учебный год 2023 / Kommentariy-k-statyam-182-189-GK-E.-Papchenkova-izvlechenie-iz-vtorogo-toma-Glossyi

лицо вообще неизвестно в момент совершения сделки и представитель сохраняет за собой право назвать его впоследствии (например, когда у представителя несколько доверителей – представляемых

ион желает выждать время и определить одного из них). Все эти случаи объединяет то обстоятельство, что контрагент хотя и знает, что представитель не желает сам стать стороной сделки, но не знает подлинного субъекта сделки. Соблюдена ли в этом случае предпосылка представительства?

Думается, что принцип публичности в подобных случаях соблюдается, поскольку представитель дает другому лицу понять, что сделка заключается от чужого имени, пусть даже имя этого лица неизвестно. Тот, кто вступает в подобную сделку, осознанно соглашается с неопределенностью в вопросе о собственном контрагенте, вероятно, потому, что личность контрагента не имеет столь большой для него важности.

Однако, если представитель в течение разумного срока с момента заявления соответствующего требования третьих лиц не раскроет личность представляемого, сделка должна считаться заключенной самим представителем (такое решение предлагается в ст. II.-6:108 Модельных правил европейского частного права).

1.7.Принципы представительства: принцип абстракции. Данный принцип применим в первую очередь к добровольному представительству. Нормы о представительстве в структуре ГК РФ расположены изолировано от норм, регулирующих правоотношения, лежащие в основе выдачи или возникновения полномочия.

Последнее, однако, не означает, что полномочие выдается в отрыве от каких-либо правоотношений, связывающих представителя

ипредставляемого и объясняющих причину наделения представителя полномочиями. Само по себе полномочие не является самоцелью. Оно используется для того, чтобы создать для представителя возможность реализовывать интересы представляемого, а в некоторых случаях – интересы третьих лиц или даже самого представителя. Свое основание полномочие имеет в правоотношении, которое существует между представителем и представляемым наряду с правоотношением представительства. Именно из этого правоотношения возникает, например, фидуциарная обязанность представителя. Виды правоотношений, лежащих в основе представительства, самые различные – договорные обязательства (договор поручения, договор агентирования, договор простого товарищества, трудовой договор и др.), семейно-пра- вовые или иные подобные отношения (родитель – ребенок, опекун – подопечный и др.), корпоративные (директор – юридическое лицо, конкурсный управляющий – юридическое лицо – должник и др.).

960

Снедавних пор в ст. 188.1 ГК РФ также закреплено, что доверенность может выдаваться как способ обеспечения обязательства.

Однако одно правоотношение вполне может существовать и без другого: как поверенный может не являться представителем, поскольку ему еще не выдана доверенность, так и представитель, получивший доверенность, может пока еще не являться поверенным, так как договор с ним еще не заключен.

Также возможны такие ситуации, при которых обязательственные отношения возникают между одними лицами, а правоотношение представительства – между другими. Так бывает, если заключается договор поручения между доверителем и поверенным, являющимся юридическим лицом, но представительство в суде по доверенности осуществляет не поверенный, а его работник – физическое лицо (Определение КГД ВС РФ от 27 сентября 2016 г. № 36-КГ16-10). Представителем становится работник, однако обязательствами с представляемым он не связан: его связывают трудовые отношения с работодателем, и в силу этих отношений он обязан выполнять свои функции представителя надлежащим образом, одновременно исполняя и обязанности своего работодателя как поверенного.

Именно изолированность норм главы о представительстве в структуре ГК РФ (а не их включение, например, в главу ГК РФ о договоре поручения) позволила безболезненно включить в нее в результате реформы 2013 г. норму ст. 188.1 ГК РФ о безотзывной доверенности. Так как полномочие является не сопутствующим эффектом отношений по договору поручения, а самостоятельным универсальным институтом, его применение возможно в целях, прямо антагонистичных договору поручения – например, в целях обеспечения интересов представителя.

Разграничение представительства и лежащего в его основе правоотношения (его можно называть «внутренним правоотношением», «основанием представительства») именуется принципом абстракции.

Спрактической точки зрения признание принципа абстракции влечет следующие правовые последствия.

