Экзамен зачет учебный год 2023 / 061-144_Shirvindt коммент 25 Плен пред-во ВЭП 12-2015

Свободная трибуна

от 29.05.1992 № С-13/ОПИ-122 «Об отдельных решениях совещаний по арбитражной практике» разъяснялось: «На вопрос о том, можно ли филиал предприятия, организации считать юридическим лицом, совещание ответило. В соответствии с законодательными актами Российской Федерации филиалы предприятий, организаций не являются юридическими лицами. Однако в тех случаях, когда филиал образован в установленном порядке в качестве юридического лица и его наименование как филиала не соответствует его правовому положению, он должен рассматриваться как юридическое лицо. О необходимости приведения наименования филиала в соответствие с его правовым положением арбитражный суд должен вынести частное определение».

В п. 4 письма ВАС РФ от 30.06.1993 № С-13/ОП-210 «Об отдельных рекомендациях, принятых на совещаниях по судебно-арбитражной практике» в ответ на вопрос о том, можно ли признать структурную единицу юридическим лицом, как это указано в ее положении, если орган, уполномоченный создавать предприятие, принял решение о ее функционировании в качестве структурной единицы, указывается, в частности, следующее: «При решении вопроса о том, является ли структурная единица юридическим лицом, следует проверять, вправе ли был орган, который наделил структурную единицу правами юридического лица, учреждать предприятие. Наделение правами юридического лица не означает создание юридического лица. Поэтому арбитражный суд должен также выяснять, обладает ли созданное предприятие всеми правами юридического лица и какое законодательство об учреждении предприятия как юридического лица действовало в тот период. Если орган, наделивший структурную единицу правами юридического лица, не вправе был согласно действовавшему законодательству учреждать предприятие, арбитражный суд не может признавать такое предприятие юридическим лицом, несмотря на содержащееся в утвержденном учредителем Уставе предприятия указание, что оно является юридическим лицом либо наделено правами юридического лица».

Приведенные цитаты примечательны, однако, не только тем, что демонстрируют практическую актуальность вопроса о том, является ли конкретный филиал (представительство) юридическим лицом, по крайней мере, для того времени. Стоит обратить внимание и на суть предлагаемого в них ответа: если филиал создан

вкачестве юридического лица, то это — юридическое лицо, которое некорректно именуется филиалом; а если юридическим лицом названа структурная единица юридического лица, в действительности не образованная в качестве юридического лица, то она так и остается структурной единицей. В конечном итоге все сводится к обсуждению вопроса, имело ли место в конкретном случае образование (нового) юридического лица, и понятия «филиал» и «структурная единица» используются

вданном контексте исключительно для того, чтобы описать ситуации, когда новое, другое юридическое лицо не появилось, а то, что кажется таковым, является лишь частью старого юридического лица.

В негативном ключе о понятии филиалов (представительств) высказывается и законодательство того времени, по большей части действующее до сих пор. Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. (далее — Основы) провозглашали, что «филиалы и представительства не являются юридическими лицами» (первое предложение абз. 1 п. 2 ст. 24). Им вторят и первое предложение

121

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

п. 3 ст. 55 ГК РФ, и первое предложение абз. 1 п. 4 ст. 5 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (в первоначальной редакции, действовавшей до недавнего времени; далее — Закон об АО), и первое предложение абз. 1 п. 4 ст. 5 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон об ООО), и первое предложение абз. 1 п. 4 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» (далее — Закон об НКО).

Учитывая, что в названных законах этому положению предшествует определение филиалов (представительств) как обособленных подразделений юридического лица (абз. 1 и 2 п. 1 ст. 24 Основ, п. 1 и 2 ст. 55 ГК РФ, п. 2 и 3 ст. 5 Закона об АО, п. 2 и 3 ст. 5 Закона об ООО, п. 2 и 3 ст. 5 Закона об НКО), можно сказать, что оно страдает тавтологией: если филиал (представительство) — это подразделение юридического лица, то сам он юридическим лицом не является. Кроме того, для решения вопроса о том, имеем ли мы дело с юридическим лицом, в действительности необходимо и достаточно установить, была ли спорная организация образована в форме юридического лица, и вывод об отсутствии

вданном случае самостоятельного субъекта права будет следовать из того, что спорная организация не отвечает признакам юридического лица, а не из того, что она отвечает признакам филиала. Как бы там ни было, в приведенных разъяснениях ВАС РФ и положениях закона рисуется довольно ясная картина: мы можем иметь дело либо с самостоятельным юридическим лицом, ошибочно именуемым филиалом (представительством) другого, либо с неправосубъектным подразделением юридического лица, т.е. филиалом (представительством)

втехническом смысле.

