Экзамен зачет учебный год 2023 / 061-144_Shirvindt коммент 25 Плен пред-во ВЭП 12-2015

Свободная трибуна

а затем не отобрал его (у выбранного им самим лица). Кроме того, воздерживаясь от извещения третьих лиц, для представительства перед которыми выдана доверенность, он не устранил их извинительного заблуждения относительно наличия полномочий. Видимость только усиливается от того, что представитель настаивает на наличии у него полномочий, а происходит это либо потому, что представляемый не известил его о прекращении доверенности, либо ошибся в выборе лица, которое теперь злоупотребляет своим положением ему во вред114.

3.Попытка приложить этот общий подход к случаям передоверия ставит три вопроса. Первые два касаются выполнения обычных условий, без которых доверие к видимости полномочий не защищается, третий связан с особым условием предоставления защиты доверию к видимости сохранения полномочий, которое может быть выведено из абз. 4 п. 129 постановления (см. п. 10 комментария к нему) — на защиту доверия к видимости сохранения полномочий может претендовать лишь тот, кто имел достаточные основания для вывода не только о сохранении полномочий, но и об их возникновении:

1)может ли предъявление доверенности, выданной в порядке передоверия, обосновывать видимость сохранения полномочий;

2)если да, то может ли в данном случае сохранение видимости полномочий быть вменено представляемому;

3)является ли оригинал доверенности, выданной в порядке передоверия, достаточным доказательством возникновения полномочий?

Пункт 131 постановления дает положительный ответ на первый вопрос и, судя по всему, исходит из положительных ответов на второй и третий.

Ответ на первый вопрос сам по себе не вызывает затруднений. Так же как и любая другая, доверенность, выданная в порядке передоверия, должна быть немедленно возвращена представителем (п. 3 ст. 189 ГК РФ). Поскольку этого не произошло и названный в доверенности представитель настаивает, что полномочия сохраняются, имеются весомые основания предполагать сохранение полномочий.

Положительный ответ на второй вопрос можно обосновать следующим образом. Выдача доверенности в порядке передоверия возможна только при условии выдачи представляемым первоначальной доверенности с правом передоверия (следует

114Заметим, что возложение риска соответствующих неблагоприятных последствий на третьих лиц должно было бы, по-видимому, сопровождаться предоставлением им полной свободы в вопросе признания удостоверенных ею полномочий: раз я не могу быть уверен, что выданная вчера доверенность до сих пор действует, и несу риск ее прекращения, мне должно быть предоставлено право отказать в признании полномочий ее предъявителя. Последовательное применение такого подхода привело бы к маргинализации добровольного представительства, которое оказалось бы не в состоянии выполнять свою социальную функцию. Ср.: «Институт представительства, изобретенный для облегчения участия в обороте представляемого, может эффективно функционировать лишь при условии, что в максимально возможной степени будут защищены интересы третьих лиц, вступающих в отношения с представителем» (Концепция совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. С. 93).

131

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

помнить, что наличие такого права будет установлено нотариусом при заверении доверенности, выдаваемой в порядке передоверия, которая по общему правилу требует нотариальной формы — абз. 1 п. 3 ст. 187 ГК РФ, ч. 2 ст. 59 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате (утв. ВС РФ 11.02.1993 № 4462-1); далее – Основы законодательства о нотариате). Совершение же представителем, действующим в порядке передоверия, сделок от имени представляемого с предъявлением оригинала доверенности, выданной в порядке передоверия, после прекращения полномочий становится следствием того, что ни представляемый, ни его представитель не отобрали у него оригинал доверенности и либо не известили представителя, действующего в порядке передоверия, о прекращении его полномочий, либо изначально ошиблись в выборе лица, которое теперь злоупотребляет своим положением. Следует при этом иметь в виду, во-первых, что представитель, выдавший полномочия в порядке передоверия, должен известить об этом представляемого (первое предложение п. 2 ст. 187 ГК РФ), и, во-вторых, что об удостоверении доверенности в порядке передоверия нотариусом делается отметка на основной доверенности (абз. 3 п. 22 Методических рекомендаций по совершению отдельных видов нотариальных действий нотариусами Российской Федерации (утв. Приказом Минюста РФ от 15.03.2000 № 91)), и, следовательно, представляемый, которому возвращен оригинал первоначальной доверенности, не может не знать о том, что выдавалась доверенность в порядке передоверия.

