Арбитраж 22-23 учебный год / ВЭП РФ, 2017, 3

Комментарии

Следовательно, при применении ст. 1083 ГК РФ для отказа в иске Коллегии было необходимо установить наличие умысла потерпевшего на возникновение у него вреда. Думается, что при разрешении дела Коллегия исходила именно из того, что поведение истца было умышленным. Это следует хотя бы из суждения о том, что деятельность истца является «имитацией обществом правовой активности в целях облегченного получения удовлетворения своих требований за счет гарантированных выплат из бюджета государства». Возможно, отсутствие в определении прямого суждения об умысле потерпевшего обусловлено тем, что уверенности в недобросовестности истца не было, хотя у Коллегии сформировалось мнение о том, что все приводимые им судебные акты вынесены в результате постановочных судебных процессов, где суд использовался исключительно как инструмент достижения далеких от правосудия целей. Вместе с тем прямое суждение о том, что истец в настоящем деле действовал умышленно с намерением получить возмещение из бюджета, могло бы иметь негативные и весьма серьезные публично-правовые последствия для истцов.

Оценка поведения потерпевшего как неосторожного в описанных Коллегией обстоятельствах не вызывает затруднений: действительно, взыскатель имел возможность периодически проверять состояние Единого государственного реестра недвижимости и обнаружить снятие обеспечительных мер. Однако квалификация этого поведения как грубой неосторожности уже представляет определенную сложность. Можно ли ставить среднему разумному взыскателю в вину, а тем более считать грубой неосторожностью то, что он не смог эффективно противостоять незаконным и даже преступным действиям пристава-исполнителя? Еще более затруднительным было бы обосновать, почему у Коллегии сформировалось убеждение об умышленности действий потерпевшего.

Есть подозрение, что совокупность двух этих факторов (сомнения в правильности суждений, которые могут повлечь публично-правовые последствия для истцов, и сложность аргументации в пользу наличия умысла) привела к кажущемуся полному игнорированию ст. 1083 ГК РФ, подмене правил о совместной вине суждением об отсутствии причинно-следственной связи и к упоминанию в качестве юридически значимых ряда обстоятельств, в действительности таковыми не являющихся. Представляется, что большинство сделанных Коллегией замечаний связаны исключительно с особенностями рассматриваемого дела и не могут оказывать какого-либо влияния на правоприменительную практику.

Бремя доказывания наличия/отсутствия иного имущества, из которого взыскатель может получить удовлетворение. В рассматриваемом деле имелась неопределенность в вопросе о том, была ли у истца возможность получения удовлетворения от непосредственных должников истца, а не посредством обращения с иском о компенсации убытков к Российской Федерации. Суды разных инстанций подошли к этому вопросу по-разному. Арбитражный суд Московского округа отметил, что «ответчик не представил доказательств, свидетельствующих о том, что возможность исполнения судебного акта суда общей юрисдикции [т.е. в отношении физического лица — поручителя] не утрачена». Коллегия, соглашаясь с апелляционным судом, отметила, что «…достоверно не установлен факт отсутствия у должников иного имущества».

При этом необходимо учитывать, что бремя доказывания наличия у должника иного имущества в случае незаконного снятия приставом-исполнителем ареста

23

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 3/2017

возложено на ответчика в силу ясно и недвусмысленно сформулированного п. 83 постановления Пленума ВС РФ от 17.11.2015 № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства» (далее — постановление № 50), на который, как видится, обоснованно сослался Арбитражный суд Московского округа.

Отличие комментируемого дела от ситуации, которая рассмотрена в п. 83 постановления № 50, состоит в следующем. Пленум Верховного Суда комментирует пример, когда имеются взыскатель, должник и пристав-исполнитель и нет осложнения в виде наличия пассивной солидарной множественности лиц в обязательстве. Представляется, что можно согласиться с Коллегией в том, что возможность получить полное удовлетворение от иных солидарных должников является обстоятельством, имеющим материально-правовое значение: если взыскатель может получить причитающееся по обязательству от одного из состоятельных солидарных должников, у него не возникают убытки в размере стоимости требования, поскольку рыночная стоимость его требования к солидарным должникам вследствие незаконного действия пристава в рамках исполнительного производства в отношении одного из должников не подвергается существенному уменьшению2.

