Арбитраж 22-23 учебный год / Арбитражная практика № 11, ноябрь 2017

желающему получить соответствующую информацию. Для целей регулирования доступа к информации о деятельности АО Закон № 233-ФЗ выделяет три группы акционеров:

—владеющие менее 1% голосующих акций;

—владеющие менее 25% голосующих акций;

—владеющие 25% и более голосующих акций.

В таблице ниже представлены перечни документов, доступные акционерам в зависимости от размера пакета голосующих акций.

Введение таких дополнительных порогов призвано снизить риск злоупотребления правом на информацию со стороны недобросовестных миноритариев, которые могут и не быть заинтересованы в деятельности АО.

Стоит обратить внимание на то, что Закон № 233-ФЗ не предусматривает аналогичных требований к участникам ООО. Таким образом, участник ООО вправе требовать предоставления интересующей его информации вне зависимости от размера своей доли в уставном капитале ООО.

Другой причиной установления дифференцированного режима доступа акционеров к информации о деятельности АО, по мнению некоторых исследователей, является

обеспечение конфиденциального характера запрашиваемой информации1.

Однако сейчас данный фактор должен отойти на второй план, так как Закон № 233-ФЗ прямо предусматривает необходимость заключения договора о нераспространении информации (соглашения о конфиденциальности) между АО и акционером. Лишь после подписания такого соглашения акционер может получить документы, которые содержат конфиденциальные сведения (аналогичное положение предусматривает п. 5 ст. 50 Закона № 14-ФЗ). К ним относятся не только сведения, составляющие коммерческую тайну, но и информация, доступ к которой ограничен специальными законами (например, государственная тайна, банковская тайна и др.). В таком случае порядок ее получения будет регулироваться прежде всего положениями специального законодательства и во вторую очередь положениями договора с акционером.

Таким образом, конфиденциальность информации, с учетом принятых поправок, достигается за счет использования не столько инструментов корпоративного права (доступ к информации в зависимости от количества акций, которыми владеет акционер), сколько за счет средств договорного права (предоставление информации после заключения соглашения о конфиденциальности).

При этом еще до внесения соответствующих изменений суды признавали за обществом право исключить из запрашиваемых документов сведения, которые составляют охраняемую законом тайну, и предоставить выписку из таких документов в целях обеспечения конфиденциальности запрашиваемой информации (п. 15 Информационного письма № 144) (см. таблицу).

— протоколы заседаний совета директоров (наблюдательного совета) АО;

— отчеты оценщиков об оценке имущества — предмета крупных сделок и сделок с заинтересованностью.

— иные документы, обязанность хранения которых возлагается на АО (п. 1 ст. 89 Закона № 208-ФЗ); кроме документов, доступ к которым предоставляется акционерам, владеющим более 25% голосующих акций (если иное не предусмотрено уставом АО или акционерным соглашением, сторонами которого являются все акционеры).

— информация, к которой имеет доступ любой акционер, акционер, владеющий от 1 до 25% голосующих акций АО,

Срок предоставления информации. Срок исполнения требования акционера (участника общества) о представлении документов до вступления в силу Закона № 233ФЗ (30.07.2017) зависел от категории запрашиваемой информации. Так, для АО срок предоставления запрашиваемых документов составлял 7 рабочих дней со дня предъявления акционером требования. Однако если запрашивались судебные акты по корпоративным спорам с участием АО, то срок сокращался до 3 дней. Для ООО срок предоставления информации составлял 3 дня со дня предъявления участником соответствующего требования.

Теперь Закон № 233-ФЗ установил для АО единый срок, который не зависит от категории запрашиваемых документов и составляет 7 рабочих дней со дня

предъявления акционером соответствующего требования (или с момента подписания между АО и акционером соглашения о конфиденциальности) (п. 12 ст. 91 Закона № 208-ФЗ). Для ООО такой срок увеличен до 5 рабочих дней со дня предъявления требования участником общества (с момента подписания между ООО и участником соглашения о конфиденциальности; с момента представления участником документа об оплате) (п.п. 3, 5 ст. 50 Закона № 14-ФЗ).