Во-первых, действительность полномочия никак не зависит ни от действительности, ни от заключенности лежащего в его основе договора, на основании которого происходит выдача этого полномочия. Так, мыслимы следующие варианты: договор поручения еще не заключен, а доверенность будущему поверенному уже выдана; договор поручения подписан и выдана доверенность, но впоследствии обнаруживается, что договор является незаключенным ввиду недостижения соглашения по его существенным условиям; договор поручения недействителен,

961

но доверенность юридически безупречна. Во всех этих случаях полномочие возникает, а сделки, совершенные представителем, порождают юридические последствия для представляемого. В пользу того, что доверенность может существовать и в отсутствие каких-либо договорных отношений, свидетельствует то, что в ст. 188 ГК РФ среди оснований прекращения доверенности не указан факт признания недействительным договора поручения (либо любого иного договора).

Во-вторых, прекращение договорных отношений не влечет автоматического прекращения полномочий. Точно также в ст. 188 ГК РФ, регулирующей прекращение доверенности, в числе оснований ее прекращения не указано расторжение договора поручения или иного договора, на основании которого выдается доверенность. Поэтому, отказываясь от договора поручения, доверитель для прекращения полномочий представителя должен отдельно отменить все выданные им доверенности. То же самое касается безотзывной доверенности – прекращение обязательства, для исполнения или обеспечения исполнения которого она выдана, не влечет автоматического прекращения доверенности, но только дает представляемому право ее отменить (п. 1 ст. 188.1 ГК РФ). Это видится справедливым, ведь третьи лица не должны знать об отношениях представителя и представляемого.

В-третьих, важным проявлением принципа абстракции является то, что третьи лица по общему правилу не должны вникать в содержание отношений между представителем и представляемым и любые внутренние (договорные) ограничения полномочий представителя не затрагивают его полномочий. Отказ представляемого от исполнения сделки, заключенной для него представителем с выходом за установленные договором ограничения, возможен только через ее оспаривание по п. 1 ст. 174 ГК РФ, но не через признание ее заключенной лицом без полномочий на основании ст. 183 ГК РФ. На это прямо указывается в п. 122 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25. Подробнее см. комментарий к п. 1 ст. 174 ГК РФ.

Также ограничения полномочий товарищей, содержащиеся в договоре простого товарищества, по общему правилу не будут действовать против третьих лиц. В соответствии с п. 3 ст. 1044 ГК РФ в отношениях с третьими лицами товарищи не могут ссылаться на ограничение прав товарища, совершившего сделку по ведению общих дел товарищей, за исключением случаев, когда они докажут, что в момент заключения сделки третье лицо знало или должно было знать о наличии таких ограничений. Иначе говоря, здесь реализована та же модель, что и в п. 1 ст. 174 ГК РФ.

962

Иногда, однако, суды не признают разграничения полномочия

идоговора, ошибочно смешивая два указанных вида правоотношений. Например, можно встретить признание недействительным даже не доверенности в отсутствие договора поручения, а договор поручения в отсутствие доверенности. Так, в одном из дошедших до ВС РФ дел суды квалифицировали невыдачу доверителем поверенному доверенности как нарушение п. 1 ст. 975 ГК РФ, влекущее признание договора поручения недействительным. Верховный Суд РФ, отменяя акты нижестоящих судов, констатировал, казалось бы, очевидную вещь – невыдача доверенности доверителем на совершение юридических действий, предусмотренных договором поручения, не свидетельствует о том, что договор поручения заключен с нарушением требований закона и является недействительным (Определение СКГД ВС РФ от 10 января 2017 г. № 46-КГ16-22). Очевидно такая ошибка нижестоящего суда проистекает из непонимания в полной мере лежащего в основе института представительства принципа абстракции полномочий.

1.8.Принципы представительства: принцип репрезентативности (замещения). Данный принцип исходит из того, что волю в сделке, которую представитель совершает от имени представляемого, изъявляет представитель, являясь «творцом сделки».

Такое определение оправдано, ведь в большинстве случаев тот, кто привлекает представителя, предоставляет ему обычно ту или иную степень свободы при принятии решений. Например, представитель должен выбрать приобретаемый предмет среди нескольких, он должен проверить все обстоятельства, провести переговоры и принять решение о заключении сделки с данным конкретным содержанием от имени представляемого. Представляемый передает ему, таким образом, решение вопроса о том, состоится ли заключение сделки

ина каких условиях.

В то же время принцип замещения полноценно действует и в том случае, когда свобода усмотрения представителя жестко ограничена данным ему поручением и зафиксированным в доверенности объемом полномочий, так что представитель фактически движется по заданному принципалом маршруту. Например, представляемый может сформулировать полномочия очень узко, направив представителя для подписания сделки, условия которой заранее определены на переговорах представляемого и его будущего контрагента. В данном случае представителю дается поручение выразить волю на конкретную, хорошо известную представляемому сделку. При этом представитель не может согласовывать никаких иных условий (у него нет таких полномочий), он вправе лишь подписать сделку.

