учебный год 2023 / Dissertatsia_K_Gnitsevicha_Po_Preddogovornoy_Otvetstvennosti
.pdf
131
восполняется с помощью установленного в п. 3 ст. 495 ГК РФ правила437, повторенного в ст. 12 Закона о защите прав потребителей в редакции 2004 г. и возлагающего на продавца ответственность за нарушение преддоговорной обязанности по предоставлению информации о товаре, которая после заключения договора приобретает форму ответственности за заключение нежелательного договора и состоит в обязанности полного возмещения убытков покупателя. Но и это правило ограниченного действия не лишено недостатков, состоящих в том, что реализация ответственности за заключение нежелательного договора поставлена в зависимость от отказа покупателя от исполнения договора и заявления им требования о возврате уплаченной за товар суммы, что в случае,
если договор был уже частично или полностью исполнен сторонами, означает необходимость возврата купленной вещи продавцу. Вследствие этого покупатель оказывается перед выбором, требовать ли ему возмещения убытков или оставить себе приобретенный товар, который сам по себе может не иметь никаких недостатков.
Так, при покупке бытовой техники, требующей подключения к инженерным сетям,
продавцы-консультанты, работающие в торговых залах крупных специализированных магазинов и занимающиеся непосредственным оформлением документации на товар,
зачастую рекомендуют потребителю обращаться за подключением купленного изделия в
"авторизованные сервисные центры"438. При этом покупателю не разъясняется, что, во-
первых, приобретая комплектное изделие, он не получает все, что необходимо для подключения устройства к сетям, а во-вторых, что входящие в комплект принадлежности проданной вещи часто непригодны для стационарного подключения устройства
(например, в комплект к стиральной машине прилагаются шланги для присоединения к системам водоснабжения и канализации, по своей длине не позволяющие использовать их при ее стационарной установке в типовой петербургской квартире). Следовательно,
покупатель, не получивший соответствующей информации при заключении договора и при покупке заключивший договор бытового подряда на выполнение работ по подключению товара к инженерным сетям, узнает о необходимости дополнительных расходов только при начале работ по подключению устройства и будет вынужден оплатить
437 С такой квалификацией положений данной статьи согласна К.Д. Овчинникова, см.: Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство. 2004. № 4. С. 34.
438 Нередко такие рекомендации сопровождаются сообщением потребителю заведомо ложных сведений о том, что при "неквалифицированном подключении" купленного устройства к инженерным сетям изготовитель и продавец снимают с себя гарантийные обязательства. Конечно, почти что повсеместная распространенность подобного поведения работников продавца демонстрирует фактический уровень защищенности прав потребителя в Российской Федерации; впрочем, к интересующей нас проблематике это не имеет непосредственного отношения.
132
стоимость недостающих предметов подрядчику по установленным последним ценам,
которые, как правило, окажутся существенно выше рыночных. Убытки покупателя,
причиненные непредоставлением ему информации о товаре при заключении договора,
составит разница между рыночной стоимостью этих изделий и частью цены договора подряда, уплаченной в качестве компенсации издержек подрядчика. Вряд ли, однако,
можно себе представить такого покупателя, который ради получения компенсации этих убытков согласился бы в данном конкретном случае вернуть купленный товар продавцу.
Конечно, такая интерпретация названных правовых норм может встретить настороженные оценки, поскольку в правопорядках, не знающих института culpa in contrahendo, такие правила считаются элементом правового регулирования отношений из договора, так что ответственность за передачу индивидуально определенной вещи, не обладающей и не обладавшей при заключении договора определенными свойствами,
квалифицируется как ненадлежащее исполнение договорной, а не преддоговорной обязанности. Не является исключением и российская цивилистическая доктрина,
оценивающая эту ситуацию сквозь призму правовых предписаний о последствиях передачи покупателю товара ненадлежащего качества. Основанием ответственности продавца в этом случае выступает нарушение так называемой законной гарантии качества товара (п. 1 ст. 470 ГК РФ)439.
