учебный год 2023 / Kommentariy-k-statyam-182-189-GK-E.-Papchenkova-izvlechenie-iz-vtorogo-toma-Glossyi

заключается от имени банка неуполномоченным лицом, для гражда-

нина, проявляющего при заключении договора необходимые разумность и добросовестность, соответствующее полномочие представителя может явствовать из обстановки, в которой он действует (абз. 2 п. 1 ст. 182 ГК РФ).

В некоторых ситуациях практика требует от третьих лиц повышенного уровня осмотрительности, по сути предъявляя к ним требование знать нормативную базу, регулирующую соответствующую сферу отношений. Так, в Определении КЭС ВС РФ от 20 апреля 2015 г. № 309-ЭС14-4692 было указано, что прием материальных средств сотрудником войсковой части с нарушением порядка, установленного Руководством по учету вооружения, техники, имущества и других материальных средств в Вооруженных Силах СССР, утвержденным приказом Министра обороны СССР от 18 октября 1979 г. № 260, сам по себе не позволяет говорить, что полномочия указанного лица явствовали в силу ст. 182 ГК РФ из обстановки. Такой подход, по всей видимости, следует из общего правила о том, что «незнание закона не освобождает от ответственности».

(д) Четвертое условие применения доктрины: возникновение видимо-

сти полномочий по обстоятельствам, зависящим от представляемого.

Наконец, последнее условие – необходимо, чтобы соответствующая видимость полномочий для третьих лиц возникла в силу обстоятельств, за которые отвечает представляемый. Иначе говоря, видимость полномочий должна возникнуть по вине представляемого.

Существует две позиции по вопросу о том, при каких условиях у лица могут возникнуть полномочия, основанные на обстановке, в которой оно действует.

Первая позиция исходит из того, что доверие третьих лиц видимости полномочий защищается только тогда, когда ранее представляемый недвусмысленно выразил свою волю считать соответствующе лицо своим представителем в виде тех или иных активных конклюдентных действий. Если эта воля была выражена в адрес третьего лица прямо, в силу прямого указания п. 3 ст. 185 ГК РФ речь будет идти об акте уполномочия, т.е. по сути о доверенности, предоставляемой представляемым непосредственно третьему лицу. То есть здесь речь о полномочиях в силу обстановки не идет. Но если о предоставлении полномочий соответствующему представителю говорят какие-то иные активные (конклюдентные) действия представляемого, то налицо полномочия в силу обстановки. Например, если после заключения договора поставки заместитель директора покупателя несколько раз подписывал спецификации и акты приема-передачи, а покупа-

950

тель признавал такие сделки и осуществлял оплату, то впоследствии покупатель не может сослаться на отсутствие у такого заместителя директора полномочий на подписание очередных спецификации

иакта. В данном случае покупатель своими предшествующими активными действиями по оплате ранее согласованных этим менеджером отгрузок создал для поставщика видимость наличия у данного лица полномочий.

Вторая позиция исходит из того, что представляемый отвечает за возникновение для третьих лиц видимости полномочий и в тех случаях, когда эта видимость возникла в силу упущений или бездействия представляемого. Например, если юридически значимая корреспонденция направляется в дочернюю компанию, та в ответ молчит, а ответные письма исходят от головной компании, можно говорить, что своим пассивным поведением дочерняя компания создала для контрагента видимость полномочий. Или возьмем ситуацию с магазином: лица, которые находятся за прилавком и совершают с потребителями сделки от имени магазина, допущены к работе администрацией магазина или, как минимум, руководство не предпринимает меры для их выдворения. В таких условиях вопрос о том, являются ли эти лица действительно уполномоченными на продажу товаров, добросовестного покупателя волновать не должен. Та же ситуация и с заключением договора вклада в офисе банка.