Что касается третьего вопроса — о том, можно ли оригинал доверенности, выданной в порядке передоверия, считать достаточно весомым доказательством возникновения полномочий, то положительный ответ на него связан прежде всего с требованием нотариальной формы, по общему правилу предъявляемым к выдаче доверенностей в порядке передоверия (абз. 1 п. 3 ст. 187 ГК РФ). Такой вывод следует прежде всего из сопоставления решения, отраженного в комментируемом пункте, с тем, которое нашло закрепление в абз. 4 п. 129 постановления (см. п. 10 комментария к нему).

Видя перед собой оригинал доверенности, выданной в порядке передоверия, контрагент имеет самые веские основания полагать (принимая во внимание ч. 2 ст. 59 Основ законодательства о нотариате), что:

1)выдавшее ее лицо когда-то было наделено представляемым необходимыми полномочиями, по объему и сроку равными передоверенным полномочиям или превосходящими их;

2)это лицо было уполномочено на передоверие;

3)в момент выдачи доверенности в порядке передоверия оно предъявило оригинал первоначальной доверенности.

Следует, однако, иметь в виду, что п. 2 ст. 189 ГК РФ защищает только доверие к видимости сохранения полномочий, но не к видимости их возникновения. Это значит, что третьему лицу, которое полагалось на видимость полномочий, созданную предъявлением оригинала доверенности, выданной в порядке передоверия, не удастся совершить сделку с псевдопредставляемым, если в действительности полномочия у соответствующего лица не возникли. Это верно не только

132

Свободная трибуна

вслучаях подделки, но и тогда, когда проверка указанных обстоятельств нотариусом, удостоверившим доверенность, выданную в порядке передоверия, по каким-то причинам дала сбой. Сложнее дело обстоит с теми ситуациями, когда полномочия представителя прекратились еще до того, как он выдал доверенность

впорядке передоверия: применяется ли к сделке передоверия правило п. 2 ст. 189 ГК РФ и если да, то чья добросовестность должна приниматься во внимание?

132.Абзац второй пункта 1 статьи 189 ГК РФ содержит правило о возможности отмены доверенности путем публикации в официальном издании, в котором опубликовываются сведения о банкротстве. При этом третьи лица считаются извещенными об отмене доверенности по истечении месяца со дня указанной публикации, если они не были извещены об отмене доверенности ранее.

Применение данного порядка без одновременного извещения представителя и известных представляемому третьих лиц об отмене доверенности не допускается в случаях, когда доверенность была выдана на совершение сделки (сделок) с конкретным контрагентом (контрагентами).

Правила о публикации сообщения об отмене доверенности применяются также при отмене доверенности на представление интересов в суде: заинтересованное лицо вправе при рассмотрении дела в суде ссылаться на наличие такой публикации. В то же время при проверке полномочий представителей на суд в отсутствие соответствующей ссылки заинтересованного лица не может быть возложена обязанность по проверке публикаций об отмене доверенности. Суд принимает во внимание факт прекращения полномочий представителя только при получении уведомления об отмене доверенности.

