Арбитраж 22-23 учебный год / ВЭП РФ, 2017, 5

Свободная трибуна

Таблица 3

Сопоставление норм Закона об АО о крупных сделках и сделках с заинтересованностью до и после реформы

Простое сравнение до- и пореформенного текста Закона сразу же обнаруживает две группы изменений.

Во-первых, если прежде любой акционер или участник был вправе оспаривать такие сделки, совершенные с нарушением установленной процедуры, то в результате реформы право акционера на оспаривание было ограничено наличием минимального пакета акций (долей в уставном капитале ООО). Отныне такое право среди участников корпорации есть лишь у обладателя минимум 1% уставного капитала общества. Тем самым положение «микроминоритариев», владельцев ак-

109

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

ций или долей ниже указанного порога, было ухудшено, поскольку они лишились права на оспаривание. Для приобретения такого права они должны объединяться в пул истцов, чтобы в совокупности обладать необходимым количеством акций или долей.

Во-вторых, были существенно скорректированы основания для оставления в силе судом конкретной оспариваемой сделки. Так, если прежде суд был вправе отказать в удовлетворении иска об оспаривании сделки, если голосование акционераистца, будь такая сделка вынесена на рассмотрение акционеров, не могло повлиять на результаты голосования, а равно если в ходе рассмотрения спора в суде не доказано, что совершение сделки повлекло или может повлечь за собой причинение убытков обществу или акционеру, обратившемуся с иском, либо возникновение иных неблагоприятных последствий для них, то отныне данный момент не учитывается. Кроме того, по прежним правилам суд отказывал в иске, если к моменту рассмотрения дела в суд представлены доказательства последующего одобрения спорной сделки либо доказано, что другая сторона по этой сделке не знала и не должна была знать о ее совершении с нарушением предусмотренных законом ограничений.

В результате проведенной реформы из четырех оснований для отказа в иске были оставлены только последние два: суд отказывает в удовлетворении иска, если представлены доказательства последующего одобрения сделки либо доказано, что другая сторона не знала и не должна была знать о ее совершении с нарушением предусмотренных законом ограничений (плюс добавлено указание, что сторона не знала, что сделка являлась крупной). Если прежде суд мог оценивать, насколько голос акционера, несогласного со спорной сделкой, мог повлиять на ее одобрение, если бы голосование акционеров по сделке состоялось, то после реформы для акционеров — владельцев менее 1% этот момент стал совершенно нерелевантным, поскольку они полностью лишились права на обжалование, а для акционеров — владельцев свыше указанного порога ситуация, напротив, улучшилась. Например, ранее владелец 2% не мог заблокировать сделку, на которую согласны большинство акционеров, а отныне он получает право такую сделку аннулировать.

Кроме того, отказ от доказывания ущерба от спорной сделки для общества (убыточности сделки) выгоден опять-таки акционерам, но создает совершенно ненюансированную правовую конструкцию: любая крупная сделка, даже если она совершена на совершенно рыночных условиях, может быть признана недействительной по формальным основаниям — просто потому, что она не была одобрена надлежащим образом. Ранее подобный формализм в вопросах оспаривания крупных сделок был невозможен. Соответственно, по указанным позициям положение акционеров или участников ООО, оспаривающих сделку и владеющих менее 1% голосующих акций или доли в уставном капитале ООО, было серьезно ухудшено, поскольку им стало сложнее или вообще невозможно добиться успеха в оспаривании. Положение хозяйственного общества, если отождествлять его интересы с интересами контролирующего акционера, в одних случаях (если иск заявляется микроминоритарием) было улучшено. Однако по отношению к миноритарным акционерам — владельцам пакетов акций, превышающих границу 1%, положение общества (контролирующего акционера) существенно ухудшено, ведь отныне сделка может быть аннулирована по сугубо формальным основаниям.