Можно привести и такой пример: водитель небольшого автобуса, выступающего в роли передвижного офиса продаж страховой компании с нанесением на транспортное средство соответствующих знаков обслуживания, воспользовавшись тем, что страховые агенты ушли на обед, и имея доступ к бланкам страховых полисов и иных документов, продал страховой полис прохожему, положив полученные деньги в свой карман. В такой ситуации у страхователя с учетом характера сделки были все основания поверить в то, что он имеет дело с агентом, а сама видимость полномочий возникла в связи с упущениями в организации работы с кадрами внутри страховой компании. Соответственно страховая компания вынуждена принимать на свой счет совершенную сделку, если не докажет, что страхователь был недобросовестен

ине мог не знать об отсутствии у водителя статуса агента. Но правовое решение будет иным, если несколько модифицировать вышеуказанный пример. Допустим, что речь идет о мошеннике, который изготовил бланки полисов самостоятельно и, раскрасив свой личный автомобиль в цвета соответствующей страховой компании, решил мошеннически собирать деньги с ничего не подозревающих граждан. В такой ситуации страховая компания никак не отвечает за возникновение видимости

951

полномочий для обманутого потребителя, и соответственно выданные полисы страховую компанию не связывают.

Вторая позиция кажется более оправданной.

При решении вопроса о том, должен ли представляемый отвечать за возникновение видимости полномочий, за основу должен браться не субъективный, а объективный стандарт среднего разумного участника оборота (рачительного хозяина).

Подбор персонала и контроль за ним также входят в пределы разумно ожидаемых от среднего работодателя мер, и нет оснований перекладывать риски плохой кадровой работы на третьих лиц. В связи с этим простой выход сотрудников за пределы своих должностных обязанностей также не должен освобождать работодателя (представляемого) от сделки, совершенной для него такими сотрудниками. Из этого, впрочем, не следует, что любой сотрудник может совершить от имени компании любую сделку: ведь необходимо соблюдение и иных условий применения доктрины полномочий в силу обстановки, в том числе обоснованность доверия контрагента видимости полномочий.

При этом стандарт требуемой от представляемого осмотрительности при оценке упущений может различаться в зависимости от того, кто выступает в роли представляемого – субъект предпринимательской деятельности, способный рациональным образом организовать свою деятельность и исключить из нее «посторонних» лиц, или физическое лицо (потребитель), такой возможностью не обладающий.

В целом доктрина видимости полномочий (в понятийном аппарате ГК РФ – полномочий в силу обстановки) близка к концепции эстоппель. Право защищает разумные ожидания третьих лиц, возникшие в результате действий или бездействия другого лица. Недаром иногда суды ссылаются на доктрину полномочий в силу обстановки и на принцип эстоппель одновременно как на два альтернативных способа обоснования наличия полномочий (см., например, Постановление Президиума ВАС РФ от 24 июня 2014 г. № 1332/14).

(е) Отличие полномочий в силу обстановки от гипотезы п. 1 ст. 174 ГК РФ. Возникает вопрос о соотношении рассматриваемого регулирования с п. 1 ст. 174 ГК РФ, закрепляющим оспоримость сделки, совершенной с нарушением ограничений полномочий, содержащихся в договоре или учредительном документе юридического лица, по сравнению

с тем, как они могли считаться очевидными из обстановки, в которой совершается сделка. При этом для оспаривания такой сделки также имеет значение критерий добросовестности третьего лица (другая сторона сделки знала или должна была знать об этих ограничениях). В результате возникает неясность, в каких случаях знание третьего

952

лица об отсутствии полномочий у лица, действующего в соответствующей обстановке, должно вести к незаключенности сделки от имени принципала по п. 1 ст. 183 ГК РФ, а в каких – к ее оспоримости по п. 1 ст. 174 ГК РФ.

В качестве возможного варианта разрешения этой коллизии можно отталкиваться от разного масштаба требуемого знания на стороне контрагента. Если любому третьему лицу было очевидно отсутствие полномочий в силу обстановки (объективный масштаб), сделка не должна считаться заключенной от имени принципала ввиду объективного отсутствия предпосылок видимых полномочий. Если же любой средний участник оборота исходил бы в имеющихся обстоятельствах из наличия полномочий из обстановки, однако, конкретное лицо знало об отсутствии таковых либо об их ограничении (субъективный масштаб), сделка должна быть лишь оспоримой.

