учебный год 2023 / AP07_24-41_2015_Shirv_p5_st166

требования на том основании, что его удовлетворению препятствует ничтожная сделка? Изменится ли ситуация, если стороны или одна из них с самого начала знали о ничтожности, либо, узнав о ней впоследствии, тем не менее, приступили к исполнению сделки? До недавних пор казалось очевидным, что эти вопросы заслуживают лишь отрицательного ответа. На радикальный пересмотр традиционных воззрений претендует появившийся в ходе реформирования гражданского зако-

ствительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки». Подобные ситуации зачастую возникают при заключении договора присоединения. Так, одна сторона (например, страховщик) может включить в такой договор заведомо ничтожное условие, а затем сослаться на его недействительность, чтобы освободить себя от обязательств. Как показывает

практика, новая редакция п. 5 ст. 166 ГК РФ позволяет контрагенту в подобных случаях успешно апеллировать к институту злоупотребления правом.

Ссылка на недействительность договора может являться злоупотреблением правом

Анализ пояснительной записки к проекту федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» позволяет констатировать, что под заявлениями о недействительности сделки применительно к п. 5 ст. 166 ГК РФ в первую очередь следует понимать соответствующий иск или возражение.

Так, разработчики проекта предлагали считать «недобросовестными… действия лица (прежде всего — стороны сделки), которое вело себя таким образом, что не возникало сомнений в том, что оно согласно со сделкой и намерено придерживаться ее условий, но впоследствии обратилось в суд с требованием о признании сделки недействительной. Указанное ограничение относится как к оспоримым, так и к ничтожным сделкам. Оборот «заявление о недействительности сделки не имеет правового значения» использован для того, чтобы была учтена также ситуация, когда лицо ссылается на недействительность

ничтожной сделки в качестве ответчика (возражая против исковых требований, например, о взыскании долга по договору).

Как показывает анализ первых комментариев этой новеллы, отечественное профессиональное сообщество пока не уяснило в полной мере смысл введенного законодателем правила. Так, обоснованно пытаясь «соотнести предлагаемые последствия с нормами процессуального права», О.А. Рузакова ограничивается выводом, что «последствием такого заявления является отказ в иске»1. А.М. Эрделевский задается вопросом: «о каком заявлении здесь идет речь? Вероятно, не об исковом заявлении, поскольку его вряд ли можно было бы квалифицировать как действие, не имеющее правового значения. Скорее всего, имеется в виду внесудебное заявление о недействительности сделки одного из участников гражданских правоотношений, адресованное другим участникам»2. Я. Е. Парций, полагает, что в данном пункте подразумеваются оспоримые сделки3. В последнее время стали появляться и более обстоятельные работы, посвященные интересующему нас положению, которые опираются на более обширную источниковую базу4, а также публикации, обращающиеся к нему при разработке отдельных частных институтов гражданского права (в основном в связи с проблемой недействительности купли-прода- жи чужого имущества)5. Но и они, за редким исключением6, не идут далее описания вве-

ГЛАВНАЯ ТЕМА

денной законодателем новеллы, воспринимают ее некритически и оставляют без внимания целый ряд самых серьезных противоречий, в которых рискует запутаться наш правопорядок, прибегая к обсуждаемому приему.

Это положение закона, не прошедшее пока серьезной проверки судебной практикой и получившее лишь поверхностное освещение в литературе, появилось не на пустом месте. Закрепленный в нем подход снискал официальное признание отечественного правопорядка еще в постановлении Президиума ВАС РФ от 13.04.2010 № 16996/09 (как законодательную фиксацию занятой Президиумом позиции по п. 5 ст. 166 ГК РФ воспринимают и суды, игнорируя на этом основании доводы сторон о неприменимости названного положения закона к старым сделкам7). Анализ данного постановления ВАС РФ позволит не только внимательнее присмотреться к указанному подходу в действии, но и вскрыть его конфликт с меха-

ССЫЛКА НА НИЧТОЖНОСТЬ СДЕЛКИ КАК ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ ПРАВОМ

низмом функционирования отечественного правопорядка.