Однако этим разъяснения ВАС РФ и положения законодательства, касающиеся филиалов (представительств), не исчерпываются. Еще в Основах представительство определялось как обособленное подразделение юридического лица, в частности, «совершающее от его имени сделки и иные правовые действия» (абз. 2 п. 1 ст. 24). Далее говорилось, что филиалы и представительства «наделяются имуществом создавшим их юридическим лицом» (второе предложение абз. 1 п. 2 ст. 24). Аналогичные указания находим и в ГК РФ (наделение имуществом — второе предложение абз. 1 п. 3 ст. 55), Законе об АО (старой редакции) и Законе об ООО,

где к наделению имуществом (в обоих Законах второе предложение абз. 1 п. 4 ст. 5) и деятельности от имени общества (первое предложение п. 5 ст. 5 и первое предложение абз. 3 п. 4 ст. 5 соответственно) прибавляется ответственность общества за деятельность филиала и представительства (второе предложение п. 5 ст. 5 и второе предложение абз. 3 п. 4 ст. 5 соответственно), Законе об НКО (наделение имуществом — абз. 1 п. 4 ст. 5, деятельность от имени организации — первое предложение п. 5 ст. 5, ответственность за деятельность филиала (представительства) — второе предложение п. 5 ст. 5).

Таким образом, словоупотребление законодательства 1990-х гг., сохранившееся до настоящего момента, дает самые серьезные основания для рассуждений о правосубъектности филиалов (представительств): здесь мы видим указания на его сделко- и дееспособность вообще, на его правоспособность, встречаем упоминания о вреде, причиненном его деятельностью.

122

Свободная трибуна

Рекомендации ВАС РФ не только не вносили ясность, но в некоторых отношениях даже добавляли двусмысленности в вопрос о статусе филиалов (представительств). Так, письмо ВАС РФ от 02.11.1994 № С1-7/ОП-742 «О заключении договоров обособленными подразделениями» посвящено разрешению «споров, возникающих при исполнении договоров, заключенных обособленными подразделениями (филиалами, представительствами и др.) юридических лиц» (абз. 1).

Намеки на материально-правовую правосубъектность дополнялись разъяснениями о правосубъектности процессуальной. В постановлении № 3496 говорилось, что «в случаях, когда обособленным подразделениям, созданным юридическими лицами, предоставлено право осуществлять в арбитражном суде полномочия стороны по делу, они вправе принимать от имени юридического лица меры по непосредственному урегулированию спора, предъявлять в арбитражный суд иски, представлять отзывы, заявлять ходатайства, подавать кассационные жалобы, совершать другие процессуальные действия. Эти обособленные подразделения

принимают указанные меры и реализуют полномочия от имени юридического лица

в соответствии с предоставленными им правами. При этом следует иметь в виду, что стороной по делу является юридическое лицо, от имени которого действует обособленное подразделение, и взыскание производится арбитражным судом с юридического лица или в пользу юридического лица» (п. 1, см. также п. 2, 3 («наделение обособленного подразделения правами по осуществлению полномочий стороны по делу»), 4).

Эту линию продолжает в какой-то мере и информационное письмо ВАС РФ от 14.05.1998 № 34 «О рассмотрении исков, вытекающих из деятельности обособленных подразделений юридических лиц»: «Обособленное подразделение, не являющееся юридическим лицом, может предъявлять иск только от имени юридического лица» (первое предложение абз. 2 п. 1).

За эти противоречия, неточности и некорректное словоупотребление законодатель и высшие судебные инстанции подверглись справедливой критике97. Судя по всему, основным результатом включения в ст. 55 ГК РФ «особой модели филиалов (пред-

96Отменено постановлением Пленума ВАС РФ от 03.07.1995 № 27 (п. 1).

