. Великая депрессия 1930-х гг., когда многие банки обанкротились, заставили принять в 1933 г. Закон Гласса — Стиголла, ограничившего деятельность банков на фондовом рынке. Закон разделил банки на коммерческие и инвестиционные, ограничил аффилированность банков с инвесткомпаниями. В 1999 г. Закон Гласса — Стиголла был отменен, так как эффективность ограничений и запретов вызывала сомнения. Банки получили возможность участвовать в финансовых холдингах. Однако в 2010 г. в ответ на кризис был принял Закон Додда — Франка. Наиболее существенным стал запрет банкам торговать ценными бумагами за счет собственных средств, участвовать либо спонсировать хедж-фонды и фонды прямых инвестиций (Правило Волкера, вступившее в силу в 2015 г.). Другие страны (в частности, Великобритания) также стали обсуждать вопросы отделения инвестиционной деятельности от собственно банковской6.

Вкомментируемом деле Коллегия дала, казалось бы, простое, понятное и логичное толкование положения Закона о банкротстве: право на инициирование банкротства в упрощенном порядке определяется характером требования. Требование должно основываться на банковской операции, которая стандартизирована, что упрощает процесс доказывания обоснованности требования. Это позволяет суду, рассматривающему заявление о банкротстве должника, самому проверить обоснованность требования, поэтому наличие решения по поводу данного требования, принятого в исковом порядке, не обязательно.

Такой подход суда, однако, упирается в проблему разграничения банковских и небанковских операций, совершаемых банками. А это уже глобальная проблема инвестиционной деятельности банков. Возможно, комментируемые определения Коллегии по делам о банкротстве станут хорошим поводом для поиска решений уже на законодательном уровне.

6См.: Зарубежное банковское право (банковское право Европейского союза, Франции, Швейцарии, Германии, США, КНР, Великобритании) / отв. ред. Л.Г. Ефимова. М., 2015. С. 568–573.

24

Комментарии

Арутюн Вагеевич Саркисян

адвокат Санкт-Петербургской городской коллегии адвокатов, докторант (Гамбург), LLM (Гамбург), магистр юриспруденции (СПбГУ)

Сам себе кредитор, или К проблеме манипуляций дружественными

кредиторами в банкротстве

Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 28.04.2017 № 305-ЭС16-19572

1.Комментируемое определение открывает новую страницу в истории банкротных войн кредиторов за контроль над процедурами несостоятельности, затрагивая следующие проблемы:

1)квалификация обращения зависимых кредиторов в суд с заявлением о банкротстве как действия в обход закона, исключающего право должника предлагать на утверждение кандидатуру арбитражного управляющего или саморегулируемую организацию (СРО);

2)использование третейских судов для создания искусственной задолженности и получения или перехвата должником контроля над процедурой несостоятельности, а также допустимость пересмотра арбитражным судом таких решений третейских судов по существу.

При этом Верховный Суд в своей аргументации продолжает заданную еще ВАС РФ линию по борьбе с контролируемыми банкротствами и «карманными» третейскими судами, разивая понятие «злоупотребление правом» применительно к Федеральному закону от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве). Комментируемое дело получило большой общественный резонанс1.

1См., напр.: Рубникович О. Деньги банка прикрыли упрощенным банкротством // Коммерсант.ru. 2017. 27 марта. URL: https://www.kommersant.ru/doc/3253998.

25

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

2.Законный интерес любого кредитора заключается в максимальном удовлетворении его требований. Все права и гарантии, предоставленные Законом о банкротстве, направлены на достижение этой цели2.

Одним из таких инструментов является право кредитора — заявителя по делу о банкротстве предложить кандидатуру арбитражного управляющего или СРО, из числа членов которой будет утвержден арбитражный управляющий (п. 9 ст. 42 Закона о банкротстве). Такое право предоставлено только первому кредитору-заявителю, что в полной мере отражает правовой принцип iura scripta vigilantibus sunt («законы созданы для бодрствующих»). При этом правомерный интерес в реализации указанного права всегда обслуживает конечный интерес кредитора в получении максимального удовлетворения3.

Ранее закон устанавливал право должника предложить кандидатуру арбитражного управляющего или СРО (п. 2 ст. 37 Закона о банкротстве). Впоследствии законодатель упразднил данное право (п. 13 ст. 1 Федерального закона от 29.12.2014 № 482-ФЗ) с целью борьбы с частыми злоупотреблениями со стороны недобросовестных должников, которые через предложенного ими лояльного арбитражного управляющего фактически сохраняли контроль над управлением предприятием

в ущерб интересам кредиторов4.