963

Сфера усмотрения представителя сильно сужена представляемым

вописанной ситуации, однако она все равно существует. Представителю остается выбор между двумя вариантами поведения (заключать сделку или нет), но этого достаточно для того, чтобы усматривать

всделке его собственное волеизъявление, а не волеизъявление представляемого. Пусть даже если представитель скажет нет сделке, а его обязали сказать да, он будет отвечать перед представляемым за убытки по правилам о том договорном (или ином) правоотношении, которое связывает его с представляемым. На свободу воли представителя этот вывод никак не может повлиять, так как именно от его конечной воли зависит, совершить ли ему от имени представляемого сделку или нет. Именно через это «ли» и выражается свободная воля представителя. Перед представляемым он будет отвечать как раз именно потому, что свободен при реализации имеющегося у него полномочия.

Признание правом принципа замещения в свою очередь имеет важное правовое последствие: так как в совершении сделки участвует воля представителя, пороки последней учитываются при определении действительности совершаемой им сделки. Следовательно, заключенная представителем сделка может быть оспорена, если представитель заблуждался относительно обстоятельств, имеющих существенное значение для сделки (ст. 178 ГК РФ), или подвергался воздействию насилия, обмана или угрозы (ст. 179 ГК РФ).

Но что если порок затрагивал волю представляемого? Например, представляемый подвергался угрозам или обману, а представитель об этом даже не знал, или умысел на совершение мнимой сделки имел представляемый, от имени которого сделку совершил представитель, не знающий о мнимости. Казалось бы, с догматических позиций такой порок, затрагивающий волю представляемого, но не представителя, надо игнорировать в силу принципа замещения. Однако такое решение конечно же противоречит здравому смыслу. В подобных ситуациях суд может и должен учитывать порок воли как представителя, так и представляемого.

Принцип замещения имеет важное практическое значение в отношении представительства в знании.

1.9.Представительство в знании. Принцип замещения объясняет так называемое представительство в знании, т.е. вменение представляемому знаний представителя. В данном случае определенные значимые юридические последствия, связанные с обладанием представителем той или иной информацией, вменяются представляемому. Данный аспект упоминается, например, в п. 3 Постановления Пленума ВС РФ от 29 сентября 2015 г. № 43, согласно которому для юридического лица

964

течение исковой давности начинается со дня, когда о нарушении права узнает лицо, которое имеет право самостоятельно или совместно

сдругими лицами действовать от имени юридического лица.

Вто же время исходя из принципа замещения вменению представляемому подлежат только те знания (обязанность знать) представителя, которые способны тем или иным образом оказать влияние на правовые последствия волеизъявления представителя от имени представляемого и, как правило, относятся только к вопросам заключения им договоров. Однако в некоторых ситуациях допустимо вменение знаний в более широком формате. Подход в данном случае будет различаться в зависимости от вида представительства.

Так, если речь идет о добровольном представительстве, вменению представляемому, как правило, подлежат только такие знания представителя, которые так или иначе способны повлиять на последствия волеизъявления, совершаемого представителем. Например, если покупатель приобретает вещь через своего представителя, самому покупателю вменяется знание своего представителя о том, что данная сделка совершается директором продавца с явным ущербом для интересов последнего, что может иметь принципиальное значение при оспаривании сделки по правилам п. 2 ст. 174 ГК РФ.

Втех случаях, когда знающий об определенных обстоятельствах представитель лично не участвует в совершении конкретной сделки (ввиду ее заключения, допустим, самим представляемым или другим лицом от его имени), нет и оснований для автоматического вменения представляемому случайно образовавшегося знания одного из его добровольных представителей, в сделке не участвовавшего. Например, один из представителей покупателя знает о том, что приобретаемая покупателем вещь не принадлежит продавцу, однако сделку куплипродажи данной вещи заключает сам покупатель в личном качестве. В такой ситуации знание на стороне не участвовавшего в заключении сделки представителя о том, что продавец – неуправомоченный отчуждатель, безусловно, может иметь значение при установлении факта добросовестности на стороне покупателя, однако об автоматическом вменении последнему известной представителю, лично не участвующему в заключении сделки, информации речи идти не может.

