Экзамен зачет учебный год 2023 / AP01_60-69 2014 Папченкова сделки пред-ля на себя

речь идет не столько об обходе конкретных положений норм о представительстве, сколько о недопустимом злоупотреблении конструкцией юридического лица, что дает суду право проигнорировать юридическую обособленность юридического лица (проникнуть под корпоративную завесу) и применить непосредственно нормы о запрете сделок на себя. Указанный подход был, в частности, озвучен в решении Верховного суда Швейцарии, в котором суд применил ранее выработанное в судебной практике правило о запрете сделок на себя к договору купли-продажи, заключенному представителем не непосредственно с самим собой, но с собой как с «собственником» компании-контрагента (BGE 4C.327/2005). В то же время в другом деле, где сделка, совершенная представителем с сестринской компанией, нормы о запрете сделок на себя по аналогии не применялись (BGE 4C.402/1998).

Однако в российской судебной практике встречается иной подход. Так, суд отклонил довод стороны в деле о ничтожности договора аренды как противоречащий п. 3 ст. 182 ГК РФ, ввиду того, что последний был заключен между К. (представителем арендодателя) и третьим лицом (арендатором), где К. одновременно является единственным учредителем. Суд посчитал, что К., будучи учредителем общества, не может рассматриваться в качестве стороны в договоре аренды, в связи с этим п. 3 ст. 182 ГК РФ в данном случае применению не подлежит (постановление ФАС ЗападноСибирского округа от 20.04.2012 по делу

№А03-9767/2011).

Вуказанном деле заявление о ничтожности сделки было сделано не самим представляемым (арендодателем), но удерживающим арендуемое имущество третьим лицом в качестве возражения на предъявленный к нему иск о возмещении причиненных в связи с удержанием убытков (упущенной выгоды в виде неполученной платы

по договору аренды). Возможно, решение суда было бы другим, если бы иск о недействительности сделки был предъявлен самим представляемым и налицо был бы факт злоупотребления полномочиями представителем. Иными словами, надо учитывать цель данной нормы как направленной именно на защиту интересов представляемого, но не на абстрактный запрет таких сделок, что было учтено, в частности, в новой редакции п. 3 ст. 182 ГК РФ, сузившей круг лиц, имеющих право оспаривать сделки по указанному в ней основанию.

Зарубежный взгляд на сделки, совершенные исключительно в интересе представителя

Все вышеописанные ситуации объединяет то, что обход норм о запрете сделок представителя с самим собой осуществляется здесь посредством простой незамысловатой перестановки фигур — замены одного субъекта (представителя) другим (полностью подконтрольного субпредставителя либо аффилированного лица). При этом также отсутствуют интересы третьих лиц, которые заслуживали бы какой-либо защиты.

В этой связи, как в германской, так и в швейцарской практике и литературе прослеживается разумный подход о целесообразности распространения по аналогии на указанные ситуации норм о запрете сделок на себя и норм о двойном представительстве. Ключевым для такого решения являются два момента: во-первых, сам факт того, что устранить идентичность между личностью представителя и контрагента по спорной сделке настолько легко — буквально совершив один ход1; во-вторых, то обстоятельство, — и это является более решающим — что представитель в таком случае продолжает опосредованно участвовать в совершаемой от имени представляемого сделке, сохраняя за собой возможность оказывать влияние на формального контрагента по договору2.

Не так однозначно решается вторая группа случаев, упомянутая выше. Так, в германском праве запрет сделок на себя не применяется даже по аналогии в тех случаях, когда представитель совершает для представляемого сделку с третьим лицом, правовые последствия которой являются благоприятными для самого представителя, например, предоставляет поручительство либо залог от имени представляемого за свой личный долг.