Такой подход к ответственности продавца, способствующий преодолению практических проблем, связан со сложностями теоретического характера. Зачастую при продаже индивидуально определенной вещи для обоснования подобной ответственности необходима промежуточная конструкция фингированного гарантийного договора,
заключаемого сторонами одновременно с договором купли-продажи440. Неспособность подобных конструкций и расширительного понимания договорных гарантий удовлетворить потребности оборота проявляется в тех случаях, когда возникает необходимость оценки качеств вещи, которые в строгом смысле слова не относятся к ее дефектам, но имеют значение для покупателя.
439 См., напр.: Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С. 214; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный). 5-е изд., испр., доп. и перераб. / Под. ред. О.Н. Садикова. М., 2006. С. 28 — 30, 35 — 37. (авторы комментария — М.Г. Розенберг, Т.Л. Левшина); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй / Под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. М., 2004. С. 45 — 46, 52 — 54 (автор комментария — В.П. Мозолин); Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М., 2001. С. 30 — 31 (автор главы — В.В. Витрянский).
440 На теоретическую порочность понимания такой ответственности продавца как ответственности по договору, а также конструкции подразумеваемого договора о гарантии обращал внимание Ф. Леонгард, см.: Leonhard F. Verschulden beim Vertragsschluße. Berlin, 1910. S. 25 — 26.
133
В отсутствие доктринально признанной и закрепленной в законе ответственности за culpa in contrahendo вызывает сложности оценка следующего случая.
Покупатель дома потребовал компенсации убытков, указав, что элементы полов и потолков дома изготовлены из дерева, а не бетона. Соответствующие положения не были включены в заключенный в нотариальной форме договор, и в нем не упоминался показанный покупателю проект дома. Однако покупатель настаивал, что до заключения договора продавец показывал проект и план дома, находившегося на тот момент в стадии строительства, и ими предусматривался бетонный каркас. Покупатель основывал свое требование на ненадлежащем исполнении и аргументировал его тем, что дом не соответствует условиям договора.
Эти доводы не привели бы к удовлетворению иска, если бы позитивное право не знало ответственности за culpa in contrahendo, поскольку изготовление конструктивных элементов дома из иного материала при соблюдении строительных стандартов не является нарушением требований к качеству вещи. В случае признания обязанности добросовестного ведения переговоров и общей идеи преддоговорной ответственности тот факт, что продавец знакомил покупателя с проектом дома, означает необходимость информировать его, что в итоге дом был построен с отклонениями от проекта. Иначе продавец обязан возместить покупателю убытки, вызванные недобросовестным ведением переговоров441. Следует учитывать, что данный казус сохраняет свою актуальность и в контексте российского права, хотя на первый взгляд установленное ч. 1 ст. 17
Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним"442 положение, предусматривающее в качестве обязательного условия государственной регистрации представление кадастрового паспорта объекта недвижимости, создает видимость иного положения дел. Однако в кадастровом паспорте,
который, согласно ч. 4 ст. 14 Федерального закона "О государственном кадастре
441 Данный казус в 2001 г. стал предметом рассмотрения Верховного Суда Эстонии, см.: Käerdi M. The Development of the Concept of Pre-contractual Duties in Estonian Law // Juridica international. Law Review University of Tartu. Vol. XIV. Tartu, 2008. P. 210.
442 См.: О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним: Федеральный закон от 17.06.1997 г. // СЗ РФ. 1997. № 30. Ст. 3594. С послед. изм. и доп. В ред. Федерального закона от 01.07.2009 г. № 174-ФЗ // СЗ РФ. 2009. № 29. Ст. 3611. Данное требование конкретизируется подпунктом 5 пункта 30 Административного регламента исполнения государственной функции по государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним, утв. Приказом Министерства юстиции РФ от 14.09.2006 г. № 293 // РГ. 22.09.2006 г. № 212.
