учебный год 2023 / Kommentariy-k-statyam-182-189-GK-E.-Papchenkova-izvlechenie-iz-vtorogo-toma-Glossyi

ставителя, применима далеко не всегда и знает массу исключений (см. п. 1.7–1.9 комментария к настоящей статье). Так что на первый взгляд может показаться, что потребность в применении механизма отказа от сделки для контрагента возникает только тогда, когда все указанные исключения не срабатывают и сделка действительно оказывается связывающей контрагента и лжепредставителя, а в тех случаях, когда такая прямая связь не возникает, контрагенту нет никакой необходимости заявлять об отказе от сделки. В то же время данный вывод был бы поспешным. Отказ от сделки может быть направлен не только на разрыв возникшей прямой связи контрагента и лжепредставителя, но и на предотвращение возможности последующего одобрения сделки представляемым по п. 2 ст. 183 ГК РФ. Иначе контрагент может оказаться в сложном положении вечной неопределенности: сделка, совершенная лжепредставителем, не связывает ни представляемого, ни в случаях, указанных в п. 1.7–1.9 комментария к настоящей статье, лжепредставителя и находится в своеобразном подвешенном состоянии «колеблющейся недействительности». Но представляемый может одобрить ее по сути когда угодно с ретроспективным эффектом. Последнее может крайне болезненно ударить по интересам контрагента. В этом плане заявление отказа от сделки прекращает состояние подвешенности и вносит определенность в отношения сторон.

1.7. Ограничения сферы применения правила п. 1 ст. 183 ГК РФ. Имплицитно отраженное в ст. 183 ГК РФ положение о том, что совершенная неуполномоченным лицом сделка не порождает правовые последствия для представляемого, универсально и применимо во всех случаях. В то же время не вполне удачные положения ст. 183 ГК РФ о связанности такой сделкой самого лжепредставителя и праве контрагента отказаться от сделки с участием лжепредставителя могут применяться далеко не во всех случаях. На самом деле сфера применения этих правил достаточно узка.

Во-первых, из самой формулировки абз. 1 п. 1 ст. 183 ГК РФ («сделка считается заключенной») следует, что она распространяется только на заключенные представителем двухили многосторонние сделки. Совершение лицом большинства односторонних сделок от имени другого лица в отсутствие соответствующих полномочий должно влечь признание сделки несовершенной и не влекущей желаемые правовые последствия ни для представляемого, ни для адресата односторонней сделки. Например, не производит правовых последствий односторонний отказ неуполномоченного лица от договора, участником которого является представляемый, заявление о зачете и т.п. Иной вывод приводил бы просто к абсурдным результатам: например, зачет считался бы

1000

состоявшимся, несмотря на отсутствие у лжепредставителя и адресата зачета встречных однородных требований. В отношении таких сделок положения п. 1 ст. 183 ГК РФ, а также связанные с ними положения п. 3 ст. 183 ГК РФ (о признании сделки совершенной от имени лжепредставителя и наличии у контрагента права потребовать исполнения сделки самим лжепредставителем или отказаться от нее) неприменимы.

Единственный случай, когда теоретически можно обсуждать навязывание сделки лжепредставителю, совершившему одностороннюю сделку, это ситуация, когда речь идет об односторонней сделке, устанавливающей обязательство в пользу адресата такой сделки (например, независимая гарантия, одностороннее обещание награды).

Во-вторых, последствия, предусмотренные ст. 183 ГК РФ, не могут возникнуть, если договор, заключенный лжепредставителем недействителен по каким-либо основаниям. В то же время тут необходимо проводить различия между оспоримыми и ничтожными сделками. Оспоримость договора сама по себе еще не исключает совершенность сделки от имени представителя. Последний, однако, полностью замещающий представляемого, вправе оспорить заключенный им договор. Если же заключенный лжепредставителем договор по тем или иным основаниям ничтожен (например, противоречит прямому законодательному запрету или основам нравственности или правопорядка), речь о признании договора заключенным от имени лжепредставителя не идет по определению.