Любопытно, что в отличие от ООО, в АО момент начала течения срока удовлетворения требования акционера о предоставлении копий документов (когда устав или внутренние документы АО устанавливают необходимость предварительной оплаты расходов на их изготовление) Закон № 233-ФЗ прямо не регламентирует. Вместе с тем данное упущение законодателя следует разрешать с помощью положений п. 1 ст. 6 ГК РФ и по аналогии применять положения Закона № 14-ФЗ, которые регулируют

схожие отношения (постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 06.04.2012 по делу № А53-24114/2010, АС Уральского округа от 18.01.2016 по делу № А471158/2015). Таким образом, течение срока исполнения АО требования акционера о предоставлении копий документов, если уставом или внутренними документами АО установлена необходимость по предварительной оплате расходов на их изготовление, начинается с момента представления акционером документа об оплате указанных расходов.

Требования к лицу, которое запрашивает информацию. Основное требование к лицу, запрашивающему информацию, заключается в наличии статуса акционера (участника общества). Другие лица, в том числе генеральный директор, члены совета директоров или коллегиального исполнительного органа общества, таким правом не обладают (постановление ФАС Северо-Западного округа от 08.04.2009 по делу

№ А52-4844/2008). Логика очевидна: только у акционера (участника общества) может быть тот законный интерес, вытекающий из участия в управлении делами общества, который призвано обеспечивать право на информацию. Поэтому лица, которые утратили статус акционера (участника общества), одновременно с этим утрачивают и право требовать предоставления информации о деятельности общества (п. 6 Информационного письма № 144).

Из указанного выше правила есть два исключения. Так, оно не распространяется на участника общества, чья доля перешла к ООО в порядке ст. 23 Закона № 14-ФЗ

(приобретение ООО доли в уставном капитале), а также на акционера, у которого были выкуплены акции в соответствии со ст. 84.3 Закона № 208-ФЗ (продажа акций в рамках обязательного или добровольного предложения). Указанные лица, хоть и утратили статус участника по соответствующим причинам, тем не менее обладают правом на информацию. Однако это касается получения лишь той информации, которая связана с определением действительной стоимости доли в уставном капитале ООО или цены выкупленных акций АО (п. 6 Информационного письма № 144).

Основания для отказа в предоставлении информации. Ранее закон прямо не предусматривал основания отказа в предоставлении информации акционеру

(участнику общества). Однако их выработала правоприменительная практика и активно использовали суды при рассмотрении споров о предоставлении обществом информации акционерам (п.п. 1, 6 Информационного письма № 144).

Директор причинил обществу убытки. Как

переместить на него бремя доказывания

Анастасия Андреевна Шамшина

юрист КА г. Москвы «Барщевский и партнеры», магистрант РШЧП

•Какие критерии используют суды

•Нужно ли доказывать связь между действиями директора и убытками

•Кто должен обосновать бездействие директора

Компании часто сталкиваются с негативными последствиями коммерческих решений, принятых своими органами управления, в частности генеральными директорами.

В результате компании причиняются значительные убытки, вплоть до впадения

впредбанкротное состояние. Одним из способов возмещения причиненных обществу убытков выступает привлечение к ответственности лиц, входящих или входивших

всостав органов юридического лица. Однако успешное разрешение подобных корпоративных споров напрямую зависит от того, каким образом суд распределит бремя доказывания обстоятельств, имеющих значение для дела. Рассмотрим, в каких случаях суд переложит бремя доказывания на генерального директора.

Переместить бремя доказывания на директора можно при наличии двух условий

В 2013 году Пленум ВАС РФ разъяснил ряд вопросов о взыскании убытков с директоров (постановление от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица»; далее — Постановление Пленума ВАС № 62).

Пленум ВАС отсылает к положениям п. 5 ст. 10 ГК РФ, согласно которым добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются. Отсюда вытекает общее правило: истец должен доказать наличие обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) директора, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица.

Вместе с тем в Постановлении Пленума ВАС № 62 высказана спорная позиция о том, что для смещения бремени доказывания в сторону директора истцу достаточно выполнить лишь два условия:

1)указать на недобросовестность и неразумность в действиях директора;

2)доказать сам факт наличия у общества убытков.

