учебный год 2023 / AP05_54-61_Egorov_sdelki_nasilie_ugrozy (1)

вступающего в сделку. Они образуют порок его воли, что в свою очередь дает субъекту сделки право ее оспорить. В отличие от модных сегодня оснований оспоримости сделки, таких как крупный характер или заинтересованность при ее совершении, которые в историческом масштабе являются совершенно «молодыми», сделки с пороками воли насчитывают многовековую историю. Надо полагать, возможность оспаривать волеизъявление появилась прак-

фицировала и снабдила термином «правовая сделка» (нем. Rechtsgeschaeft). Совершенно очевидно, что такая возможность имелась, например, в римском праве, т.е. более двух тысяч лет назад. За время своей истории сделки с пороками воли поставили большое количество вопросов, многие из которых вызывают неоднозначное отношение до сих пор. Тем более важно, что ВАС РФ обратил внимание на эти классические основания недействительности сделок и в Обзоре

практики применения арбитражными судами статей 178 и 179 Гражданского кодекса Российской Федерации (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 10.12.2013 № 162; далее — Обзор) посвятил этим сделкам 3 пункта из 14. Затронутые в Обзоре аспекты необходимо рассмотреть подробнее, но поскольку многие вопросы остались за рамками Обзора, постараемся встроить разбор указанных примеров в краткое описание проблемы в целом.

Насилие и угроза — наиболее опасные причины порока воли

Законодатель установил в ст. 179 ГК РФ перечень оснований недействительности сделки, при которых сторона, наделяемая правом оспаривания сделки, не является «виновником» ее недействительности, а, напротив, пострадавшим лицом. Этим обусловлено, что оспаривание сделки может происходить и в том случае, если насилие или угроза относились не только к существенным условиям сделки, но и к второстепенным ее элементам, если смотреть взглядом стороннего обывателя. Строго говоря, если имеет место насилие или угроза, то потерпевшая сторона изъявляет тем не менее свою волю. Однако данная воля сформирована под воздействием внешних факторов. Негативная оценка этих факторов правопорядком, нежелание давать поддержку таким нечестным способам влияния на волю служат основанием для оспоримого характера данных сделок.

Если ранжировать все пороки воли по степени общественной опасности, то насилие займет безусловное первое место, угроза окажется на втором. Иные пороки воли, о которых не говорится в настоящей статье, например, обман — на третьем и следующих.

Ряд проблем в случае с данными сделками имеет общий характер.

Во-первых, невыгодность сделки, заключенной с пороками воли, не является обязательным элементом признания сделки недействительной. Разумеется, по общему правилу, если кто-то пытается заставить другое лицо совершить сделку, прибегая при этом к средствам, граничащим с составом преступления, он в первую очередь ориентируется на получение выгоды в свою пользу с одновременным ущемлением интересов контрагента. Но это не обязательно. Например, если кто-то не хочет продавать принадлежащий ему земельный участок ни за какие деньги, в т.ч. за двукратную цену, то неправильно было бы, если бы покупатель мог его заставить продать объект на рыночных условиях и на этом основании сделку нельзя было бы оспорить. Факт насилия или угроз несет в себе такую повышенную общественную опасность, так сильно посягает на свободу частной воли, что сам по себе служит основанием для признания сделки недействительной.

Как представляется, в этом случае подлежит ограничительному толкованию абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ, согласно которому оспоримая сделка может быть признана недействительной, если она нарушает права или охраняемые законом интересы лица, оспаривающего сделку, в том числе повлекла неблагоприятные для него последствия.

В данном случае неблагоприятные последствия сделки будут заключаться не в каких-то внешних обстоятельствах (невыгодности условий сделки и т.п.), а в самом факте заключения сделки, которую лицо не желало.

Во-вторых, и насилие, и угрозы могут быть адресованы не только стороне в сделке, но и иным лицам1. Чаще всего в роли третьих лиц выступают родственники потер-

певшей стороны, на волю которой воздействуют злоумышленники. Однако есть основания полагать, что в качестве таковых могут быть и иные лица, теоретически даже малознакомые с потерпевшим. Главное, чтобы насилие или угроза в отношении названных третьих лиц являлись причиной, побудившей потерпевшую сторону вступить в сделку. Иногда этот тезис вызывает вопросы, особенно в студенческой аудитории. Но тут не может быть сомнений. Любое насилие или склонение к сделке посредством угроз должны жестко пресекаться правопорядком. Совершенно очевидно, что если злоумышленник угрожает жизни моего соседа и я во избежание непоправимых последствий заключу сделку, которую он добивался, то правопорядок не может мне сказать, что сосед мне не родственник и поэтому мне должно было быть безразлично, будет ли причинен вред

его жизни или нет. Если решить иначе, то злоумышленник — молодец, он правильно подобрал «ключи» к моей воле, раз сделка не может быть более оспорена.

