Арбитраж 22-23 учебный год / ВЭП РФ, 2017, 5

Свободная трибуна

уплатить не более 250 тыс. руб., то на рынке остаются только продавцы автомобилей низкого качества — происходит неблагоприятный отбор.

Асимметрия информации — не единственная причина, по которой сделки, обеспечивающие Парето-улучшение, могут быть не совершены. Однако уже этот пример достаточен для того, чтобы показать, что наличие возможностей Паретоулучшения не гарантирует совершение взаимовыгодной сделки. Существуют и другие препятствия для достижения Парето-улучшения сторонами. Большинство из них возникают благодаря тому, что экономисты обобщенно называют трансакционными издержками, — дополнительным затратам на поиск и отбор контрагента, заключение и обеспечение исполнения контракта.

Однако фундаментальные препятствия для осуществления сделок, обеспечивающих Парето-улучшение, следует отличать от изменения фактических условий сделок из-за фактора неопределенности. Приведенный выше пример обменов между А и В предполагает стабильность предпочтений по отношению к наборам благ, а следовательно, и представлений о пропорциях обмена, обеспечивающих Паретоулучшение. Если между заключением сделки и фактической реализацией проходит время, то за этот период полезность обмениваемых объектов прав для сторон может измениться. И чем продолжительнее срок между заключением договора и его выполнением, тем существеннее могут быть эти изменения.

Третье замечание в отношении Парето-эффективности связано с полным игнорированием общественных предпочтений. Концепция Парето-эффективности нейтральна по отношению к любому нормативному пониманию справедливости

враспределении. Представим себе, например, что распределение благ между А и В

впримере, отраженном на рис. 1, таково, что оба блага полностью принадлежат А. Такое распределение будет эффективным, не допускающим Парето-улучшения. С точки зрения Парето-эффективности оно ничуть не хуже и не лучше всех остальных комбинаций распределения на контрактной кривой (см. рис. 2)9. Исследователи экономического анализа права неоднократно подчеркивали противоречие между Парето-улучшением как критерием экономической эффективности и справедливостью как принципом права10.

Четвертое замечание в отношении Парето-эффективности состоит в том, что, хотя суть этой концепции заключается в преимуществах, которые дает свободный обмен, при определенных обстоятельствах Парето-оптимум противоречит базовым правовым принципам, в том числу принципу свободы. В этом состоит

9В экономической литературе существует традиция при анализе проблем благосостояния переходить от индивидуальных предпочтений к предпочтениям общественным. Однако на этом пути теорию ждут серьезные проблемы, поскольку общественные предпочтения не являются суммой индивидуальных. Основным камнем преткновения на пути сопоставления альтернативных вариантов распределения благ с помощью общественной функции полезности является сложность теоретического обоснования функции полезности как способа однозначного упорядочивания вариантов распределения благ между участниками по предпочтительности с точки зрения общества.

10См.: Louis Kaplow and Steven Shavell, The Conflict Between Notions of Fairness and the Pareto Principle, 1 Am. L. & Econ. Rev. 63 (1999); Louis Kaplow and Steven Shavell, Any Non-welfarist Method of Policy Assessment Violates the Pareto Principle, 109 J. Pol. Econ. 281 (2001); Louis Kaplow and Steven Shavell, Fairness versus Welfare, 114 Harv. L. Rev. 961 (2001).

99

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

так называемый парадокс А. Сена11: выбор в пользу Парето-оптимума может исключать базовые свободы индивида, а базовые свободы — исключать Паретооптимум.