97«Согласно п. 3 ст. 8 Федерального закона от 22 августа 1996 г. № 125-ФЗ «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» (СЗ РФ. 1996. № 35. Ст. 4135) структурные подразделения вуза могут им «наделяться по доверенности полностью или частично правомочиями юридического лица». Это абсурдное правило свидетельствует лишь о некомпетентности законодателя и не должно восприниматься всерьез, ибо даже законодатель не вправе переступать границы здравого смысла [В 2009 г. это недоразумение было исправлено] …Руководитель представительства или филиала на основании выданной ему доверенности действует от имени и в интересах выдавшего ее юридического лица, а не «от имени» филиала или представительства… Хотя судебная практика и допускает действительность договора, заключенного руководителем филиала (представительства) «от имени филиала» при наличии «полномочий от юридического лица», «выраженных в положении о филиале и в доверенности»…

сэтим невозможно согласиться. Нельзя заключить сделку для юридического лица ни «от имени» его неправосубъектного подразделения, ни при отсутствии должным образом оформленных полномочий» (Российское гражданское право. Т. 1. С. 195, 195–196 (автор главы — Е.А. Суханов)). Соглашаясь

сэтой критикой, подробно обсуждает недостатки многих из приведенных выше положений закона и разъяснений высших судебных инстанций Л.А. Грось. См.: Грось Л.А. К вопросу о гражданской процессуальной правоспособности и дееспособности сторон и третьих лиц // Арбитражный и гражданский процесс. № 10. 2002. С. 2–11.

123

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

ставительств)», учитывающей свойственную им «относительную имущественную обособленность»98, стала дезориентация деловой и судебной практики. Она и вызвала к жизни череду разъяснений высших судебных инстанций, в том числе и абз. 1 и 2 п. 129 постановления, следующие, как мы видели, за сложившейся традицией и вносящие лишь незначительные коррективы в прежние рекомендации.

130.В соответствии с пунктом 1 статьи 94, пунктом 2 статьи 126 Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» полномочия руководителя должника прекращаются с даты введения внешнего управления, а с открытием конкурсного производства прекращаются полномочия как руководителя должника, так и иных органов управления должника и собственника имущества должника — унитарного предприятия (за исключением полномочий общего собрания участников должника, собственника имущества должника принимать решения о заключении соглашений об условиях предоставления денежных средств третьим лицом или третьими лицами для исполнения обязательств должника), в связи с чем действие доверенностей, выданных указанными лицами для представления интересов должника, прекращается (подпункт 7 пункта 1 статьи 188 ГК РФ).

На том же основании подлежат прекращению доверенности, выданные внешним и конкурсным управляющим должника, когда такой управляющий освобожден (отстранен) от исполнения обязанностей.

1.Комментируемый пункт посвящен одной из новелл ГК РФ, появившихся в ходе реформирования гражданского законодательства99. Теперь в соответствии с подп. 7 п. 1 ст. 188 ГК РФ действие доверенности прекращается вследствие введения в отношении представляемого или представителя такой процедуры банкротства, при которой соответствующее лицо утрачивает право самостоятельно выдавать доверенности.

В абз. 1 п. 130 постановления определяется конкретное содержание понятия «процедура банкротства, при которой соответствующее лицо утрачивает право самостоятельно выдавать доверенности». Вполне очевидно, что названному в законе признаку отвечают две процедуры — внешнее управление и конкурсное производство100.

Абзац 2 п. 130 разъясняет, что на основании приведенного положения закона прекращаются (в тексте использовано неясное «подлежат прекращению») также и полномочия, выданные внешним и конкурсным управляющим должника, когда

98«Филиалы и представительства можно было бы приравнять к органам юридического лица. Но это, помимо прочего, исключило бы использование выражающей в определенной мере их сущность имущественной обособленности, хотя бы и относительной. И тогда была найдена, после довольно долгих поисков с предоставлением им на определенных этапах отдельных присущих юридическому лицу прав [ссылка на С.Н. Братуся], включенная в ст. 55 ГК особая модель филиалов (представительств)» (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 3: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. С. 302 (автор главы — М.И. Брагинский)).

99См.: Закон № 100-ФЗ.

100См., напр.: Байгушева Ю.В. Указ. соч. С. 123–124; Громов А.А., Егоров А.В. Указ. соч. С. 157 (автор раздела — А.В. Егоров).

124

Свободная трибуна

такой управляющий освобожден (отстранен) от исполнения обязанностей. В отличие от предыдущей, эта рекомендация не только не очевидна, но и явно отступает от текста закона. Рассмотрим ее подробнее.

2.Подпункт 7 п. 1 ст. 188 ГК РФ устанавливает два новых для российского права основания прекращения представительских полномочий: введение соответствующей процедуры банкротства в отношении представляемого и в отношении представителя. Каждое из правил преследует свои цели и имеет свою историю. На решение известной практической проблемы направлено введение первого из них101, и разъяснения п. 130 постановления представляют особый интерес именно применительно к нему.