Иное означало бы, что представитель по доверенности является полным alter ego представляемого и любая известная ему информация «автоматически» засчитывается в пользу представляемого. Такой подход слишком далеко выходил бы за пределы буквального толкования п. 1 ст. 183 ГК РФ и целей добровольного представительства. Однако не исключено, что, например, знание о начале течения срока исковой

965

давности на стороне представителя по доверенности будет подлежать вменению представляемому, если, допустим, в круг компетенции представителя входило заключение определенных сделок от имени данного лица с последующим контролем за их исполнением. Третьи лица в этом случае также вправе разумно ожидать, что знания такого представителя о тех или иных значимых обстоятельствах должны считаться знанием самого представляемого, добровольно вверившего представителю столь широкий круг полномочий.

В законном представительстве изначально более высокий стандарт вменения. Так, согласно п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 29 сентября 2015 г. № 43 знание законного представителя о начале течения срока исковой давности вменяется по общему правилу недееспособному представляемому. Ввиду недееспособности представляемого (в силу его малолетства или лишения дееспособности судом) или его неспособности выступать в обороте иначе, чем посредством своего законного представителя (как в случае с представительством директора юридического лица), фигура законного представителя полностью замещает представляемого при заключении от его имени сделок, поэтому в принципе справедливо учитывать знания законного представителя об определенных, не известных недееспособному обстоятельствах. С одной стороны, может возникнуть вопрос о справедливости вменения знаний законного представителя недееспособному лицу, не принимающему самостоятельного участия в назначении своего представителя. С другой стороны, это оправдано тем, что представляемый должен не только получать выгоду от совершаемых от его имени действий представителя, но и нести все связанные с ними риски. Исключения, однако, составляют злоупотребления на стороне законного представителя.

Аналогичный повышенный стандарт применяется к вменению знания директора представляемому им юридическому лицу, т.е. в органическом представительстве. В тех случаях, когда речь идет о представительстве на стороне юридического лица, нормативную основу для вменения знания директора обществу судебная практика, как правило, черпает в положениях ст. 53 ГК РФ, согласно которой юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, что в свою очередь обусловливает оценку знания на стороне юридического лица относительно их личности. Такой подход соответствует теории органа, но в равной степени объясним и в рамках теории законного представительства, ведь, как было указано ранее, при законном представительстве представитель практически полностью замещает собой представляемого.

966

Если и далее последовательно развивать эту идею, можно заключить, что лицо, исполняющее функции директора общества, является буквально «глазами и ушами» последнего. Данная метафора не будет казаться преувеличением, если прочесть вышеприведенное Постановление Пленума ВС РФ от 29 сентября 2015 г. № 43. Течение исковой давности начинается для юридического лица в том случае, когда

онарушении права узнает лицо, которое имеет право самостоятельно или совместно с другими лицами действовать от имени юридического лица. Это означает, что информация, например, о наличии оснований для оспаривания сделки, которая стала известна одному из нескольких директоров вменяется обществу, даже если сам этот директор в заключении сделки участия не принимал (например, она заключена другим директором или представителем по доверенности) и вообще не знал

оней. Экстраполируя эту логику на иные казусы, можно прийти к выводу, что и добросовестное приобретение имущества юридическим лицом от неуправомоченного отчуждателя исключено в тех случаях, когда хотя бы один из директоров покупателя знал либо должен был знать о том, что отчуждатель имущества не является собственником продаваемой им вещи.

По всей видимости, не будет иметь значения и то, что информация, известная директору, была намеренно утаена последним либо не фигурировала при принятии решения. Если пойти дальше, можно сказать, что учитываться должны знания на стороне умерших либо по иным причинам выбывших из состава органа управления директоров: вне зависимости от того, располагают ли новые директора указанными сведениями или нет, последние продолжают оставаться частью знания самого юридического лица. Ведь юридическое лицо не может «забыть» однажды приобретенную и надлежаще зафиксированную им информацию. К этому решению склоняется и судебная практика. Как указала КГД ВС РФ в Определении от 24 января 2017 г. № 78-КГ16-66, из п. 3 Постановления Пленума ВС РФ от 29 сентября 2015 г. № 43 следует, что изменение состава лиц, уполномоченных действовать от имени юридического лица, не влияет на исчисление срока исковой давности по требованиям такого юридического лица.

Однако более верным представляется взвешенный подход – в расчет всякий раз должна приниматься содержательная значимость конкретной информации с точки зрения ее потенциального дальнейшего использования, а также то, относились ли указанные знания к тем, которые обычно принято сохранять и доводить до сведения всех заинтересованных лиц в компании средним разумным директором.