Указанный вариант, однако, предполагает достаточно сложную двухуровневую систему доказывания: необходимо сначала установить, были ли полномочия из обстановки очевидны среднему участнику оборота, затем определить, было ли конкретному лицу известно или должно было быть известно об отсутствии (ограничении) данных полномочий. Кроме этого отграничить объективный масштаб знания от субъективного далеко не всегда так просто, чтобы ставить в зависимость от этого правовую квалификацию сделки.

Второй вариант – рассматривать положения п. 1 ст. 174 ГК РФ как специальное регулирование ситуации, когда лицо, действующее в определенной обстановке, наделено в целом полномочиями, однако, они ограничены договором или внутренними документами по сравнению с тем, как они явствуют для третьих лиц. Так, если за кассой стоит лицо, не являющееся работником организации и не наделенное в целом полномочиями действовать от ее имени, о чем знал конкретный контрагент, полномочия из обстановки не возникнут ввиду отсутствия второго элемента – добросовестности контрагента. Применению будет подлежать п. 1 ст. 183 ГК РФ. Однако, если в такой обстановке действует сотрудник организации, в силу должностных инструкций не имевший право реализовывать товар на кассе (либо имелись ограничения по его цене, количеству и т.п.), о чем знало третье лицо, сделка будет считаться заключенной от имени организации, но может быть оспорена по п. 1 ст. 174 ГК РФ.

Такой подход исходит из политико-правовой цели п. 1 ст. 174 ГК РФ, которая состоит в том, чтобы избавить третьих лиц от необходимости изучения внутренней стороны представительских отношений (проверки договоров, уставов, внутренних положений) на предмет

953

наличия в них внутренних ограничений полномочий, в том числе полномочий представителя в силу обстановки. Поэтому даже если третье лицо знало или должно было знать о таких ограничениях, необходим пропуск заключенной с ним сделки через «фильтр» оспаривания, в ходе которого представляемый должен будет доказать недобросовестность контрагента. В ситуации же, когда полномочия в целом отсутствуют, мнимый представляемый может просто заявить со ссылкой на ст. 183 ГК РФ о действии от его имени неуполномоченного лица (что, как правило, и происходит на практике), и уже контрагент должен доказывать, что имелись все предпосылки для возникновения полномочий

всилу обстановки, в частности, у него имелись разумные ожидания относительно полномочий кажущегося представителя. Если данные обстоятельства не будут доказаны, применяется ст. 183 ГК РФ. Таким образом, ключевое различие состоит в разном распределении бремени доказывания в данных ситуациях.

Последний вариант решения проблемы соотношения двух указанных норм, видимо, следует признать приемлемым.

(ж)Ограничения сферы применения правил о представительстве

всилу обстановки. Полномочия в силу обстановки могут возникать

вотношении совершения теоретически любой сделки. В то же время

вспециальных нормах закона может содержаться требование обоснования полномочий путем предъявления доверенности или исключение возможности применения доктрины полномочий из обстановки будет вытекать из существа законодательного регулирования. Например, вряд ли полномочие на подачу заявления о государственной регистрации сделки или перехода права на недвижимость может явствовать из обстановки, а не подтверждаться соответствующими формальными документами.