Стилизованное изложение этого парадокса12 выглядит следующим образом. Рассмотрим проблему: носить ли девочкам хиджаб в школе, и если да, то кому именно. Пусть в нашем обществе только два участника, чьи предпочтения следует принимать во внимание. Назовем их условно «агностик» и «фундаменталист». Предпочтения ранжируют три альтернативы: 1) хиджаб носят все девочки; 2) хиджаб носит дочь фундаменталиста, но не агностика; 3) хиджаб носит дочь агностика, но не фундаменталиста. Для агностика варианты ранжированы по предпочтению следующим образом: первый — наихудший, второй лучше первого, а третий лучше второго. Для фундаменталиста ранжирование таково, что первый вариант предпочтителен по отношению к третьему, но третий, в свою очередь, предпочтительнее второго. Какие решения будут Парето-оптимальными? Первый и третий варианты. Ни один из них нельзя поменять на второй вариант, не понизив полезности хотя бы одного из участников распределения прав. Либеральная альтернатива (второй вариант) не является Парето-оптимальной, поскольку отказ от нее в пользу третьего увеличивает полезность обоих участников13.

С учетом указанных замечаний концепция Парето-эффективности оказывается не таким уж и простым критерием: в действительности она задает слишком нереалистичный стандарт эффективности, которого сложно (если не сказать невозможно) достигнуть, если речь идет о правовом регулировании. Рассмотрим это на конкретных примерах из области гражданского законодательства, сопоставляя задачи и результаты правовых изменений с критериями эффективности по Парето.

Пример 1. Договорное право: реформа правил п. 3 ст. 428 ГК РФ о договоре присоединения. Правовая конструкция договора присоединения предполагает, что его условия описываются одной из сторон договора, как правило, коммерсантом, в формулярах или иных стандартных формах, а другой стороной — чтобы договор признавался заключенным — эти условия могут быть приняты только в целом, т.е. при заключении договора действует принцип «все или ничего», а сторона, ко-

11См.: Amartya Sen, The Impossibility of a Paretian Liberal, 78 J. Pol. Econ. 152 (1970).

12Этот пример принадлежит А. Сену, с заменой повода ранжирования предпочтений на более современный и актуальный для современных российских дискуссий. Точно так же, как в оригинальном примере А. Сена, предпочтения отражают разное восприятие предмета ранжирования предпочтений. Для агностика хиджаб — это предмет одежды, не способный повлиять на убеждения членов его семьи, но укрепляющий нетерпимость фундаменталиста. Напротив, для фундаменталиста хиджаб — символ моральной чистоты, в которой агностик и его семья нуждаются гораздо больше, чем семья фундаменталиста.

13Парадокс А. Сена — лишь один из примеров отражения в экономической теории тех сложностей, с которыми сталкивается ранжирование предпочтений на уровне общества. К тому же типу парадоксов принадлежат парадокс голосования Кондорсе и венчающая этот раздел литературы «теорема невозможности» К. Эрроу. Для знакомства с этим разделом теории общественного выбора мы рекомендуем обратиться к курсу лекций Р.М. Нуреева, см.: Нуреев Р.М. Теория общественного выбора. М., 2005. Подробнее см.: Kennneth J. Arrow, Social Choice and Individual Values 38–45 (2nd еd., Yale University Press, 1963).

100

Свободная трибуна

торая присоединяется к такому договору, не обладает правом переформулировать его условия. Соответственно, договор заключается со всеми присоединяющимися лицами на одинаковых условиях, ранее сформулированных в проформе. Подобную модель может использовать как экономически более сильная сторона (например, монополист на рынке, навязывающий через стандартизированные условия свои правила поведения всем прочим контрагентам), так и в принципе любой коммерсант, реализующий товары, работы и услуги, являющиеся не уникальным продуктом, а чем-то однотипным, либо стремящийся в своей договорной практике, даже если она связана с реализацией уникального продукта, использовать стандартизированные процедуры (в части оплаты, исполнения договора, а также процедуры заключения самого договора). Такая стандартизированная процедура крайне удобна, а то и выгодна — с экономической точки зрения — лицу, который предлагает формуляр. Понятно, что для другой стороны она может быть невыгодной, особенно если под видом стандартных условий навязываются какие-то наносящие ущерб и не соответствующие нормальным стандартам делового оборота обязательства (длительная отсрочка оплаты поставленного товара, высокие штрафные санкции за малейшие нарушения, иные непропорциональные договорные условия, когда одной стороне предоставляются некоторые права и преференции, а другой по тем же позициям — нет).