1.Сложно сказать с уверенностью, содержит ли абз. 1 комментируемого пункта какое-либо разъяснение. Здесь почти дословно воспроизводятся первое и третье предложения абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ, но одно расхождение между законом и его пересказом все же обращает на себя внимание. Пункт 1 ст. 189 ГК РФ различает отмену доверенности, а также ее прекращение по некоторым иным основаниям и извещение об отмене или прекращении доверенности представителя и третьих лиц («лицо, выдавшее доверенность и впоследствии отменившее ее, обязано известить…»): одно дело отмена, другое — извещение о ней. Более того, абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ различает заявление об отмене (которое, очевидно, следует рассматривать как способ отмены доверенности) и публикацию (как способ извещения об (уже состоявшейся) отмене). Что же касается абз. 1 п. 132 постановления, то он говорит об отмене доверенности путем публикации, выставляя публикацию способом не (только) извещения, но (и) отмены. Скрывается ли за этим расхождением решение истолковать закон так, а не иначе или же речь идет о случайной неточности цитирования?

Отмеченные особенности словоупотребления представляют определенный интерес в связи с известной проблемой соотношения отмены полномочий и извещения о ней. Когда абз. 1 п. 1 ст. 189 ГК РФ вслед за ст. 271 ГК РСФСР 1922 г. и ч. 1 ст. 70 ГК РСФСР 1964 г. говорит, что лицо, отменившее доверенность, обязано известить об отмене представителя и третьих лиц, для представительства перед которыми она дана, складывается впечатление, будто отмена доверенно-

133

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

сти — волеизъявление, не требующее восприятия. Иными словами, полномочия прекращаются односторонним волевым актом представляемого, даже если в известность об этом акте не поставлены ни представитель, ни контрагенты. Между тем по общему правилу гражданско-правовые сделки требуют восприятия: чтобы сделка произвела свой эффект для другого лица, требуется, чтобы информация о соответствующем волеизъявлении была доведена до его сведения (ср. абз. 1 п. 1 ст. 165.1 ГК РФ). Исключения существуют, но они редки и нуждаются в особом обосновании.

Учитывая, что прекращение полномочий в результате их отмены представляемым оказывает самое серьезное влияние на правовое положение представителя и третьих лиц, едва ли имеются причины отступать от общего правила в данном случае. Неудивительно поэтому, что в литературе издавна господствует квалификация отмены полномочия как сделки, требующей восприятия115. Спор ведется лишь о том, кому именно должно направляться заявление об отмене: представителю либо контрагенту или обоим. Как бы там ни было, этот подход не согласуется с формулировкой закона116, которая обращена к ситуациям, когда ни представитель, ни третьи лица об отмене не знают и потому нуждаются в извещении. В этом контексте содержащееся в п. 132 постановления указание на отмену доверенности путем публикации может служить отправной точкой для корректирующего толкования правил ст. 189 ГК РФ о соотношении отмены и извещения о ней117.

При этом нужно иметь в виду, что выбор в пользу квалификации отмены как сделки, требующей восприятия, позволит публикации выступать то в роли простого извещения о состоявшейся ранее отмене (в случаях, когда заявление об отмене уже было сделано в адрес соответствующих лиц к моменту публикации), то сразу в двух ролях — и отмены, и извещения о ней одновременно (когда публикации не предшествовали необходимые заявления в адрес представителя и/или контрагентов)118. В пользу такого вывода говорит, среди прочего, то обстоятельство, что для публикации достаточно предоставить заявление об отмене, не приводя доказательств ее предварительного совершения.

115См.: Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 294–294 (см. также указанную там дореволюционную литературу); Невзгодина Е.Л. Представительство по советскому гражданскому праву. С. 128; Она же. Представительство и доверенность по гражданскому праву России. С. 308; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая: учеб.-практич. комментарий (постатейный) / под ред. А.П. Сергеева. М., 2010 (автор комментария к главе 10 ГК РФ — Ю.В. Байгушева); Байгушева Ю.В. Указ. соч. С. 119.

116Которая закономерно подвергается критике. См.: Невзгодина Е.Л. Представительство по советскому гражданскому праву. С. 128; Она же. Представительство и доверенность по гражданскому праву России. С. 308; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая: учеб.- практич. комментарий (постатейный) / под ред. А.П. Сергеева (автор комментария к главе 10 ГК РФ — Ю.В. Байгушева).