В указанном деле страховая компания на разработанных ею стандартных условиях заключила с экспедитором договор, предусматривавший, в частности, страхование его ответственности за утрату груза. Груз был похищен неустановленными лицами, а страховая компания, несмотря на заявление экспедитора, не выплатила страховое возмещение его клиенту. В связи с этим экспедитор рассчитался с клиентом самостоятельно и обратился в суд, требуя возмещения. Страховая компания сочла заявленные требования необоснованными. По ее мнению, условие договора о страховании ответственности экспедитора ничтожно, так как российское право допускает страхование риска ответственности за нарушение договора только в случаях, прямо предусмотренных законом а соответствующее дозволение, которое касалось бы договора экспедиции, отсутствует.

от материально-правовой стороны дела и фокусирует свое внимание на процессуальных средствах защиты сторонами своих позиций. Вместо того, чтобы сконцентрироваться на вопросе наличия у истца материального требования к ответчику, суд решает, может ли ответчик в процессе ссылаться на отсутствие у истца такого права. Более того, обращаясь к категории злоупотребления правом, Президиум дает понять, что у истца спорного требования нет, а следовательно, ответчик, строго говоря, имеет право ссылаться на его отсутствие и именно этим правом злоупотребляет*. Таким образом, хотя материальное право стоит на стороне ответчика, суд принял решение в пользу истца, не позволив ответчику отстаивать в процессе свою материаль- но-правую позицию.

Эта радикальная смена парадигмы, допущенная в конкретном деле, сказывается и на выво-

де о недействительности сделки в алгоритме разрешения спора. При стандартном подходе недействительность сделки означает отсутствие у истца обосновываемого ею материального права, что автоматически приводит к отказу в удовлетворении иска. Техника, использованная в комментируемом постановлении, сложнее: недействительная сделка, быть может, и не наделяет истца спорным материальным правом, но успех его требования в суде зависит не только от этого, но и от того, сможет ли ответчик защититься ссылкой на недействительность.

*Ср. второе предложение п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — Информационное письмо № 127).

ГЛАВНАЯ ТЕМА

ГК РФ в действовавшей на момент рассмотрения спора редакции), строго говоря, беспомощен против недолжного использования материального права на возражение, которое не может быть нарушено и не нуждается в защите. Тем не менее, раздвигая рамки данного института, суды в некоторых случаях оценивают возражения, имеющие материальный субстрат, как злоупотребление правом. Яркий пример — постановление Президиума ВАС РФ от 22.11.2011 № 17912/09. Здесь Президиум посчитал обоснованным отказ судов в применении исковой давности, на которую ссылался ответчик. Президиум, судя по всему, отдавал себе отчет в том, что легальный институт злоупотребления правом здесь напрямую не применим: «Президиум считает обоснованным отказ судов в применении исковой давности, который по своему смыслу(!) соответствует пункту 2 статьи 10 Гражданского кодекса и выступает в настоящем случае(!) как санкция за злоупотребление правами». Кстати сказать, ссылаясь на § 242 ГГУ и связанный с ним институт злоупотребления правом, борются с неприемлемыми возражениями об исковой давности и немецкие суды10.

Итак, вместо предусмотренного законом отказа в защите права, суд игнорирует его осуществление управомоченным лицом (материально-правовая альтернатива этому техническому решению, центр тяжести которого находится в процессе, — констатировать отсутствие у ответчика права на соответствующее возражение в сложившейся ситуации).

Если этот первый шаг характеризуется отмеченной методологической некорректностью, то последующие вполне отвечают обычным требованиям. Отклонив возражение ответчика, суд не должен и даже не может учитывать приведенные в нем обстоятельства, поскольку они приобретают значение лишь при наличии специального волеизъявления ответчика (которое, хотя

ССЫЛКА НА НИЧТОЖНОСТЬ СДЕЛКИ КАК ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ ПРАВОМ

ипрозвучало, в действительности было проигнорировано судом). Следовательно, удовлетворению заявленного истцом требования ничто не препятствует, и суд — в полном соответствии с материальноправовой нормой, — принимает решение в пользу истца.

