учебный год 2023 / Osipova_Shagoyan_Ibragimov_Kalincheva_I_Nikulushkina_-_Praktika_Primenenia_St_174_Gk

Обзор практики

Такой подход поддерживается и ВС РФ. В частности, Суд указал, что «отсутствие обеспечения обязательств покупателей по оплате акций на значительную сумму (1,7 млрд руб.) за счет заложенного имущества, поручителей, гаранта свидетельствует о том, что такие условия сделок выходят за границы обычного предпринимательского риска; отсутствие обеспечения само по себе причиняет ущерб интересам продавца, так как в случае неоплаты акций он не сможет удовлетворить свои требования иным способом (за счет заложенного имущества, поручителей и т.д.)»28.

Представляется, что выработанный судебной практикой критерий явного ущерба «выход за границы обычного предпринимательского риска» является достаточно универсальным и может быть применен к иным ситуациям. Например, о выходе за пределы обычного предпринимательского риска можно говорить, когда ущерб может быть причинен выбором контрагента, если есть основания полагать, что это лицо в силу своего финансового положения не способно исполнить принятые по договору обязательства29.

Однако в судебной практике встречаются и абсолютно противоположные позиции. Например, Арбитражный суд Московского округа, отклоняя доводы истца о причинении ему явного ущерба заключением договоров займа без обеспечения исполнения обязательств по ним, указал, что «доводы истца сами по себе не могут являться предусмотренным законом основанием для признания спорных договоров недействительными»30. Можно предположить, что это происходит из-за узкого подхода суда к понятию «явный ущерб», а также стремления ограничиться исключительно формальным ценовым критерием.

3.3. Отсутствие необходимости в заключении договора

Зачастую истцы, заявляя требование о признании сделки недействительной на основании п. 2 ст. 174 ГК РФ, ссылаются на причинение сделкой ущерба не вследствие неэквивалентности встречных предоставлений, а вследствие самого факта заключения сделки. Например, при заключения договора аренды, в то время как у арендатора имелось собственное аналогичное имущество и по этой причине не было необходимости в аренде. Иногда имеет место обратная ситуация, при которой арендодатель лишается имущества, необходимого для осуществления своей деятельности.

Проблемы доказывания ущерба в подобных случаях возникают на уровне судов первой и апелляционной инстанций, так как они в подавляющем большинстве случаев используют только критерий неэквивалентности встречных предоставлений. Однако на уровне судов кассационной инстанции продемонстрирован более внимательный подход к разрешению таких дел. На основе их анализа мы выделили следующие критерии, свидетельствующие о наличии ущерба в подобных случаях:

28Определение ВС РФ от 08.05.2015 № 309-ЭС15-4049.

29См.: постановление АС Уральского округа от 19.10.2016 по делу № А76-13514/2015.

30Постановление АС Московского округа от 17.07.2015 по делу № А40-118443/14.

187

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 4/2018

–отчуждение основного актива, необходимого для ведения хозяйственной деятельности. Суды признают, что ущерб наличествует в тех ситуациях, когда происходит отчуждение имущества, необходимого для нормального функционирования юридического лица, независимо от цены, по которой оно было продано, если имеет место корпоративный конфликт31. Такие ситуации возникают, если кто-то из участников общества или его директор отчуждает основной и наиболее ликвидный актив аффилированному лицу с целью прекращения совместной деятельности. Как показывает судебная практика, доказывание этих обстоятельств необходимо для успешного оспаривания сделки;

–аналогичным образом разрешается вопрос, когда имущество не продается, а сдается в аренду. Например, при разрешении подобного дела ВС РФ указал, что «оценивая наличие негативных последствий совершения сделок, суды не приняли во внимание то, что такие последствия могут выражаться не только в виде убытков в размере разницы между рыночной стоимостью аренды и ценой договоров, но и в невозможности использования арендодателем в своих интересах обремененного правом аренды имущества (курсив наш. — Авт.)»32;

–доказать наличие ущерба в делах, когда сделка оспаривается арендатором (покупателем), наиболее затруднительно, так как в этой ситуации арендатор должен подтвердить не только наличие собственного имущества, но и факт его исправности и достаточности для выполнения взятых на себя обязательств33.

