Экзамен зачет учебный год 2023 / OTVETY_K_GOSU_2017

Как многостороннюю сделку рассматривает К.И. Труханов – «сторонами в такой сделке, очевидно, будут лишь те лица, которые выразили свою волю на принятие решения (голосовали «за» при принятии решения). Те лица, которые имели право участвовать в собрании, на котором было принято решение, но не приняли участия, либо приняли, но голосовали против принятия решения, не будут являться сторонами сделки , хотя такое решение и будет иметь для них обязательную юридическую силу».

В немецком праве решение собрания понимается как многосторонняя сделка, но в отличии от Труханова К.И. – рассматривают также лиц, голосовавших против, поскольку в Германии понимание многосторонней сделки считается от количества волеизъявлений, а не сторон.285

Процесс принятия решения286.

Задача регулирования процесса принятия решения заключается прежде всего в создании таких предписаний, которые бы упрощали достижение требуемого единства мнений в коллегиальном органе (собрании) и обеспечивали нормальную деятельность субъекта.

Предложение тем самым должно представлять готовую формулировку решения, которая должна быть оценена членами коллегиального органа с позиций «да/нет». Схема предложениеотклонение одобрения позволяет избежать длительных дискуссий. Указанный метод похож на классическую конструкцию оферта-акцепт.

Процесс принятия решения в широком смысле выглядит: 1. Представление предложения 2. Оценка предложения участниками (голосование)

Голосование завершается установлением результатов, которое включает в себя подсчет голосов и оценку голосов с точки зрения действительности. В зависимости от количества голосов выделяется принцип единогласия и принцип большинства. Полученный подсчет голосов составляет результат голосования.

Весь процесс характеризуется формализованностью процедур. Поскольку процесс «волеобразования» собраний достаточно сложен, ведь требуется согласовать волю множества лиц.

Кворум. Кворум – это необходимое количество участников, чтобы собрание было правомочно. В ГК опечатка, так как написано не менее 50, а должно быть 50+1

Проблема формы решения. В ФРГ нет протокола = нет решения (ничтожно). У нас можно без протокола, АВЕ считает, что это плохо. У нас если допущено существенное нарушение правил составления протокола, в том числе правила о письменной форме протокола

– решение является оспоримым (п.4 абз.1 ст. 181.4 ГК РФ).

Формы принятия: очное/заочное/смешанное (п. 105).

Пленум. П. 105. Решения собраний могут приниматься посредством очного или заочного голосования (пункт 1 статьи 181.2 ГК РФ). Если специальным законодательством не

285Подробнее об этом: Крашенинников Е.А., Байгушева Ю.В. Односторонние и многосторонние сделки. Вестник ВАС РФ. 2012.

№ 7.

286Процесс принятия решения – Вилкин С.С.

681!

предусмотрены особые требования к форме проведения голосования, участниками гражданскоправового сообщества такие требования также не устанавливались (в частности, порядок проведения собрания не определен в уставе), то голосование может проводиться как в очной, так и в заочной или смешанной (очно-заочной) форме.

ГК РФ просто упоминает, но не детализирует, но есть решения, которые должны быть приняты только очно (есть обсуждения, можно выработать свою точку зрения, можно понять мотивы принятия решения). И по ГК РФ можно менять очное или заочное.

Проблема заочных решений. Сложно доказать . У немцев каждый акционер идет к нотариусу заверять свое заочное решение.

Подтверждение собраний нотариусом и регистратором

Должны подтверждаться нотариусом (для ООО и акционерных обществ) либо регистратором (для акционерных обществ) П. 107 ПП ВС РФ №25 указал последствия без нотариальной формы РС в хозяйственных обществах (являются ничтожными применительно к пункту 3 статьи 163 ГК РФ). У нас в целом нет последствий несоблюдения нотариальной формы, АВЕ считает, что надо как в сделке.

Проблема нотариального заверения . В ФРГ нотариус ведет протокол прямо на собрании (как черновик, чтобы понять, кто и что имел ввиду). У нас же только о принятии решения в конце, нотариус удостоверяет решение собрания. Нет удостоверения - ничтожность.

ФРГ: смешанная форма (в т/ч полномочия), фиксация голосования, результаты счетной комиссии. Он не может удостоверять ничтожные решения (ПР возложить обязанности на 3-е лицо, но если оспоримость -несоблюдение равенства при проведении собрания). Это упрощает доказательственную функцию протокола.