117В.А. Рясенцев со ссылкой на ст. 271 ГК РСФСР 1922 г., к которой и восходит п. 1 ст. 189 ГК РФ, пишет: «Отмена доверенности происходит посредством извещения представляемым представителя и третьих лиц…» (Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 294–295). См. также: постановление ФАС Поволжского округа от 03.11.2009 по делу № А65-2669/2008, где говорится об «отзыве доверенности в порядке статьи 189 ГК РФ».

118Таким путем идет, например, немецкое право. См.: Bork R. Op. cit. S. 569; Münchener Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Bd. 1. S. 2139 (K.-H. Schramm).

134

Свободная трибуна

2.В соответствии с абз. 2 п. 132 постановления «применение… порядка», о котором идет речь в абз. 1, «без одновременного извещения представителя и известных представляемому третьих лиц об отмене доверенности не допускается в случаях, когда доверенность была выдана на совершение сделки (сделок) с конкретным контрагентом (контрагентами)». Внимания заслуживают содержание закрепленного здесь решения и лежащие в его основе мотивы.

Приходится признать, что использованные в интересующем нас абзаце формулировки могли бы быть и более ясными. Что значит «применение данного порядка не допускается»? Запрещается ли таким образом представляемому обращаться за публикацией извещения об отмене? Или этот запрет адресован соответствующему печатному органу? Каковы последствия нарушения такого запрета? Скорее всего, имеется в виду, что в описанных случаях фикция извещения, закрепленная в третьем предложении абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ, не действует.

Какие мотивы могут лежать в основе этого решения? Вероятно, исключить применение механизма, предусмотренного абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ, к случаям, когда доверенность выдается для представительства перед конкретными лицами, Пленум заставили следующие соображения. Третьи лица, прямо названные в доверенности, вправе рассчитывать, что их адресно уведомят о ее отмене, и не должны в такой ситуации регулярно штудировать списки публикуемых извещений. Действительно, если кто-то выдает полномочия на совершение сделок с определенным лицом, было бы разумно ожидать, что это лицо будет извещено об их прекращении не через газету, а лично, особенно в тех ситуациях, когда оригинал доверенности сохраняется у представителя, а именно о них и идет речь. То же верно и для представителя: неужели, получив на руки доверенность, он должен постоянно отслеживать соответствующие публикации, чтобы не оказаться в какой-то момент лжепредставителем со всеми вытекающими отсюда последствиями (ст. 183 ГК РФ), и не вправе рассчитывать, что представляемый лично уведомит его об отмене доверенности?

Смоделируем ситуацию: одно лицо выдает другому доверенность на совершение сделок с третьим, затем публикует извещение о ее отмене, но не сообщает об этом ни тому, ни другому. Сделка заключается, контрагент требует ее исполнения представляемым, на что тот заявляет, что стороной сделки в действительности является бывший представитель (п. 1 ст. 183 ГК РФ), поскольку она была совершена спустя месяц после публикации извещения об отмене (третье предложение абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ), а, значит, контрагент, которому был предъявлен оригинал доверенности, не защищен в своем доверии к видимости сохранения полномочий (п. 2 ст. 189 ГК РФ). Как следует решить спор?

Обратим внимание на несколько деталей, могущих иметь значение для правовой оценки описанной ситуации. Во-первых, видимость сохранения полномочий у бывшего представителя создается здесь, как и везде, тем обстоятельством, что представитель предъявляет контрагенту оригинал доверенности, который должен был быть возвращен немедленно после прекращения полномочий. Нельзя, однако, не заметить, что в данном случае представляемый не предпринял даже попытки отобрать оригинал у представителя, просто-напросто не поставив его в известность о прекращении доверенности. Во-вторых, зная о том, что находящийся на

