учебный год 2023 / Dissertatsia_K_Gnitsevicha_Po_Preddogovornoy_Otvetstvennosti
.pdf
121
закреплена в абзаце 2 п. 2 ст. 178 ГК РФ415, обязывающем виновную в недействительности сделки, совершенной под влиянием заблуждения, сторону возместить добросовестному контрагенту реальный ущерб.
Закрепленное в ст. 178 ГК РФ основание преддоговорной ответственности не совпадает с ранее действовавшим правилом (ст. 57 ГК РСФСР 1964 г.). С практической точки зрения уточнение, включенное в текст последнего предложения абзаца 2 п. 2 ст. 178
ГК РФ и возлагающее на истца обязанность возмещения реального ущерба ответчика при недоказанности вины последнего в возникновении заблуждения, даже если будет установлено, что заблуждение возникло по обстоятельствам, не зависящим от истца, не вводит нового, по сравнению с ч. 3 ст. 57 ГК РСФСР 1964 г., правила. Однако оно показывает, что при создании этого положения учитывалась необходимость обеспечения защиты добросовестной стороне, доверяющей действительности совершенной сделки.
Такая формулировка позволяет усмотреть ее корни в предписаниях § 119 и 122 BGB — с
той разницей, что положениям российского ГК, в отличие от немецкого прообраза,
известно исключающее преддоговорную ответственность заблуждавшейся стороны обстоятельство в виде виновных действий контрагента, ставших причиной заблуждения416.
Обязанность возмещения реального ущерба контрагента независимо от вины стороны в возникновении заблуждения вызывает некоторые сомнения в квалификации п. 2
ст. 178 ГК РФ как случая ответственности за culpa in contrahendo при недействительности сделки, поскольку эта норма не следует принципу вины. Однако она направлена на соблюдение баланса интересов: ведь вследствие признания сделки недействительной убытки возникают у обеих сторон, и законодателю необходимо определиться, убытки кого из контрагентов и в каком объеме подлежат возмещению. Если заблуждение возникло по обстоятельствам, не зависящим от обеих сторон, возникает коллизия интересов добросовестного ответчика, страдающего от недействительности сделки, и
добросовестного истца, который не может мириться с действительностью договора.
Поскольку заблуждение при заключении договора не исключает автономию воли,
415 С этим согласны: Бекленищева И.В. Гражданско-правовой договор. С. 163; Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность. № 4. С. 34; Кучер А.Н. Ответственность. С. 23; Кучер А.Н. Теория и практика преддоговорного этапа. С. 215, 228 — 233.
416 Конечно, существуют отличия и в размере ущерба, подлежащего возмещению: если BGB требует в этом случае полной компенсации убытков, то ГК РФ исходит из необходимости возмещения лишь реального ущерба; это, впрочем, не имеет для нас сейчас принципиального значения, поскольку на данном этапе исследования мы видим наши задачи в установлении перечня тех закрепленных в ГК РФ юридических составов, в которых реализован принцип преддоговорной ответственности. Естественно, что для решения этого вопроса размер ответственности за culpa in contrahendo в каждом отдельно взятом случае не играет роли.
122
обязанность возмещения реального ущерба возлагается на заблуждавшуюся сторону, в чем заключается компенсация за нарушение его доверия.
Отметим, что § 122 BGB содержит еще более строгое правило, основанное на действии неопровержимой презумпции вины заблуждавшейся стороны. Он и сегодня вызывает споры касательно его отнесения к случаям culpa in contrahendo, камнем преткновения в которых выступает отступление от принципа вины417. Ряд авторов выступает за его квалификацию как самостоятельного основания ответственности418.
Однако большинство цивилистов склонно рассматривать его как случай преддоговорной ответственности419. Учитывая, что в п. 2 ст. 178 ГК РФ в значительно большей степени,
чем в § 122 BGB, обязанность возмещения убытков зависит от вины сторон, можно не сомневаться, что эта норма ГК РФ законодательно закрепляет частный случай ответственности за culpa in contrahendo, с некоторыми, правда, отступлениями от принципа вины. А поскольку ГК РФ допускает ответственность за вред, причиненный правомерными действиями, причем как в сфере деликтного (абз. 1 п. 3 ст. 1064 ГК РФ), так и договорного права, то, несмотря на специфические характеристики этого случая преддоговорной ответственности, вряд ли могут быть найдены веские аргументы против квалификации абзаца 2 п. 2 ст. 178 ГК РФ как ее основания.