134
недвижимости"443, представляет собой выписку из государственного кадастра недвижимости, из технических сведений отражается лишь материал наружных стен здания, тогда как в отношении иных материалов, использованных при строительстве здания возможно формирование заблуждения по описанной выше схеме у покупателя,
действующего вполне добросовестно (ст. 7 Закона о государственном кадастре).
Аналогичным образом в качестве нарушения преддоговорной обязанности позитивного информирования следует рассматривать и такой случай, когда желание покупателя заключить договор в отношении земельного участка, размеры которого были ему известны, сформировалось при осмотре участка в присутствии продавца, если участок был огражден забором лишь частично и наличие заборов на соседних участках послужило причиной формирования у покупателя неверного представления о действительных размерах покупаемого участка444.
Точно так же в русле учения о преддоговорной ответственности практика признавших culpa in contrahendo государств разрешает споры, связанных с формированием у покупателя неверных представлений о характеристиках вещи, не ухудшающих ее качества, но побудивших покупателя заключить договор, когда такие свойства не нашли отражения в договоре купли-продажи445.
В специфических случаях преддоговорная ответственность выступает действенным дополнением ответственности за нарушение договора. При заключении действительного договора нарушение преддоговорных обязанностей приобретает релевантность в случае,
если договорные ожидания стороны основаны на нарушении преддоговорной обязанности предоставления контрагенту информации до заключения договора, что может не найти отражения в тексте договора.
Кроме того, проявлением идеи culpa in contrahendo являются положения отечественного гражданского законодательства об ответственности продавца за юридические недостатки вещи, включая его ответственность за изъятие проданной вещи у покупателя (ст. 461 — 462 ГК РФ). Ответственность за эвикцию традиционно считается ответственностью по договору446, однако существует, как минимум, три существенных
443 О государственном кадастре недвижимости: Федеральный закон от 04.07.2007 г. № 221-ФЗ // СЗ РФ. 2007. № 31. Ст. 4017. С послед. изм. и доп. В ред. Федерального закона от 26.06.2009 г. № 145-ФЗ // СЗ РФ. 2009. № 29. Ст. 3582.
444См.: Käerdi M. The Development of the Concept of Pre-contractual Duties in Estonian Law. P. 215.
445См.: Käerdi M. The Development of the Concept of Pre-contractual Duties in Estonian Law. P. 215.
446Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С. 217 — 219; Комментарий к Гражданскому кодексу
Российской Федерации, части второй (постатейный). / Под. ред. О.Н. Садикова. С. 16 — 18 (авторы комментария —
135
качества, не позволяющих отнести ее к классическим проявлениям ответственности из договора купли-продажи. Во-первых, ответственность продавца обусловлена добросовестностью покупателя (п. 1 ст. 461 ГК РФ), хотя такое условие несвойственно регулированию договорных отношений. Во-вторых, она не может быть устранена соглашением сторон (п. 2 ст. 461 ГК РФ), хотя для ответственности за иные недостатки вещи договор может ввести отличные от содержащихся в законе правила. В-третьих,
нормы об ответственности за эвикцию применяются в случаях, когда отечественные доктрина и практика считают договор купли-продажи недействительным447. Попытки объявить недействительным не договор купли-продажи, а передачу вещи (традицию) как распорядительную сделку и таким образом обосновать ответственность за эвикцию как ответственность из действительного договора448 не могут быть приняты во внимание,
поскольку действующая система регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним предполагает совершение регистрационной записи непосредственно на основании обязательственной сделки, которая и может быть впоследствии оспорена. Различный характер ответственности за эвикцию в зависимости от характеристик проданной вещи и отнесения ее к движимым или недвижимым не согласуется ни с текстом закона, ни с общепринятыми представлениями449.