Однако представляется неверным, что наличие солидарной множественности на стороне должников имеет процессуально-правовое значение и переносит бремя доказывания отсутствия иного имущества у солидарных должников на истца. В связи с изложенным позиция Арбитражного суда Московского округа по рассматриваемому вопросу представляется более точной. При этом Коллегия не сказала прямо, что бремя доказывания отсутствия иного имущества возлагается на истца; замечание о том, что у солидарных должников может быть и иное имущество, необходимо, на наш взгляд, рассматривать исключительно в совокупности

сзамечанием о том, что истец имитировал правовую активность.

2.Суждения Коллегии о цессии

Определенный интерес вызывает вопрос о том, в чьем лице возникло требование о возмещении убытков, причиненных незаконным действием приставаисполнителя. По обстоятельствам дела кредитором солидарных должников первоначально был арендодатель. В период принадлежности ему прав требования, в июне — октябре 2013 г., имели место незаконное снятие ареста с недвижимости поручителя и отчуждение ее третьему лицу, а истец по рассматриваемому делу приобрел права требования в феврале 2014 г. То обстоятельство, что сбор истцом доказательств невозможности получения удовлетворения требования от иных солидарных должников посредством подачи исков (которые Коллегия сочла имитацией), продолжался в 2014–2015 гг., по всей видимости, не позволяет сказать, что убытки возникли позднее октября 2013 г. Соображение Коллегии по вопросу о дате определения курса доллара на октябрь 2013 г. косвенно подтверждает согласие Верховного Суда с изложенным подходом. При этом в акте Коллегии упоминаются договоры об уступке прав требования к солидарным должникам, но не

2Гипотетически убытки могут выразиться в усложнении/удорожании исполнительного производства, но они не равны стоимости требования.

24

Комментарии

к государству. Следовательно, Коллегия, видимо, имела возможность сказать, что в связи с нарушением приставом-исполнителем своих обязанностей к истцу перешли права требования к должникам, но не к государству, что явилось бы самостоятельным основанием для отказа в иске.

Коллегия, однако, от такого суждения воздержалась. Это может означать поддержку ею позиции, что уступка прав требования взыскателя к должнику имплицитно означает и уступку права требования компенсации убытков с государства. Такой подход, скорее всего, вполне разумен, поскольку более вероятно, что цедент, уступивший права требования к должнику, распорядился и правовыми средствами удовлетворения своего имущественного интереса посредством иска к государству о возмещении убытков.

Кроме того, Коллегия в скобках упомянула, что истец не доказал возмездности приобретения прав требования. Это суждение, не соотносящееся со сложившейся практикой о доказывании возмездности уступки3, с нашей точки зрения, может рассматриваться исключительно в совокупности с иными специфическими фактами дела, описанными выше.

Значительную часть текста определения занимают рассуждения о том, что истец, приобретший права требования в порядке цессии, принял на себя риски неисполнимости права требования. Они, разумеется, не означают, что цессионарий пользуется меньшей правовой защитой в случае ненадлежащего исполнения приставомисполнителем своих обязанностей. Представляется, что в силу ст. 384 ГК РФ право переходит к цессионарию в том же состоянии, в котором оно находилось у цедента, и отсутствуют основания, по которым пристав мог бы более небрежно относиться к исполнительным листам, по которым была проведена замена взыскателя, чем

ктем, взыскателем по которым является первоначальный кредитор.

3.Соображение о курсе иностранной валюты

Несколько оторванным от основной части судебного акта выглядит находящееся в конце рассуждение о дате, на которую необходимо рассчитывать курс номинированного в долларах утраченного требования. Не совсем понятно, зачем определять дату курса, на которую рассчитывать убытки, если в иске об убытках отказано.

Суды первой и первой кассационной инстанций сочли, что коль скоро утраченное по вине пристава требование было номинировано в долларах, то взыскание убытков с государства должно производиться в долларах США по курсу на дату исполнения судебного акта. Коллегия решила, что курс должен определяться на октябрь 2013 г.

Думается, что при определении курса иностранной валюты по требованиям к государству нужно исходить из следующего. Если бы пристав надлежащим образом

3См.: п. 10, 14 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30.10.2007 № 120 «Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации».

25

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 3/2017

осуществлял исполнительные действия, то денежные средства за земельные участки, явившиеся предметом ареста, поступили бы взыскателю по курсу на некоторую дату, в которую исполнительные действия должны были успешно завершиться. При оценке размера убытков с разумной степенью достоверности суду следовало приблизительно определить эту дату, возможно, взять средний курс за какой-то временной промежуток, в течение которого взыскатель в отсутствие незаконных действий пристава получил бы удовлетворение.