110

Свободная трибуна

Итак, суммируя рассмотренные изменения, их можно охарактеризовать не как Парето-улучшение, а как исключительно перераспределение полезностей от одной группы участников к другой. Улучшение положения одной группы происходило за счет ухудшения положения другой. Так, за счет существенного ухудшения положения микроминоритариев (акционеров и участников с долей до 1%) выиграли хозяйственные общества и их контролирующие акционеры (участники), а равно прочие инсайдеры. Напротив, за счет некоторого улучшения положения акционеровистцов, владеющих более 1% голосов, было ухудшено — в сравнении с ранее существовавшим правовым режимом — положение обществ (контролирующих акционеров). Сложно оценить в количественном выражении, насколько ухудшения от нового регулирования для хозяйственных обществ и крупных акционеров соотносятся с выгодами, полученными ими же от ограничения права оспаривания сделок мелкими акционерами. Если выгоды перевешивают негативные последствия, то суммарно реформа оказывается выгодной обществам и крупным акционерам и, напротив, невыгодной миноритариям. При иной оценке (выгоды акционеров перевешивают выгоды обществ или выгоды одних уравновешивают их же потери) эффект реформы может быть неоднозначным: например, может оказаться, что принципиально ни одна группа не ухудшила, но и не улучшила свое положение. Тогда реформа также не будет признаваться Парето-улучшением, хотя, возможно, она будет продвигать правопорядок ближе к Парето-фронтиру. В последнем случае реформа, несмотря на отсутствие Парето-улучшения, тем не менее может быть желательна для правопорядка.

Если сравнивать изменение полезности субъектов, затрагиваемых таким регулированием, не по линии акционеров, а по линии «хозяйственное общество — контрагенты хозяйственного общества по сделке», то рассматриваемая реформа

итогда вряд ли может быть квалифицирована как Парето-улучшение. Если верно утверждение, что сделка может быть признана недействительной сугубо по формальным основаниям (сделка рыночная, но не была одобрена по установленной процедуре), то отныне контрагентам общества стало хуже. Напротив, обществам и контролирующим их лицам стало проще добиться аннулирования сделки. Тем самым происходит перераспределение полезности: за счет контрагентов выигрывает общество, одна группа страдает, вторая получает выгоды. Если от нового регулирования страдают миноритарии, лишающиеся права на обжалование, то за счет ограничения их прав выигрывают контрагенты обществ, соответственно, происходит перераспределение полезностей ценой утраты миноритариями своих прав

иполучения выигрыша контрагентами. В первом и во втором случае нет места Парето-улучшению, налицо простое перераспределение полезностей, пусть и не вполне соразмерное. Следовательно, и в данном смысловом контексте проведенная реформа не отвечает критериям эффективности по Парето.

Настало время подвести некоторый промежуточный итог. Из наблюдений на примере реформы лишь трех норм, посвященных регулированию довольно частных вопросов гражданского права, можно сделать ряд предварительных выводов о том, насколько Парето-улучшение и Парето-эффективность могут использоваться как реалистичные критерии оценки эффективности правовых конструкций.

Во-первых, чем дальше текущее регулирование от возможного Парето-фронтира, тем больше для конкретного правопорядка доступно опций политико-правового выбора, которые могут не приводить к установлению Парето-эффективного право-

111

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

вого решения, и более того, не являться даже Парето-улучшением, но тем не менее будут желательны для правопорядка. Такие движения в праве, не отвечающие критерию эффективности по Парето, могут тем не менее быть желательными. Однако для оценки этой желательности необходим другой критерий эффективности. Именно это и заставляет обратиться к критерию Калдора — Хикса, описанному ниже.

Во-вторых, подобные движения из текущей позиции по направлению к Паретофронтиру зачастую не являются Парето-улучшением, поскольку представляют собой редиструбутивные правовые построения — нормы, направленные на перераспределение благ от одной группы, имевшей прежде, до инициирования реформы, сравнительно более выгодное регулирование, в пользу другой группы субъектов. Подобное перераспределение благ обычно обосновывается неэкономическими соображениями15 (нравственность, политический аффект), соответственно, появление и продвижение подобных нерациональных с точки зрения теории рационального выбора политико-правовых решений объясняется тем, что законодатели и регуляторы могут продвигать свою повестку, не опирающуюся на соображения Парето-эффективности. Однако даже если конкретный политико-правовой выбор в сфере регулирования экономических отношений объясняется исключительно популизмом политиков, а конкретное правовое решение, реализованное политиками, но не отвечающее критериям эффективности по Парето, оказывается лежащим на векторе движения в сторону Парето-фронтира, то подобное Парето-неэффективное решение все равно следует признать желательным для правопорядка.