Иначе обстоит дело с возражением против иска со ссылкой на ничтожность обосновывающей его сделки. Такое возражение не является предметом особого материального права ответчика, и его учет судом не зависит от решения ответчика. Указывая суду на ничтожность спорной сделки, ответчик не меняет тем самым правового положения сторон, а лишь сообщает суду свое мнение о верной правовой оценке обстоятельств дела, пользуясь принадлежащим любому участнику процесса правом приводить свои доводы по всем возникающим в ходе рассмотрения дела вопросам (ч. 1 ст. 41 АПК РФ). Это право — процессуальное, а не материальное, поэтому злоупотребление им должно оцениваться на основании ч. 2 ст. 41 АПК РФ (или, соответственно, ч. 1 ст. 35 ГПК РФ), а не ст. 10 ГК РФ. Впрочем, в вопросе о применимости ст. 10 ГК РФ к процессуальным правам отечественная судебная практика расколота11. К слову, отсутствие правила, аналогичного названным положениям наших процессуальных кодексов, в немецком процессуальном законе привело к долгой дискуссии о допустимости и пределах применения в процессе «общего» принципа добросовестности, закрепленного в § 242 ГГУ. Ее итогом стало признание, что добрая совесть действует

ив этой части правопорядка, хотя и с некоторыми ограничениями12.

Влюбом случае указание суду на всем известную норму закона, согласно которой спорная сделка ничтожна, едва ли может вопиющим образом противоречить смыслу или назначению права приводить доводы и квалифицироваться как злоупотребление им.

Мнения лиц, участвующих в деле, относительно надлежащей правовой оценки обстоятельств дела фактически помогают суду сформировать свою собственную позицию. Однако с юридической точки зрения они значения не имеют, поскольку правовая квалификация фактов находится в исключительной компетенции суда (iura novit curia). В такой ситуации ссылка ответчика на ничтожность играет маргинальную роль в процессе рассмотрения дела и юридически ни в коей мере не влияет на решение суда. Судья должен без всяких напоминаний (кстати сказать, даже в случае, когда ответчик не явился в судебное заседание) констатировать, что спорная сделка ничтожна. Доводы же ответчика лишь помогают ему быстрее сориентироваться в рассматриваемом деле и занять собственную позицию. Игнорируя ссылку на ничтожность как злоупотребление правом, судья тем самым не освобождает себя от обязанности квалифицировать соответствующую сделку как ничтожную. Поэтому, даже если вопреки указанным сомнениям суд сочтет возражение ответчика не достойным внимания, следующим шагом должно будет стать признание его правоты.

Необходимость учета ничтожности ex officio вытекает из самой структуры силлогизма, лежащего в основе судебного решения: договорное требование принадлежит только тому, кто является стороной договора. Следовательно, решение об удовлетворении иска может быть принято лишь при условии, что будет установлено наличие между сторонами спора договорного отношения. Оценка действительности

сделки как раз и составляет часть деятельности суда по проверке меньшей посылки, а удовлетворение требования, основанного на ничтожной сделке, не может быть признано законным, так как представляет собой применение нормы к обстоятельствам, не охваченным ее гипотезой. На необходимость учета ничтожности судом ex officio и на избыточность «ссылки» на ничтожность со стороны ответчика обращали внимание и в немецкой литературе при обсуждении практики признания таких ссылок злоупотреблением правом13. В этом смысле слова, которые суды на автоматизме повторяют чуть ни при каждом пересмотре решения нижестоящей инстанции, произнесенные апелляцией в рамках обсуждаемого дела, вновь наполняются своим подлинным смыслом: «…судом первой инстанции не применены подлежащие применению нормы материального права, что привело к неправильному определению прав и обязанностей сторон спорных правоотношений, а поэтому вывод о наличии у истца обязанности по выплате страхового возмещения по договору страхования не является основанным на законе».

Изложенное означает, что, отказываясь констатировать ничтожность сделки, суд не только игнорирует соответствующую ссылку ответчика, но и уклоняется от выполнения своих обязанностей. Возражение ответчика дает суду лишь удобный повод для изложения мотивов собственного нежелания признавать спорную сделку ничтожной. Действительные причины неудовлетворенности суда тем решением, которого требует норма закона,

лежат за пределами процесса: судью смущает не столько сама ссылка ответчика на ничтожность, сколько та ситуация, с которой стороны пришли в суд. В данном деле это тот факт, что ответчик сам предложил истцу заключить договор на определенных условиях, хотя, будучи профессионалом в соответствующей области, знал или должен был знать о незаконности некоторых из них. Играет ли наряду с этим обстоятельством какую-то роль собственно ссылка ответчика на ничтожность? Положительный ответ на этот вопрос, как правило, будет

связан с обвинением ответчика в непоследовательности и нарушении принципа недопустимости venire contra factum proprium (идти против своего прежнего поведения. Мол, сначала, до процесса, ответчик всем своим поведением демонстрировал, что рассматривает сделку как действительную, а теперь, когда между сторонами разгорелся спор, вдруг идет на попятную и настаивает на ничтожности сделки (ср. п. 5 ст. 166 ГК РФ: «Заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сдел-

не об исцелении ничтожных сделок, не о превращении недействительных сделок в действительные, а именно о недопустимости ссылки на их недействительность10*. При этом обращают внимание на то, что ссылка на ничтожность недоступна лишь одной из сторон, в то время как другая вполне может требовать квалификации спорной сделки как недействительной11*.