Для того чтобы уравновесить разные переговорные возможности субъектов оборота, изначально находящихся в разном положении, но при этом не ограничивать перспективу заключения договоров на основании стандартных проформ, позитивное право предлагает механизм корректировки несправедливых рыночных условий. Так, согласно п. 2 ст. 428 ГК РФ присоединившаяся к договору сторона вправе потребовать расторжения или изменения договора, если договор присоединения хотя и не противоречит закону и иным правовым актам, но лишает эту сторону прав, обычно предоставляемых по договорам такого вида, исключает или ограничивает ответственность другой стороны за нарушение обязательств либо содержит другие явно обременительные для присоединившейся стороны условия, которые она, исходя из своих разумно понимаемых интересов, не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать в определении условий договора. Тем самым законом предусмотрена довольно гибкая конструкция, которая хоть и post factum, но позволяет скорректировать неравенство переговорных возможностей, причем сделать это с обратным эффектом, т.е. как если бы спорный договор изначально не был заключен (при расторжении) или был заключен на иных, более приемлемых для слабой стороны договора условиях (при его последующем изменении). Вместе с тем применение данных последствий было урегулировано одним образом до 2015 г. и другим — после проведения реформы положений ГК РФ в этой части (Федеральный закон от 08.03.2015 № 42-ФЗ; вступил в силу с 01.06.2015). Для создания полной картины проще привести дословно текст до и после соответствующих изменений (табл. 1).

101

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

Таблица 1

Сравнение положений ГК РФ о расторжении или изменении договора

Если оставить в стороне техническое, в общем, уточнение, касающееся того, с какого момента договор будет изменен или признан недействовавшим, то новая редакция анализируемой статьи в сравнении с дореформенной версией отличается двумя моментами. Во-первых, стандарт защиты, допускающий пересмотр несправедливых договорных условий, навязанных стороне посредством договора присоединения, прежде по общему правилу недоступный присоединившейся стороне, если она заключала договор в связи с осуществлением предпринимательской деятельности, отныне стал доступен для всех, в том числе для коммерсантов. Так что даже коммерсант, который присоединился к договору по проформе, разработанной другой стороной, отныне вправе поставить вопрос о пересмотре (изменении или прекращении) ранее заключенного договора. Во-вторых, тот же стандарт защиты слабой стороны в договоре был распространен на любые иные договоры, необязательно заключаемые по модели договора присоединения, но при условии, что «другая сторона в силу явного неравенства переговорных возможностей поставлена в положение, существенно затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора». Соответственно, если более сильная с точки зрения рыночной власти сторона навязывает договорные условия другой, рыночно более слабой стороне, она должна отныне учитывать риск того, что ранее согласованные условия контракта в будущем могут быть пересмотрены по требованию слабой стороны, даже если такая сторона изначально согласилась на конкретные условия договора.

Что означает изменение регулирования в данной ситуации в терминах эффективности, описанных выше? Для этого нужно ответить на несколько вопросов. Каково соотношение новой нормы с концепцией эффективности по Парето? В частности, представляет ли новый вариант нормы Парето-улучшение? Может ли норма быть приближением к Парето-эффективному состоянию, не являясь Парето-улучшением? Представим, что экономически сильная сторона, которая предлагает заключить договор с использованием разработанных ей стандартных форм, это лицо А в описанных выше графиках (см. рис. 1, 2). Соответственно, слабая сторона в договоре — это лицо В.