Разработчики Концепции обосновывали необходимость автоматического прекращения всех доверенностей в случае банкротства представляемого тем, что «такой способ, как отзыв доверенности конкурсным управляющим, предложенный в… информационном письме [Президиума ВАС РФ № 64], сталкивается с той проблемой, что часто конкурсный управляющий не знает, кому была выдана доверенность (и, следовательно, не может ее отменить, так как об отмене надо известить представителя)»102.

Действительно, в отсутствие специального регулирования в таких случаях применялись общие правила о прекращении доверенностей: в частности, арбитражному управляющему был доступен такой инструмент, как отмена доверенности. На такой подход ориентировал суды и Президиум ВАС РФ в упомянутом информационном письме103. Действительно, этот подход давал сбой в тех случаях, когда арбитражному управляющему неизвестно, кому представляемый выдавал доверенности.

Вместе с тем обозначенная проблема неспецифична для ситуаций введения в отношении должника внешнего управления или открытия конкурсного производства. Так, новый генеральный директор или новый арбитражный управляющий, сменивший своего отстраненного или освобожденного коллегу, тоже могут не знать, кому выдавали полномочия их предшественники. Как известно, и в этих случаях обсуждаемая проблема носит далеко не надуманный характер, поскольку смена директора или арбитражного управляющего нередко происходит в ситуации конфликта с тем лицом, которое осуществляло соответствующие полномочия прежде. Означает ли это, что, учитывая цели нормы, прямо названные в обосновывающей ее Концепции, она должна быть по аналогии распространена и на другие случаи, где возникает та же проблема?

101См. обоснование второго правила в Концепции: «В конкурсном производстве банкрот утрачивает право совершать сделки даже к собственной выгоде (этим правом наделяется конкурсный управляющий), тем более неоправданным было бы допущение его действий в интересах представляемого» (Концепция совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. С. 92).

102Концепция совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. С. 92.

103См.: п. 9 информационного письма Президиума ВАС РФ от 14.06.2001 № 64 «О некоторых вопросах применения в судебной практике Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».

125

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

Против положительного ответа на этот вопрос говорит прежде всего то обстоятельство, что закон предусматривает теперь общее решение обсуждаемой проблемы. Имеется в виду правило, закрепленное в абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ и позволяющее представляемому отменить выданные им полномочия и/или устранить видимость их сохранения посредством публикации соответствующего извещения (см. также п. 132 постановления и комментарий к нему). При помощи этого механизма можно прекратить нежелательные полномочия и тогда, когда представляемому неизвестно, существуют ли они, и тогда, когда заявление об отмене не может быть сделано непосредственно в адрес представителя.

Нельзя не заметить, что появление общих правил об отмене доверенностей с использованием публикации обессиливает мотивы, приведенные разработчиками Концепции в обоснование подп. 7 п. 1 ст. 188 ГК РФ: подход, при котором прекращение полномочий, выданных когда-то нынешним банкротом, подчиняется общим правилам, теперь уже не «сталкивается с той проблемой, что часто конкурсный управляющий не знает, кому была выдана доверенность».

3.Помимо приведенного мотива в обоснование анализируемой новеллы Концепция ссылается на зарубежный опыт, а именно на § 117 немецкого Положения о несостоятельности104. Цель данной нормы — посредством отстранения от управления лиц, назначенных должником, обеспечить фактическое сосредоточение контроля и распорядительной власти в руках управляющего105. При замене одного управляющего другим это правило не применяется106.

При сопоставлении немецкого решения и его российского аналога необходимо иметь в виду различия в статусе управляющего при банкротстве, а также то обстоятельство, что в Германии прекращение доверенности по общему правилу определяется тем внутренним отношением, в связи с которым она выдавалась (предложение первое § 168 ГГУ)107. Во-первых, в соответствии с абз. 1 § 80 Положения о несостоятельности права должника по управлению и распоряжению имуществом переходят при банкротстве к управляющему. Сделки должника, находящегося в банкротстве, будут поэтому недействительными, что верно, разумеется, и для сделок, совершенных его представителями. Однако заключение таких сделок способно создать чисто фактические помехи работе управляющего. Во-вторых, значительная часть доверенностей прекращается при банкротстве по той причине, что прекращаются внутренние отношения между банкротом и поверенными, ведущими его дела. Но прекращаются не все внутренние отношения, в связи с которыми выдаются полномочия, так что для оборота далеко не всегда будет очевидно, прекратилось ли внутреннее отношение, послужившее когда-то поводом для выдачи доверенности. На устранение этих двух трудностей, тесно связанных с особенностями немецкого права, нехарактерными для

104Концепция совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. С. 92.