2. Следующим случаем ответственности за culpa in contrahendo при отсутствии действительного договора является п. 4 ст. 165 ГК РФ, устанавливающий обязанность полного возмещения убытков, вызванных уклонением от нотариального удостоверения или государственной регистрации сделки420. Позиция, занятая отечественным законодателем по этому вопросу, отличается от подхода германской цивилистики к возмещению вреда, причиненного вследствие culpa in contrahendo при недействительности
417Подробнее об этом см.: Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 187 — 194.
418Berger E. Die Grenzen der Haftung für Verschulden bei Vertragsverhandlungen. Göttingen, 1935. S. 6, 27;
Bydlinski F. Erklärungsbewußtsein und Rechtsgeschäft // Juristenzeitung. 1975. S. 1; Canaris C.-W. Die Vertrauenshaftung im deutschen Privatrecht. München, 1971. S. 532, 534 ff.; Flume W. Allgemeiner Teil des Bürgerlichen Rechts II. S. 129, 422 – 424; Steinberg W. Die Haftung für culpa in contrahendo. S. 21 f.; Tuhr A.v. Der allgemeine Teil II, 1. S. 489 f.
419 Boehmer G. Einführung in das bürgerliche Recht. S. 247; Caemmerer E.v. Wandlungen des Delikts // Festschrift zum hundertjährigen Bestehen des Deutschen Juristentages. Bd. 1. Karlsruhe, 1960. S. 57; Enneccerus L. Recht der Schuldverhältnisse. 15. Bearbeitung von H. Lehmann, Tübingen, 1958. S. 190; Herholz F. Das Schuldverhältnis als konstante
Rahmenbeziehung. S. 299; Krückmann P. Ermächtigung. S. 187; Lorenz W. Das Problem der Aufrechterhaltung formnichtiger
Schuldverträge // Archiv für die civilistische Praxis. 1957. Bd. 156. S. 400 f.; Mielke K. Die Voraussetzungen der Haftung des rechtsgeschäftlich bestellten Vertreters für culpa in contrahendo. Köln, 1963. S. 19; Nirk R. Rechtsvergleichendes zur Haftung für culpa in contrahendo. S. 314; Raiser R. Schadenshaftung bei verstecktem Dissens // Archiv für die civilistische Praxis. 1927. Bd. 127. S. 25; Stoll H. Haftung für das Verhalten während der Vertragsverhandlungen. Sp. 533.
420 К.Д. Овчинникова, правда, полагает, что закон ограничивает размер убытков, подлежащих возмещению, реальным ущербом., см.: Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность. 2004. № 4. С. 33. См. также: Кучер А.Н. Ответственность. С. 23; Кучер А.Н. Теория и практика преддоговорного этапа. С. 216.
123
сделки по причине несоблюдения предписанной законом формы. В отсутствие предписаний BGB относительно случаев и объема возмещения вреда, причиненного недействительностью договора ввиду порока формы, юридическая наука и практика ФРГ констатируют, что обязанность возмещения вреда может возникнуть в результате несообщения контрагенту об обстоятельствах, способных повлечь недействительность договора, в том числе связанных с особыми требованиями к форме сделки, если по характеру отношений сторон один из контрагентов был вправе ожидать, что заботу о соблюдении формальных требований закона возьмет на себя его деловой партнер (§ 125
BGB). Несмотря на острые дискуссии по многим частным вопросам такой ответственности, большинство исследователей признает в этой ситуации допустимость иска о возмещении убытков. Ответственность возникает вследствие несообщения контрагенту о требованиях к форме сделки, несоблюдение которых влечет за собой недействительность договора421.
В отличие от германской доктрины, ГК РФ не знает ответственности за недействительность договора из-за несоблюдения его формы. Ст. 165 ГК РФ не связывает обязанность возмещения вреда с добросовестным неведением стороны о требованиях к форме сделки. Напротив того, законодатель исходит из осведомленности сторон о необходимости заключения договора в нотариальной форме или его государственной регистрации, но при этом стремится обеспечить защиту доверия контрагента к нормальному течению процесса совершения сделки. Следовательно, ст. 165 ГК РФ должна рассматриваться как случай ответственности за отказ от заключения договора на финальной стадии преддоговорных отношений.