В-третьих, правило о связанности сделкой лжепредставителя не может в полной мере работать в том случае, если без полномочий совершена сделка по изменению имеющегося правоотношения между сторонами (например, подписано дополнительное соглашение к договору аренды об изменении арендной платы). Было бы некорректно говорить, что неуполномоченное лицо лично связано своей сделкой; поскольку изначально оно не было связано самим договором аренды, оно соответственно не может встать на место принципала при изменении договора. В связи с этим в п. 124 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 прямо отмечается, что если при отсутствии полномочий или при превышении полномочий представителем заключено соглашение во изменение или дополнение основного договора, то к такому соглашению подлежат применению абз. 2 п. 1, п. 2 ст. 183 ГК РФ, а также в части возмещения убытков – п. 3 ст. 183 ГК РФ. Это значит, что такая сделка в момент ее совершения не связывает ни представляемого, ни лжепредставителя и не считается совершенной от имени последнего, сделка попадает в некое подвешенное состояние (характеризующееся отсутствием одной из ее сторон).

1001

Если представляемый впоследствии одобрит сделку по изменению договора по правилам п. 2 ст. 183 ГК РФ, подвешенность исчезает. В противном случае контрагент сохраняет право требовать от лжепредставителя возмещения убытков по правилам п. 3 ст. 183 ГК РФ.

То же касается и соглашений, направленных на расторжение договора.

В-четвертых, природа распорядительной сделки, влекущей непосредственный перенос на другую сторону права собственности или права на иное имущество, также исключает возможность применения

кней в случае совершения ее неуполномоченным лицом всех правил ст. 183 ГК РФ о связанности сделкой лжепредставителя.

По большому счету положения ст. 183 ГК РФ о том, что сделка, совершенная неуполномоченным лицом, связывает лжепредставителя лично, применимы только к договорам (в редких случаях – к односторонним сделкам), направленным исключительно на возникновение обязательств и не являющимся ничтожными по каким-то самостоятельным основаниям.

Но и в отношении таких договоров сфера применения правил ГК РФ о связанности договором лжепредставителя оказывается намного уже, чем это может показаться при поверхностном взгляде на ст. 183 ГК РФ.

Во-первых, возможность навязывания сделки добросовестному лжепредставителю, который не знал и не должен был знать об отсутствии у него полномочий, носит как минимум спорный характер и нами в рамках настоящего комментария отвергается (см. п. 1.9 комментария

кнастоящей статье).

Во-вторых, возможность недобросовестного контрагента, который в момент совершения сделки знал или должен был знать об отсутствии полномочий у лжепредставителя, настаивать на исполнении сделки лжепредставителем также заблокирована (см. п. 1.8 комментария к настоящей статье).

В-третьих, в большинстве случаев отсутствие полномочий у лжепредставителя является следствием прекращения полномочий по основаниям, указанным в ст. 188 ГК РФ, к моменту совершения сделки. При этом в такой ситуации при добросовестности контрагента ст. 183 ГК РФ просто неприменима, так как добросовестный контрагент чаще всего защищается по правилам п. 2 ст. 189 ГК РФ о защите видимости полномочий: сделка будет считаться совершенной от имени представляемого (подробнее см. комментарий к п. 2 ст. 189 ГК РФ).

В-четвертых, в тех случаях, когда речь идет о превышении полномочий, указанных в доверенности, добросовестность контрагента

1002

исключена (ведь он мог видеть объем реальных полномочий представителя и соответственно должен был воздержаться от совершения с ним сделки). А раз контрагент недобросовестен, то он не может настаивать на исполнении договора лжепредставителем (см. п. 1.8 комментария к настоящей статье).