РФ: только факты (кто пришел). Тогда полномочия не проверяются. Это вылилось в то, что протоколы ведутся председательствующим и нотариусом. Нотариус должен и действия, и факты. И пусть это будет процент от сделки, но это должно быть именно так как во Франции или в ФРГ.

Решение об избрании директора доверенность?287

Зайцев говорит, что да и директор действует не на основании закона, а на основании доверенности. Кузнецов говорит, что это спорная точка зрения и к ней надо относиться критически.

Позиция Зайцева: 1) если генеральный директор является представителем, а решение собрания – это сделка и о принятии решения собрания составляется протокол в письменной форме, 2) при этом доверенность (которая, как известно, тоже является сделкой) – это письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому лицу или другим лицам для представительства перед третьими лицами, 3) то можно считать решение собрания доверенностью, которая выдается генеральному директору как представителю общества.

Позиция Кузнецова: Решение об избрании директора является уполномочием, но доверенностью это назвать трудно. Легитимация директора перед 3ми лицами происходит

287 Файл подготовки к ГОСУ Курс РШЧП 2015

682!

другим способом. В п.2 ст. 51 ФЗ об АО указано, что лицо может полагаться на данные из ЕГРЮЛ (только для членов совета директоров или правления легитимация протоколом, потому что о них нет сведений в ЕГРЮЛ). Получается, что сведений из реестра оказывается достаточно и при совершении сделки с 3м лицом компании достаточно показать выписку из ЕГРЮЛ, где такой-то числится директором. Протокол – это внутренние отношения между собой.

Недействительность решений. См. ответ на вопрос №54.

683!

111. Роль движения правовых реалистов в США и движения за свободное право в Европе в развитии теории судебного правотворчества.

Реалистические концепции права в США.

Под влиянием социологической юриспруденции в правоведении США первой трети XX в. возникло движение "реалистов", объединявшее в основном представителей отраслевых юридических дисциплин — специалистов в области гражданского, коммерческого, предпринимательского и других отраслей права. Многие реалисты, прежде чем обратиться к научным исследованиям, занимались адвокатской практикой.

Лидером этого движения был видный американский цивилист Карл Ллевеллин (правильнее Ллуэллин; 1893—1962). Он определил общие черты, характерные для концепций, с которыми выступили участники движения, и дал ему название "правовой реализм". Теоретические взгляды Ллевеллина нашли отражение в его курсе лекций "Куст ежевики" (1930 г.; в заголовке обыгрываются слова из колыбельной песни), а также в сборнике статей "Юриспруденция: реализм в теории и на практике". С 1944 г. Ллевеллин руководил комиссией, подготовившей проект Единообразного торгового кодекса США — самой обширной систематизации коммерческого права в истории страны. К настоящему времени этот Кодекс принят во всех штатах, за исключением Луизианы.

Второй по значению фигурой в движении американских реалистов обычно называют Джерома Фрэнка (1889—1957), автора нашумевшей книги "Право и современное сознание". В 30-е гг. Фрэнк занимал ответственные посты в ряде учреждений и комиссий, созданных для реализации программы "Нового курса"; затем исполнял обязанности федерального судьи.

Идеи реалистического подхода к праву разрабатывали также Т. Арнольд, У. Кук, М. Рейдин и ряд других юристов. Некоторые из них, отмечая неопределенность термина "правовой реализм", предлагали иначе именовать свою концепцию и направление в целом, однако ни одно из этих предложений не получило поддержки, и в юридической литературе укоренилось название, которое было дано движению Ллевеллином.

Реалистическая теория права имела много общего с положениями социологической юриспруденции США. философско-методологической основой концепции Ллевеллина, как и учения Р. Паунда, послужили идеи прагматизма (см. § 6.). Подобно теоретикам социологического направления в правоведении реалисты подвергли критике юридический позитивизм и призывали исследовать не только правовые нормы, установленные в законах и судебных решениях, но и сам процесс воздействия права на поведение людей. По общему мнению реалистов формально-догматические приемы изучения правовых актов уже не отвечают требованиям современной науки. Ллевеллин в одной из своих программных статей указывал: "Тщательный анализ формальной логики судебных решений полезен. В то же время важно подчеркнуть, что его полезность значительно возрастет, если решения по этим делам будут столь же тщательно изучены с точки зрения инструментализма, под углом зрения их прагматического и социально-психологического содержания".