Этот подход, допускающий преддоговорную ответственность за разрыв переговоров о заключении договора, требующего соблюдения определенной формы или государственной регистрации, вписывается в общее русло европейского учения об ответственности за culpa in contrahendo422 и не противоречит выраженной в п. 1 ст. 421 ГК
421 Наиболее сложными вопросами являются установление размера ответственности контрагента (обязанность возмещения негативного или позитивного интереса) и определение перечня ситуаций, в которых одна из сторон могла бы, пребывая в неведении относительно установленной законом или соглашением сторон формы сделки,
не действовать добросовестно. См.: Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in contrahendo. S. 82 — 96.
422 Допустимость ответственности за culpa in contrahendo вследствие разрыва переговоров о заключении договора, требующего соответствующей формы, признается в ФРГ при условии, что разрыву переговоров предшествовало не соответствующее принципу добросовестности поведение, выразившееся, например, в несообщении контрагенту о наличии сомнений в целесообразности заключения договора, см.: Küpper W. Das Scheitern von Vertragsverhandlungen. S. 322 – 326; Kaiser D. Schadensersatz aus culpa in contrahendo bei Abbruch von
Verhandlungen über formbedürftige Verträge // Juristenzeitung. 1997. S. 448, 453; Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in
124
РФ идее свободы договора. Разумеется, одним из назначений правовых предписаний,
устанавливающих нотариальную форму сделки либо требование государственной регистрации сделок с недвижимостью, выступает обеспечение негативной свободы договора423 и гарантирование участников гражданских правоотношений от поспешности при заключении договора. Ограничение их действия, установленное в интересах защиты добросовестного контрагента и обеспечения лояльного и соответствующего требованиям оборота процесса ведения переговоров424, направлено на соблюдение баланса интересов.
Идея преддоговорной ответственности стороны, нарушившей доверие контрагента к надлежащему продолжению переговоров о заключении договора, требующего определенной формы, не нарушает целей правовых норм о форме сделки, поскольку
"ответственность из нарушения преддоговорных обязанностей наступает лишь в том случае, если одна из сторон… вызывает повышенные ожидания надлежащего заключения договора у другой стороны тем, что она создает особенное состояние доверия и… нарушает требование лояльного поведения"425. Полагаем, что подобную мысль можно mutatis mutandis экстраполировать и на случаи несоблюдения законодательного требования о государственной регистрации сделки.
В ситуациях, охватываемых ст. 165 ГК РФ, повышенная убежденность добросовестной стороны в благополучном окончании переговоров может быть выведена из стадии, на которой недобросовестный контрагент предпринимает попытку отказаться от надлежащего выполнения формальностей, с соблюдением которых закон связывает совершение сделки. При уклонении от придания договору нотариальной формы требование о возмещении вреда, причиненного вследствие culpa in contrahendo,
допускается только в случае, если, во-первых, в ходе переговоров стороны согласовали все существенные условия, а во-вторых, добросовестная сторона его полностью или частично исполнила (п. 2 ст. 165 ГК РФ)426. На столь же поздней стадии переговоров должен
contrahendo. S. 151; Stoll H. Vertrauensschutz bei einseitigen Leistungsversprechungen // Festschrift für Werner Flume zum
70. Geburtstag. 12. September 1978. Bd. 1. Köln, 1978. S. 741 — 742, 757.
423 Под негативной свободой договора или негативной составляющей принципа свободы договора в
европейской цивилистике традиционно понимается право участника гражданского оборота по своему усмотрению отказаться от заключения договора, в котором он не имеет интереса. См., напр.: Larenz K., Wolf M. Allgemeiner Teil des
Bürgerlichen Rechts S. 647 — 649; Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in contrahendo. S. 27.
424См.: Küpper W. Das Scheitern von Vertragsverhandlungen. S. 324 — 325.
425Küpper W. Das Scheitern von Vertragsverhandlungen. S. 324.
426Учитывая принципиальную невозможность исполнения заключенного в ненадлежащей форме договора
ипотеки или договора о залоге, который выступает обеспечением исполнения обязательства по основному договору, заключенному в нотариальной форме (абзац 2 п. 2 ст. 339 ГК РФ), можно предположить, что единственным из поименованных в тексте ГК РФ видом договоров, для которого данное правило может иметь значение, является договор ренты, объектом которого выступает движимое имущество (ст. 548 ГК РФ).