В этом плане подход Коллегии представляется хотя и неточным, но более близким к дате вероятного исполнения утраченного по вине пристава требования. Решение нижестоящих судов о взыскании убытков по курсу на дату исполнения судебного акта призвано, как представляется, в какой-то степени компенсировать инфляционные потери, что, конечно, следовало бы делать посредством присуждения процентов на сумму убытков.

Вывод

Представляется, что судьи Коллегии, вынося определение исходя из конкретных специфических обстоятельств и особенностей конкретного дела, сознательно избегали формулирования правовых позиций с целью не допустить их воспроизведения нижестоящими судами. Исключение составляет вопрос о дате определения курса иностранной валюты, решение Коллегии по которому является хотя и неточным, но в целом приемлемым.

26

Комментарии

Владимир Владимирович Ярков

заведующий кафедрой гражданского процесса Уральского государственного юридического университета, заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор

Вольные судебные вариации на тему процессуального права:

что с ними делать и как с ними бороться

Комментарий к определению Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 17.01.2017 № 36-КГ16-26

1.«У меня легкость необыкновенная в мыслях», — эти крылатые слова Н.В. Гоголя, вложенные им в уста Хлестакова, вспоминаются, когда читаешь судебные акты Краснинского районного суда Смоленской области по делу Пономарева и компании «ИКЕА». Без такой легкости в мыслях вряд ли возможно было бы принятие судебных актов первой и апелляционной инстанций, которые стали предметом рассмотрения Судебной коллегией по гражданским делам ВС РФ, завершившегося вынесением комментируемого определения.

2.Обстоятельства дела следующие. Одно физическое лицо (Танько) обратилось

кдругому (Пономарев) в Краснинский районный суд Смоленской области о взыскании задолженности, которая возникла из договоров уступки прав требования. Подсудность дела данному суду была обоснована регистрацией Пономарева в Краснинском районе. Пономарев обратился в этот же суд с встречным иском

кТанько и ООО «ИКЕА МОС» (далее также — общество, «ИКЕА») о взыскании в солидарном порядке задолженности в размере более 507 млн руб. Подсудность встречного иска в отношении «ИКЕА» дела была обоснована в том числе поручительством Танько за данное общество.

Решением Краснинского районного суда от 19.08.2016 в удовлетворении исковых требований Танько отказано, встречный иск Пономарева был удовлетворен ча-

27

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 3/2017

стично. С «ИКЕА» в пользу Пономарева взыскана сумма задолженности в связи с якобы неисполнением обществом обязанности по выкупу дизельных электростанций в размере заявленного им требования. В удовлетворении исковых требований Пономарева к Танько отказано. Апелляционная инстанция (Смоленский областной суд) решение суда первой инстанции оставила без изменения.

3.Вынесенное по делу определение ВС примечательно по целому ряду причин. Во-первых, его аргументация и основания к отмене состоявшихся по делу судебных актов построены практически полностью на положениях процессуального права. Кроме того, Верховный Суд внимательно проанализировал фактическое процессуальное поведение участников дела, обратив внимание на формальное применение норм процессуального права судами первой и апелляционной инстанций. Важно также отметить, что определение основано на современной процессуальной доктрине и в этом плане отличается большой теоретической глубиной.

Во-вторых, определение ВС разрешило целый ряд сложных вопросов квалификации злоупотребления процессуальным правом. Поэтому оно имеет принципиальное значение для применения не только ГПК, но и АПК и КАС РФ.

В-третьих, Верховный Суд обратил внимание на то, что и в условиях состязательного процесса суд должен осуществлять возложенные на него процессуальным законом (прежде всего ч. 2 ст. 12 ГПК РФ) полномочия ex o cio по руководству процессом1. Как следует из определения, состязательная модель процесса не сводится к формальному правоприменению и не отводит суду роль пассивного наблюдателя за злоупотреблениями правом со стороны участников процесса. Суд, усмотрев факты злоупотреблений, должен проявить инициативу и вынести на обсуждение соответствующие обстоятельства. Ведь согласно ч. 2 ст. 56 ГПК РФ именно на суде лежит обязанность определения состава фактов, включаемых

впредмет доказывания.

4.Прежде всего обращает на себя внимание квалификация Верховным Судом поведения Танько и Пономарева через категорию злоупотребления правом, например

вотношении нарушения подсудности.