В-третьих, оценка того, насколько то или иное изменение в правовом регулировании отвечает критерию Парето-улучшения или Парето-эффективного решения, во многом зависит от того, что понимать под улучшением или ухудшением от вновь вводимого регулирования для конкретного лица или группы субъектов16. Если в результате реформы положение лица изменяется, то далее можно переходить к оценке того, насколько конкретное изменение является Парето-улучшением (или даже достигает Парето-эффективности) либо оно есть лишь банальная редистрибуция благ. Однако если уровень изменений столь незначителен, несуществен, что им можно пренебречь, либо сложно определить знак изменения для лица или группы субъектов (положительно оно или отрицательно), то все прочие рассуждения становятся сугубо спекулятивными. Соответственно, любому анализу на предмет Парето-улучшения должен предшествовать серьезный разговор по заданию системы координат: что считать улучшением для конкретного лица, а что — ухудшением. Без такой калибровки оценка Парето-эффективности нового регулирования невозможна в принципе.

15См., напр.: Thomas C. Grey, Property and Need: The Welfare State and Theories of Distributive Justice, 28 STAN. L. REV. 877, 887 et seq. (1976); Bruce Ackerman, Regulating Slum Housing Markets on Behalf of the Poor: Of Housing Codes, Housing Subsidies and Income Redistribution Policy, 80 YALE L. J. 1093 (1971); Anthony T. Kronman, Contract Law and Distributive Justice, 89 YALE L. J. 472 (1980); A. Mitchell Polinsky, Resolving Nuisance Disputes: The Simple Economics of Injunctive and Damage Remedies, 32 STAN. L. REV. 1075, 1080-5 (1980); Richard Craswell, Passing on the Costs of Legal Rules: E ciency and Distribution in Buyer-Seller Relationships, 43 STAN. L. REV. 361, 364-6 (1991); Jennifer H. Arlen, Should Defendants’ Wealth Matter? 21 J. LEGAL STUD. 413, 414-5 (1992); Christine Jolls, Behavioral Economic Analysis of Redistributive Legal Rules, 51 VAND. L REV. 1653, 1656-7 (1998); Martha T. McCluskey, E ciency and Social Citizenship: Challenging the Neoliberal Attack on the Welfare State, 78 INDIANA L. J. 783, 787-95 (2003); Daphna Lewinsohn-Zamir, In Defense of Redistribution through Private Law, 91 MINN. L. REV. 326, 357-62 (2006).

16См.: James M. Buchanan, The Relevance of Pareto Optimality, 6 J. CONFLICT RES. 341 (1962).

112

Свободная трибуна

Вероятно, приведенные выше примеры не являются репрезентативными, а в реальной жизни изменения в праве отвечают критериям Парето-улучшения и даже Парето-эффективности. Однако позволим себе выдвинуть другую гипотезу: значительная часть регулятивных установлений как раз не отвечает не только критериям эффективности по Парето, но не является даже Парето-улучшением, а представляет собой банальное перераспределение благ от одной группы субъектов в пользу другой. Причем такое интуитивное, не основанное на детально выверенных экономических моделях поведение законодателей по введению новых правовых конструкций объясняется не отсутствием экономических знаний либо недальновидностью. Проблема, как представляется, более фундаментальна: законодательно навязанная модель поведения, даже если она является результатом политико-правового движения из одной точки, отвечающей текущему положению дел, в другую, находящуюся чуть ближе к Парето-фронтиру, зачастую сопряжена с ухудшением положения одной стороны. Ухудшение в данном случае — это оборотная сторона навязываемой модели поведения, а такое навязывание есть «самое само» законодательного регулирования, если от него нельзя отступить по велению конкретной стороны. Иными словами, законодательно навязываемые модели поведения, даже если введение их в правопорядок преследует благие цели (например, улучшение положения отдельных субъектов или групп субъектов), скорее всего, будут содержать элемент императивности, т.е. обязательности для других субъектов, из-за чего такие субъекты будут не в состоянии отступить от навязанного правила поведения. Если же субъект запросто может исключить действие нормы права путем одностороннего акта, то подобная норма будет необязательной для него, а потому возможный негативный эффект от навязываемой нормы права может быть сведен на нет, следовательно, о каком-либо ухудшении положения говорить нельзя.