На директора в этом случае возлагается обязанность дать пояснения относительно своих действий, указать причины возникновения убытков и представить соответствующие доказательства. По сути, дача подобных пояснений является обязанностью директора, поскольку в противном случае именно на него суд возложит бремя доказать добросовестность своих действий и их соответствие интересам юридического лица.

Предложенная концепция в известном смысле приближает российскую правовую систему к стандарту доказывания, свойственному германскому правопорядку. Для него характерно возложение обязанности доказать добросовестность собственных действий на менеджмент компании. Однако разница заключается в том, что российские правоприменители не пожелали возлагать рассматриваемое бремя на одну из сторон. Вместе с тем такая модель едва ли вносит ясность в вопросы, возникающие в правоприменительной практике при рассмотрении соответствующей категории споров,

и не способствует формированию у судей четкого представления о том, на какую из сторон нужно возложить бремя доказывания необходимой совокупности обстоятельств.

Дело в том, что в предмет доказывания в данном случае входят такие категории, как недобросовестность и неразумность действий единоличного исполнительного органа, которые привели к неблагоприятным последствиям в виде убытков (постановление АС Поволжского округа от 24.09.2015 по делу № А72-866/2013).

При этом стоит учитывать крайне оценочный характер понятий добросовестности и разумности. Однако оценочные категории предоставляют судьям свободу в толковании соответствующих норм путем адаптации субъективных определений

с учетом обстоятельств конкретного дела1.

Для наиболее развитых правопорядков, в частности США, где категории добросовестности и разумности вытекают из принципа лояльности директора к интересам компании и недопустимости нарушения фидуциарных обязанностей последнего перед акционерами корпорации, характерны конкретные стандарты

доказывания. Они, в свою очередь, имеют целью предотвратить злоупотребления со стороны топ-менеджмента и защиту компании как слабой стороны2.

Вместе с тем необходимо понимать, что в российских правовых реалиях большинство правоотношений, в том числе корпоративных, подвержены так называемому ex ante регулированию. Вопрос о том, хорошо это или плохо для развития правопорядка в целом, заслуживает отдельного исследования.

Так или иначе принцип судейского усмотрения хранит в себе серьезную опасность абсолютного разброса судебных позиций и отсутствия элементарного представления менеджеров о перспективах того или иного управленческого решения.

В этом смысле Пленум ВАС РФ совершил позитивную попытку раскрыть содержание критериев добросовестности и разумности применительно к поведению директора. Тем не менее представляется, что очевидную оценочную природу указанных понятий преодолеть не удалось. Видимо, именно поэтому в Постановлении Пленума ВАС № 62 от истца напрямую не требуется доказать недобросовестность и неразумность действий директора. Последнему для перераспределения бремени доказывания достаточно представить доказательства наличия убытков и утверждать, что они были вызваны субъективными ошибками единоличного исполнительного органа. С указанного момента представление подтверждений обратного будет возложено на ответчика. Выходит, что истец, доказав лишь факт причинения обществу убытков, освобождается от дальнейшего доказывания недобросовестности директора.

Директор несет риск уклонения от представления доказательств

В позиции Пленума ВАС РФ, безусловно, есть рациональное зерно, ведь именно в распоряжении директора общества должны находиться документы, свидетельствующие о необоснованности тех или иных решений или, напротив,

подтверждающие их экономическую целесообразность. Верховный суд РФ указал, что единоличный исполнительный орган является тем лицом, который обладает исчерпывающей информацией о финансовом (имущественном) положении общества (обзор судебной практики ВС РФ № 1 (2016), утв. Президиумом 13.04.2016).

Вывод Пленума ВАС РФ о том, что директор несет риск уклонения от дачи пояснений и представления доказательств своей добросовестности, также сообразуется со сложившейся позицией правоприменителя.

Так, судебная практика исходит из того, что уклонение участника процесса от представления доказательств, которые обосновывают его возражения, влечет за собой рассмотрение судом спора исключительно по имеющимся в деле

доказательствам (постановление 3ААС от 01.04.2014 по делу № А74-3097/2013). Более того, еще в 2012 году Президиум ВАС РФ сформулировал позицию, согласно которой нежелание представить доказательства должно квалифицироваться как отказ от опровержения того факта, на наличие которого аргументированно указывает оппонент (постановление от 06.03.2012 по делу № А56-1486/2010).