В-третьих, угроза и насилие адресованы физическим лицам. Однако они имеют прямое отношение и к юридическим лицам, поскольку физические лица заключают сделки от имени юридических лиц как добровольные представители либо в качестве органов последних (генеральных директоров). Поскольку воля это психическое отношение лица к действительности, волей могут обладать только физические лица. Они изъявляют свою волю в сделке, но их воля имеет значение для сделки и порождает права для юридического лица. Именно в этом заключается их качество представителя (органа). Таким образом, обман или угроза, адресованные директору юридического лица или его добровольному

представителю, позволяют оспорить сделку, совершенную этими лицами от имени юридического лица. Оспаривание в данном случае происходит на основании ст. 179 ГК РФ, но с определенной спецификой: оспаривается та сделка, которая повлекла правовые последствия для юридического лица, но по причине порока воли его представителя.

В-четвертых, основные сложности

вотношении сделок под влиянием насилия или угроз возникают не столько в плоскости права, сколько в связи с необходимостью доказывания того, что угроза или насилие имели место. В подавляющем большинстве случаев отказы в исках по данным основаниям, происходят в связи с тем, что истцам не удается доказать наличие насилия или угроз, а также причинной связи между указанными действиями и состоявшейся сделкой. К сожалению, арбитражные

суды не всегда демонстрирует должное умение в работе со свидетельскими показаниями и в целом проигрывают в данном вопросе судам общей юрисдикции. Однако без этой составляющей потерпевшие не могут получить необходимой защиты. Поэтому отказ

взаслушивании свидетелей угроз в адрес истца или фразы в судебных актах об отказе в иске о том, что наличие угрозы не было подтверждено документально, должны решительно пресекаться вышестоящими инстанциями.

ВАС РФ ориентирует нижестоящие суды на то, что угрозы или насилие, являющиеся основаниями для признания сделки недействительной по ст. 179 ГК РФ, могут подтверждаться не только фактом наличия уголовного производства по соответствующему делу (п. 12 Обзора).

Наконец, в-пятых, с1 сентября 2013 года

вст. 179 ГК РФ отсутствует санкция в виде

интересами стороны сделки, которая добросовестно не знала о том, что кто-то ни с того ни с сего (видимо, из лучших побуждений) угрожал ее контрагенту.

В этой идее также проявляется повышенная степень общественной опасности сделок под влиянием насилия или угроз. Например, при обмане, обладающем меньшей степенью общественной опасности, дело обстоит иначе, и последние изменения в ГК РФ подтверждают эту мысль. Если обманывает третье лицо, то сделка может быть оспорена лишь при условии, что будет доказано знание об обмане той стороны, к пользе которой он совершается (абз. 3 п. 2 ст. 179 ГК РФ). См. по этому поводу также п. 8 упомянутого выше Обзора практики ВАС РФ.

Включение данного регулирования в ГК РФ, произошедшее только в отношении обмана, но не сделок под влиянием насилия или угроз, еще

ярче подчеркивает, что лицо, от которого исходят угроза или насилие, не имеет принципиального значения.

Тем не менее в арбитражной практике встречаются противоположные подходы. Истица продала акции лицу И. после того, как в адрес ее дочери поступили угрозы. Эти угрозы поступили от лица О. Поскольку судом установлено, что от стороны сделки (И.) или от других лиц, действующих в его интересах, исходили угрозы в адрес истицы, и что такие угрозы были реальными, в иске отказано (постановление ФАС Северо-Западного округа от 09.10.2007 по делу № А66-8296/2006).

*Heinrichs/Ellenberger in: Palandt Kommentar zum Buergerlichen Gesetzbuch. 67. Aufl., Muenchen, 2008, § 123 Rn 18 S.98.

изъятия в доход государства всего полученного по сделке стороной, в чью пользу имели место насилие или угрозы. Эта санкция, на наш взгляд, служила сдерживающим фактором, останавливавшим суды от признания таких сделок недействительными при малейших сомнениях в отсутствии вины ответчика. С ее отменой случаев эффективного оспаривания сделок по рассматриваемым основаниям должно стать больше.