105См.: Münchener Kommentar zur Insolvenzordnung: InsO. 2. Auflage / H.-P. Kirchhof et al. (Hg.). München, 2008. S. 302, 308–309, 329–331 (C. Ott, M. Vuia); Bork R. Op. cit. S. 585; Wolf M., Neuner J. Op. cit. S. 621.

106См.: Palandt. Bürgerliches Gesetzbuch. S. 187 (J. Ellenberger).

107См., напр.: Шапп Я. Указ. соч. С. 319–320.

126

Свободная трибуна

права российского, и направлен введенный в 1999 г. § 117 Положения о несостоятельности108.

4.Подводя итог сказанному, следует заключить, что подп. 7 п. 1 ст. 188 ГК РФ решает для определенной группы случаев ту проблему, которая по общему правилу решается посредством механизма, закрепленного в абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ. Насколько такое специальное правило необходимо, сказать сложно: учитывая, что его обоснование, предложенное в Концепции, актуально не только для введения соответствующих процедур банкротства и, кроме того, исходит из регулятивной ситуации, которая имела место до введения механизма публикации.

При таких обстоятельствах методически корректное распространение подп. 7 п. 1 ст. 188 ГК РФ по аналогии на не охватываемые его текстом случаи представляется невозможным. При наличии общего правила и исключения применение последнего по аналогии мыслимо только тогда, когда среди подпадающих под общее правило случаев будут выявлены такие, для которых актуальны мотивы, заставившие законодателя сформулировать исключение. В нашей же ситуации мотивы особого подхода к введению процедур банкротств реконструировать не удается, и, следовательно, его применение по аналогии к другим случаям обосновано быть не может.

Между тем правило подп. 7 п. 1 ст. 188 ГК РФ не распространяется на случаи замены конкретного арбитражного управляющего другим, так что, если и могло бы быть к ним применено, то только по аналогии (абз. 2 п. 130 постановления логику рассуждений Пленума не раскрывает, вводя анализируемую рекомендацию словами: «На том же основании…»).

5.Помимо того что решение, закрепленное в абз. 2 п. 130 постановления, едва ли может быть корректно обосновано, оно небезупречно по существу. Отстранение и тем более освобождение арбитражных управляющих от исполнения соответствующих обязанностей не обязательно связано с такими обстоятельствами, которые заставляют всерьез опасаться, что старый управляющий выдал полномочия ненадежным лицам или будет скрывать, кого назначил представителями (ст. 97, 98, 144 и 145 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ«О несостоятельности (банкротстве)»; далее — Закон о банкротстве)109. Поэтому вопрос о том, стоит ли отменять полномочия, выданные прежним управляющим, имело бы смысл оставить на усмотрение нового управляющего, а не решать в абстрактной форме, как это делается в абз. 2 п. 130 постановления.

Вместе с тем нельзя признать в полной мере оправданными опасения, что введенное постановлением правило создает угрозу для оборота: третьи лица могут пострадать, столкнувшись с бывшими представителями, доверенности которым выдавал прежний управляющий. Опасность таких столкновений в том, что контрагенты бывшего представителя не защищены в своем доверии к видимости сохранения полномочий, поскольку защита п. 2 ст. 189 ГК РФ распространяется

108См.: Münchener Kommentar zur Insolvenzordnung. S. 330–331 (C. Ott, M. Vuia).

109Ср.: «Не задумал ли Верховный Суд вернуть «веерную» реституцию?»: интервью с С.В. Сарбашом // Арбитражная практика. 2015. № 8. С. 19 (замечание С.В. Сарбаша).

127

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

только на случаи отмены полномочий, но не их прекращения в силу закона, с чем мы имеем дело здесь110.