Парето-улучшения и достижение Парето-фронтира типичны для свободного согласования воль самостоятельных субъектов оборота17, находящихся примерно в равном положении с точки зрения переговорных возможностей. Равенство переговорных возможностей в данном случае означает не столько имущественное равенство, сколько отсутствие информационной асимметрии: если бы стороны обладали всей полнотой информации, то они сами могли бы прийти к Паретооптимальному решению. Именно это и следует из так называемой первой теоремы о благосостоянии: общее равновесие системы конкурентных рынков является Парето-эффективным; иными словами, рыночные трансакции могут привести к достижению равновесия, которое будет отвечать критерию Парето-оптимальности, что, по сути, есть пресловутая невидимая рука рынка А. Смита, пусть и переформулированная с учетом ряда допущений18.

17Эта же мысль обычно выражается через ссылку на согласие того или иного субъекта, затрагиваемого правовым установлением: Парето-улучшение предполагает согласие (Р. Познер) либо единогласие, которое и делает данный принцип нежизненным критерием (А. Кронман, Г. Калабрези) — cf., Richard A. Posner, The Ethical and Political Basis of the E ciency Norm in Common Law Adjudication, 8 HOFSTRA L. REV.

487, 491-2 (1980); Anthony T. Kronman, Wealth Maximization Is A Normative Principle, 9 J. LEGAL STUD. 227, 235 (1980); Guido Calabresi, The Pointlessness of Pareto, 100 YALE L.J. 1211, 1215-6 (1991). Однако намного раньше названных авторов на этот же элемент Парето-улучшения указывал Н. Калдор, один из создателей принципа Калдора — Хикса: Nicholas Kaldor, Welfare Propositions of Economics and Interpersonal Comparisons of Utility, 49 ECON. J. 549, 551 n. 1 (1939).

18Joseph E. Stiglitz, The Invisible Hand and Modern Welfare Economics, in: INFORMATION STRATEGY AND PUBLIC POL-

ICY, D. VINES AND A. STEVENSON EDS. 12-50 (Oxford: Basil Blackwell, 1991); NBER Working Paper 3641 (1991).

113

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

К сожалению, в реальном мире участники оборота не обладают всей полнотой информации, а потому трансакции на рынке с положительными трансакционными издержками не приведут к достижению рыночного равновесия, которое было бы Парето-эффективным. Подобное несовершенство рынка вызывает к жизни правовое регулирование, направленное на перераспределение благ, точнее, прав на блага, и минимизацию проблемы информационной асимметрии, однако такое регулирование на деле может оказаться еще далее отстоящим от идеала Паретоэффективности. Государственное вмешательство необязательно будет представлять Парето-улучшение (что, как было показано выше, следует из того, что навязанная модель поведения как минимум для одного субъекта, как правило, приводит к ухудшению его положения в свободном переговорном процессе), но при этом оно же может снизить возможности для Парето-улучшений в результате индивидуальных сделок. Соответственно, такая интервенция и должна быть объектом специальной оценки, позволяющей сопоставлять выигрыши и проигрыши разных сторон. Задачу «взвешивания» выигрышей и проигрышей решает критерий Калдора — Хикса, к более подробному рассмотрению которого можно наконец перейти.

1.2. Эффективность по Калдору — Хиксу

Как уже, видимо, стало понятно из раздела 1.1, Парето-эффективность — это критерий, которому редко соответствует перераспределение прав благодаря изменению правовых норм. В реальной жизни движение от одной правовой конструкции к другой, как правило, предполагает большее или меньшее улучшение положения одного лица при одновременном ухудшении другого. Однако даже в таком случае возможно получить эффективные правовые построения, правда, эффективность будет пониматься иначе, на основании критерия эффективности Калдора — Хикса.