135

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

руках у представителя оригинал доверенности порождает видимость сохранения полномочий и, видимо, опасаясь неблагоприятных последствий, которыми чревата такая ситуация, представляемый вместо того, чтобы защитить себя от них дешево и эффективно (известив об отмене контрагента (и представителя), он в тот же момент оградил бы себя от нежелательной сделки, поскольку теперь про контрагента нельзя было бы сказать, что он не знал и не должен был знать о прекращении полномочий), обращается к более затратному и менее действенному средству — заверяет подпись на заявлении об отмене доверенности у нотариуса и обращается за публикацией извещения, которое произведет искомый эффект только через месяц. В-третьих, зная о том, что находящийся на руках у представителя оригинал доверенности порождает видимость сохранения полномочий, а также понимая, что через месяц после публикации начинает действовать фикция извещения и что в результате контрагент и представитель фактически могут и не узнать об извещении, представляемый тем не менее не предпринимает доступных ему элементарных мер к тому, чтобы устранить риск неприятностей, которыми чревата для названных лиц созданная им самим ситуация.

Теперь обратимся к законодательному регулированию. Предлагая ввести в российское право институт публикации извещений об отмене доверенности, Концепция ссылалась прежде всего на немецкий опыт: «…п. 3 ст. 189 ГК РФ закрепляет безусловную обязанность представителя или его правопреемников возвратить доверенность, действие которой прекращено. Данный подход должен корреспондировать с иной нормой, в настоящее время отсутствующей в ГК РФ, а именно о том, что полномочия продолжают существовать до тех пор, пока доверенность не возвращена представляемому или не объявлена недействительной в порядке, обеспечивающем наиболее полное информирование публики (§ 172 ГГУ)»119. Процитируем здесь один из самых авторитетных комментариев к ГГУ, описывающий цель института публичного объявления доверенности недействующей: «Притязания на возврат [оригинала доверенности]… и специального сообщения о ее прекращении [адресованного конкретным лицам]… не всегда достаточно для того, чтобы оградить представляемого от эффектов видимости полномочий. Так обстоит дело прежде всего, когда доверенность уполномочивала на совершение сделок с неопределенным кругом лиц, когда уполномоченное лицо не готово или не в состоянии вернуть оригинал доверенности, не доступно, или когда неизвестно, где оно находится. Объявление же доверенности недействующей не предполагает возврата оригинала, а является самостоятельной альтернативой возврату»120.

Несложно заметить, что основная цель института публикации извещений — дать представляемому инструмент защиты от нежелательных последствий видимости полномочий в тех случаях, когда использование обычных средств такой защиты не обеспечивает. Действительно, представляемому не всегда под силу отобрать оригинал доверенности у представителя, потому ли, что тот уклоняется от возврата либо не может быть извещен о прекращении полномочий или же потому, что представляемый (его нынешние представители) или его правопреемники не знают о существовании этого представителя. Представляемый не всегда может известить

119Концепция совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. С. 93.

120Münchener Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Bd. 1. S. 2138 (K.-H. Schramm).

136

Свободная трибуна

лиц, для представительства перед которыми выдана доверенность, потому что их круг может быть не определен или чрезвычайно широк или же просто потому что представляемому (его нынешним представителям) или его правопреемникам неизвестно, для представительства перед кем выдавалась доверенность, либо даже что такая доверенность вообще выдавалась.

Защита доверия добросовестных третьих лиц к видимости сохранения полномочий создает известные риски для (бывшего) представляемого, но вместе с тем обеспечивает ему возможность участвовать в обороте через представителей (см. также п. 2 комментария к п. 131 постановления). Эти риски возлагаются на представляемого потому, что он сам создал такую видимость, не предпринял необходимых мер для ее устранения и не известил третьих лиц о том, что эта видимость — не более чем видимость.