Значит, основание ответственности за эвикцию, как и основание ответственности продавца за отсутствие у индивидуально определенной вещи ко времени ее продажи необходимых покупателю свойств, находится вне договорного регулирования отношений сторон, точнее — до заключения договора. Следует вспомнить об исторических предпосылках формирования современных норм об ответственности за эвикцию. В
римском праве она имела собственное и не зависящее от договора купли-продажи основание, состоявшее в особой гарантирующей стипуляции продавца на случай изъятия
Т.Л. Левшина, Н.И. Клейн); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй / Под ред.
Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. С. 32 — 33 (автор комментария — В.П. Мозолин); Брагинский М.И., Витрянский В.В.
Договорное право. Книга вторая. С. 26 — 27 (автор главы — В.В. Витрянский).
447См., напр.: Определение Верховного Суда РФ от 29.06.1998 г. № 18-В98-25 // ИПС "Консультант Плюс".
ВПостановлении Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 26.02.2008 г. по делу № А56-12625/2004 суд прямо указывает на применимость норм об эвикции к отношениям по возмещению убытков при недействительности договора (опубликовано в ИПС "Консультант Плюс").
448См., напр.: Тузов Д.О. Отчуждение имущества неуправомоченным лицом: вопросы юридической
квалификации договора // Законодательство. 2003. № 6. С. 19 — 20.
449 Подробнее см.: Рудоквас А.Д. Opus magnum: Монографии Д.О. Тузова о недействительности сделок в гражданском праве // Вестник гражданского права. 2009. № 2. С. 284 – 290.
136
вещи у покупателя450. Хотя исторические корни сближают ответственность за эвикцию с имплицитно существующими в отечественной цивилистике представлениями о наличии особого гарантийного договора о качествах вещи, восходящим к выраженным в ранних произведениях Б. Виндшейда идеям об основаниях преддоговорной ответственности451,
сегодня нет веских аргументов против рассмотрения ответственности за эвикцию в рамках учения о culpa in contrahendo.
Наоборот, в сторону усиления ответственности пересмотрены правила о возмещении преддоговорных убытков применительно к договору аренды. Если положения ст. 281 ГК РСФСР 1964 г. устанавливали ответственность наймодателя за виновно неоговоренные при заключении договора недостатки вещи, то п. 1 ст. 612 ГК РФ обязывает арендодателя возместить убытки, возникшие из-за недостатков сданного в аренду имущества, даже если арендодатель об этих недостатках не знал. Исключение из этого правила, закрепленное в п. 2 ст. 612 ГК РФ, касается только тех случаев, если арендодатель оговорил известные ему недостатки при заключении договора, либо арендатор сам проявил некоторую вину при заключении договора или передаче вещи
(когда недостатки были ему заранее известны или он должен был обнаружить их в ходе проверки или осмотра имущества).
Ответственность арендодателя за несообщение о юридических недостатках имущества (правах на него третьих лиц) предусмотрена ст. 613 ГК РФ452, которая предоставляет арендатору право требовать возмещения убытков только при условии расторжения договора аренды.
Конструкция ответственности ссудодателя по действующему ГК РФ отличается от предшествующей модели. Из ст. 693 ГК РФ видно, что законодатель стремился преодолеть изъяны ст. 345 ГК РСФСР 1964 г. Однако правило, включенное в ГК РФ, является другой крайностью: создавая ответственность ссудодателя исключительно как преддоговорную,
законодатель не учел, что при несовпадении моментов заключения договора и передачи
450 Об этом см.: Покровский И.А. История римского права. С. 434; Митюков А.К. Ответственность продавца за эвикцию в историко-сравнительном освещении. Киев, 1906; Kaser M. Das Römische Privatrecht. Bd. I: Das altrömische, das vorklassische und klassische Recht. 1. Aufl. München, 1955. S. 551 — 552.
451 Windscheid B. Lerbuch des Pandektenrechts. 3. Aufl. Bd. 2. Düsseldorf, 1870. S. 162. Неверность этой точки зрения автор признавал впоследствии, см.: Windscheid B. Lehrbuch des Pandektenrechts, 7. Aufl., Bd. 2. Berlin, 1891 S. 251. Anm. 5.