Концепция Парето-улучшения предполагает изменение индивидуальных выигрышей в результате непосредственного двустороннего обмена. Со стороны экономистов она служит главным обоснованием принципа свободы договора. Однако этот подход далеко не всегда удовлетворяет потребности сопоставления альтернатив в праве и особенно — в экономической политике. Представим себе гипотетического общественного планировщика, стремящегося максимизировать общее благо. Принимаемое им решение влияет на выигрыши А и В как субъектов, затрагиваемых решениями планировщика (законодателя или регулятора). В отличие от рассмотренного выше Парето-улучшения, изменение выигрышей происходит не в результате свободного обмена, а из-за внешнего для них решения, в том числе за счет так или иначе императивного регулирования, т.е. нормы права, от которой сторона не может отступить по своему усмотрению. В этом случае изменение будет считаться эффективным по критерию Калдора — Хикса, если сумма изменения выигрышей сторон положительна или, что то же самое, выигрыши выигравшей стороны превышают проигрыш стороны проигравшей19. Главное отличие перераспределения,

19В такой формулировке критерий Калдора — Хикса объединяет два ограничения, предложенные обоими авторами. Согласно подходу Н. Калдора перераспределение полезностей (благ) эффективно, если выигравшая сторона способна компенсировать потери проигравшей. По Дж. Хиксу, перераспределение эффективно, если справедливая компенсация потерь проигравшей стороны не заставила выигравшую сторону отказаться от такого перераспределения. Cf.: Kaldor, supra note 17, at 550; John R. Hicks, The Foundations of Welfare Economics, 49 ECON. J. 696, 706 (1939).

114

Свободная трибуна

эффективного по Калдору — Хиксу, от Парето-улучшения — гипотетический характер компенсации проигравшей стороне.

Однако в критерии Калдора — Хикса есть и другое существенное отличие от идей Парето. Суждения об эффективности или улучшении по Парето обычно имеют отношение к индивидуальным предпочтениям (выражаемым при этом в виде ординалистской полезности, когда некое благо конкретного субъекта более предпочтительно, чем какое-то иное благо), но не в терминах общей полезности20, т.е. Парето-принципу, в общем, безразличны выигрыши социальной группы или общества в целом. Напротив, критерий Калдора — Хикса за счет взвешивания выгод одних и проигрышей других уже на уровне самой идеи предполагает, что на передний план выступают интересы некоторого большинства в группе, а значит, исходя из этого критерия предпочтения отдельного субъекта могут быть так или иначе проигнорированы, принесены в жертву некоему общему благу.

Правда, из этого свойства критерия Калдора — Хикса следует и его уязвимость. Гипотетически возможна ситуация, когда и переход из состояния А в состояние В и обратный переход будут изменениями, соответствующими критерию Калдора — Хикса. Для этого необходимо, чтобы группа, предпочитающая А, меньше теряла от перехода к В, чем выигрывала от перехода от В к А (и наоборот). Подобный феномен в экономической литературе известен под названием парадокса Скитовского21.

Любое Парето-улучшение соответствует критерию эффективности Калдора — Хикса, но обратное неверно: множество изменений, эффективных по Калдору — Хиксу, Парето-улучшением не являются. Именно поэтому зачастую критерий Калдора — Хикса называют также потенциальным Парето-улучшением22, ведь соответствующее этому критерию изменение может приводить к Парето-улучшению или даже достигать Парето-фронтира, и при этом быть одним из них, обоими сразу или ни одним вообще23.

В литературе экономического анализа права применение критерия Калдора — Хикса к оценке эффективности хорошо иллюстрируется на примере запрета картелей. На секунду представим себе, что запреты на картели универсально эффективны. Абстрагируемся от издержек правоприменения, включая работу антимонопольных органов и судов. В таком случае эффектом от запрета картелей будет перераспределение выигрышей от продавцов к покупателям на рынке (рис. 4). Выигрыш потребителей составляет сумму разностей между максимальной ценой, которую они готовы платить, и той ценой, которую они фактически платят. Выигрыш производителей — сумма разностей между той ценой, по которой они продают фактически, и минимальной ценой, по которой они готовы продавать24. В соответ-

20См.: Jules L. Coleman, E ciency, Utility, and Wealth Maximization, 8 HOFSTRA L. REV. 509, 516 (1980).