Как было показано выше в германской судебной практике сам по себе факт отсутствия идентичности между личностью представителя и стороны сделки автоматически не исключает применение норм о запрете сделок с самим собой. При этом представитель должен хотя бы опосредованно быть стороной сделки, простого извлечения им выгоды из факта заключения от имени принципала сделки недостаточно3. Сделки представителя, не подпадающие под данные критерии, но совершенные в ущерб интересам представляемого, в то же время могут быть признаны не имеющими для принципала связывающей юридической силы на основании выработанной в практике доктрины злоупотребления полномочиями (по целевому назначению близкой положениям п. 2 ст. 174 ГК РФ, однако немного отличающейся от данной нормы по правовым последствиям)4.

Иной подход в Швейцарском праве, где практика и доктрина преимущественно исходит из того, что под понятие сделок на себя

могут непосредственно подпадать те ситуации, в которых сделка хотя и заключается с третьим лицом, однако исключительно или преимущественно служит интересам представителя. К таким случаям, в частности, относится выдача от имени принципала гарантии или поручительства в обеспечение обязательства представителя, передача

суказанной же целью имущества принципала в залог либо перевод на него денежного долга представителя. Такая сделка представителя, несмотря на наличие интереса третьего лица (получателя обеспечения, кредитора представителя), ровно так же не будет связывать принципала, как и сделка, заключенная представителем непосредственно

ссамим с собой5.

Арбитражные суды допускают широкое толкование сделки представителя в отношении себя

В практике ВАС РФ было изначально воспринято широкое толкование сформулированного в п. 3 ст. 182 ГК РФ понятия «сделки в отношении себя лично», что нашло отражение в постановлении Президиума ВАС РФ от 16.06.2009 по делу № А40- 65399/07-29-602.

В рамках указанного дела рассматривалась законность договора поручительства, заключенного с банком представителем по доверенности от имени общества А в обеспечение кредитного долга общества Б перед банком. При этом представитель общества А одновременно являлся директо-

ром общества Б и единственным участником последнего.

Президиум ВАС РФ не согласился

спозицией судов нижестоящих инстанций о законности такой сделки и направил дело на новое рассмотрение. Президиум отметил, что представитель, заключив безвозмездный договор поручительства, влекущий возникновение у представляемого значительного денежного долга, в сущности в свою пользу, пренебрег тем самым интересами представляемого в целях своей выгоды. Банк в свою очередь не мог не знать, что указанное лицо представляет одновременно и поручителя, и заемщика, поскольку являлся кредитором как в одном, так и в другом договоре. Применительно к п. 3 ст. 182 ГК РФ такие действия гражданским законодательством не допускаются (постановление Президиума ВАС РФ от 16.06.2009 по делу № А40- 65399/07-29 602). В данном деле получили разрешение и иные важные аспекты применения п. 3 ст. 182 ГК РФ, в частности, был положительно решен вопрос о распространении установленного в ней запрета на действия директора юридического лица, а также впервые указано на оспоримый характер таких сделок.

Кприменению аналогичного подхода ориентирует суды общей юрисдикции в своих определениях Верховный суд РФ.

Так, кредитная организация обратилась в суд с иском об обращении взыскания на заложенное имущество (автомобиль), переданное ей в залог в обеспечение кредитного договора с М. Из текста договора залога следовало, что переданное в залог транспортное средство принадлежало на праве собственности залогодателю, в качестве которого был назван сам должник. Вместе

стем в соответствии с ПТС собственником транспортного средства являлся К., выдавший М. доверенность на пользование и распоряжение принадлежащим ему автомобилем. Суд первой инстанции отказал кредитной организации в обращении взы-

скания на заложенное имущество (автомобиль). Суд исходил из того, что М., действуя в качестве представителя на основании доверенности, мог совершать указанные

вдоверенности действия только от имени и в интересах представляемого лица — К. Однако, заключая договор о залоге транспортного средства, М. действовал в собственных интересах, поскольку договор залога обеспечивал исполнение обязательств М. по кредитному договору, в котором заемщиком (должником) являлся он сам. Суд кассационной инстанции указанный подход поддержал, дополнительно отметив, что

всилу ст. 335 ГК РФ залогодателем может быть как сам должник, так и третье лицо.