Но в ряде случаев судебная практика исключает применение доктрины полномочий из обстановки без убедительных причин. Так, например, абсолютно непонятно, почему ВС РФ в п. 129 Постановления Пленума от 23 июня 2015 г. № 25 исключил возможность выведения полномочий директора филиала (представительства) на совершение сделки из обстановки. ВС РФ, видимо, хотел сказать, что сам по себе факт назначения человека на должность директора филиала (представительства) недостаточен для обоснования наличия у него полномочий на совершение сделки. Но, как представляется, нельзя исключить ситуацию, когда полномочия директора филиала (представительства), не получившего по какой-то причине доверенность или имеющего на руках просроченную доверенность, будут вытекать из обстановки. Например, можно представить себе ситуацию, когда директор филиала,

954

имеющий доверенность с истекшим сроком действия, примет от имени компании товар на небольшую сумму на складе филиала. Неужели следует признать отсутствие у него таких полномочий? Ведь если бы на месте директора филиала был бы иной сотрудник, суд скорее всего применил бы доктрину полномочий в силу обстановки. Очевидно, что директор филиала (представительства) не может оказываться в этом отношении в худшем положении, чем иной сотрудник юридического лица.

1.5. Активное и пассивное представительство. Из п. 1 ст. 182 ГК РФ следует, что непосредственный эффект для представляемого может оказывать только сделка, совершенная представителем для него. В таких случаях говорят об активном представительстве. Кроме этого активное представительство возникает и в отношении юридически значимых сообщений, отнесение которых к категории сделок в ряде случаев оспаривается (подробнее см. комментарии к ст. 153 и 165.1 ГК РФ).

Вместе с тем представительство возможно не только при совершении волеизъявлений и юридически значимых сообщений, но и при восприятии волеизъявления (сообщения). В таком случае говорят о пассивном представительстве.

Если волеизъявление восприняло лицо, обладающее «пассивным полномочием», с юридической точки зрения ситуация аналогична той, когда волеизъявление воспринял бы сам представляемый, дополнительного уведомления последнего не требуется. Такой подход объясняется правом принятия решения, которое предоставляется представителю в отличие, например, от посыльного. Кроме этого, если рассматривать представительство как расширение возможности личности представляемого за счет предоставления ему права участвовать в обороте через третьих лиц, пассивное представительство является необходимым и закономерным дополнением активного.

В связи с этим чаще всего активное и пассивное представительства взаимосвязаны между собой. Обычно тот, кто уполномочен на активное представительство, считается обладающим полномочиями принимать волеизъявления, адресованные представляемому, при условии, что они не выходят за круг порученных представителю вопросов. Например, если А передает лицу Б оферту от имени В (активное представительство), как правило, эта оферта принимается лицом Б путем акцепта, адресованного А. С получением акцепта лицом А (пассивное представительство) договор вступает в силу для лица В. При этом, однако, в таком случае пассивного представительства в «отличие» от «активного» не будет иметь значение воля представителя. Приме-

955

нительно к этому случаю можно обсуждать вопрос о том, являются ли пассивные полномочия такого представителя по доверенности подразумеваемыми, вытекающими из толкования соответствующей доверенности, которая наделяет представителя активными полномочиями, или здесь речь идет об очередном примере применения доктрины полномочий в силу обстановки.

Пассивное представительство может иметь место и при реализации полномочий из обстановки. В этом случае представляемый будет нести негативные последствия того, что адресованная ему информация, а также юридически значимые сообщения и уведомления были сообщены (доставлены) лицам, в отношении которых представляемый ранее создал для третьих лиц «видимость» наличия полномочий действовать от имени представляемого.

Доктрина пассивного представительства в силу обстановки находила применение в российской судебной практике (Постановление Президиума ВАС РФ от 24 июня 2014 г. № 1332/14).

С пассивным представительством тесно связано так называемое представительство в знании (см. подробнее п. 1.9 комментария к настоящей статье).

1.6. Принципы представительства: принцип публичности. Доктрина российского права, как и права ряда других стран, признает, что в основе представительства лежат три центральных принципа: абстракции, замещения и публичности. Наличие указанных принципов косвенно можно вывести из ст. 182 ГК РФ и в целом из всей гл. 10 ГК РФ.

В основе принципа публичности лежит идея о том, что представитель должен действовать от имени представляемого, т.е. обозначить своему контрагенту или адресату своего волеизъявления крайне важное для них обстоятельство – у кого возникнут права и обязанности из действий, совершаемых представителем.