125
состояться отказ от заключения договора, требующего государственной регистрации,
чтобы разрыв переговоров привел к возникновению обязанности возмещения убытков.
Ответственность за culpa in contrahendo наступает в этом случае только при уклонении от государственной регистрации формально безупречного договора (п. 3 ст. 165 ГК РФ).
Таким образом, в отличие от ситуаций, описанных ст. 178 ГК РФ, основанием преддоговорной ответственности в ст. 165 ГК РФ выступает противоречащий требованиям добросовестности отказ от заключения договора (прекращение переговоров), идущий вразрез со сформировавшейся у контрагента убежденностью в благополучном исходе переговоров, то есть такое поведение контрагента, которое описывается формулой venire contra factum proprium ("поступать вопреки собственному прежнему поведению" — лат.).
Высокая степень убежденности добросовестного контрагента в благополучном окончании переговоров, достигших финальной стадии, объясняет отступление от германского подхода, согласно которому недобросовестный разрыв переговоров выступает основанием для привлечения виновного к ответственности, но не позволяет понудить его к заключению договора или признать намеченный сторонами незаключенный договор действительным427. В отличие от этого правила, ст. 165 ГК РФ позволяет возместить убытки наравне с признанием действительным договора, условия которого полностью согласованы сторонами, но который вследствие уклонения одной из сторон от придания ему нотариальной формы или от его государственной регистрации не состоялся. Такое решение, обеспечивающее защиту доверия за счет негативной составляющей свободы договора, призвано гарантировать минимальный баланс интересов сторон в отсутствие нормативно закрепленного принципа ответственности за culpa in contrahendo при необоснованном прекращении переговоров или отказе от заключения договора, когда предшествующее поведение одной из сторон позволяло другой стороне надеяться на благоприятный исход переговоров и соблюдение формальностей,
необходимых для того, чтобы договор обрел свою действительность.
427 Если часть исследователей полагает, что в случае разрыва переговоров возмещению подлежит только негативный интерес контрагента (см., напр.: Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 299. Anm. 230; Canaris C.-W. Ansprüche wegen "positiver Vertragsverletzung" und "Schutzwirkung für Dritte" bei nichtigen Verträgen – Zugleich ein Beitrag zur Vereinheitlichung der Regeln über die Schutzpflichtverletzungen // Juristenzeitung. 1965. S. 475, 477; Häsemayer L. Die gesetzliche Form der Rechtsgeschäfte. Frankfurt/M, 1971. S. 71; Müller U. Die Haftung des Stellvertreters bei culpa in contrahendo und positiver Forderungsverletzung // Neue Juristische Wochenschrift. 1969. S. 2169, 2175), то большинство германских юристов придерживается иного мнения, согласно которому в случаях, когда судом будет установлено, что без неправомерного прекращения переговоров стороны заключили бы договор на конкретных условиях, право допускает и возмещение потерпевшей стороне ее позитивного интереса (см., напр.: Enneccerus L. Recht der Schuldverhältnisse. S. 192; Küpper W. Das Scheitern von Vertragsverhandlungen. S. 262 – 286; Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in contrahendo. S. 136 — 171).
126
Таким образом, закон защищает доверие участников оборота к благополучному завершению переговоров, нарушаемое отказом от заключения договора. Необходимость такого решения объясняется тем, что к моменту разрыва переговоров они достигли финальной стадии, что позволяло потерпевшему надеяться на благополучное их завершение. Формирование доверия к благополучному завершению переговоров и заключению договора не может связываться с какими-либо формальными моментами, к
которым советская цивилистика относила направление оферты одним из контрагентов другому. В современном мире с развитым гражданским оборотом подготовка к заключению договора может вестись и в иной форме, которая не предполагает классической схемы направления оферты и ее акцептации. Для юридической квалификации действий лица, отказавшегося от заключения договора, как нарушения принципа добросовестности, влекущего обязанность возмещения убытков добросовестной стороны, необходим факт вступления сторон в переговоры относительно заключения договора и такое их состояние к моменту внезапного разрыва, когда добросовестный потерпевший мог обоснованно полагаться на их благополучное окончание. Его убытки могут формироваться из реального ущерба и упущенной выгоды и включают в себя расходы, понесенные в связи с ведением переговоров, подготовкой к исполнению договора, а также возможную выгоду от сделки, от совершения которой добросовестный контрагент отказался ввиду предстоящего заключения данного договора.