Представляется, что предъявление судами достаточно высокого стандарта доказывания в вышеперечисленных примерах является вполне обоснованным и соответствует целям защиты стабильности оборота.

Судебная практика подтверждает, что ущерб, причиняемый такими сделками, не обладает явным характером, так как он во многом связан с внутрикорпоративными отношениями и не может быть очевиден для контрагента. Следовательно, в подобных ситуациях сделка может быть признана недействительной только при наличии сговора между представителем и другой стороной сделки.

4. Стандарт добросовестности стороны по сделке, совершенной представителем с явным ущербом для представляемого

Для признания сделки совершенной представителем с явным ущербом для представляемого необходимо также доказать, что другая сторона сделки знала или должна была знать об этом ущербе.

Суды, оценивая добросовестность контрагента по такой сделке, в основном следуют разъяснениям, приведенным в п. 2 постановления № 28, п. 93 постановления

31См.: постановление АС Уральского округа от 28.10.2016 по делу № А60-17861/2015.

32Определение ВС РФ от 08.05.2015 № 307-ЭС14-4993.

33См.: постановление АС Северо-Кавказского округа от 30.06.2017 по делу № А63-2033/2016.

188

Обзор практики

№ 25, и исходят из того, что знание стороны о наличии явного ущерба презюмируется, если это было очевидно для любого участника сделки в момент ее заключения.

В подавляющем большинстве случаев суды связывают недобросовестность контрагента с явной неэквивалентностью встречных предоставлений по сделке. Типичным является постановление Арбитражного суда Уральского округа, в котором суд указал, что, «исходя из заниженной стоимости, суд приходит к выводу о том, что истец не мог не знать о том, что данная сделка причиняет явный ущерб интересам продавца»34. При разрешении другого дела суд указывает, что «неэквивалентность встречного предоставления свидетельствует о том, что другая сторона знала или должна была знать о причиняемом ущербе»35.

Однако существует противоположная, хотя и не многочисленная практика, когда суды, несмотря на очевидную несоразмерность встречных предоставлений, все же признают контрагента добросовестным. Примером может служить следующее дело. Между двумя юридическими лицами был заключен договор купли-продажи земельных участков. Судом было установлено, что рыночная цена отчужденных земельных участков почти в 4 раза превышает стоимость, установленную в договоре. Однако суд констатировал, что покупатель не знал об ущербе, причиненном представляемому, поскольку не был ознакомлен с отчетом оценщика, в котором определена рыночная стоимость земельных участков36. Думается, что суд допустил грубую ошибку при разрешении данного дела, необоснованно понизив стандарт добросовестности для профессионального участника оборота.

Особо сложными видятся дела, в которых явный ущерб представляемого выводится не из разницы между встречными предоставлениями по сделке «в два или более раза», а из иных невыгодных условий. Судам при разрешении таких дел надлежит установить, мог ли разумный участник оборота со всей очевидностью полагать, что сделка совершается с явным ущербом для контрагента37.

Так, при разрешении дела о признании недействительным договора цессии Арбитражный суд Северо-Западного округа указал, что заключение оспариваемого договора без разумных причин для одномоментного отчуждения крупных имущественных активов юридического лица при значительной отсрочке встречного исполнения обязательств контрагентом и в отсутствие какой-либо выгоды или иного обоснования цели совершаемой сделки наносит ущерб интересам юридического лица. Затем суд пришел к выводу, что содержание договора очевидно свидетельствует о совершении сделки в ущерб интересам юридического лица и о безусловной осведомленности об этом контрагента, которому положения договора цессии позволяли достоверно знать о явном ущербе, причиняемом сделкой юридическому лицу38.

34Постановление АС Уральского округа от 07.12.2015 по делу № А71-13607/2014.

35Постановление АС Уральского округа от 12.01.2017 по делу № А60-2907/2016.

36См.: постановление АС Поволжского округа от 24.03.2016 по делу № А79-6953/2016.

37Однако стоит отметить, что суды проводят недостаточно глубокий анализ всех обстоятельств заключения спорной сделки и при установлении наличия значительного ущерба автоматически констатируют, что контрагент должен был знать о нем.