*См.: Bork R. Allgemeiner Teil des Bürgerlichen Gesetzbuchs. 3., neubearb. Aufl. Tübingen: Mohr Siebeck, 2011. S. 421–423; Flume W. Allgemeiner Teil des Bürgerlichen Rechts. 2. Das Rechtsgeschäft. 3. Aufl. Berlin[u.a.]:Springer,1979.S.276–291;J.vonStaudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Buch I. Allgemeiner Teil, § 125–129; BeurkG (Beurkundung). Neubearb. 2012. Berlin: Sellierde Gruyter, 2012. S. 38–43 (C. Hertel); Medicus D. Allgemeiner Teil des BGB. 10., neu bearb. Aufl. Heidelberg [et al.]: C.F. Müller, 2010. S. 255–258; Münchener Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Bd. I. Allgemeiner Teil, § 1–240, ProstG, AGG. 6. Aufl. München: Beck, 2012. S. 1286–1288 (D. Einsele); Wolf M., Neuner J. Allgemeiner Teil des bürgerlichen Rechts. München: Beck, 2012. S. 521–523. Об истории становления этого подхода в судебной практике см.: Meyer-Pritzl R. § 125–129. Form der Rechtsgeschäfte // Historisch-kritischer Kommentar zum BGB. Bd. I. Allgemeiner Teil. § 1–240. Tübingen: Mohr Siebeck, 2003. S. 512–525.

**Bürgerliches Gesetzbuch / O. Palandt. 72. Aufl. München: Beck, 2013. S. 109 (J. Ellenberger).

*** Ibid. S. 127, 137.

****Об этом см. также: Bork R. Op. cit. S. 482–483; Dorn F. § 139-141. Nichtigkeit II // Historisch-kritischer Kommentar zum BGB. Bd. I. Allgemeiner Teil. § 1–240. Tübingen: Mohr Siebeck, 2003. S. 773–774; Wolf M., Neuner J. Op. cit. S. 679–681.

5* Об этом см. также: J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Buch 1. Allgemeiner Teil, § 134– 138; Anh. zu § 138: Prost G. Neubearb. 2011. Berlin: Sellierde Gruyter, 2011. S. 366–367 (R. Sack, P. S. Fischinger).

6* Bürgerliches Gesetzbuch mit Allgemeinem Gleichbehandlungsgesetz (Auszug). Kommentar / O. Jauernig. 13., neubearb. Aufl. München: Beck, 2009. S. 194 (H.-P. Mansel). Beckmann R.M. Nichtigkeit und Personenschutz. Tübingen: Mohr Siebeck, 1998. S. 215–220, 223–240, 248–249.

7* Basler Kommentar. Zivilgesetzbuch I. Art. 1–456 ZGB. 4. Aufl. Basel: Helbing Lichtenhahn, 2010. S. 49–50 (H. Honsell); Berner Kommentar. Kommentar zum schweizerischen Privatrecht. Schweizerisches Zivilgesetzbuch. Bd. I. Einleitung und Personenrecht. 1. Abteilung. Einleitung. Artikel 1–9 ZGB. Bern: Stämpfli, 2012. S. 586–594 (H. Hausheer, R. A. Aebi-Müller).

8* Basler Kommentar. S. 50–52 (H. Honsell).

9* Berner Kommentar. S. 589 (H. Hausheer, R. A. AebiMüller).

10* Armbrüster C. Treuwidrigkeit der Berufung auf Formmängel // Neue juristische Wochenschrift. 2007. S. 3320; Bork R. Op. cit. S. 421; Wolf M., Neuner J. Op. cit. S. 523.

11* Armbrüster C. Op. cit. S. 3320; Beckmann R. M. Op. cit. Passim; Bürgerliches Gesetzbuch / O. Palandt. S. 109 (J. Ellenberger); Flume W. Op. cit. S. 557; Wolf M., Neuner J. Op. cit. S. 523.