Если суммировать все эти ограничения, получается, что указанные правила о связанности лжепредставителя совершенной им сделкой, а также о праве другой стороны либо отказаться от договора, либо потребовать исполнения по сделке от лжепредставителя оказываются применимыми только к договору (в редких случаях – односторонней сделке), устанавливающему обязательство и не являющемуся ничтожным по тем или иным самостоятельным основаниям, который недобросовестный лжепредставитель заключил с добросовестным контрагентом, и только в тех случаях, когда речь идет об отсутствии у представителя полномочий изначально (так как при превышении полномочий контрагент недобросовестен, а при прекращении полномочий добросовестный контрагент может считать сделку совершенной с псевдопредставляемым по правилам п. 2 ст. 189 ГК РФ). Например, указанные правила ст. 183 ГК РФ могут применяться, когда недобросовестное лицо, осознанно используя подложную доверенность или выдавая себя за директора некой организации, таковым не являясь, заключило от имени такой организации договор на покупку автомобиля с добросовестным продавцом. В такой ситуации продавец, выяснив отсутствие полномочий, сталкивается с правилами п. 1 и 3 ст. 183 ГК РФ (связанность условиями сделки, совершенной лжепредставителем, а также выбор между отказом от договора и заявлением требования об исполнении самому лжепредставителю).

1.8. Недобросовестность контрагента. Буква закона не связывает возникновение прямой договорной связи между лжепредставителем и контрагентом с фактором добросовестности последнего. В то же время есть серьезные сомнения в том, что недобросовестный контрагент, который знал точно или должен был знать об отсутствии у лжепредставителя полномочий, может потребовать исполнения договора от лжепредставителя. Подобные требования недобросовестного контрагента должны отклоняться со ссылкой на п. 4 ст. 1 и ст. 10 ГК РФ. Это особенно очевидно в ситуации, когда сам лжепредставитель был добросовестен и не знал об отсутствии у него полномочий: поскольку иначе право будет позволять недобросовестному лицу навязывать сделку добросовестному лицу, которое волю на совершение такой сделки от своего имени не выражало. Это кажется немыслимым. Но тот же вывод может быть обоснован и применительно к той ситуации, когда

1003

илжепредставитель, и контрагент были недобросовестны и знали об отсутствии полномочий.

Данный вывод может быть получен путем применения аналогии закона. Пункт 3 ст. 183 ГК РФ исключает право недобросовестного контрагента требовать от лжепредставителя возмещения убытков. Вполне логично предположить, что недобросовестный контрагент не может настаивать и на исполнении сделки лжепредставителем.

Впользу такого умозаключения имеются бесспорные соображения из области системной согласованности права. Если бы право блокировало взыскание убытков в пользу недобросовестного контрагента, но допускало его право навязать сделку лжепредставителю, оно бы поступало непоследовательно. В большом числе случаев лжепредставитель просто будет не в состоянии исполнить условия этого договора (особенно если лжепредставитель – гражданин, а договор носит сугубо коммерческий и значительный по стоимости характер). Соответственно лжепредставитель столкнется с иском об убытках за нарушение договора, т.е. с тем результатом, который п. 3 ст. 183 ГК РФ пытается ограничить.

1.9. Добросовестность лжепредставителя. Как будет показано в комментарии к п. 3 ст. 183 ГК РФ, добросовестный лжепредставитель, который не знал и не должен был знать об отсутствии у него полномочий, все-таки может быть присужден к возмещению убытков в пользу добросовестного контрагента. При этом в комментарии к п. 3 ст. 183 ГК РФ предложено ограничивать ответственность добросовестного лжепредставителя размером негативного договорного интереса (а возможно только возмещением понесенных контрагентом расходов).

Но сама возможность взыскания с добросовестного лжепредставителя убытков не предрешает вывод о том, может ли добросовестный контрагент навязать исполнение договора не менее добросовестному лжепредставителю, который не знал и не должен был знать об отсутствии у себя полномочий. Навязывание сделки лжепредставителю – своего рода санкция, которая может оказаться для него крайне болезненной. Эта санкция противоречит базовой идее автономии воли, так как навязывает сделку лицу, которое свою волю на вступление в нее в личном статусе не выражало. Обоснование данной санкции состоит лишь в обеспечении превенции подобных случаев лжепредставительства

инаказания «виновных». Но применять такую карательную санкцию к добросовестному лжепредставителю не вполне справедливо.