967

При этом принцип замещения исходит из того, что представляемому засчитываются не только знания о фактически имеющейся

враспоряжении представителя информации, но и позитивно вменяемые представителю правопорядком знания, т.е. те, которые обычно ожидаются в определенных ситуациях от разумного человека. Таким образом, каждый раз, когда законодатель говорит о том, что лицо «должно было знать» или ему «должно быть известно», соответствующий объективный масштаб знания будет оценен в том числе по личности представителя. В частности, это имеет место при определении того, знал или должен был знать приобретатель о неправомочности отчуждателя (ст. 302 ГК РФ), о факте отзыва доверенности (п. 2 ст. 189 ГК РФ), о том, что сделка представителем контрагента совершается с нарушением договорных (уставных) ограничений (п. 1 ст. 174 ГК РФ), о недостатках качества товара, дающих право на расторжение договора (п. 1 ст. 475 ГК РФ).

Но здесь знания самого представляемого также нельзя игнорировать. Принцип замещения в представительстве вовсе не означает, что фактическое или вмененное знание представляемого не имеет никакого значения и не подлежит учету. Так, если представитель покупателя не знал и не должен был знать о том, что директор продавца, совершая сделку, нарушает внутренние уставные ограничения, но сам представляемый об этом знал (например, будучи аффилирован с продавцом), такая сделка может быть оспорена по правилам п. 1 ст. 174 ГК РФ. Другой пример: если представитель покупателя не знал и не должен был знать о том, что вещь приобретается у неуправомоченного отчуждателя, но сам покупатель (представляемый) знал о пороке титула на вещь, надо исходить из того, что покупатель не является добросовестным приобретателем. То есть речь идет о суммировании знаний представляемого и представителя, а не о полном замещении представителем представляемого в вопросах знания.

Применительно к принципу замещения при представительстве

взнании следует заметить еще и следующее: законодательство допускает в некоторых случаях представительство одного лица сразу от имени обеих сторон (случай обоюдного представительства). Так,

всилу изменений, внесенных в п. 3 ст. 182 ГК РФ в 2013 г., согласие сторон на их обоюдное представительство одним и тем же представителем может быть прямо выражено сторонами. В данном случае встает интересный вопрос о том, в какой степени знание одной стороны, ставшее известным представителю, засчитывается в пользу и против другой стороны? Например, гражданин, действуя в качестве представителя одновременно как на стороне продавца, так и на стороне

968

покупателя, заключил договор купли-продажи движимого имущества. Продавец является неуправомоченным отчуждателем, о чем известно представителю. Может ли тот факт, что и продавца, и покупателя по договору представляло одно и то же лицо, сам по себе исключать добросовестность приобретения имущества покупателем? Так как покупатель представляется в договоре купли-продажи тем же лицом, что и продавец (неуправомоченный отчуждатель), видится очевидным, что покупатель не мог не знать о пороке титула продавца в отношении продаваемого им имущества.

Но при применении принципа замещения в отношении представительства в знании необходимо также учитывать добросовестность представителя, чьи знания вменяются юридическому лицу. Необходимы некоторые механизмы защиты представляемого. Российская правоприменительная практика обнаруживает по данному вопросу крайне неоднородную картину: подходы варьируются в зависимости от вида представительства.

(а) Знание законных представителей. Применительно к законным представителям примером защитного механизма является ранее упомянутый п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 29 сентября 2015 г. № 43. Согласно данному пункту в исключительных случаях, когда пропуск срока исковой давности имел место, например, ввиду явно ненадлежащего исполнения законными представителями возложенных на них законодательством полномочий, пропущенный срок исковой давности может быть восстановлен по заявлению представляемого или другого уполномоченного лица в его интересах (ст. 205 ГК РФ). Если нарушение прав названных лиц совершено их законным представителем, срок исковой давности по требованиям к последнему, в том числе о взыскании убытков, исчисляется либо

смомента, когда о таком нарушении узнал или должен был узнать иной законный представитель, действующий добросовестно, либо

смомента, когда представляемому стало известно либо должно было стать известно о нарушении его прав и он стал способен осуществлять защиту нарушенного права в суде, т.е. с момента возникновения или восстановления полной гражданской или гражданской процессуальной дееспособности.

(б)Знание органа юридического лица. Ситуация недобросовестных действий представителя, ставящая под сомнение вменение его знаний представляемому, исторически начала пристально изучаться именно в корпоративном праве, что объясняется высоким процентом злоупотреблений на стороне директоров, по сравнению с добровольным и законным представительством.

969