102

Свободная трибуна

В юридическом сообществе сформировалось мнение, что эту норму можно улучшить. Если проведенная реформа улучшила норму права, то, вероятно, правовая конструкция стала более эффективной. Если она достигла Парето-фронтира, то, видимо, больше уже нет возможностей для дальнейшего ее совершенствования без ухудшения положения А или В; тогда утвержденная с 2015 г. норма является эффективной по Парето. Напротив, если норма стала лучше, но есть еще пространство для улучшений, то даже если в ходе реформы было предложено решение, улучшающее норму (проведено Парето-улучшение), также возможны Парето-улучшения, а потому поиск оптимальной правовой конструкции может продолжаться.

Теперь стоит рассмотреть более подробно анализируемую правовую конструкцию на предмет того, являются ли проведенные в ходе реформы изменения Паретоулучшением. Очевидно, что с введением нового (с 01.06.2015) регулирования положение слабой стороны улучшилось, а сильной — ухудшилось. Для первой появилось больше возможностей для защиты своих прав, для второй же набор возможных опций сократился (отныне тот же повышенный стандарт защиты распространен на иные договоры, а не ограничен договором присоединения, более того, коммерсанты, принимающие навязанные условия, могут использовать ту же защиту против сильной стороны). Иными словами, для В набор возможных полезностей от регулирования повысился, для А — сократился. Графически это можно представить как переход из точки, в которой обеспечивалось некое распределение полезностей и в которой участники находились до реформы, в точку, отвечающую новому распределению полезностей, когда одна сторона улучшила свое положение, а вторая, наоборот, ухудшила (на рис. 3 это переход из E1 в E2):

UB

E2 E3

E4

Рис. 3. Возможные варианты изменения регулирования

Примечание. При заданной границе Парето-эффективных распределений (Парето-фронтира) набор возможных юридических решений, доступных для правопорядка, находится в области между осями координат и дугой, описывающей фронтир. Любое движение внутри этой области из одной точки в другую отражает изменение регулирования, что приводит к изменению в соотношении полезностей для участников, подвергающихся такому регулированию. Улучшение положения В с одновременным ухудшением для А (переход из E1 в E2) приводит к прибли-

103

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

жению к Парето-фронтиру, но такое движение не будет признаваться Парето-улучшением. Критерию Парето-улучшения отвечало бы такое изменение, при котором один что-то получает, а другой как минимум не теряет (переход из E1 в E3). Наконец, Парето-улучшением будет также юридическое решение, при котором оба субъекта улучшат свое положение от вводимого регулирования (переход из E1 в E4). Все три решения — как отвечающие критерию Паретоулучшения, так и не отвечающие — не достигают Парето-фронтира, а значит, не являются Парето-эффективными.

Если верно утверждение, что в результате реформы положение слабой стороны было улучшено, но это привело к одновременному ухудшению положения экономически более сильного субъекта, то проведенное в ходе реформы изменение нельзя признать Парето-улучшением. Это лишь улучшение полезности одного лица или даже множества участников оборота, каждый из которых может оказаться в положении слабой стороны договора, но не улучшение, а ухудшение для другого (других) участника оборота. Соответственно, реформа есть лишь перераспределение благ от одной группы участников оборота в пользу других.

Перераспределение может объясняться иными политико-правовыми соображениями, но не мотивами эффективности. Необходимость редистрибуции, как правило, обосновывается функцией социального государства, а значит, подкрепляется идеями патернализма, социальной справедливости, морали и нравственности, но от этого редистрибутивные действия не приобретают характеристик Паретоулучшения.