ВС РФ отметил применительно к регистрации Пономарева в Краснинском районе и признанию районным судом своей компетенции в данном деле следующее: «Регистрация гражданина по месту жительства, выполняющая учетную функцию, не может быть использована им при совершении недобросовестных действий, направленных, в частности, на изменение подсудности и подведомственности гражданского спора путем формальной регистрации по новому месту жительства».

5.Такую же оценку получило поручительство Танько за ООО «ИКЕА МОС», послужившее также одним из мотивов обоснования подсудности Краснинского районного суда. Верховный Суд квалифицировал поручительство Танько перед Поно-

1О принципе судейского руководства подробнее см.: Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. Т. I. М., 1913. С. 375–377; Гражданское процессуальное право России: учебник / под ред. С.Ф. Афанасьева. М., 2013. С. 149–153; Арбитражный процесс: учебник. 6-е изд. / под ред. В.В. Яркова. М., 2014. С. 62, 63.

28

Комментарии

маревым за исполнение обязательств «ИКЕА» в рамках отношений ООО «САЭ»

и«ИКЕА» как носящее по всем признакам искусственный характер и имевшее единственной целью изменение подведомственности дела. Здесь ВС РФ отметил следующее: «При определении подсудности первоначального иска Танько А.В.

ивстречного иска Пономарева К.А. суду надлежало учитывать, что в случае установления на этапе подготовки дела к судебному разбирательству того, что в случае заключения истцом какого-либо договора без ведома и согласия должника для недобросовестного изменения подсудности дела, суд выделяет требование в отношении должника в отдельное производство и передает его в соответствующий суд согласно общим правилам о подсудности (часть 2 статьи 33, часть 3 статьи 151 ГПК РФ), поскольку в этом случае изменение истцом подсудности спора свидетельствует о злоупотреблении им процессуальными правами (часть 1 статьи 35 ГПК РФ).

О наличии в действиях истца признаков такого рода злоупотреблений могут свидетельствовать, в частности, отсутствие какого-либо реального экономического содержания заключенного между истцом и третьим лицом договора, направленного на изменение подсудности спора, а также предъявление иска в суд, расположенный в месте нахождения истца либо существенно отдаленный от ответчика, и другие обстоятельства».

Здесь Верховный Суд без прямой ссылки повторил содержание известных положений п. 5 и 6 постановления Пленума ВАС РФ от 12.07.2012 № 42 «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством», где были даны разъяснения относительно квалификации злоупотребления правом для целей изменения подсудности путем заключения договоров поручительства.

В данном деле это достаточно ясно. Между «ИКЕА» (огромной транснациональной компанией) и Танько никогда не было и не могло быть никаких экономически и юридически обоснованных бизнес-отношений по причинам различий в масштабе, уровне и характере деятельности. Поэтому экономическая необоснованность и юридическая несостоятельность поручительства Танько в отношении ИКЕА очевидны. Это было сделано только из-за желания изменить компетентный суд и передать экономический по характеру спор на рассмотрение в Краснинский районный суд.

Верховный Суд поэтому верно подчеркнул, что «судебные инстанции не учли также и того, что ссылки на определение в соглашении сторон договорной подсудности спора во всяком случае не могут служить основанием для применения условий такого соглашения о подсудности к лицам, не являющимся его сторонами (статья 32 ГПК РФ)...».

6.Верховный Суд также обратил внимание на активную роль суда в противодействии злоупотреблению правом. В комментируемом определении со ссылкой на п. 1 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» сказано, что «в случае очевидного отклонения действий участников гражданского оборота от добросовестного поведения, в том числе путем изменения подведомственности и подсудности спора в целях создания неблагоприятных последствий для третьих лиц, а также предъявления надуманных исковых требований, которые по существу разрешены вступившим в законную силу судебным

29

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 3/2017

постановлением, суд обязан дать надлежащую правовую оценку таким действиям и при необходимости вынести этот вопрос на обсуждение сторон».

Подобный подход Верховного Суда имеет принципиальное значение, поскольку показывает соотношение принципов состязательности и судейского руководства, подчеркивает обязанность суда по активному руководству процессом, а не пассивному наблюдению за злоупотреблениями сторон. Только в этом случае суд может выполнить задачи гражданского судопроизводства в соответствии со ст. 2 ГПК РФ.

7.Из других значимых положений определения обращает на себя внимание позиция относительно встречного иска. Верховный Суд отметил, что «обязательными условиями принятия к рассмотрению суда встречного иска являются его предъявление к истцу по первоначальному иску, а также наличие по крайней мере одного из оснований, названных в статье 138 ГПК РФ. Между тем ООО «ИКЕА МОС» не является и не могло являться истцом по первоначально предъявленному Танько А.В. к Пономареву К.А. иску».