Идейные разногласия между реалистами и сторонниками социологической юриспруденции проявились при обсуждении вопроса о том, какое место в правовом регулировании занимают нормативные предписания и правоприменительная деятельность. Если

684!

Паунд, напомним, рассматривал эти категории в их взаимосвязи, как равноценные элементы многоаспектного понятия права, то реалисты, не отрицая значения правовых норм, стремились переориентировать юридическую науку на изучение судебной и административной практики. Именно практика образует, по словам Ллевеллина, "костяк правовой системы". Вместо того чтобы спорить о содержании общих принципов и норм права, юристам следует прежде всего обобщить существующую юридическую практику. В условиях современного общества, считал Ллевеллин, на первый план выдвигаются вопросы о том, "как, насколько и в каком направлении расходятся между собою принятая норма и практика вынесения решений".

Согласно взглядам реалистов действующее право создается не законодателем путем установления абстрактных норм, а судебными и административными органами в ходе разрешения конкретных споров, возникающих между людьми. "Сферой права, — писал Ллевеллин, — является деятельность, относящаяся к разрешению споров. А люди, осуществляющие эту деятельность по должности, будь то судьи, шерифы, чиновники, тюремщики или юристы, являются официальными выразителями права. То, что эти должностные лица решают в отношении споров, и есть, по моему мнению, само право" (в американской юридической литературе это высказывание нередко цитируют как определение права, сформулированное Ллевеллином).

Правовые нормы, вторил ему Фрэнк, "не действуют сами по себе". Нормы права содержат определенные идеалы, моральные ценности и ориентиры политики государства, однако они не порождают у индивида субъективных прав до тех пор, пока не будут применены в решении по конкретному делу. "Право состоит из решений, а не из норм. Если это так, то судья создает право всякий раз, когда решает дело", — утверждал Фрэнк. Под правом реалисты понимали, таким образом, совокупность индивидуальных предписаний, т.е. правил поведения, установленных компетентными органами государства применительно к конкретным ситуациям.

Сторонники правового реализма сконцентрировали свое внимание на вопросах практико-прикладного характера. Они достаточно редко обращались к анализу социальных условий возникновения и развития права, его взаимодействия с другими нормативными системами общества (исключение составляли работы Ллевеллина, в которых рассматривались обычаи, действующие в резервациях американских индейцев, и была предложена трактовка права как социального института).

Многие участники движения, подчеркивая практическую направленность реализма, призывали вообще отказаться от теоретических исследований в юриспруденции и ограничить ее задачи изучением реальных, эмпирически наблюдаемых фактов. "Неизменным врагом реализма является концептуализм", — заявлял, например, один из теоретиков. Подобного рода представления сыграли отрицательную роль в развитии реалистической теории права, послужив одной из главных причин, обусловивших довольно низкий уровень ее обоснования по сравнению с иными политико-правовыми учениями того времени. Реалисты не создали целостной, систематически разработанной правовой теории.

Центральное место в сочинениях реалистов занимали проблемы, связанные с процессом вынесения судебных решений. Описывая процесс судебного разбирательства, сторонники реализма широко использовали положения современной им психологии. В этом отношении

685!

особенно показательна концепция Фрэнка, проводившего в своих работах идеи фрейдизма, гештальт-психологии и других учений. Реалисты доказывали, что судья, рассматривая дело, сначала принимает решение по интуиции и только затем подыскивает для него аргументы с помощью логических умозаключений, ссылок на статьи закона, прецеденты и т.п. Интерес реалистов к интуитивной стадии судопроизводства во многом был продиктован их стремлением опровергнуть концепции юридического позитивизма, представители которого сводили процесс судебного разбирательства к логическим операциям подведения конкретного случая или спора под абстрактные нормы права. Ллевеллин, Фрэнк, Кук и другие реалисты в своих трудах показали, что судебная деятельность имеет значительно более сложный характер, чем ее изображали последователи формально-догматической юриспруденции конца XIX — начала XX в.

Правовой реализм в целом представлял собой доктрину, построенную на соединении принципов социологического и психологического подходов к изучению права. Своеобразие этой доктрины заключалось и в том, что практико-прикладная проблематика в ней превалировала над теоретическим содержанием.

Обобщения и выводы, сделанные реалистами в ходе изучения судебной практики, были использованы Ллевеллином при подготовке проекта Единообразного торгового кодекса США.