Доверие к надлежащему ведению переговоров может порождаться не только стадией, на которой они прерываются, но и иными обстоятельствами:
обязательностью заключения договора для одной из сторон (ст. 445 ГК РФ428);
вступлением в переговоры о заключении договора конкретного вида. В
действующем ГК РФ таким договором является договор поставки, для которого установлена особая процедура урегулирования разногласий, возникших при его заключении (ст. 507 ГК РФ429);
вступлением в переговоры в качестве профессионала. Ответственность за уклонение от заключения договора с потребителем или иным клиентом, не являющимся
428 См.: Бекленищева И.В. Гражданско-правовой договор. С. 165; Кучер А.Н. Ответственность. С. 23; Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство. 2004. № 4. С. 33.
429 См.: Бекленищева И.В. Гражданско-правовой договор. С. 164 — 165; Кучер А.Н. Ответственность. С. 23; Кучер А.Н. Теория и практика преддоговорного этапа. С. 30, 246; Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство. 2004. № 4. С. 33; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 82 (автор комментария — И.В. Елисеев); Гражданское право: Учеб. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. 4-е изд., перераб. и доп. Т. 2. М., 2006. С. 65 (автор главы — И.В. Елисеев).
127
профессионалом в соответствующей области, в общем виде предусмотрена п. 3 ст. 426 ГК РФ и конкретизирована правилами о договоре розничной купли-продажи (п. 3 ст. 495 ГК РФ), бытового подряда (п. 2 ст. 732 ГК РФ) и банковского счета (абзац 3 п. 2 ст. 846 ГК РФ).
Во всех случаях преддоговорная ответственность наступает вследствие виновного нарушения доверия добросовестного контрагента к соблюдению установленного порядка ведения переговоров и состоит в обязанности полного возмещения причиненных убытков.
Эти нормы следует интерпретировать с учетом того, насколько понятие вины коррелирует с закрепленным в п. 2 ст. 401 ГК РФ правилом об ответственности лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, поскольку такие нарушения преддоговорных обязанностей совершаются, как правило, именно субъектами предпринимательской деятельности.
Не затрагивая вопрос о допустимости генерализации ответственности за прекращение переговоров, заметим, что в названных случаях необоснованного прекращения переговоров доверие контрагента к соблюдению надлежащей процедуры заключения договора формируется на первоначальном этапе преддоговорных отношений,
но в конечном итоге продуцируется соответствующим поведением другой стороны.
Последняя позиционирует себя для контрагента как имеющая твердые намерения заключить договор, что, как правило, проявляется в адресованных неопределенному кругу лиц предложениях делать оферты о заключении договора конкретного вида, заключение которого или по крайней мере участие в переговорах о заключении которого для нее является обязательным.
Вид и прочие характеристики не состоявшегося договора приобретают значение для решения вопроса о допустимости преддоговорной ответственности в каждом отдельном случае. Это не значит, что ответственность за culpa in contrahendo возникает в строгом смысле слова на основании незаключенного договора. Однако предпринятое Д.О.
Тузовым сведение основания преддоговорной ответственности к "конкретному поведению одного из контрагентов, а именно уклонению от согласования условий договора,
описанному в гипотезе правовой нормы"430, представляется крайним упрощением, не способствующим правильному пониманию идеи преддоговорной ответственности. В
пандектном праве, в недрах которого зародилась доктрина culpa in contrahendo,
430 Тузов Д.О. Концепция "несуществования". С. 82.
128
возмещение преддоговорных убытков многие авторы, включая Иеринга, рассматривали как ответственность, возникающую именно из недействительного или незаключенного договора, что давало возможность использовать для возмещения вреда иск из конкретного договора431. В современной германской цивилистике также существует мнение, что culpa in contrahendo является одной из форм проявления частичного действия недействительной сделки, вследствие чего ряд авторов указывает на некорректность обозначения недействительной сделки эпитетом "ноль в юридическом смысле"432. Невозможно поэтому согласиться с категоричным утверждением Д.О. Тузова, что "никто еще не предлагал считать основанием… ответственности [за culpa in contrahendo. — К.Г.] сам незаключенный договор, т.е. предварительные переговоры и договоренности, не окончившиеся его заключением"433.