452 К.Д. Овчинникова относит к случаям ответственности за вину при заключении договора аренды ст. 613, подп. 2 абзаца 1 ст. 620 ГК РФ (см.: Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство. 2004. № 4. С. 34). Вряд ли, впрочем, можно назвать право арендатора на досрочное расторжение договора, предусмотренное ст. 620 ГК РФ, санкцией за нарушение преддоговорных обязанностей.
137
вещи (при заключении консенсуального договора ссуды) недостатки вещи могут возникнуть в это время. Несообщение о них ссудополучателю не является, согласно п. 1 ст. 693 ГК РФ, основанием ответственности ссудодателя, поскольку она не предусматривает ответственность ссудодателя, нарушившего предусмотренную п. 1 ст. 691 ГК РФ обязанность передать вещь в состоянии, соответствующем договору ссуды.
Такая ответственность ссудодателя наступает только при наличии его вины в форме умысла или грубой неосторожности и ограничена размером реального ущерба ссудополучателя. Установленный в п. 3 ст. 693 ГК РФ перечень характеристик недостатков вещи, за которые ссудодатель не отвечает, повторяет положение, включенное в п. 2 ст. 612
ГК РФ об ответственности арендодателя.
В ст. 694 ГК РФ закреплена ответственность ссудодателя за несообщение о юридических недостатках вещи при заключении договора453, которая ограничена реальным ущербом и реализуется только при заявлении ссудополучателем требования о расторжении договора. В этой норме не указываются конкретные формы вины ссудодателя и не упоминается о наступлении ответственности лишь за виновные действия, однако ее оценка в нормативном единстве с закрепленными в ст. 693 ГК РФ правилами показывает,
что ссудодатель должен нести установленную ст. 694 ГК РФ ответственность, только если о правах третьих лиц на вещь он не сообщил умышленно или по грубой неосторожности.
Иное толкование этой нормы вступает в логический конфликт с положениями ст. 693 ГК РФ и не соответствует безвозмездной природе договора ссуды454.
Ст. 894 ГК РФ воспроизводит правило об ответственности поклажедателя за сдачу на хранение вещей с опасными свойствами, несколько модифицированное по сравнению со ст. 431 ГК РСФСР 1964 г. Формулировка абзаца 1 п. 1 ст. 894 ГК РФ, не ограничивающая круг лиц, убытки которых обязан возместить поклажедатель,
свидетельствует о деликтном характере такой ответственности. Во-вторых, абзац 2 п. 1
453 За такую квалификацию ст. 693 и 694 ГК РФ высказывается и К.Д. Овчинникова, см.: Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство. 2004. № 4. С. 34.
454 К сожалению, вопрос об условиях ответственности ссудодателя за несообщение о правах третьих лиц на вещь, являющуюся объектом договора, а также о конкретных формах его вины, влекущих наступление ответственности, в литературе не затрагивается. См., напр.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй / Под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. С. 384 (автор комментария — А.Ю. Кабалкин); Постатейный научно-практический комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. А.М. Эрделевского. М., 2001. // ИПС "Гарант"; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный). 3-е изд., испр., доп. и перераб. / Под. ред. О.Н. Садикова. М., 2006. С. 322 (автор комментария — Г.С. Шапкина); Гражданское право: Учеб. / Под ред. Е.А. Суханова. 2-е изд., перераб. и доп. Т. II. Полутом 1. М., 2004. С. 424 — 427 (автор главы — В.С. Ем); Гражданское право: Учеб. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т. 2. С. 351 (автор главы — А.А. Иванов).
138
этой статьи конкретизирует условия ответственности поклажедателя перед профессиональным хранителем, которая наступает лишь в случае, если вещи с опасными свойствами сданы на хранение под неправильным наименованием и хранитель в ходе их наружного осмотра при заключении договора не мог выявить их качества. В пользу преддоговорного характера ответственности поклажедателя можно привести аргументы,
высказанные применительно к ст. 431 ГК РСФСР 1964 г.: поскольку договор хранения,
согласно п. 1 ст. 886 ГК РФ, является реальным, обязанность поклажедателя должна быть выполнена на преддоговорной стадии — не позднее момента заключения договора
хранения.