21См.: Tibor De Scitovszky, A Note on Welfare Propositions in Economics, 9 REV. ECON. STUD. 77 (1941).

22См.: Calabresi, supra note 17, at 1222.

23См.: Jules L. Coleman, E ciency, Exchange, and Auction: Philosophic Aspects of the Economic Approach to Law, 68 CALIF. L. REV. 221, 240 (1980).

24При стандартном наборе предпосылок (долгосрочный период, постоянная отдача от масштаба) выигрыш производителей эквивалентен прибыли; в нашем конкретном случае удобнее думать о прибыли, утраченной участниками картеля в результате антимонопольных запретов.

115

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

ствии с результатами Дж. Коннора типичная цена картеля превышает ту, которая установилась бы на рынке в результате конкуренции тех же самых продавцов, не заключивших картельное соглашение, и на 20–30% выше, чем цена на сравнимом конкурентном рынке25. Подобная политика, направленная на искоренение картелей, эффективна по Калдору — Хиксу, причем даже если не учитывать издержки предотвращения картелей: она эффективна при любом превышении цены картеля над ценой, установившейся в результате конкуренции. Причина — действие закона спроса: понижение цены приводит к росту величины спроса. Вот почему при любом снижении цены повышение выигрыша потребителей превосходит снижение прибыли участников картеля.

Р

РC — цена в условиях

конкуренции

Q

Рис. 4. Перераспределение выигрышей после запрета картеля

Примечание. Запрет на картели соответствует критерию эффективности по Калдору — Хиксу. Снижение прибыли участников картеля (заштрихованный вертикальными линиями прямоугольник на графике) меньше роста выигрыша потребителей (на графике — заштрихованная косыми линиями трапеция, включающая помимо прямоугольника, равного прибыли участников картеля, который теперь перераспределяется в пользу покупателей, также дополнительный треугольник, отражающий дополнительные выигрыши потребителей, полученные за счет повышения величины спроса).

25См.: John M. Connor and Yuliya Bolotova, Cartel Overcharges: Survey and Meta-Analysis, 24 J. INDUSTR. ORG. 1109 (2006).

116

Свободная трибуна

Пример эффективности запрета картеля типичен для применения критерия Калдора — Хикса. Потери прибыли участников картеля не компенсируются — покупатели не «выкупают право на изменение». Уровень полезности участников картелей снижается. Для вывода об эффективности достаточно превышения выигрышей выигравшей стороны над потерями стороны проигравшей. Среди доступных альтернатив эффективна та, которая обеспечивает наибольшее превышение суммарных выигрышей над суммарными проигрышами. Иначе этот критерий известен как критерий максимума общественного благосостояния.

Заметим, что критерий эффективности Калдора — Хикса основан на гораздо большем числе предпосылок по сравнению с концепцией Парето-улучшения. Например, концепция Парето-эффективности и Парето-улучшения не требует сопоставления индивидуальных полезностей между участниками распределения А и В. Для установления факта Парето-улучшения достаточно, чтобы участники распределения могли ранжировать полезность доступных для них наборов и определять выгодные пропорции обмена. Но совершенно не нужно сопоставлять изменение полезности А с изменением полезности В в результате Паретоулучшения: достаточно, что полезность ни одного не понизилась. Напротив, применение критерия Калдора — Хикса предполагает необходимость сопоставления выигрышей участников, затронутых конкретным изменением. Чаще всего в качестве универсальной меры рассматриваются выигрыши, измеренные в деньгах, — как в приведенном выше примере про перераспределение денег от картелей к покупателям.

Хотя для применения критерия Калдора — Хикса обычно используется измерение выигрышей в денежных единицах, в общем случае это вовсе не обязательно. Более того, бывают случаи, когда эффективность перераспределения по Калдору — Хиксу можно показать, только перейдя от денежных единиц к полезности.