Достаточно представить себе ситуацию, когда гражданин-лже- представитель, не выражая на то свою волю, окажется стороной крупного финансового или инвестиционного договора. Нет ника-

1004

ких сомнений в том, что он исполнить свои обязательства по такому договору не сможет. И это закончится для него взысканием убытков за неисполнение заключенного договора по модели позитивного договорного интереса (абз. 2 п. 2 ст. 393 ГК РФ), что практически неминуемо приведет гражданина-лжепредставителя к банкротству. Соответственно, если наше право прислушается к нашей позиции и склонится к тому, чтобы ответственность добросовестного лжепредставителя ограничивалась возмещением лишь негативного договорного интереса (а то и только фактически понесенных расходов), во имя системной согласованности необходимо исключить право контрагента требовать исполнения договора от добросовестного лжепредставителя. Иначе тот же самый позитивный договорный интерес лжепредставителю, который оказался связан заключенным договором, придется возмещать за вынужденное нарушение заключенного договора по правилам абз. 2 п. 2 ст. 393 ГК РФ.

Если же наше право не будет готово ограничивать объем ответственности добросовестного лжепредставителя, не будет, видимо, и оснований для исключения права добросовестного контрагента требовать исполнения договора от добросовестного лжепредставителя и затем с большой долей вероятности и взыскания убытков за нарушение договора по модели позитивного договорного интереса. Впрочем, такой путь развития судебной практики кажется нежелательным.

1.10. Разграничение ст. 183 и 174 ГК РФ. Как уже указывалось ранее, ст. 183 ГК РФ не применяется к сделкам органа юридического лица, выходящим за пределы ограничений, которые установлены его учредительными документами, иными документами, регулирующими деятельность юридического лица. Подобные сделки могут быть оспорены на основании п. 1 ст. 174 ГК РФ. Такое решение обусловлено четким разграничением в Постановлении Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г.

№25 внутренней и внешней стороны представительства. Соответственно, с одной стороны, сделка представителя с нару-

шением ограничений, установленных в рамках внутренних правоотношений, связывающих его с представляемым, по общему правилу имеет юридическую силу для представляемого, т.е. не является сделкой неуполномоченного представителя (соответственно механизм ст. 183 ГК РФ не применяется). С другой стороны, законодатель дает представляемому (и иным лицам, в чьих интересах установлено ограничение) возможность оспорить сделку представителя, если другая сторона сделки знала или должна была знать об ограничениях полномочий, установленных договором, положением о филиале или представительстве юридического лица, учредительными документами юридического

1005

лица или иными регулирующими его деятельность документами (п. 1 ст. 174 ГК РФ).

При этом возникает вопрос о том, как толковать слова законодателя в п. 1 ст. 174 ГК РФ об ограничении полномочий представителя. Существует точка зрения, что законодатель допускает логическую ошибку, указывая на то, что соответствующие договорные и уставные ограничения, определяя, в частности, предельный объем полномочий представителя, ведут лишь к оспоримости сделки, но не к отсутствию полномочий как таковых. Однако ошибкой скорее было бы называть такие ограничения, установленные уставом или договором, именно ограничениями полномочий, а не порядка их осуществления. Примечательно, что в ходе реформы гражданского законодательства в 2013 г. было уточнено название ст. 174 ГК РФ, из которого ныне следует, что при нарушении представителем устава или иных внутренних ограничений он не выходит за пределы имеющихся у него полномочий, но нарушает условия их осуществления. В развитие данной идеи Постановление Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 устанавливает, что п. 1 ст. 183 ГК РФ не применяется к случаям совершения сделок органом юридического лица с выходом за пределы ограничений, которые установлены его учредительными документами, иными документами, регулирующими деятельность юридического лица, или представителем, за пределами ограничений, указанных в договоре или положении о филиале или представительстве юридического лица. Такие сделки могут быть оспорены на основании п. 1 ст. 174 ГК РФ.