Наконец, преддоговорной является ответственность учредителя доверительного управления за несообщение доверительному управляющему об обременении залогом передаваемого в управление имущества, установленная п. 2 ст. 1019 ГК РФ. Конструкция п. 2 ст. 1019 ГК РФ, устанавливает обязанность учредителя управления сообщить управляющему, что "передаваемое… имущество обременено залогом". То есть эта обязанность должна быть исполнена при передаче имущества. В силу п. 1 ст. 1012 ГК РФ договор доверительного управления является реальным и заключается в момент передачи
имущества управляющему. Поэтому обязанность учредителя управления
проинформировать управляющего о юридических недостатках объектов должна быть выполнена до или при заключении договора, то есть по своему характеру является преддоговорной455.
От рассмотренных выше положений о преддоговорной ответственности при заключении действительного договора эта норма отличается тем, что предусмотренная ею ответственность состоит в уплате неустойки, равной размеру установленного договором вознаграждения доверительного управляющего за один год. Данное правило объясняется спецификой отношений сторон этого договора и невозможностью либо
455 В современной юридической литературе вопрос о договорном либо преддоговорном характере таких обязанности и ответственности учредителя доверительного управления не исследуется, см., напр.: Гражданское право: Учеб. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т. 2. С. 702 (автор главы — Н.Д. Егоров); Гражданское право: Учеб. / Под ред. Е.А. Суханова. 3-е изд., перераб. и доп. Т. 4. Обязательственное право. М., 2008. С. 282 (автор главы — Е.А. Суханов). Из указания В.В. Чубарова, полагающего, что "предусмотренное комментируемой статьей основание расторгнуть договор охватывается п. 2 ст. 450 ГК", неясно, о каком именно основании расторжения договора, предусмотренном п. 2 ст. 450 ГК РФ, идет речь — о существенном нарушении договора (подп. 1 п. 2), что позволит говорить о неисполнении в данном случае договорной обязанности и установленной за это ответственности, либо об иных случаях, когда право требовать расторжения договора предусмотрено гражданским законодательством
(подп. 2 п. 2). В последнем случае характер обязанности учредителя управления и ответственности за ее неисполнение остается невыясненным. См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй / Под. ред. О.Н. Садикова. С. 760. (автор комментария — В.В. Чубаров).
139
затруднительностью определения точного размера потерь управляющего при заключении договора, не обладающего ожидаемыми им характеристиками доходности. Однако при возможности доказать, что его убытки превышают размер законной неустойки,
доверительный управляющей вправе требовать их возмещения в части, не покрытой неустойкой (п. 1 ст. 394 ГК РФ).
Этим исчерпываются основания преддоговорной ответственности, закрепленные действующим ГК РФ. В литературе, впрочем, высказывается мнение, что доктрина culpa in contrahendo также проявляется в положениях п. 3 и п. 4 ст. 840 и ст. 944 ГК РФ456. Такая квалификация этих норм ошибочна: ведь они закрепляют лишь преддоговорные обязанности457 без установления санкций за их нарушение. Основанием преддоговорной ответственности нарушение этих обязанностей будет только в случае, если 1) будут предусмотрены конкретные последствия их нарушения в тексте закона, либо 2)
отечественная цивилистическая доктрина признает общий принцип ответственности за culpa in contrahendo.
Сегодня о преддоговорной ответственности банка за нарушение возложенной на него п. 3 ст. 840 ГК РФ обязанности можно вести речь лишь в случае, когда потенциальным вкладчиком выступает гражданин, не осуществляющий предпринимательской деятельности. Только он может защитить свои интересы с помощью механизмов, предусмотренных ст. 12 Закона о защите прав потребителей. Дословный смысл пункта 4 ст. 840 ГК РФ сводится к установлению ответственности банка за неисполнение обязанностей по обеспечению возврата вклада, но не за неисполнение обязанностей по информированию вкладчика об обеспечении возврата вклада.