Бывают, однако, ситуации, когда представляемый, создавший видимость сохранения полномочий, не в силах не только устранить ее, но и проинформировать третьих лиц о том, что эта видимость ложная. Считая, что возлагать на представляемого риски совершения нежелательных сделок бывшим представителем и в таких ситуациях было бы несправедливо, законодатель дает представляемому универсальный инструмент, позволяющий защититься от неблагоприятных последствий сложившейся видимости: публикация с фикцией извещения. При этом законодатель делает реверанс и в другую сторону — в сторону третьих лиц, объявляя их извещенными лишь по истечении месяца после публикации. Вступая в действие, фикция извещения перераспределяет риски по-новому: теперь неблагоприятные последствия созданной представляемым видимости полномочий падают на добросовестных третьих лиц, которые хотя и не знали фактически, но фиктивно считаются знающими о прекращении полномочий.

Думается, что в абз. 2 п. 132 постановления Пленум, учитывая цели нормы о публикации извещений (телеологическая редукция), а также стремясь минимизировать возможности для злоупотреблений, ограничивает перенос рисков с представляемого на третьих лиц случаями, когда тот действительно не способен защититься обычными средствами. Если представляемый может известить представителя о прекращении полномочий и потребовать возврата оригинала, а также сообщить о прекращении известным ему третьим лицам, для представительства перед которыми выдана доверенность, то пусть так и сделает. В противном случае фикция извещения в отношении соответствующих лиц не сработает. Если же представляемый сделает все от него зависящее, он снизит риски неблагоприятных последствий (например, сузит круг лиц, находящихся в неведении относительно действительного положения дел), может быть, даже вовсе их устранит (если, например, бывший представитель незамедлительно вернет оригинал доверенности или если представляемому, хотя и не удастся уведомить представителя и/или отобрать у него доверенность, будет под силу известить о прекращении доверенности всех лиц, для представительства перед которыми она выдана). В той мере, в какой видимость полномочий и извинительное неведение третьих лиц не могли быть устранены представляемым, действует фикция извещения, предусмотренная третьим предложением абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ. Несложно заметить, что предлагаемое здесь понимание комментируемого положения, с одной стороны, шире, с другой — уже его буквального значения. Думается, однако, что в своем разъяснении Пленум стремился воплотить именно эту идею.

137

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

3.Абзац 3 п. 132 постановления посвящен применению правил о публикации извещений об отмене доверенности к полномочиям добровольных процессуальных представителей. Из первого предложения становится ясно, что об автоматическом применении всех правил о гражданско-правовом представительстве к представительству процессуальному речи не идет, но некоторые из них применяются и здесь (см. также п. 125 постановления и п. 1 комментария к нему): «Правила о публикации сообщения об отмене доверенности применяются также при отмене доверенности на представление интересов в суде…» Второе и третье предложения демонстрируют, что иногда нормы о материально-правовом представительстве к процессуальному представительству применяются с поправкой на специфику данных отношений.

В соответствии со вторым предложением суд не обязан проверять публикации об отмене доверенности, а согласно третьему предложению принимает во внимание факт прекращения полномочий не иначе как при получении уведомления об отмене доверенности. Что это значит? Какое именно решение закреплено

вэтих положениях и каковы его мотивы? Едва ли возможно однозначно ответить на эти вопросы, учитывая, сколь многочисленны, сложны и слабо проработаны

вотечественном праве те проблемы, которые актуализируются анализируемым разъяснением. Поэтому ограничимся лишь некоторыми предварительными замечаниями.

Начнем с регулирования представительства в материальном гражданском праве — в той части, в какой его применимость к представительству в процессе оказывается под вопросом в свете комментируемого пункта.