Рассмотрение норм ГК РФ о возмещении убытков, вызванных уклонением одной из сторон от заключения договора и прекращением переговоров, в общем контексте учения о преддоговорной ответственности показывает, что основанием предусмотренной ими ответственности выступает виновное нарушение преддоговорной обязанности добросовестного поведения на стадии переговоров, состоящее во введении контрагента в заблуждение относительно возможности заключения договора, то есть нарушение принципа добросовестности в преддоговорной стадии, повлекшее за собой убытки, связанные с незаключением договора.
От этих случаев следует отличать взыскание убытков, вызванных уклонением от заключения основного договора стороной, заключившей предварительный договор (п. 5 ст. 429 ГК РФ), которое А.Н. Кучер считает случаем culpa in contrahendo434. Незаключение основного договора при наличии договора предварительного является неисполнением обязательства, порожденного предварительным договором, а потому в данной ситуации процесс и результат заключения основного договора, урегулированные юридически действительным соглашением сторон, не требуют проверки их соответствия преддоговорным обязанностям435. Следовательно, единственной чертой, объединяющей ответственность за нарушение предварительного договора с преддоговорной
431См.: Jhering R.v. Culpa in contrahendo. S. 25, 29, 32.
432См.: Larenz K., Wolf M. Allgemeiner Teil des Bürgerlichen Rechts. S. 825; Flume W. Allgemeiner Teil des
Bürgerlichen Rechts II. S. 547 — 548. См. также: Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. М., 1950. Т. 1. Полутом 2. С. 307. В связи с этим невозможно согласиться с Д.О. Тузовым, полагающим, что иск о возмещении преддоговорных убытков "предоставляется понесшей ущерб стороне, очевидно, не потому, что имеет место существующий, хотя и недействительный, договор, т.е. факт, социально оцениваемый в качестве договора, но исключительно потому, что имело место доверие одной стороны, без ее в этом вины, к действительности договора", см.: Тузов Д.О. Теория недействительности сделок: опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. М., 2007. С. 87-89.
433Тузов Д.О. Концепция "несуществования" в теории юридической сделки. С. 82.
434См.: Кучер А.Н. Ответственность. С. 23. Такого же мнения придерживается и В.Г. Полякевич,
полагающая, что преддоговорная ответственность может быть предусмотрена соглашением сторон, см.: Полякевич В.Г. Ответственность за преддоговорные нарушения: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М. 2007. С. 17.
435 См. также: Бекленищева И.В. Гражданско-правовой договор. С. 166.
129
ответственностью за разрыв переговоров, является общность правовых последствий этих нарушений, состоящих в обязанности полного возмещения убытков потерпевшего, что не может свидетельствовать об общности оснований и условий этих видов ответственности.
3. Действующий ГК РФ, как и советские кодексы, предусматривает обязанность возмещения убытков, вызванных заключением невыгодного добросовестной стороне договора конкретного вида. Такие правила предусмотрены применительно к заключению договоров розничной купли-продажи (п. 4 ст. 495), дарения (ст. 580), аренды (ст. 612 и ст. 613), ссуды (ст. 693 и 694), хранения (ст. 894) и доверительного управления имуществом
(п. 2 ст. 1019).
По сравнению с ГК РСФСР 1964 г., положения о преддоговорной ответственности были включены в регламентацию договора дарения. Ст. 580 ГК РФ устанавливает обязанность дарителя возместить вред, причиненный личности или имуществу одаряемого вследствие недостатков подаренной вещи, возникших до ее передачи, по общим правилам о деликтной ответственности, если эти недостатки не относятся к явным и даритель, зная о них, не предупредил одаряемого.