Далее, если достигнутая в результате реформы точка не лежит на Парето-фронтире, то реформу нельзя также признать и Парето-эффективной. То есть проведенное

входе реформы изменение не является не только Парето-улучшением, но также и Парето-эффективным. Понять, лежит ли достигнутая в ходе реформы точка на Парето-фронтире, довольно просто. Нужно ответить на вопрос, возможны ли дальнейшие движения в политике права, при которых положение одного субъекта бы улучшалось, а другого как минимум не ухудшалось. Очевидно, что да: достигнутое в ходе реформы 2015 г. положение по рассматриваемому вопросу допускает еще великое множество юридических решений, при которых может выиграть одна сторона, при этом вторая сторона не будет ничего терять. Так, более эффективная правовая конструкция могла бы предусматривать среди прочего учет при последующей оценке справедливости договорных условий, включенных в договор присоединения, степень осведомленности слабой стороны о последствиях заключения договора на конкретных условиях и оценки предвидимости последствий, усилия, предпринимаемые сильной стороной для устранения негативных последствий и добровольного исполнения требований слабой стороны. Эти, а также многие другие правовые построения могли бы улучшить ту правовую конструкцию, которая

витоге нашла отражение в п. 2 и 3 ст. 428 ГК РФ в ред. от 01.06.2015, однако развитие политики права пока остановилось. Соответственно, в будущем возможны дальнейшие движения, которые приблизят правовую конструкцию к Паретофронтиру.

Рассмотренный выше пример с корректировкой всего лишь одной нормы из области договорного права показал сложность буквального применения критерия эффективности по Парето к эволюции норм права, а также позволил проявить

104

Свободная трибуна

очень интересный процесс, наблюдаемый в рамках любого политико-правового движения. Хотя рассмотренная норма права не является примером ни Паретоулучшения, ни Парето-эффективного правового построения, проведенная реформа все же может признаваться желательной и полезной, т.е. эффективной. Другой вопрос: что это за эффективность, почему такое движение в праве все-таки желательно и полезно?

Вернемся к графическому отражению эффектов реформы на рис. 3. В силу того что точка, в которой находилось регулирование рассматриваемого вопроса до реформы, была еще более отдалена от Парето-фронтира, чем после проведения реформы, даже если фронтир не достигнут, новое регулирование лучше существовавшего прежде. Таким образом, реформа в праве, даже если она не является Парето-улучшением или Парето-эффективной, но приближает норму права к Парето-фронтиру в сравнении с ранее существовавшим регулированием, все равно будет желательной для правопорядка. При этом любое движение по направлению к Парето-фронтиру может оказаться желательным для права. Так, на рис. 3 показано три варианта подобных желательных движений: два из них будут признаваться Парето-улучшением (переходы из E1 в E3 и из E1 в E4), а одно нет (переход из E1 в E2). Каждое из трех указанных решений, соответствующих тому или иному политико-правовому выбору, даже не являясь Парето-эффективным, с позиций законодателя или регулятора может считаться желательным, поскольку все они в итоге приближают правопорядок к Парето-фронтиру, а не удаляют от него.

Чем дальше от Парето-фронтира находится текущее регулирование по тому или иному вопросу, тем больше опций для улучшения регулирования доступно, даже если эти опции не будут ни Парето-улучшением, ни Парето-эффективным правовым решением. Напротив, чем ближе текущее регулирование к фронтиру, тем меньше опций Парето-улучшения доступно для правопорядка, тем чаще конкретное политико-правовое решение будет объясняться соображениями редистрибуции благ, а не обоснованиями, базирующимися на какой-либо экономической логике. Продвижение такого рода политико-правовых решений будет обусловлено уже не критериями экономической эффективности, а стремлением к созданию социального государства, популизма или иными соображениями, далекими от логики экономического расчета. Экономический анализ права в таком случае может дать лишь одно: показать, что конкретный политико-правовой выбор является субоптимальным с экономической точки зрения, а предлагаемая правопорядку правовая конструкция есть не улучшение, а что-то другое.

Пример 2. Общие положения о сделках: реформа правил п. 3 ст. 182 ГК РФ о запрете представителю совершать сделки на себя. Представительство предполагает, что посредством данного института происходит удвоение волящего субъекта: помимо субъекта, который в иной ситуации мог бы сам совершить акт волеизъявления, т.е. представляемого, появляется еще один субъект, представитель, который в силу выданного ему полномочия наделяется правом совершать акты волеизъявления, правовые последствия от которых будут наступать для представляемого, как если бы он сам лично совершал такие сделки.