Насилие может быть как физического, так

и психологического характера

Применительно к насилию интересной является проблема так называемой абсолютной власти (лат. vis absoluta). При такой крайней форме насилия человек вообще не изъявляет воли, а например, его рукой, пока он связан или пребывает во сне, выводят подпись под сделкой. Эти формы насилия, зародившись в далеком прошлом, на сегодняшний день безнадежно устарели. Надо полагать, что тот, кто водит чужой рукой, будет совершать подпись своим почерком, а не почерком того лица, чьей рукой он оперирует. И это установит любая графическая экспертиза.

Однако кое в чем правило vis absoluta сохраняет свою значимость. Это случаи гипноза, когда человек находится под таким влиянием, при котором он теряет возможность отдавать отчет в своих действиях. В этом случае западная практика вслед за римским правом не ведет речь о насилии, которое служит основанием для оспаривания сделки, но о насилии, полностью уничтожающем волю лица. Думается, этот подход актуально воспринять и в России. Таким образом, в данном случае имеет место ничтожность сделки ввиду противоречия внешней видимости происходящего (формальное волеизъявление человек, находящийся под гипнозом, все же совершает) определению гражданско-правовой сдел-

58

AP05_54-61_Egorov.indd 58

ки как формы проявления автономии воли (ст. 153 ГК РФ).

Надо полагать, что в большинстве случаев насилие имеет место в форме причинения телесных повреждений (побоев), противоправного лишения свободы и т.п.

Однако встречаются случаи, в которых истцы сталкиваются с насилием психологического характера. Иногда полагают, что такое насилие не может служить основанием для оспаривания сделки по п. 1 ст. 179 ГК РФ (постановление ФАС Центрального округа от 24.01.2011 по делу № А54- 836/2010-С9). По мнению указанного суда, из смысла названной нормы следует, что для признания сделки недействительной как совершенной вследствие насилия, истцу необходимо представить доказательства применения физического воздействия к нему при совершении сделки. Под насилием в смысле указанной статьи понимается противоправное физическое воздействие на другое лицо путем причинения страданий ему или его близким с целью заставить совершить сделку. Насилие может выражаться в причинении физических страданий (нанесении побоев, ограничении либо лишении свободы передвижения и т.д.), а также в воздействии на имущество (уничтожение либо повреждение имущества, захват его

ит.п.).

Всудебной практике встречаются иногда повышенные требования к доказыванию причинной связи между физическим насилием и сделкой. Например, Президиум ВАС РФ отказал в передаче в Президиум следующего дела.

ПРАКТИКА. Истец, являвшийся бывшим супругом покупательницы доли в ООО, продал ей эту долю и далее обратился с иском об оспаривании сделки. Доля была продана за 4,3 т.р. вместо 35,6 т.р. ее стоимости. В качестве доказательств истец приложил справку о том, что ему были нанесены побои. Однако поскольку справка о побоях была датирована следующим днем

АРБИТРАЖНАЯ ПРАКТИКА. № 5, МАЙ 2014

4/23/14 6:52 PM

по сравнению с датой, проставленной на сделке, суд не признал эти побои находящимися в причинной связи со сделкой. Конечно, напрашивается вопрос о том, есть ли гарантия, что люди, которые били истца, не предложили ему датировать договор задним числом? Но на этот вопрос суд кассационной инстанции предпочел не отвечать, признав тем не менее сделку недействительной, но как кабальную, а не как заключенную под влиянием насилия (постановление ФАС Дальневосточного округа от 26.10.2004 № Ф03- А37/04-1/2799).

Похожий пример описан и в другом судебном акте. В обоснование иска о признании недействительным договора куп- ли-продажи акций гражданин ссылался на то, что неизвестные люди и ответчик при помощи удержания его против воли, применяли насилие путем избиения, связыванием конечностей, оставлением без одежды на морозе, сопровождавшееся угрозами применения оружия и лишения жизни. Они принудили истца подписать договор и дать расписку в получении денег. Суд пришел к выводу о недоказанности истцом того обстоятельства, что спорный договор был заключен под влиянием насилия и угрозы со стороны ответчика. Также суд указал, что предоставленные истцом документы свидетельствуют лишь о причиненном вреде здоровью истца, но не доказывают, что этот вред был причинен истцу ответчиком или иным лицом именно с целью принуждения совершить оспариваемую сделку (постановление ФАС Московского округа от 17.01.2007, 24.01.2007 № КГ-А40/12214-06 по делу № А40-7580/06-137-81).

Угроза очень тяжело поддается определению

ГК РФ не регулирует многих вопросов, которые вызывают споры в доктрине, а именно каковы критерии угрозы, должна ли она быть существенной, в отношении

кого может быть изъявлена угроза, имеет значение угроза только личности или также имуществу, возможна ли угроза правомерными действиями.

Обращение к иностранному опыту показывает, что зарубежный законодатель предпочитает решать многие из поставленных вопросов, не оставляя их на усмотрение судебной практики.