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ отменила определение суда кассационной инстанции, оставив в силе решение суда первой инстанции. При этом интересен подход Судебной коллегии о необходимости рассмотрения данной ситуации через призму взаимосвязанности обоих сделок. С точки зрения коллегии, договор залога как обеспечивающее (акцессорное) обязательство должен рассматриваться во взаимосвязи с кредитным договором (основное обязательство). Заключая от имени представляемого К. договор о залоге транспортного средства в обеспечение исполнения собственных обязательств по кредитному договору, представитель М. нарушил требования п. 3 ст. 182 ГК РФ — от имени представляемого он совершил сделку в собственных интересах, в отношении себя лично (обзор законодательства и судебной практики Верховного суда Российской Федерации за второй квартал 2008 года (утв. постановлением Президиума Верховного суда РФ от 17.09.2008)).

Таким образом, на сегодняшний день имеется вполне однозначная позиция двух высших судебных инстанций о целесообразности широкого толкования понятия сделки, совершенной в отношении себя лично, как сделки совершенной в своем интересе.

ПРОЦЕСС

не обладающим каким-либо собственным, заслуживающим защиты интересом. В этой связи есть смысл применять к данным ситуациям п. 3 ст. 182 ГК РФ прямо или же по аналогии без необходимости обращения к более тонкому механизму п. 2 ст. 174 ГК РФ.

Суды не признают поручительство или залог представителя сделками, совершенными в его интересе

Анализируя последующую арбитражную судебную практику нельзя сказать, что судами была однозначно воспринята позиция Президиума Высшего арбитражного суда РФ, изложенная в постановлении от 16.06.2009 № 17580/08.

ПРАКТИКА. Общество обратилось в суд с иском о признании подписанных представителем от имени общества договоров ипотеки в качестве ничтожных сделок, мотивировав свои требования тем, что последние заключены представителем в собственных интересах, то есть в нарушение положений п. 3 ст. 182 ГК РФ. Директор общества выдал доверенность на имя ЗАО, уполномочивающую ЗАО действовать от имени общества, в том числе распоряжаться принадлежащим обществу имуществом. Позже, действуя на основании указанной доверенности, ЗАО заключило от имени общества (залогодатель) с банком (залогодержатель) договор ипотеки недвижимого имущества, обеспечивающий исполнение обязательств ЗАО перед банком по договору невозобновляемой кредитной линии. Суд указал, что ЗАО не являлось стороной оспариваемых соглашений об ипотеке, оно лишь выступило в них в качестве представителя общества. Следовательно, указанные договоры не могут считаться заключенными представителем в отношении себя лично, а значит, положениям п. 3 ст. 182 ГК РФ не противоречат. Тот факт, что последние были заключены в обеспечение кредитного долга ЗАО, суды оставили без внимания (постановление ФАС Волго-

66

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

Вятского округа от 30.08.2010 по делу № А2911183/2009).

В другом деле М., кредитор некоммерческого товарищества, обратился с заявлением о включении в реестр требований кредиторов на основании договора поручительства, обеспечивающего требование из договора займа. Договор был заключен между М.

иЛ. Суд удовлетворил требования. Другой кредитор товарищества обратился с кассационной жалобой, в которой просил отменить принятые по делу судебные акты и принять новый судебный акт об отказе в удовлетворении заявления. Среди доводов, указанных в жалобе, было то, что договор поручительства с М. был заключен председателем товарищества Л., одновременно являющимся стороной по обеспечиваемому поручительством кредитному договору, что, в свою очередь, противоречит положениям п. 3 ст. 182 ГК РФ. При этом обозначенная в договоре цель привлечения денежных средств Л. от М. — строительство за счет указанных средств домов — не соответствовала реальности, так как земельные участки должника представляли собой места общего пользования, на которых строительство невозможно, а в оставшейся части участки подлежали межеванию.