Данная позиция важна, поскольку в судебной практике встречаются случаи как предъявления, так и принятия судами встречного иска к лицам, которые не относились к истцам по первоначальному иску. Однако правило ст. 137 ГПК РФ, как и ст. 132 АПК РФ, сформулировано императивным образом (встречный иск предъявляется к истцу) и не допускает какого-либо иного толкования. Связано это с необходимостью концентрации суда на рассмотрении спора сторон судебного процесса — истца и ответчика, для того чтобы дело было разрешено в установленные законом процессуальные сроки и в рамках тех правоотношений, которые являются предметом судебного разбирательства, т.е. в соответствии с заявленными первоначальным истцом требованиями.

Привлечение в качестве соответчика по встречному иску лица, не являвшегося первоначальным истцом, грубо нарушает принцип диспозитивности и означает вовлечение в процесс участника, который не был истцом по делу, инициировавшим гражданский процесс, т.е. имеет место привлечение в процесс лица вопреки его воле, что прямо противоречит ст. 3 и 4 ГПК РФ.

Такого же мнения придерживаются авторы многих комментариев и учебников. Они толкуют данную норму однозначно: встречный иск может быть предъявлен только к истцу по первоначальному иску2. В частности, в комментарии к ГПК РФ под редакцией В.И. Нечаева было дано такое толкование правил применения ст. 137 ГПК РФ: «Может ли ответчик по первоначальному иску предъявить встречный иск о признании недействительной сделки, совершенной между истцом по первоначальному иску и лицом, не привлеченным к участию в деле? Представляется, что нет, поскольку институт встречного иска изначально рассчитан лишь на случаи, когда требования предъявляются исключительно к первоначальному истцу (это, собственно, вытекает и из содержания комментируемой

2См.: Гражданский процесс: учебник. 5-е изд. / под ред. М.К. Треушникова. М., 2013. С. 338–340 (автор главы — С.А. Иванова); Гражданский процесс: учебник. 9-е изд. / под ред. В.В. Яркова. М., 2014. С. 280–281 (автор главы — В.В. Ярков); Гражданский процесс: учебник / под ред. В.В. Блажеева и Е.Е. Уксусовой. М., 2015. С. 226–229 (авторы главы — С.М. Михайлов и И.М. Пятилетов).

30

Комментарии

статьи)»3. В других комментариях к ГПК РФ также не встречается толкование, которое бы допускало саму возможность подачи встречного иска к лицу, которое не являлось первоначальным истцом по делу4.

8.Целый ряд существенных нарушений процессуального права был установлен Верховным Судом РФ при рассмотрении дела судом первой инстанции. В частности, после предъявления встречного иска и привлечения соответчика согласно требованиям ч. 3 ст. 40 ГПК РФ подготовка и рассмотрение дела в суде производятся с самого начала. Поэтому все процессуальные действия, совершенные до привлечения в дело нового соответчика, связанные в том числе с исследованием доказательств, утрачивают свое значение, аннулируются, в связи с чем необходимо новое их совершение по общим правилам ГПК РФ. Однако после принятия встречного иска и привлечения к участию в деле ООО «ИКЕА МОС» в качестве ответчика по этому иску рассмотрение дела не было начато судом с самого начала.

Верховный Суд отметил: «При этом выводы суда об удовлетворении иска Пономарева К.А. к ООО «ИКЕА МОС», а также о содержании прав и обязанностей ООО

«ИКЕА МОС», имеющего материально-правовой интерес в исходе дела, основаны исключительно на доказательствах, полученных судом до привлечения этого общества к участию в деле». В частности, судебная почерковедческая экспертиза была назначена Краснинским районным судом 03.06.2016, а соответчик по встречному иску — ООО «ИКЕА МОС» — был привлечен к участию в деле только 11.07.2016, т.е. пять недель спустя.

Поэтому в комментируемом определении справедливо сказано, что «предусмотренная приведенными правовыми нормами обязанность суда по определению того, в каком конкретно судебно-экспертном учреждении или каким конкретно экспертом должна быть проведена экспертиза, а также круга вопросов, по которым требуется заключение эксперта, будучи следствием принципа судейского руководства процессом, является процессуальной гарантией закрепленного в части 1 статьи 46 Конституции РФ права на судебную защиту».