Подробнее см. комментарий к п. 1 ст. 174 ГК РФ.

1.11. Частичный выход за пределы полномочий. В случае частичного выхода за пределы полномочий (например, представитель уполномочен на покупку 100 мешков цемента, а вместо этого покупает 150 мешков) возникает вопрос о целесообразности сохранения для представляемого части сделки, совершенной представителем в пределах полномочий, а в остальной части – признать ответственным представителя. В результате на 100 мешков контрагентом будет представляемый, на 50 – представитель. Возможно ли такое деление сделки?

В данном случае речь идет о так называемой субъектной делимости сделки. Исходя из существующих в доктрине мнений, данная ситуация может быть решена двумя способами. Первый вариант: не признавать допустимым деление сделки по субъектам, считая ее заключенной только от имени представителя как совершенной с выходом за пределы полномочий. Второй вариант: брать за основу ту же логику, что заложена в ст. 180 ГК РФ о недействительности части сделки: по общему правилу сделка связывает только одно лицо (представителя) и не свя-

1006

зывает представляемого, за исключением случаев, когда можно считать, что стороны (как третье лицо, так и представляемого) устроила бы ситуация разделения одной сделки на две составные части. Кроме этого необходимо учитывать, делим ли сам предмет исполнения. Как представляется, второй вариант более гибкий и способен учесть различные обстоятельства дела. Но эта гибкость возникает за счет возникновения некоторой правовой неопределенности в отношениях сторон. Никто из трех сторон не может быть уверен в том, какими обязательствами

иперед кем он связан до тех пор, пока суд не разрешит эту ситуацию. Пока какой-либо ясности в этом вопросе в российском праве нет.

Возможно, логичен следующий компромиссный вариант: следует исходить из презумпции того, что сделка, совершенная представителем с превышением полномочий, не совершена от имени представляемого в целом. Эта презумпция может быть опровергнута, а сделка признана совершенной от имени представляемого в части, попадающей в рамки полномочий представителя, если очевидно, что и представляемый,

иконтрагент совершили бы ее с таким содержанием.

Естественно, если представляемый одобрит такую сделку, вопрос снимается сам собой.

2. Одобрение сделки представляемым. Последующее одобрение сделки представляемым создает, изменяет и прекращает для него гражданские права и обязанности по данной сделке с момента ее совершения, т.е. имеет ex tunc, ретроспективный эффект. Указанный подход также закреплен в ст. 2.2.9 Принципов УНИДРУА (одобренное действие представителя имеет ту же силу, как если бы оно изначально было совершено в пределах полномочий).

Соответственно в тех редких случаях, когда сделка, совершенная лжепредставителем, связывает его (и не срабатывают указанные в п. 1.7–1.9 комментария к настоящей статье исключения из общего правила), последующее одобрение такой сделки псевдопредставляемым ретроспективно отменяет, казалось бы, возникшую прямую правовую связь между лжепредставителем и контрагентом, и вместо этого «переводит сделку» на имя псевдопредставляемого.

В тех же случаях, когда совершенная лжепредставителем сделка не связывает его (например, отказ от договора или заключение соглашения об изменении договора), такая сделка оказывается в состоянии «колеблющейся недействительности» (schwebend unwirksam). Такая сделка не порождает правовые последствия, однако в случае ее последующего одобрения представляемым она будет считаться совершенной от имени представляемого ретроспективно.

1007

Поскольку выраженное одобрение сделки неуполномоченного лица является односторонней сделкой, то от совершенного одобрения нельзя отказаться после того, как одобрение выражено, так как оно уже оказало правообразующее воздействие на совершенную представителем и третьим лицом сделку.

Одобрение, выраженное в форме волеизъявления, по своей юридической природе является односторонней сделкой, требующей восприятия. Кому должно быть выражено такое одобрение? Согласно п. 123 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 не имеет значение, кому выражено волеизъявление на одобрение. Видимо, ВС РФ имеет в виду, что такое одобрение может быть выражено по выбору псевдопредставляемого как лжепредставителю, так и контрагенту.