В литературе небезосновательно отмечается, что отныне в судебном процессе невыгодно быть недобросовестным и неактивным, поскольку в противном случае возрастает риск принятия судом решения в пользу другой стороны, даже если

ее доводы и доказательства косвенны и не в полной мере убедительны3. Но как быть с ситуациями, когда директор был отстранен от дел корпорации и не имеет объективной возможности предоставить в доказательство соответствующие документы организации?

Для миноритарных акционеров, как правило, не имеющих доступа к многочисленным отчетным документам, такое положение дел более чем благоприятно. Однако трудно не согласиться с мнением А. А. Кузнецова, который отмечает, что зачастую в силу

прекращения полномочий в слабой позиции оказывается уже директор, лишенный возможности представить доказательства добросовестности и разумности своих действий. При этом нельзя забывать, что его процессуальный оппонент не намерен содействовать в предъявлении суду соответствующих документов. Следовательно, без обращения к процессуальному механизму истребования доказательств в данном случае

не обойтись4.

Вместе с тем эффективность распределения бремени доказывания в системной взаимосвязи с фундаментальным принципом состязательности сторон в значительной степени заключается в том, чтобы максимальным образом оградить суд от необходимости самостоятельно собирать и исследовать доказательства.

Думается, что в вопросе распределения бремени доказывания Пленум ВАС РФ допустил избыточный уклон в сторону директора общества, в отношении которого заявлено требование о возмещении убытков. Представляется целесообразным с учетом положений ст. 65 АПК РФ соблюдать баланс в вопросах доказывания и не допускать фактическое освобождение истца от обязанности доказать факт недобросовестности действий директора, полагая достаточным лишь установление факта причинения юридическому лицу убытков.

С нашей точки зрения, лицо, которое заявляет соответствующее требование, обязано непосредственно доказать причинно-следственную связь между возникшими убытками и недобросовестными действиями единоличного исполнительного органа.

В противном случае, как верно отмечает Ю. Д. Жукова, возрастает вероятность автоматического привлечения директора к ответственности за любое решение, повлекшее убытки, независимо от противоправности его действий и соответствующей причинно-следственной связи между указанными действиями и наступившими

последствиями5.

Суды часто возлагают на истца бремя доказывания факта непередачи документов обществу

Правоприменительная практика по вопросу распределения бремени доказывания при взыскании убытков с менеджмента компании имеет разрозненный характер.

Логичной видится следующая позиция. Суд указал, что на заявителя возлагается бремя доказывания факта причинения убытков, включая наступление негативных последствий для общества в результате противоправных действий директора, наличия между ними причинно-следственной связи, а также количественной характеристики размера убытков (постановление АС Поволжского округа от 24.09.2015 по делу № А72866/2013).

Стоит отметить, что указанной позиции суды придерживались и ранее.

ПРАКТИКА. Акционер предъявил иск к генеральному директору о взыскании убытков. Основанием стал договор куплипродажи объектов недвижимости общества по заниженным ценам. Суд установил, что имущество было продано по цене, соответствующей рыночной. При этом действия гендиректора были обусловлены необходимостью быстрой реализации объектов недвижимости, вызванной тяжелым финансовым положением общества, подтвержденным соответствующими документами бухгалтерской и финансовой отчетности. Суд округа подтвердил обоснованность выводов нижестоящих судов, ссылаясь на недоказанность причинно-следственной связи между действиями директора и указанными истцом неблагоприятными последствиями (постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 09.12.2009 по делу № А27-4037/2008). Таким образом, суд прямо указал на необходимость возложения на истца бремени доказывания наличия причинно-следственной связи между действиями руководителя и возникшими для юридического лица неблагоприятными последствиями, что представляется весьма логичным и последовательным.

Довольно интересная позиция выражена в постановлении АС Северо-Западного округа от 21.09.2015 по делу № А52-3199/2014. При разрешении спора о возложении на единоличный исполнительный орган ответственности за причиненные обществу убытки суд исходил из обязанности истца доказать противоправность действий генерального директора. Другой подход, по мнению суда, означал бы неверное распределение бремени доказывания между сторонами.