Школа «свободного права»

«Свободное право», «свободное нахождение права», движение за «свободное право», школа «свободного права», идеи «свободного права»- все это почти синонимы одного направления в юридической мысли, возникшего в конце XIX - начале XX в. в европейской юриспруденции. Его сторонники критиковали разработанную в рамках юридического позитивизма теорию правоприменения, утверждавшую исключительное значение в деятельности судьи писаного права. Наряду с последним, а иногда и вместо него, предлагалось руководствоваться различными внезаконными критериями, которые и объединяются понятием «свободное право». Этимология названия характеризует общую направленность данной теории: в конечном счете ее представители ратовали за свободу (в большей или меньшей степени) от закона, за расширение начал усмотрения в правоприменительной деятельности (как правило, речь шла о судебном усмотрении, поскольку рассматривалась обычно судебная практика как наиболее важный вид правоприменительной деятельности).

Самостоятельность судьи в принципе признавалась в юридической науке и законодательстве начала XIX в., что нашло отражение, например, в Кодексе Наполеона (ст. 4). Однако затем в теории применения права верх берут догматические тенденции, которые были заложены в первой половине XIX в. исторической школой и продолжены затем юридическим позитивизмом. Сложилось учение о том, что законы кажутся неполными и содержащими пробелы лишь внешне, а на самом деле в них в скрытом виде есть ответы на все вопросы жизни. Возникла теория беспробельности права, утверждавшая, что право является законченным целым, к которому стоит только применить некоторые логические приемы, и решение будет найдено. Компетенция судьи должна ограничиваться этими логическими приемами, судья не вправе в какой-либо форме субъективно повлиять на решение дела. Таким образом,

686!

юридическим позитивизмом провозглашался принцип строжайшей законности, судьи признавались только механическими исполнителями предписаний закона.

Идеи «свободного права» получают популярность в начале XX в. Их сторонники своим духовным предшественником считают немецкого ученого Р. фон Иеринга, который в своих работах 70-х - 80-х гг. XIX в. призвал юристов отказаться от бесцельного конструирования понятий и приблизиться к жизни, которая должна быть главным источником права. Наиболее авторитетные представители идей «свободного права» на рубеже веков - австрийский юрист Евгений Эрлих и французский ученый Франсуа Жени. Первый обосновал принцип «свободного нахождения права» (п~е1е КесЬ18гта'ип§) в качестве руководящего положения судейской деятельности, поскольку это прямо не запрещается законом. В консолидированном виде его взгляды изложены в более поздней работе «Социология права» (1914). Ф. Жени, разобрав традиционные методы интерпретации законов и установив их полное бессилие совладать с потребностями жизни, выдвинул новый метод, в основу которого было положено «свободное научное искание права».

Популярным движение становится с 1906 г., с момента выхода в свет работы Г. Канторовича «Борьба за правовую науку», которая сыграла программную роль в развитии идей «свободного права». Г. Канторович дал имя новому направлению - «движение свободного права» и попытался придать ему определенную сплоченность. Он находил во всем многообразии мнений то общее, что все предлагаемые критерии судебного усмотрения («справедливое право», «культурные нормы», «взвешивание интересов», «оценочные суждения», «природа вещей», «сравнительная история права» и т. д.) наряду с правом, исходящим от государства, признают другие нормы, которые оценивают, развивают или восполняют право позитивное. Это право, не зависящее от государственной власти, и есть «свободное право». В первых два десятилетия XX в. движение за «свободное право» получило бурное развитие в юридической литературе стран Западной Европы.

Свободноправовые идеи оказали влияние и на законодательство. Наиболее ярко они выражены в Швейцарском гражданском уложении 1907 г., ст. 1 которого устанавливает, что в случае пробела в законе судья должен решать дело «на основании обычного права, а при отсутствии и такового -по правилу, которое он установил бы в качестве законодателя. При этом он следует доброй научной теории и практике». В Германии идеи «свободного права» получили организационное оформление. На их основе в 1910-1911 гг. возникло научное общество «Право и хозяйство», издававшее и ежемесячный журнал с таким же названием. Развитие собственно движения за «свободное право» хронологически ограничено началом Первой мировой войны. Свободноправовые идеи как отдельное течение юридической мысли к 20-м гг. XX в. уже окончательно сформировалось и даже несколько отошло в историю. Его основные положения стали предметом анализа и теоретическим источником новых правовых доктрин социологического и психологического характера.