3.Вместе с тем недобросовестные должники научились обходить вышеуказанные положения закона следующим способом: de facto аффилированный с должником кредитор обращается в суд с заявлением о банкротстве, а должник, в свою очередь, принимает решение о добровольной ликвидации. Такое решение позволяет сторонам достигнуть сразу нескольких целей: во-первых, утвердить лояльного конкурсного управляющего и ввести в отношении должника процедуру конкурсного производства, минуя процедуру наблюдения, финансового оздоровления и внешнего управления (абз. 2 п. 1 ст. 225 Закона о банкротстве5); во-вторых, упростить бремя доказывания недостаточности имущества должника для удовлетворения требований кредиторов (ст. 2 Закона о банкротстве) — кредитор-заявитель не обязан доказывать данное обстоятельство, если создана ликвидационная комиссия6. При этом установить аффилированность de jure между кредитором и должником практически невозможно. В этом смысле комментируемое определение является редким исключением.

2См.: п. 17 Обзора судебной практики ВС РФ № 2 за 2017 г.

3Как следствие, при удовлетворении требований кредитора отпадает законный интерес участвовать в деле о банкротстве, в том числе предлагать кандидатуру арбитражного управляющего.

4См.: Пояснительная записка к законопроекту № 460633-6 «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (в части совершенствования реализации процедур банкротства). URL: http://asozd2. duma.gov.ru/main.nsf/%28SpravkaNew%29?OpenAgent&RN=460633-6&02.

5Cм. также: определение ВАС РФ от 11.01.2011 № ВАС-17734/10.

6Cм.: определения ВАС РФ от 16.04.2012 № ВАС-3910/12; ВС РФ от 08.04.2016 № 305-ЭС16-2194; постановления АС Московского округа от 09.09.2014 по делу № А41-15725/14; Девятого арбитражного апелляционного суда от 04.03.2016 № 09АП-3450/2016 по делу № А40-55654/15, от 14.10.2015 № 09АП42836/2015 по делу № А40-15155/15.

26

Комментарии

ВС РФ проявил дифференцированный и внимательный подход к деталям, используя достаточно однозначные формулировки, описывающие фактические обстоятельства и свидетельствующие о сговоре кредитора и должника, которые, будучи аффилированными лицами, предприняли совокупность действий по введению контролируемой процедуры банкротства. Эти действия были справедливо квалифицированы ВС РФ в качестве злоупотребления правом.

4.Как мы уже отмечали, Верховный Суд в своей аргументации продолжает заданную еще ВАС РФ линию по борьбе с контролируемыми банкротствами. Ее можно проследить в последовательном ограничении сферы действия подп. 1 п. 2 ст. 313 ГК РФ (исполнение просроченных денежных обязательств должника третьим лицом без возложения исполнения). Сперва ВС РФ не стал лишать права на подачу заявления о банкротстве того кредитора, чье требование было погашено третьим лицом частично таким образом, чтобы уменьшить его до порогового значения, дающего право на подачу заявления о банкротстве (менее 300 000 руб.)7. Кроме того, ВС РФ не признал последствия погашения суммы основного долга без суммы финансовых санкций8. Впоследствии Суд посчитал невозможным погашение долга в порядке ст. 313 ГК РФ после введения первой процедуры банкротства — приоритет, по мнению Суда, должен отдаваться правилам Закона о банкротстве (ст. 113 и 125)9.

5.Кроме того, комментируемое определение также обнажает проблему правового статуса аффилированных кредиторов в рамках дела о банкротстве.

Во-первых, само по себе наличие формальной (в частности, корпоративной, договорной) или фактической (экономической или лично-доверительной) связи между кредитором и должником не означает, что такой кредитор злоупотребляет своими правами или находится в сговоре с должником, последние обстоятельства нуждаются в специальном доказывании. В банкротстве указанная презумпция подвергается существенной трансформации (глава III.1 Закона о банкротстве).