В силу абзаца 1 п. 1 ст. 572 ГК РФ договор дарения может быть консенсуальным или реальным, и положения ст. 580 ГК РФ являются основанием преддоговорной ответственности во всяком случае применительно к реальному договору дарения. Эту норму следует рассматривать и как основание ответственности за вину при заключении консенсуального договора дарения, что не должно выглядеть натяжкой, поскольку момент,
когда даритель должен сообщить одаряемому о недостатках вещи, в законе явным образом не определен. Можно, основываясь на принципе добросовестности, названном в п. 2 ст. 6 и
п. 3 ст. 10 ГК РФ, предположить, что о недостатках, известных дарителю до заключения консенсуального договора, он обязан сообщить одаряемому при совершении сделки, тогда как о недостатках, возникших после заключения договора, но до ее передачи одаряемому,
даритель обязан сообщить при ее передаче. Иное поведение дарителя будет отступлением от принципа добросовестности. Однако закрепленная в ст. 580 ГК РФ формулировка преддоговорной ответственности содержит в себе два существенных ограничения: во-
первых, она применима только к случаям, когда одаряемый является физическим лицом, а
во-вторых, указание на гл. 59 ГК РФ не позволяет говорить о компенсации одаряемому причиненного ему вреда в полном объеме, поскольку в ряде случаев правила о деликтах будут для этого непригодны.
130
Нормы о преддоговорной ответственности, известные советскому законодательству, подверглись редакционным изменениям, не всегда, впрочем, удачным.
Необъясним отказ законодателя от закрепленного в ст. 246 ГК РСФСР 1964 г. общего правила об ответственности всякого продавца за недостатки проданной им вещи, не оговоренные при заключении договора. Так, ст. 475 ГК РФ предоставляет покупателю товара ненадлежащего качества лишь право требовать соразмерного уменьшения цены,
безвозмездного устранения недостатков вещи или возмещения собственных расходов на их устранение, а в исключительных случаях — право требовать замены купленной вещи товаром надлежащего качества либо отказаться от исполнения договора и потребовать
возврата уплаченной за товар суммы. Обязанность возмещения убытков, причиненных продажей товара ненадлежащего качества, в общих положениях о купле-продаже отсутствует и непосредственно из положений § 1 гл. 30 ГК РФ выведена быть не может.
Такое решение представляет собой серьезный изъян правового регулирования как в части установления преддоговорной ответственности, так и применительно к обеспечению защиты добросовестности в целом, поскольку оно открывает путь злоупотреблениям продавцов, риски которых при продаже товаров ненадлежащего качества сводятся максимум к оплате стоимости работ по ремонту проданной вещи и которые гарантированы законом от обязанности возмещения убытков покупателя, если только последний не докажет вину продавца в возникновении заблуждения относительно качеств товара либо его умысел на обман покупателя, что, согласно ст. 178 и 179 ГК РФ, позволит требовать признанием договора недействительным и возмещения реального ущерба436.
Конечно, для розничной купли-продажи данный законодательный пробел
436 Практика применения ст. 178 и 179 ГК РФ показывает, что использование в законе оценочных категорий, не имеющих однозначно понимаемого судами содержания, а также сложность доказывания таких имеющих значение для дела обстоятельств, как существенность сформировавшегося у одной из сторон сделки заблуждения, вина другой стороны в возникновении заблуждения контрагента либо умысел на обман делового партнера, приводит к невозможности обеспечения надлежащего уровня защиты потерпевшего и о явном нарушении баланса интересов сторон. В подавляющем большинстве случаев по делам об оспаривании сделок по основаниям, предусмотренным ст. 178 и 179 ГК РФ, принимаются решения об отказе в иске в связи с недоказанностью основания заявленных требований, то есть закрепленные в данных статьях правовые положения практически не реализуются. См., напр.: Справка по результатам изучения практики Арбитражного суда Свердловской области о недействительности сделок в соответствии со ст. 178, 179 ГК РФ. URL: http://www.arbitr.ru/_upimg/B74A2F73A582F8A0CD6F7F253CDC0892_%D0%A1%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2 %D0%BA%D0%B0%20%D0%BE%20%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%BA%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B5%20 %D1%80%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%BC%D0%BE%D1%82%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F%20% D1%81%D0%BF%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%20%D0%BF%D0%BE%20%D0%BD%D0%B5%D0%B4%D0% B5%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D1%81% D1%82%D0%B8%20%D1%81%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D0%BE%D0%BA%20%D0%BF%D0%BE%20%D1%81%D 1%82.%20178,179%20%D0%93%D0%9A%20%D0%A0%D0%A4.pdf (дата обращения12.01.2009).