Школа «свободного права», опираясь на широкое изучение правовой жизни, выступила против тех положений классического юридического позитивизма XIX в., которые шли вразрез с реалиями практики. Правоприменительная деятельность исследовалась с точки зрения ее внутреннего содержания; были вскрыты внутренние противоречия процесса применения права и

687!

показано, что юридическое решение выносится под воздействием различных факторов, закон является лишь одним из них.

Исходный пункт рассуждений сторонников «свободного нахождения права» - доказательство тезиса о постоянно существующем противоречии между законодательством и потребностями юридической практики, о неизбежной пробельности закона. Принципиально невозможно создать абсолютно совершенное законодательство, которое заранее предусматривало бы ответы на все правовые ситуации. Сколько существует регуляция общественных отношений посредством правовых норм, столько перед юристами различных поколений встают проблемы свободы усмотрения при применении этих норм. Во все времена писаное право изменялось, дополнялось и отменялось в процессе юридической практики. Сама правоприменительная деятельность характеризуется сложностью и неоднозначностью. С одной стороны, она носит подзаконный характер, но с другой, применение права постоянно и в силу не только субъективных, но и объективных причин не может не выходить за пределы правовых норм; судьи вынуждены поступать и ргае ter 1еgеm (кроме закона), и со ntrа 1еgеm (против закона).

Сторонники идей «свободного права» были едины в критике господствующей теории толкования правовых норм, разработанной в рамках юридического позитивизма. Что касается предложения новых приемов толкования, то здесь и начинались разногласия. Наиболее важные касались двух моментов: определения круга внезаконных критериев, которыми следует руководствоваться судье при разрешении дел, и определения соотношения судебного усмотрения и закона.

Одна группа авторов видела гарантии правильности применения права только в личности судьи, отказываясь предложить какие-либо объективные критерии и делая упор на правосознание, чувство права судей, то есть на субъективные критерии. Проблема применения права превращается, таким образом, в проблему личного подбора судей. Другие авторы требовали установления внезаконного объективного критерия в виде или «справедливости», или «общественного правосознания», или «культуры», или «природы вещей», или «социального идеала» и т. д. Эти критерии, несмотря на претензии на объективность, по сравнению со строгостью формального закрепления правовых предписаний неопределенны, неустойчивы, расплывчаты. Неудивительно поэтому, что самые важные для практики вопросы - с какого момента начинается творчество судьи, в чем оно выражается, бессознательным, иррациональным или сознательным, объективным или субъективным критериям отводится главная роль - разрешались по-разному.

Большее единство мнений можно отметить по поводу второго момента разногласий сторонников «свободного права» - определения границ судебного усмотрения. Признавалось решение дел «по закону», но лишь при наличии этого закона. В случае пробелов вводился принцип «кроме закона», - именно здесь предоставлялся простор для творческой деятельности судьи, подчиненной не «воле» или «общему смыслу» закона, а внезаконным критериям. Решение дел «вопреки закону» большинство сторонников «свободного права» отвергали, по этому пути шли лишь немногие ученые.

688!

Идеи «свободного права» встречали в литературе начала XX в. различный прием. Их принципиальным противником был имевший немало приверженцев юридический позитивизм. При критике «свободного права» указывалось на то, что здесь деятельность законодателя явно преуменьшается, а деятельность суда преувеличивается. Легче создать хорошее законодательство, нежели сословие идеальных судей. Судебной практике в большинстве своем не знакома наука, поэтому последняя не может выполнять руководящую роль в судебных инстанциях. Все попытки обосновать объективные начала свободного судейского правотворчества несостоятельны.

В качестве критериев не годятся ни «добрые нравы», ни «общественное правосознание», ни предложения «взвешивать интересы» или поступать «как законодатель» и др. В конечном счете все критерии свободного судейского правотворчества со временем превратятся в фикцию, это приведет к большему или меньшему торжеству политических и личных интересов судей. Только закон должен быть источником права. Правовое развитие человечества движется в направлении от обычая к законодательству, то есть к сознательному и планомерному регулированию общественных отношений. А под влиянием идей «свободного права» и законодательство вместо надлежащего разрешения проблем становится на скользкий путь создания каучуковых параграфов, предоставляющих судье свободу усмотрения. Именно у законодателя, а не у судьи, больше возможностей, больше опыта в деле надлежащей регуляции человеческих отношений. Признание теории «свободного права» неизбежно ведет к неопределенности правопорядка, неопределенности прав граждан и неуверенности в их надлежащей защите. Справедливость должна лежать в основе законодательства, а не судебной практики.