Во-первых, прежде чем обсуждать последствия прекращения полномочий в результате отмены доверенности представляемым, следует еще раз подчеркнуть (см. п. 1 комментария к п. 132 постановления), что на сегодня не достигнута ясность относительно того, как осуществляется такая отмена. Между тем от того, является ли отмена доверенности сделкой, требующей восприятия, и если да, то кому она должна быть адресована, зависят и сама постановка вопросов о последствиях отмены доверенности для тех, кто об этой отмене не знал, и круг случаев, когда эти вопросы окажутся правомерными, и ответы на эти вопросы, и методы их обоснования. Так, конкретные решения могут различаться в зависимости от того, сохраняются ли полномочия до извещения третьего лица, или же неизвещенное третье лицо защищается лишь потому, что полагалось на видимость полномочий.

Во-вторых, действия от имени другого лица в отсутствие полномочий (в частности, после прекращения таковых) не влекут последствий для этого лица. Исключение из этого правила делается, однако, когда закон считает заслуживающим защиты доверие третьих лиц к видимости полномочий, созданной самим представляемым: в таких случаях действия лжепредставителя имеют для псевдопредставляемого те же последствия, что и действия уполномоченного лица. Следовательно, трем разным типам ситуаций (есть полномочия; нет полномочий, но есть основания для защиты доверия к видимости полномочий; нет ни полномочий, ни защиты доверия) соответствуют два типа последствий: действия представителя либо связывают представляемого, либо нет.

138

Свободная трибуна

В-третьих, признавая, что существуют случаи, когда полномочия прекращаются без ведома третьих лиц, нужно исходить из того, что эти третьи лица окажутся либо в положении тех, кто взаимодействует со лжепредставителем, либо — если применить правила о защите доверия к видимости сохранения полномочий — в положении тех, кто имеет дело с уполномоченным лицом.

В-четвертых, доверие третьих лиц к видимости полномочий защищается лишь при условии, что она является следствием поведения представляемого121, 122 (см. об этом также п. 3 комментария к п. 122 постановления). Так, абз. 2 п. 2 ст. 51 ГК РФ отказывает в защите даже добросовестным третьим лицам, полагавшимся на ЕГРЮЛ, если недостоверные данные включены в него в результате неправомерных действий третьих лиц или иным путем помимо воли юридического лица.

Поведение псевдопредставляемого может иметь значение не только в плане создания видимости полномочий, но и в плане воздержания от действий, необходимых для ее устранения123. Так, в случае прекращения доверенности видимость полномочий, созданная представляемым, когда он выдавал доверенность, сохраняется до тех пор, пока представитель и/или третьи лица не извещены о прекращении и оригинал доверенности не отобран у (теперь уже бывшего) представителя. Пока псевдопредставляемый не совершил ожидаемых от него действий, видимость полномочий сохраняется, и, поскольку он сам в этом виноват, добросовестные третьи лица, обманутые его поведением и полагавшиеся на видимость полномочий, получают защиту (ст. 189 ГК РФ).

Однако неизвещение всех лиц, которым может быть предъявлена доверенность, и/или неотобрание оригинала доверенности не всегда могут быть поставлены в вину псевдопредставляемому124: что делать, например, если доверенность выдана для представительства перед неопределенным или чрезвычайно широким кругом лиц, а нерадивый представитель отказывается возвращать оригинал? Если псевдопредставляемого не в чем обвинить, то отпадают и основания для защиты доверия к видимости полномочий. В ходе реформирования гражданского законодательства «концептуально изменился вектор защиты интересов контрагентов в случае прекращения доверенности»125: теперь общим правилом, закрепленным в п. 2 ст. 189 ГК РФ, стала защита добросовестных третьих лиц,

121См., напр.: Байгушева Ю.В. Указ. соч. С. 94.

122Ср. также правила о защите добросовестного приобретателя, которая обусловлена тем, что собственник сам создал видимость права на стороне неуправомоченного отчуждателя (п. 1 ст. 302 ГК РФ). См. об этом: Ширвиндт А.М. К вопросу о выбытии вещи из владения собственника помимо его воли в контексте ограничения виндикации // О собственности: сб. ст. к юбилею К.И. Скловского. М., 2015. С. 339– 361 и указанную там литературу.