При этом сам по себе факт наличия полномочий у лица, заключающего сделку, не означает, что сделка в действительности совершается от чужого имени. Допустим, А предлагает Б заключить договор поручительства, в котором А выступит в качестве поручителя за В (должника Б). При этом А не упоминает, что у него имеются полномочия от Г заключить с Б такой договор поручительства. При таких обстоятельствах Б рассматривает в качестве поручителя А, ориентируется на его кредитоспособность и т.п. Никак нельзя ожидать от Б, чтобы без его согласия поручителем перед ним выступило лицо Г только потому, что у А была доверенность от Г, которую он не предъявил. Достаточно представить, что кредитоспособность А может быть очень высокой, а Г может находиться в состоянии неплатежеспособности, и неспра-

956

ведливость подобного решения бесспорна. Таким образом, принцип публичности направлен на защиту интересов добросовестных третьих лиц, вступающих в отношения с участием представителя, и в конечном счете – на защиту оборота.

Вст. 182 ГК РФ эта мысль проведена косвенно. Однако, например,

вст. II.-6:106 Модельных правил европейского частного права прямо указывается, что, если представитель, несмотря не предоставленные ему полномочия, совершает действие от своего имени или иным образом не выражает третьему лицу намерение создать правовые последствия для представляемого, такое действие влияет на права и обязанности самого представителя в отношении третьего лица, как если бы представитель действовал в личном качестве. Аналогичным образом п. 1 ст. 2.2.4 Принципов УНИДРУА закрепляет, что, если представитель действует в пределах своих полномочий и третье лицо не знало и не должно было знать, что представитель действовал в данном качестве, действия представителя обязывают только его и третье лицо.

Нельзя, однако, сказать, что отсутствие в ГК РФ прямой нормы, закрепляющей принцип публичности, ведет к какому-то иному результату. Более того, анализ российской судебной практики показывает, что выражать волю на действие от чужого имени желательно прямым и недвусмысленным образом, представитель не может быть указан

вкачестве стороны в договоре, иначе договор будет расценен судом как заключенный от имени представителя.

Вто же время иногда даже при отсутствии в договоре указания на то, что сделка совершена «от имени» другого лица, суд, исходя из всех обстоятельств дела, может прийти к выводу, что лицо действует не от своего имени, а как представитель.

Вэтом плане примечательно дело Президиума ВАС РФ, который

вПостановлении от 13 февраля 1996 г. № 8623/95 дал оценку следующему случаю. Директор магазина (филиала) заключил сделку, не заявив, что действует от имени головной организации и по ее полномочиям. Более того, он указал, что сделка совершена от имени филиала. Президиум пришел к выводу, что отсутствие в тексте договора указания на то, что он заключен от имени юридического лица, не может служить основанием для признания такого договора недействительным. Филиал юридического лица не является участником оборота. Соответственно было логично исходить из того, что таким образом стороны не вполне корректно отразили волю считать договор заключенным от имени самого юридического лица. В основу решения суда, надо полагать, было положено ранее высказанное суждение – в конкретных обстоятельствах было понятно, от чьего имени заключена сделка.

957

Впоследствии указанный вывод был закреплен в п. 20 Постановления пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8: «При разрешении спора, вытекающего из договора, подписанного руководителем филиала (представительства) от имени филиала и без ссылки на то, что договор заключен от имени юридического лица и по его доверенности, следует выяснить, имелись ли у руководителя филиала (представительства) на момент подписания договора соответствующие полномочия, выраженные в положении о филиале и доверенности. Сделки, совершенные руководителем филиала (представительства) при наличии таких полномочий, следует считать совершенными от имени юридического лица». Ныне аналогичное разъяснение закреплено в п. 129 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25.