38См.: постановление АС Северо-Западного округа от 06.05.2015 по делу № А56-56225/2014.

189

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 4/2018

При этом в практике судов зачастую имеет место формальное применение критерия разницы во встречных предоставлениях в два или более раза. Констатируя отсутствие такой разницы, суды автоматически приходят к выводу о том, что контрагент по сделке добросовестен и не мог знать о причиняемом ущербе. Типичным является постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа, в котором указано, что «исходя из того, что арендная плата соответствует рыночной, суд приходит к выводу о том, что у арендодателя не имелось оснований полагать, что данная сделка может повлечь ущерб для арендатора»39.

Думается, что для целей применения п. 2 ст. 174 ГК РФ в тех случаях, когда явный ущерб интересам представляемого устанавливается исходя из иных невыгодных условий сделки, помимо неэквивалентности предоставлений, требуется более тонкий и тщательный подход к анализу всех условий и обстоятельств заключения такой сделки с целью установить, мог ли любой разумный участник оборота полагать, что она заключается в ущерб интересам представляемого.

Выводы

Проведенный анализ судебной практики демонстрирует, что в целом п. 2 ст. 174 ГК РФ является достаточно эффективным инструментом защиты интересов представляемого в случаях, когда сделка причиняет явный ущерб его интересам вследствие существенной неэквивалентности встречных предоставлений по ней. Второе основание признания сделки недействительной, которое подразумевает наличие сговора между представителем и стороной сделки, судами применяется неохотно. Существует устойчивая тенденция к смешению этих двух составов недействительности, зачастую приводящая к необоснованному возложению на истца бремени доказывания дополнительных обстоятельств.

При анализе ценовых условий договора суды делают вывод о неэквивалентности встречных предоставлений, основываясь на рыночных показателях по аналогичным сделкам. При этом суды презюмируют знание контрагента о явном ущербе в случае, если выполняется критерий «в два или более раза», следуя разъяснениям высших судебных инстанций. Следует отметить, что разъяснение о том, что неэквивалентность встречных предоставлений может быть оправдана экономической обоснованностью сделки, было также воспринято судами и активно применяется. При этом учитываются в основном отношения между сторонами по сделке, предшествующие ее заключению либо следующие за ним. Цель сделки в ряде случаев также выступает фактором, подтверждающим ее экономическую обоснованность.

Что касается причинения ущерба представляемому вследствие невыгодных неценовых условий договора, то говорить о какой-либо сложившейся судебной практике по данному вопросу сложно. Отсутствие формализованного критерия оценки ущерба явилось причиной отсутствия однообразия в применении данной нормы на начальном этапе, однако можно отметить некоторые тенденции и закономер-

190

Обзор практики

ности (например, констатация наличия явного ущерба в случаях, когда сторонами договора исключается предусмотренное законом обеспечение исполнения обязательств по сделке). В отношении невыгодных неценовых условий договора как причины причинения ущерба интересам представляемого также существует проблема доказывания того, что контрагент знал или должен был знать о явном ущербе.

References

Yakovlev V.F. On the Draft Concept of Improving General Provisions of the Civil Code of the Russian Federation [O proekte Kontseptsii sovershenstvovaniya obschikh polozheniy Grazhdanskogo kodeksa Rossiiskoi Federatsii]. The Herald of the Supreme Arbitrazh Court of the Russian Federation [Vestnik Vysshego Arbitrazhnogo Suda Rossiiskoi Federatsii]. 2009. No. 4. P. 6–8.

Information about authors

Alexandra Osipova — Student of the Saint Petersburg State University (e-mail: osipova_sasha77@mail.ru).

Gagik Shagoyan — Student of the Saint Petersburg State University (e-mail: gagik.shagoyan.96@mail.ru).

Konstantin Ibragimov — Student of the Saint Petersburg State University (e-mail: Ibragimovkj@gmail.com).

Maria Kalincheva — Student of the Saint Petersburg State University (e-mail: kalincheva.mari@mail.ru).

Arina Nikulushkina — Student of the Saint Petersburg State University (e-mail: arinasawyer@gmail.com).

191