Нетождественность этих обязанностей очевидна. Предусмотренное п. 3 ст. 944 ГК РФ требование страховщика о признании договора страхования недействительным при установлении умысла страхователя на сообщение заведомо ложных сведений, имеющих существенное значение для определения условий, на которых должен быть заключен договор, является конкретизацией ответственности за dolus in contrahendo,
предусмотренной ст. 179 ГК РФ.
Аналогично оценивается и обязанность предоставления при заключении договора
456См.: Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство. 2004. № 4. С. 34.
457П. 3 ст. 840 ГК РФ вводит обязанность банка при заключении договора банковского вклада сообщить
вкладчику об обеспечении возврата вклада; п. 1 ст. 944 — обязанность страхователя сообщить при заключении договора страховщику обстоятельства, влияющие на вероятность наступления страхового случая.
140
информации, введенная специальными законами (напр., ст. 19 — 21 Федерального закона
"Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости"458 и ст. 8 Федерального закона "О банках и банковской деятельности"459,
конкретизируемой актами Банка России460), которая в отсутствие законодательно закрепленного или доктринально признанного принципа ответственности за ненадлежащее поведение на стадии переговоров превращается в декларативную норму, лишенную практического смысла461.
Таким образом, действующее российское гражданское законодательство демонстрирует, что доктрина culpa in contrahendo оказала воздействие на формирование ряда правовых предписаний. Отечественный законодатель установил, хотя и в ограниченном виде, преддоговорную ответственность в ситуациях, подпадающих под все категории случаев culpa in contrahendo в западной цивилистической доктрине.
Гражданскому праву России известны: 1) ответственность за нарушение доверия к действительности заключенного договора, 2) ответственность за нарушение доверия к заключению договора и 3) ответственность за нарушение доверия к выгодности заключенного договора.
Казуистика culpa in contrahendo в российском праве показывает отсутствие единого подхода законодателя к преддоговорной ответственности. Нормы о culpa in contrahendo внутренне противоречивы, не согласуются друг с другом и не охватывают всех ситуаций, когда возложение на недобросовестную сторону обязанности возместить контрагенту преддоговорные убытки соответствует нуждам оборота. При таких обстоятельствах особую актуальность приобретают два вопроса. Во-первых, вопрос о достаточности предписаний действующего законодательства для удовлетворения потребности в защите добросовестного участника переговоров, в том числе с учетом возможности применения существующих гражданско-правовых норм по аналогии, то есть
458 См.: Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости: Федеральный закон от от 22.12.2004 г. № 214-ФЗ // СЗ РФ. 2005. № 1 (ч. 1). Ст. 40. С послед. изм. и доп. В ред. Федерального закона от 03.07.2009 г. № 147-ФЗ // СЗ РФ. 2009. № 29. Ст. 3584.
459См.: О банках и банковской деятельности: Федеральный закон от 02.12.1990 г. № 395-1 // СЗ РФ. 1996. №
6.Ст. 492. С послед. изм. и доп. В ред. Федерального закона от 17.04.2009 г. № 73-ФЗ // СЗ РФ. 2009. № 18 (ч. 1). Ст.
2153.
460См.: О порядке расчета и доведения до заемщика — физического лица полной стоимости кредита:
Указание Центрального Банка РФ от 13.05.2008 г. № 2008-У // Вестник Банка России. 04.06.2008. № 28.
461 В определенной степени это компенсируется положениями ст. 12 Закона о защите прав потребителей, о чем шла речь выше. Пункт 7 ст. 19 Федерального закона "Об участии в долевом строительстве…" предоставляет потерпевшему право на иск о признании сделки недействительной как совершенной под влиянием заблуждения.