Вопрос о том, действует ли лицо от своего или от чужого имени, возникает прежде всего при применении агентского договора, в котором агент может действовать как от своего имени (в этом случае субсидиарно применяются правила о договоре комиссии, как будто бы он был комиссионером), так и от имени принципала (в этом случае субсидиарно применяются правила о договоре поручения и, кроме того, агент выступает в качестве представителя принципала). Тут необходимо отметить, что в законодательстве установлено специальное правило в отношении агентского договора, заключенного по модели комиссии. Согласно этому правилу «по сделке, совершенной агентом с третьим лицом от своего имени и за счет принципала, приобретает права и становится обязанным агент, хотя бы принципал и был назван в сделке или вступил с третьим лицом в непосредственные отношения по исполнению сделки» (п. 1 ст. 1005 ГК РФ).

В одном из дел, ставших предметом рассмотрения Президиума ВАС РФ (Постановление Президиума ВАС РФ от 4 июля 2002 г. № 9804/01), агент, имевший в силу заключенного агентского договора право действовать от своего имени либо от имени принципала по собственному усмотрению, заключил сделку, в которой указано, что соответствующее лицо «как агент» заключает сделку «в качестве продавца». Вопрос, имевший значение для правильного разрешения спора по существу, заключался именно в необходимости определить, от чьего имени была заключена эта сделка. Если признавать сделку заключенной от имени принципала, то неисполнение этой сделки нарушало интересы только третьего лица (покупателя), но не агента, поскольку третье лицо при такой структуре правоотношения права требования к агенту не имело. И напротив, если сделка совершалась от имени агента, то обязанным перед покупателем являлся агент, а значит, у него было требование к своему принципалу, чтобы тот произ-

958

водил отгрузку товара покупателю своевременно (ст. 1000 ГК РФ). С одной стороны, в сделке прямо не было сказано, что агент действует «от имени» принципала, и, следовательно, данную фразу из преамбулы договора поставки можно было истолковать как содержащую то самое упоминание принципала, о котором говорит абз. 2 п. 1 ст. 1005 ГК РФ

икоторое не влияет на то, что права и обязанности возникают у самого агента. Но, с другой стороны, фраза «B как агент A» настолько сходна с фразой «B как представитель A», что практически свидетельствует о воле на прямое, а не на косвенное представительство. Президиум ВАС РФ не дал окончательный ответ на данный вопрос и отправил указанное дело на новое рассмотрение.

Вцелом какой-либо презумпции (в пользу действия от своего или от чужого имени) в практике по настоящее время не существует. Заключение сделки от своего или от чужого имени является вопросом факта, который устанавливается в каждом конкретном случае.

При этом стоит отметить, что воля представителя выступать от чужого имени не обязательно должна быть прямо выражена, она может также следовать из его конклюдентных действий и из типично складывающихся при этом обстоятельств. Такой вывод можно сделать из анализа вышеприведенной судебной практики. Однако, например, ст. II.-6:105 Модельных правил частного права закрепляет, что действие представителя влияет на права и обязанности представляемого, если представитель действует от имени представляемого или иным образом выражает третьим лицам намерение влиять на права

иобязанности представляемого. Представитель может действовать одновременно как от своего имени, так и от имени представляемого, связывая обязательством как себя, так и принципала либо путем выдачи поручительства за представляемого перед кредитором, либо путем принятия на себя совместного обязательства, что обычно имеет место в договоре простого товарищества при действии уполномоченного товарища от имени товарищества. Само собой разумеется, что данная конструкция порождает множество проблем на практике, связанных с отграничением обязательств, взятых товарищем в отношении себя и в отношении других товарищей, от обязательств, взятых только в отношении себя лично.

Иногда сделка заключается представителем от имени лица, личность которого не определена. В этих случаях обычно представитель обозначает, что он действует не от своего имени, а выступает от имени другого лица, однако не открывает его личность (сделка «за счет кого следует»). При этом возможно, что неназванный представляемый существует объективно, но желает сохранить свое имя в тайне или это

959