Важным элементом института представительства является ограничение конфликта интересов: если представителю предоставляется право сделать нечто, что впо-

105

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

следствии будет отождествлено с представляемым, то представитель должен максимальным образом преследовать интересы представляемого, а не использовать данные ему полномочия в собственных интересах. В этом смысле ограничение (запрет) на совершение сделок в пользу себя вполне логично: в противном случае, если такой запрет не вводить, представитель может запросто использовать предоставленные ему в силу представительства полномочия для целей собственного обогащения, присвоения себе коммерческих возможностей, в иной ситуации доступных лишь представляемому, а также для чего угодно еще, но не для решения задач, которые перед ним поставил представляемый.

Запрет представителю совершать сделки на себя существовал в ГК РФ и ранее, однако в 2013 г. он был несколько скорректирован за счет добавления правил о том, какие последствия наступают при нарушении указанного запрета (Федеральный закон от 07.05.2013; поправки вступили в силу с 01.09.2013). Сравнение ранее действовавшего текста и формулировок после проведенной реформы приведено в табл. 2.

Как видно из приведенных выдержек, после реформы 2013 г. представляемый получил специально поименованное средство защиты — право требовать признания сделки недействительной. При этом в закон была введена презумпция того, что нарушение интересов представляемого предполагается, если есть сделка, совершенная представителем в отношении себя лично или другого представляемого, однако такая презумпция может быть опровергнута представителем, если он докажет, что фактом совершения сделки на себя тем не менее не нарушил интересы представляемого. Случаи, когда представитель вправе совершать сделки в отношении других представляемых без согласия конкретного представляемого, могут быть указаны в законе. Так, в самом ГК РФ называются разрешенные ситуации одновременного представительства: коммерческое представительство (ст. 184), ведение дел товарищами в хозяйственном товариществе, когда каждый из товарищей (полных товарищей в коммандитном товариществе) вправе представительствовать вовне от имени прочих товарищей

106

Свободная трибуна

и самого товарищества (п. 1 ст. 72, п. 1 ст. 84). Коль скоро сделка, совершенная представителем с конфликтом интересов, в силу п. 3 ст. 182 ГК РФ называется сделкой, которую можно признать недействительной, то общегражданским основанием признания ее недействительной в данном случае будет являться, судя по всему, норма п. 2 ст. 174 ГК РФ (сделка, совершенная представителем в ущерб интересам представляемого).

Что изменилось для сторон — представителя и представляемого — после проведения реформы анализируемой правовой конструкции в 2013 г.? Очевидно, что положение представляемого улучшилось за счет наделения его дополнительными специально описанными механизмами защиты. Однако изменилось ли что-то для представителя, совершающего сделки на себя? Подобный запрет существовал и прежде. В отношении последствий, наступающих при нарушении этого ограничения, имелись разные точки зрения, в том числе допускавшие заявление требований о признании сделки недействительной.

Ранее действовавшая редакция ст. 174 ГК РФ буквально не покрывала собой ситуации совершения представителем сделок на себя или в отношении другого представляемого, представителем которого является конкретное лицо. Она говорила лишь о сделках, совершенных представителем при превышении полномочий, установленных договором, но не доверенностью. Вместе с тем наряду со ст. 174 также действовала ст. 168 ГК РФ, провозглашавшая недействительной любую сделку, не соответствующую требованиям закона, а в данном случае п. 3 ст. 182 ГК РФ даже в ранее принятой редакции и так недвусмысленно устанавливал для представителя запрет на совершение сделок с конфликтом интересов. Потому и до реформы 2013 г. положение представителя в этой части было не слишком радужным.