Согласно ст. 44 Книги 3 ГК Нидерландов об угрозе идет речь, когда кто-то побуждает другого совершить определенную сделку, противоправно угрожая причинить ущерб ему или третьему лицу персонально или его имуществу. Угроза должна быть такой, чтобы разумно мыслящий человек мог оказаться под ее влиянием.

Согласно ст. 1435 ГК Италии принуждение должно быть таким, чтобы оно оказывало влияние на лицо и заставляло его бояться причинения противоправных и значительных неблагоприятных последствий себе или своему имуществу. При этом должны учитываться возраст, пол и прочие особенности лиц. Принуждение является основанием для объявления договора ничтожным и тогда, когда угрожающие неблагоприятные последствия касаются личности или имущества супруга стороны договора или его родственников по восходящей и нисходящей линии. Если угрожающие неблагоприятные последствия касаются иных лиц, то объявление договора ничтожным оставляется на усмотрение суда, который должен произвести тщательную оценку всех обстоятельств (ст.1436 ГК Италии).

Наиболее распространенным вопросом в отношении угрозы является вопрос о ее реальном характере. В римском праве считалось, что угроза должна быть такой, чтобы поколебать дух воина средней храбрости. Как представляется, с тех пор общественные взгляды претерпели определенную эволюцию и таких высоких требований к угрозе более не предъявляется. Тот, кто добивается от нерешительного человека (или

даже труса) при помощи угрозы, которая не произвела никакого действия на храброго и физически сильного человека, не может извлекать преимущество из своего поведения. Естественный отбор в такой вульгарной форме в обществе более не приемлем. В Германии считают, что незначительность тех неблагоприятных последствий, которыми угрожают, вызывает необходимость особо внимательной проверки причинной связи между угрозой и сделкой, но не отрицают возможности оспаривания в принципе3. При этом, конечно, у лица, которому угрожают, должно создаться впечатление, что наступление нежелательных для него последствий зависит от воли угрожающего лица4.

В России вопрос о реальном характере угрозы косвенно затрагивается в п. 13 Обзора. В данном деле участник ООО получал угрозы от других участников, подталкивавших его к выходу из общества. Суд первой инстанции оценил свидетельские показания об угрозах в адрес истца как заслуживающие серьезного доверия и счел, что у истца действительно были основания опасаться неблагоприятных последствий в случае неподачи заявления о выходе из состава участников общества.

Еще один злободневный вопрос — угроза правомерными действиями. Представление о том, что угрожать можно только при помощи каких-то незаконных действий вроде побоев или убийства, является достаточно архаичным. Повсеместно в Европе распространена точка зрения о том, что угроза может выражаться и в совершении правомерных действий, например, в сообщении в компетентные органы о правонарушении, допущенном лицом, которому адресована угроза.

Например, в Италии угроза реализовать какое-либо право лишь тогда может являться основанием для объявления договора ничтожным, когда она направлена на получение противоправных преимуществ (ст. 1438 ГК). В Германии угроза при помо-

щи правомерных действий является незаконной, если преследуемая угрожающим цель и используемое средство (угроза) находятся в неадекватной связи, т.е. используемая угроза для достижения данной цели противоречит «чувству приличия всех справедливо думающих» (цитата из решения Верховного суда ФРГ)5.

Очень важно в этой связи, что ВАС РФ занял фактически аналогичную точку зрения, указав в п. 14 Обзора, что угроза осуществить право является основанием для признания сделки недействительной, если под влиянием этой угрозы сторона совершила сделку, не связанную с указанным правом. Главное, чтобы не желаемые потерпевшей стороной правовые последствия совершения оспариваемой сделки наступили в результате угрозы, а не самостоятельного свободного волеизъявления. В деле, положенном в основу указанного вывода, ответчик угрожал истцу обращением в органы прокуратуры в целях информирования об уклонении истца от уплаты налогов. Второй пример — использование ареста акций должника в порядке обеспечительных мер для того, чтобы склонить его к скорейшей продаже указанных акций другой стороне.

Завышенный стандарт доказывания по делам об оспаривании сделок

под влиянием угрозы мало кому удается преодолеть

Наконец, нельзя не проиллюстрировать проблему завышенных требований судов, предъявляемых к доказыванию угроз.

Новый генеральный директор по вступлении в должность высказал угрозу всем работникам ЗАО о том, что при отказе в продаже долей в обществах, расположенных на территории ЗАО, уволит их (истцу угрожало еще и увольнение дочерей) и не даст возможности работать этим обществам (доли в этих обществах принадлежа-