Помимо этого, заявитель указал на то, что принятие должником на себя обязательства по договору поручительства являлось злоупотреблением правом с его стороны, поскольку товариществу не было представлено никакого встречного предоставления,

идоговор был заключен незадолго до возбуждения дела о банкротстве и имел целью причинить вред должнику посредством увеличения кредиторской задолженности.

Суд отклонил доводы о ничтожности договора на основании ст. 10 ГК РФ, не усмотрев в действиях председателя товарищества факта злоупотребления правом при заключении договора поручительства. Суды исходили из того, что данная норма предполагает осуществление права исклю-

АРБИТРАЖНАЯ ПРАКТИКА. № 1, ЯНВАРЬ 2014

чительно с намерением причинить вред другому лицу, следовательно, заключая договор поручительства, товарищество должно было реализовать заложенную в данном праве возможность не для удовлетворения какихлибо своих потребностей, а со специальной целью — причинить вред другому лицу. Ссылка на уменьшение числа голосов кредитора на собраниях должника, на негативное влияние данного обязательства на возможное удовлетворение требований другого кредитора не доказывает причинение вреда именно данному лицу. Довод о ничтожности договора поручительства на основании п. 3 ст. 182 ГК РФ был также отклонен, как основанный на неправильном толковании данной нормы права (постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 19.07.2011 по делу № А45-17567/2010).

Сделки представителя в ущерб представляемому являются оспоримыми

Другой важный вопрос, возникший, но не рассмотренный в вышеуказанном деле ФАС Западно-Сибирского округа, связан с наличием у конкурсного кредитора права выдвигать возражение о включении требования в реестр кредиторов со ссылкой на данное основание.

С одной стороны, ответ кажется очевидным: как п. 3 ст. 182 ГК РФ, так и сейчас уже более генеральная норма п. 2 ст. 174 ГК говорят об оспоримом характере указанных сделок, правом на оспаривание которых обладает только сам представляемый или,

вслучаях указанных в законе, действующее в его интересах лицо. Соответственно, если указанная сделка в установленном законом порядке надлежащим лицом оспорена не была, кредитор не может выдвигать возражение о ее недействительности. О недопустимости использования

вкачестве возражения при установлении требования в реестр требований кредиторов ссылки на наличие оснований для оспарива-

ния лежащей в основе данного требования сделки прямо указывается в п. 4 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)”».

С другой стороны, в указанном же п. 4 названного постановления Пленума отмечается право суда квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную (ст.ст. 10 и 168 ГК РФ). Также это возможно при рассмотрении требования, основанного на такой сделке.

Стоит напомнить, что к противоречащим ст.ст. 10 и 168 ГК РФ сделкам судебная практика изначально стала относить,

втом числе, сделки, совершенные представителем в ущерб интересам представляемого, о чем другая сторона знала или должна была знать (п. 9 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации»). В результате реформы, данный состав недействительности сделки (по крайне мере, его идентичная копия) получил прямое закрепление в п. 2 ст. 174 ГК РФ, в котором, однако, уже говорится об оспоримом, но не о ничтожном характере таких сделок.

Возникает закономерный вопрос — может ли суд принять возражение кредитора о ничтожности данной сделки по ст.ст. 10 и 168 ГК РФ, отказав тем самым во включении требования в реестр требований кредиторов, если налицо признаки ее оспоримости по основаниям, установленным п. 2 ст. 174 ГК РФ (или по более частному п. 3 ст. 182)?

Относительно сделок, заключенных после внесения изменений в ГК РФ, ответ, скорее всего, должен быть отрицательным, так как законодатель прямо пожелал закрепить их оспоримый характер (в том числе

вситуации сговора представителя с третьим лицом). Что касается сделок, заклю-