Будучи сделкой, одобрение может быть оспорено представляемым,

вчастности, при наличии заблуждения или обмана.

2.1.Способы одобрения. В соответствии с п. 123 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 под последующим одобрением сделки представляемым могут, в частности, пониматься: письменное или устное одобрение; признание представляемым претензии контрагента; иные действия представляемого, свидетельствующие об одобрении сделки (например, полное или частичное принятие исполнения по оспариваемой сделке, полная или частичная уплата процентов по основному долгу, равно как и уплата неустойки и других сумм в связи с нарушением обязательства; реализация других прав и обязанностей по сделке, подписание уполномоченным на это лицом акта сверки задолженности); заключение, а равно одобрение другой сделки, которая обеспечивает первую или заключена во исполнение либо во изменение первой; просьба об отсрочке или о рассрочке исполнения; акцепт инкассового поручения.

Помимо перечисленных примеров к способам одобрения сделки можно отнести выдачу доверенности на принятие исполнения по спорному договору; подписание дополнительного соглашения между контрагентом и представляемым; зачет требований по спорному договору, предъявление представляемым иска к третьему лицу по договору (Определение КГД ВС РФ от 12 июля 2016 г. № 42-КГ16-1). Главное, чтобы поведение представляемого носило такой характер, что любое разумное лицо на месте контрагента или представителя имело бы убедительные основания считать, что представляемый таким образом имплицитно выражает волю на одобрение сделки.

Возможность устного одобрения, признанная ВС РФ, в полной мере соответствует ст. 158 ГК РФ, которая по общему правилу допускает совершение устных сделок.

1008

Как видно, одобрение сделки, согласно судебной практике, может быть совершено как прямо (устно или письменно), так и посредством конклюдентных действий. В редакции ст. 183 ГК РФ, действовавшей до 1 сентября 2013 г., было указано на необходимость прямого одобрения. Но судебная практика и в тот период не следовала за буквой ГК РФ и допускала конклюдентное одобрение (п. 5 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 23 октября 2000 г. № 57). Исключение из ст. 183 ГК РФ указания на необходимость прямого одобрения окончательно снимает данный вопрос.

Одобрение (прямое или посредством конклюдентных действий) должно следовать после, но не до заключения сделки (Определение КГД ВС РФ от 23 декабря 2014 г. № 13-КГ14-4). Если конклюдентное поведение, указывающее на согласие представляемого с наделением представителя полномочиями, имело место до совершения сделки, было бы правильнее говорить о том, что у представителя имелись полномочия, вытекающие из обстановки. Применение здесь правил ст. 183 ГК РФ должно исключаться.

Молчание в свою очередь не может рассматриваться как волеизъявление. О том, что одобрение должно быть выражено как позитивное действие, указывается в Постановлении Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25, а ранее указывалось в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 23 октября 2000 г. № 57. Все встречающиеся в практике примеры так или иначе связаны с каким-либо позитивным действием со стороны представляемого.

2.2. Полномочие на одобрение. Одобрение сделки само представляет собой сделку. Соответственно здесь возникают вопросы о том, кому принадлежат полномочия на одобрение. Согласно п. 123 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 независимо от формы одобрения оно должно исходить от органа или иного лица, уполномоченного заключать такие сделки или совершать действия, которые могут рассматриваться как одобрение. Одобрить сделку может только тот, кто вправе ее совершить. Иной подход привел бы к навязыванию сделок лицам помимо их воли.

В качестве исключения в п. 123 данного Постановления указывается на то, что об одобрении могут свидетельствовать действия работников представляемого по исполнению обязательства при условии, что они основывались на доверенности либо полномочие работников на совершение таких действий явствовало из обстановки, в которой они действовали (абз. 2 п. 1 ст. 182 ГК РФ). ВС РФ исходит из того, что, если сотрудник, наделенный полномочиями (в силу доверенности или обстановки) на исполнение сделки или принятие исполнения

1009