Правда, при прежнем режиме, поскольку не было однозначного решения в отношении последствий для представляемого при нарушении указанного запрета, конкретный представитель, допустив такое нарушение, возможно, мог использовать правовую неопределенность в своих интересах. Если допустить, что ранее существовавшая неопределенность по данному вопросу предоставляла некоторые преимущества представителю, а после реформы 2013 г. такая неопределенность ушла, а значит, с ней исчезли и возможности ловить рыбку в мутной воде, то проведенная реформа несколько ухудшила положение представителя в этой части. Если такими изменениями можно пренебречь (поскольку они принципиально ничего не изменили) либо если ранее существовавшая неопределенность была также выгодна представляемому (поскольку давала множество вариантов атаки на представителя), то реформу нельзя будет назвать ухудшающей положение представителя.

Таким образом, рассматриваемый пример в зависимости от понимания того, как изменилось положение представителя, можно считать:

–Парето-улучшением (положение представляемого улучшилось, при этом положение представителя как минимум не ухудшилось) при допущении, что новые нормы существенно не изменили полезность для представителя;

107

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 5/2017

–перераспределением полезностей от одного лица (представителя) в пользу другого (представляемого), которое не является Парето-улучшением, — при допущении, что новые нормы ухудшили положение представителя, совершающего сделки на себя или в интересах других представляемых, если не получено согласие представляемого.

Данный пример является показательным для одной из ключевых проблем экономического анализа права, а также анализа издержек и выгод (cost-benefit analysis): чтó считать выгодой, или улучшением положения, для того или иного участника (группы участников оборота). Как видно, разная оценка изменения положения участников оборота (что именно считать изменением) может привести к разным выводам о его влиянии на эффективность. Если изменение положения после реформы квалифицировать как ухудшение для одного субъекта, реформа не является Парето-улучшением. Если такое же изменение не признавать ухудшением, то при улучшении положения другого субъекта правовая реформа может признаваться Парето-улучшением, а значит, в пределе может вести и к созданию Паретоэффективного правового решения.

Пример 3. Корпоративное право: реформа правил об оспаривании сделок с особым порядком совершения (п. 6 ст. 79, п. 1 ст. 84 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», далее — Закон об АО). Для сделок юридического лица, корпорации, если они связаны с имуществом значительной стоимости либо совершаются в пользу лиц — контрагентов юридического лица по сделке, когда такие контрагенты связаны с инсайдерами юридического лица (его менеджерами и контролирующими акционерами), корпоративными законами предусматривается особая процедура их совершения, предполагающая наличие предварительного согласия или хотя бы последующего одобрения (если сделка оспаривается в суде) органом юридического лица (как правило, общим собранием участников или советом директоров). Первая группа сделок образует так называемые крупные сделки, вторая — сделки, в совершении которых имеется заинтересованность, или сделки заинтересованные. В случае несоблюдения порядка совершения этих сделок участник (акционер) или иные лица, названные в Законе, вправе заявить иск о признании сделки недействительной. При рассмотрении заявленного иска суд применяет специальные критерии, указывающие как на «дефектность» сделки, так и на то, в каких случаях конкретная сделка может быть признана недействительной, а когда — оставлена в силе. В рамках проведенной в 2016 г. реформы института крупных и заинтересованных сделок эти критерии были существенно изменены (Федеральный закон от 03.07.2016, вступил в силу с 01.01.2017)14, что можно суммировать в виде сравнения текста в табл. 3.

14Правила о порядке оспаривания сделок с заинтересованностью были изменены схожим образом, хотя в них есть своя специфика, учитывающая наличие конфликта интересов. Одинаково по обоим институтам — крупным и заинтересованным сделкам — в ходе реформы 2016 г. были изменены правила законодательства как об акционерных обществах, так и об обществах с ограниченной ответственностью. Для целей настоящей работы подобными нюансами можно пренебречь, а потому далее презюмируется, что одинаковые по существу нормы были предусмотрены для всех четырех институтов — крупных и заинтересованных сделок АО и таких же сделок ООО.

108