Экономическая теория согласуется со здравым спросом в том, что полезность одного рубля в кармане неимущего выше полезности этого же рубля в кармане человека с высоким доходом. Если принимать во внимание изменение полезности, а не изменение богатства, то политика перераспределения богатства в пользу бедных заведомо эффективна по Калдору — Хиксу, если сумма перераспределяемого богатства не меняется. Авторы многих программ экономической политики, говоря о том, что одни целевые группы больше нуждаются в правовой защите за счет других, неявно предполагают разную полезность денежных единиц для разных групп, затронутых изменением. Очевидны аналитические проблемы, связанные с подобными сопоставлениями: при отсутствии единой объективной шкалы измерения они неизбежно опираются на произвольное определение ценности благ для разных групп.

Однако выводы о влиянии перераспределения на эффективность наталкиваются и на более серьезные проблемы. Разная полезность денег для богатых и бедных исторически была источником дискуссии между А. Лернером и М. Фридманом26. Лернер ввел концепцию распределительной эффективности (distributional efficiency).

26См.: ABBA P. LERNER, THE ECONOMICS OF CONTROL (New York: Macmillan Co., 1944); Milton Friedman, Lerner on the Economics of Control, 55 J. POL. ECON. 405 (1947).

117

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

В рамках этой концепции распределение благ признается эффективным, когда оно максимизирует сумму совокупной полезности в обществе. По Лернеру, в силу действия закона снижающейся предельной полезности перераспределение единицы денег от богатых к бедным увеличивает суммарную полезность, поскольку предельная полезность объекта перераспределения для бедного выше, чем для богатого. В случае идентичных предпочтений в отношении денежных единиц распределительная эффективность достигается при выравнивании располагаемых денежных сумм между членами общества. Этот тезис, безусловно, поддерживает активное перераспределение доходов и стремление к созданию равных условий для участников распределения в целом.

Возражение Фридмана состоит в следующем. Доходы представляют собой результат производительного использования имеющегося в распоряжении индивида ресурсов. Ожидаемое перераспределение доходов снижает стимулы тех, кто может стать богатыми, к производительному использованию имеющихся в их распоряжении ресурсов. Тем самым снижается масса благ, подлежащих распределению. В терминах Парето-эффективности в данном случае ограничивается множество доступных наборов благ. В терминах эффективности по Калдору — Хиксу — снижается благосостояние как общая сумма выигрышей. Активное перераспределение полученных доходов ведет к сокращению суммы доходов из-за снижения стимулов производительного использования ресурсов. В целом экономическая теория фиксирует проблему компромисса между справедливостью и эффективностью (как по Парето, так и по Калдору — Хиксу), но не предлагает ее общего решения27.

Очевидным преимуществом критерия Калдора — Хикса является доступность и наглядность практического применения. Вернемся к приведенному выше примеру запрета на картели. Если к изменению выигрышей продавцов и покупателей добавить издержки правоприменения, можно получить критерий эффективности конкурентной политики. Например, конкурентное ведомство Великобритании (Competition and Market Authority, CMA) в соответствии с обязательствами перед парламентом должно обеспечивать, чтобы выигрыши покупателей от деятельности агентства превосходили затраты на его функционирование (т.е. издержки для налогоплательщиков) в пропорции 10 : 128. Аналогичные критерии результативности используются для оценки деятельности Федеральной комиссии по торговле США (Federal Trade Commission US) и Директората по конкуренции Европейской комиссии (Directorate General for Competition).

27Компромисс означает, что при очень высоком уровне неравенства перераспределение доходов повышает эффективность (в терминах эффективности Калдора — Хикса), но до тех пор, пока влияние перераспределения как такового превосходит эффект снижения стимулов к созданию стоимости. Однако начиная с некоторого уровня перераспределения эффект снижения стимулов к созданию стоимости становится слишком значительным для того, чтобы перераспределение повышало эффективность. При этом значение имеют не только масштабы, но и форма перераспределения. Отрицательное воздействие перераспределения на стимулы тем выше, чем сильнее оно увязано с величиной создаваемой стоимости. Меньшее угнетение стимулов приносит перераспределение первоначального запаса.

28См.: The Competition and Markets Authority, Competition and Market Authority Annual Plan 2016/17, at 28 (2016), available at: https://www.gov.uk/government/uploads/system/uploads/attachment_data/file/508136/ AP2016-17-final_PRINT.pdf.

118