В Западной Европе «движение за свободное право» самым тесным образом оказалось связанным с «возрожденным естественным правом». Это особенно заметно по трудам известных немецких юристов Р. Штаммлера, Г. Канторовича. Последнему новое понимание права представляется как «возрождение естественного права в измененной форме», естественное право можно характеризовать как особый вид «свободного права». В России же, наоборот, сторонники «возрожденного естественного права» или не придавали особого значения или вообще высказывались не в пользу «свободного права».

Говоря о возникновении и развитии свободноправовых идей в России, в первую очередь следует указать на концепцию С. А. Муромцева. В его работах «Определение и основное разделение права» (1879) и «Суд и закон в гражданском праве» (1880) основные положения школы «свободного права» были сформулированы почти таким же образом, как это сделали западноевропейские юристы спустя 20 лет. Как отмечают исследователи, во многих русских работах на это первенство указано недостаточно, а за рубежом об этом вообще ничего не известно. Творческую роль судебной практики отмечали также профессора П. М. Коркунов, Л. С. Белогриц-Котляревский. Среди последователей Муромцева называют прежде всего Н. А. Гредескула, Ю. С. Гамбарова. Идеи «свободного права» нашли своих сторонников среди ряда цивилистов, занятых обсуждением проекта гражданского уложения (В. М. Нечаев, В. И. Синайский, И. Б. Новицкий и др.). Указывалось, что закон должен предоставлять широкий простор усмотрению суда, это есть необходимое условие для достижения справедливости в

689!

каждом конкретном случае. Анализировались и развивались идеи «свободного права» и в науке уголовного права и процесса (Г. В. Демченко, П. И. Люблинский, С. В. Позднышев и др.). Есть исследования «свободного права» как направления в западноевропейской юридической мысли (А. В. Завадский и др.).

Считается, что в целом в юридической науке дореволюционной России идеи «свободного права» поддержки не получили. Это, однако, представляется спорным, скорее следует указать на неоднозначное отношение к «свободному праву» российских авторов. У этой теории были и сторонники, и противники. Критика свободноправовых идей давалась как в теоретической, так и в отраслевой юридической литературе. Крупнейший представитель юридического позитивизма в России Г. Ф. Шершеневич высказывался против того, чтобы справедливость и целесообразность были принципами правоприменительной деятельности, конкурирующими с принципом законности.

Наиболее последовательным критиком свободноправовых идей можно назвать профессора И. А. Покровского, активно отстаивавшего свои взгляды на протяжении почти 20 лет. Рассматривая работы ведущих западноевропейских представителей «свободного права», И. А. Покровский приходит к выводу, что все попытки теоретически обосновать «свободное нахождение права» так ни к чему и не привели.

В послереволюционной России идеи «свободного права» привлекали внимание специалистов, однако практически отсутствовали попытки найти в них рациональное зерно. В исследованиях по истории правовой мысли давалась обычно критика рассматриваемого научного направления. Но основной вопрос «свободного права» - вопрос о более свободном отношении судьи к закону, о пределах судейского усмотрения - никак не мог быть обойден и в советский, и в постсоветский период при решении многих проблем теории права (соотношение законности и целесообразности, толкование закона, преодоление пробелов в праве, различные аспекты правоприменительной деятельности, теория разделения властей, защита прав человека и др.). Многие аргументы сторонников идей «свободного права», в особенности в части критики классических позитивистских подходов к правоприменительной деятельности, и сегодня звучат вполне современно. Ни в теории, ни на практике не выработались однозначные, последовательные подходы к возможному расширению свободы правоприменителя. Эта проблема, поставленная сторонниками идей «свободного права», еще ждет своего решения.

112. Свобода договора как основополагающий принцип гражданского права. Проблема заключения непоименованных и смешанных договоров.

Конспект основан на источниках (по хронологии):

1.Карапетов, Савельев А.Г. Свобода договора и ее пределы. Т.2. 2012

2.Маковский А.Л. Интервью в АП. Арбитражная практика. № 2, 2014 (критика будущего Пленума о свободе договора)

3.Пленум ВАС №16 «О свободе договора и ее пределах» от 14 марта 2014

4.Степанов Д.И. Императивность в договорном праве. Стоит ли освободить суды от квалификации норм «по умолчанию». Арбитражная практика. № 6, июнь 2016 (кратк. критика дисс. Э. Евстигнеева)

690!