9.Другие значимые выводы в определении ВС РФ касаются попыток Краснинского районного суда вопреки правилам о преюдиции (ст. 61 ГПК РФ) фактически

пересмотреть вступившие в законную силу судебные акты арбитражных судов под предлогом правопреемства от ООО «Рукон» к Пономареву5, а также обойти пра-

3См.: Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 4-е изд., перераб. и доп. / под общ. ред. В.И. Нечаева. М., 2013. С. 280 (автор комментария — Д.Б. Абушенко).

4См., напр.: Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. В.М. Жуйкова и М.К. Треушникова. М., 2007. С. 328–331 (автор комментария — С.А. Иванова); Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 4-е изд., перераб. и доп. / под ред. Г.А. Жилина. М., 2008. С. 300–304 (автор комментария — Г.А. Жилин).

5Ранее были приняты решения АС г. Москвы от 08.08.2013 по делу № А40-77050/11 и АС Московской области от 21.11.2013 по делу № А41-25213/2013, которыми было отказано в удовлетворении исковых требований ООО «Рукон» к ООО «ИКЕА МОС» о взыскании арендной платы по договорам аренды и об отказе в требовании о понуждении к заключению договора купли-продажи переданных в аренду дизельных электростанций. Однако Краснинский районный суд, исходя из уступки прав (требований) к ООО «ИКЕА МОС» от ООО «Рукон» к Пономареву, посчитал это достаточным для повторного рассмотрения спора, вытекающего из договоров аренды.

31

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 3/2017

вило ч. 2 ст. 209 ГПК РФ, согласно которому после вступления в законную силу решения суда стороны, другие лица, участвующие в деле, их правопреемники не могут вновь заявлять в суде те же исковые требования на том же основании, а также оспаривать в другом гражданском процессе установленные судом факты и правоотношения.

Верховный Суд РФ точно отметил, что «Краснинский районный суд Смоленской области в отсутствие законных оснований фактически осуществил пересмотр вступивших в законную силу решений арбитражных судов, проверил эти решения на предмет их законности и обоснованности, правильности установленных арбитражными судами обстоятельств, оценки этих обстоятельств и сделанных арбитражными судами выводов».

Между тем в силу перехода к правопреемнику всех прав и обязанностей по соответствующему обязательству на него распространяются все, как материальноправовые, так и процессуально-правовые, последствия правопреемства, на что прямо указывают ст. 44 и ч. 2 ст. 209 ГПК РФ. Поэтому на Пономарева как правопреемника обществ «САЭ» и «Рукон» в рамках материальных правоотношений, защищенных арбитражным судом, независимо от фактического заявления об этом полностью распространяются перечисленные последствия уступки требования

врамках гражданского и арбитражного процессов в силу единства судебной системы и межотраслевого характера института доказательств.

10.За кадром остался вопрос подведомственности данного спора: мог ли он быть рассмотрен судом общей юрисдикции или более верным было бы отнести его к компетенции арбитражного суда?

Известно изменение практики разграничения подведомственности между судами общей юрисдикции и арбитражными судами по договорам поручительства. Так,

впостановлении Президиума ВАС РФ от 13.11.2012 № 9007/12 была выражена позиция о подведомственности арбитражным судам споров, возникших из экономических правоотношений и связанных с предпринимательскими отношениями между основным должником (юридическим лицом) и поручителем (физическим лицом), к которым предъявлено имущественное требование о солидарной ответственности по договорным обязательствам. ВС РФ в Обзоре судебной практики № 1 (2015) решил этот вопрос иначе: «Иски, предъявляемые кредитором одновременно к должнику — юридическому лицу (или индивидуальному предпринимателю) и поручителю — физическому лицу в случае, когда договор поручительства заключен физическим лицом, являющимся единственным учредителем (участником) общества или иным лицом, контролирующим его деятельность, должны рассматриваться судом общей юрисдикции. В соответствии с ч. 1 ст. 150 АПК производство по таким искам в арбитражном суде прекращается по делу в целом».

11.Применительно к данному делу можно поставить вопрос иначе. Согласно ч. 3 ст. 22 ГПК РФ суды общей юрисдикции не разрешают экономические споры и другие дела, отнесенные федеральными конституционными законами и федеральными законами к ведению арбитражных судов. А рассматриваемый спор относится именно к компетенции последних, так как носит, на наш взгляд, корпоративный характер. Поэтому суд общей юрисдикции должен был сразу отказать в принятии искового заявления по п. 1 и 2 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ.

32