Во-вторых, должник может посредством зависимых кредиторов сформировать реальную или искусственную кредиторскую задолженность, которая позволит как минимум получить часть денежных средств из конкурсной массы, а как максимум — размыть требования независимых кредиторов и установить контроль над банкротством в ущерб интересам последних. Судебная практика стремится к ограничению отдельных прав зависимых кредиторов наравне с независимыми по участию в деле о банкротстве, а также к нивелированию возможных негативных последствий такого участия.

7См.: определение ВС РФ от 15.08.2016 № 308-ЭС16-4658 по делу № А53-2012/2015; п. 21 постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении» (далее — постановление № 54).

8См.: определение ВС РФ от 16.06.2016 № 302-ЭС16-2049 по делу № А53-20480/2014.

9Cм.: п. 21 постановления № 54; п. 28 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства, утвержденного Президиумом ВС РФ 29.12.2016.

27

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

К сожалению, отечественный правопорядок de lege lata вооружил правоприменителя, по сути, только одним действенным инструментом борьбы с контролируемыми банкротствами: суды точечно выявляют наиболее вопиющие ситуации, направленные на получение или перехват контроля в процедуре банкротства, и пытаются блокировать их как злоупотребление правом. Определенное исключение в этом смысле представляет порядок удовлетворения требований, вытекающих из корпоративных отношений10.

Комментируемое определение дает независимым кредиторам возможность со ссылкой на недобросовестность зависимого кредитора, действующего во вред другим кредиторам, не допустить его в реестр требований кредиторов.

Вместе с тем, на наш взгляд, de lege ferenda эта проблема может быть решена либо посредством лишения таких кредиторов права осуществлять отдельные особо значимые действия в деле о банкротстве, либо путем заимствования отдельных элементов доктрины субординирования требований кредиторов (Eigenkapitalersatzrecht в Германии11 и Equitable Subordination в США12). Существо данной доктрины сводится к установлению на уровне закона пониженного ранга в реестре для требования аффилированного кредитора по сравнению с иными кредиторами либо к возможности судебной субординации требования при наличии совокупности условий, свидетельствующих о недобросовестности кредитора и о направленности его действий на причинение ущерба должнику или его кредиторам13, 14.

6.ВС РФ также рассмотрел проблему субъективных пределов действия третейских судов в контексте вопроса о допустимости пересмотра арбитражным судом ре-

10Cм.: определения КС РФ от 27.01.2011 № 75-О-О; ВС РФ от 06.08.2015 № 302-ЭС15-3973.

11Подробнее см.: § 39 (1), 135 Положения о банкротстве в Германии; § 172 (a) Торгового кодекса Германии; § 30–31 Закона об обществах с ограниченной ответственностью. См. также: Schmidt A.Hamburger Kommentar zum Insolvenzrecht. 6 Auflage. Cologne, 2017. S. 400–446, 1454–1676.

12Подробнее см.: ст. 510 (с) Банкротного кодекса США. См. также: Lehtimäki M. Debt Subordination in Corporate Liquidation. URL: http://www.thetrust.fi/wordpress/wp-content/uploads/2015/03/Debt-Subordi- nation-1.pdf.

13Cм., напр.: ABF Capital Mgmt. v. Kidder Peabody & Co. (In re Granite Partners, L.P.), 210 B.R. 508 (Bankr. D.N.Y. 1997). Подробнее см.: Pepper v. Linton, 308 U. S. 295, 305, 605 S. Ct. 238, 244 (1939). Cм. также: Murray J.C. Equitable Subordination in Banruptcy: an Anaysis of In re Yellowstone. 2010. URL: http://www.americanbar.org/content/dam/aba/publications/rpte_ereport/2010/february/rp_mur- ray.authcheckdam.pdf.

14Отголоски доктрины субординирования требований можно обнаружить в иных сферах. Например, субординированный кредит, который имеет иную степень защищенности по сравнению с классическим займом и является смешанным видом инвестирования, схожим по своей природе с взносом в уставный капитал организации, что влечет необходимость применения гражданского законодательства в части договоров займа только с учетом lex specialis (ст. 25.1 Федерального закона от 02.12.1990

№395-1-ФЗ «О банках и банковской деятельности», постановление АС Северо-Западного округа от 29.07.2016 по делу № А56-36949/2015). Другой пример — допускаемая налоговым законодательством переквалификация процентов по договору займа, уплаченных контролирующему лицу, в дивиденды для целей их довзыскания (ст. 269 НК РФ, постановление Президиума ВАС РФ от 15.11.2011

№8651/11).

28