123См., напр.: Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 282–286; Шапп Я. Указ. соч. С. 322–323; Bork R. Op. cit. S. 600; Palandt. Bürgerliches Gesetzbuch. 70., neubearb. Aufl. München, 2011. S. 190 (J. Ellenberger).

124Ср.: «Об отрицательных действиях представляемого можно говорить лишь тогда, когда по обстоятельствам дела устанавливается, что он знал или должен был знать о действиях другого лица как его представителя. Необходимо также, чтобы он имел фактическую возможность проверить, опровергнуть, своевременно аннулировать действия этого неуполномоченного представителя. В противном случае в его воздержании от действия нельзя усмотреть доказательства уполномочия» (Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 285).

125Громов А.А., Егоров А.В. Указ. соч. С. 159 (автор комментария — А.В. Егоров).

139

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

не извещенных о прекращении полномочий и полагавшихся на их сохранение. Однако такое решение было бы немыслимо без предоставления псевдопредставляемому универсального инструмента, при помощи которого всегда можно было бы устранить видимость сохранения полномочий или извинительное неведение третьих лиц. Этим инструментом стала публикация извещения об отмене доверенности (абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ), в результате которой третьим лицам обеспечивается возможность получить информацию о прекращении доверенности и они считаются извещенными об отмене независимо от того, воспользуются ли этой возможностью де-факто.

При попытке наложить эту регулятивную модель на процессуальное представительство необходимо принимать во внимание следующее. Во-первых, проверка процессуальных полномочий — это обязанность суда (см., например, ч. 1 ст. 63 АПК РФ). Судя по всему, правилам исполнения этой обязанности и посвящены второе и третье предложения абз. 3 п. 132 постановления. Это, однако, не означает, что на отсутствие полномочий не вправе указывать лица, участвующие в деле (первое предложение абз. 3 п. 132 постановления). Во-вторых, судебные акты, принятые в результате действий лжепредставителя, связывают псевдопредставляемого, но могут быть оспорены им в соответствующем процессуальном порядке (апелляция, кассация, пересмотр по вновь открывшимся или новым обстоятельствам)126. В-третьих, в рамках судебного процесса могут совершаться как чисто процессуальные действия, так и материально-правовые акты (что происходит, например, при оспаривании оспоримой сделки, расторжении договора, зачете, мировом соглашении). В-четвертых, осведомленность о прекращении полномочий и правила ее оценки могут различаться в зависимости о того, о ком идет речь, — о других участниках спора или о суде. В-пятых, в зависимости от обстоятельств лица, участвующие в деле, могут быть заинтересованы или не заинтересованы в разоблачении лжепредставителя.

Сказанное позволяет сформулировать целый ряд вопросов, которые встают в связи с абз. 3 п. 132 постановления и должны быть учтены как при его применении, так и при дальнейшей разработке данной проблематики.

1)Возможно ли прекращение полномочий процессуального представителя вследствие отмены доверенности представляемым без сообщения об этом суду?127 (Ср. в этом контексте третье предложение абз. 3 п. 132 постановления: «Суд принимает во внимание факт прекращения полномочий представителя только при получении уведомления об отмене доверенности».)

126См.: постановление Президиума ВАС РФ от 21.04.2009 № 17064/08; Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. В.В. Яркова. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2011 (автор комментария — И.В. Решетникова); Крашенинников Е.А. Процессуальное представительство без полномочия // Очерки по торговому праву. Вып. 19 / под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль: ЯрГУ, 2012 С. 61–62. Подробное обсуждение последствий участия в процессе неуполномоченного лица см. также: Яблочков Т.М. Субъекты судебного признания (окончание) // Вестник гражданского права. 1915. № 3. С. 106–118.

127Положительный ответ см., напр.: постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 29.06.2004 № Ф082649/2004; от 17.02.2009 по делу № А32-6132/2008-34/98; ФАС Поволжского округа от 23.10.2008 по делу № А57-16470/07-39.

140