Прежде всего едва ли обоснован последний тезис, в соответствии с которым п. 2 ст. 189 ГК РФ защищает доверие к сохранению полномочий только в случае их отмены111. Во-первых, п. 2 ст. 189 ГК РФ начинается словами: «Если третьему лицу предъявлена доверенность, о прекращении которой оно не знало и не должно было знать…» Как видим, закон говорит о прекращении, а не об отмене. Во-вторых, согласно тому же пункту «…права и обязанности, приобретенные в результате действий лица, полномочия которого прекращены, сохраняют силу для представляемого и его правопреемников». Упоминая правопреемников, законодатель, очевидно, имеет в виду ситуации, когда доверенность прекратилась в результате смерти или прекращения представляемого, т.е. в силу закона (подп. 4 и 5 п. 1 ст. 188 ГК РФ). В этой части правило о защите доверия к видимости сохранения полномочий находится в тесной связи с положением, согласно которому в случаях прекращения доверенности по основаниям, предусмотренным в подп. 4 и 5 п. 1 ст. 188 ГК РФ, обязанность известить о прекращении доверенности представителя и третьих лиц возлагается на правопреемников лица, выдавшего доверенность (второе предложение абз. 1 п. 1 ст. 189 ГК РФ). При таких обстоятельствах едва ли имеются основания отказать добросовестным третьим лицам в защите доверия к видимости сохранения полномочий у бывших представителей, полномочия которых восходят к прежнему арбитражному управляющему.

Более того, из закона не вытекает и вывод, будто защита доверия к видимости сохранения полномочий не предоставляется в случаях их прекращения по основанию, предусмотренному подп. 7 п. 1 ст. 188 ГК РФ. Учитывая, что закрепление этих новых оснований прекращения полномочий законодатель не сопроводил возложением на арбитражного управляющего обязанности известить о прекращении полномочий представителя и третьих лиц (такое дополнение нашло бы место в абз. 1 п. 1 ст. 189 ГК РФ), можно предположить, что он исходил из достаточности публикации о введении соответствующей процедуры банкротства — публикации, осуществляемой по общим правилам законодательства о банкротстве112. Однако эта идея не нашла пока последовательного воплощения в законе. Третьим предложением абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ введена фикция, согласно которой третьи лица извещены об отмене доверенности по истечении месяца со дня «указанной публикации». При этом имеется в виду публикация об отмене доверенности (первое

110См.: «Не задумал ли Верховный Суд вернуть «веерную» реституцию?»: интервью с С.В. Сарбашом.

С.19–20 (замечания А.В. Егорова и С.В. Сарбаша).

111Он звучит и в Концепции (Концепция совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. С. 93). Вместе с тем слова, приведенные в следующей сноске, дают основания полагать, что и авторы Концепции исходили из предоставления защиты добросовестным контрагентам бывшего представителя в случаях, когда его полномочия прекращаются с введением соответствующей процедуры банкротства.

112«То же касается и прекращения полномочий в связи с признанием лица банкротом. Сведения об этом публикуются, и считается, что все должны знать о состоявшейся публикации по истечении разумного срока после размещения информации. Однако сделки, совершенные в пределах указанного разумного срока, должны сохранять силу для правопреемников представляемого (при их наличии)» (Концепция совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации.

С.93–94).

128

Свободная трибуна

предложение того же абзаца), а не любая публикация, из которой можно сделать вывод о прекращении полномочий.

Дальнейшее развитие регулирования в этой сфере может идти одним из двух путей (если, конечно, отбросить вариант, при котором доверие добросовестных третьих лиц к сохранению полномочий, прекратившихся с введением соответствующей процедуры банкротства, не защищается вовсе). Первый вариант — широкое толкование абз. 2 п. 1 ст. 189 ГК РФ, в соответствии с которым публикация о введении внешнего управления или открытии конкурсного производства (об отстранении или освобождении арбитражного управляющего) является публикацией об отмене доверенностей, выданных должником ранее: в результате и на эти публикации будет распространена указанная фикция извещения. Второй — создание специальных фикций извещения о прекращении полномочий применительно к публикациям о введении внешнего управления или открытии конкурсного производства (об отстранении или освобождении арбитражного управляющего)113.

131.Согласно пункту 3 статьи 188 ГК РФ с прекращением доверенности теряет силу передоверие. Вместе с тем, если третьему лицу предъявлена доверенность, выданная в порядке передоверия, о прекращении которой оно не знало и не должно было знать, права и обязанности, приобретенные в результате действий лица, полномочия которого прекращены, сохраняют силу для представляемого и его правопреемников (пункт 2 статьи 189 ГК РФ).

1.Комментируемый пункт посвящен защите доверия к видимости сохранения полномочий, выданных в порядке передоверия. В соответствии с п. 2 ст. 189 ГК РФ добросовестное третье лицо защищается в своем доверии к видимости полномо-

113См.: второе предложение п. 3 ст. 213.7 Закона о банкротстве: «Кредиторы и третьи лица, включая кредитные организации, в которых открыты банковский счет и (или) банковский вклад (депозит) гражданина-должника, считаются извещенными об опубликовании сведений, указанных в пункте 2 настоящей статьи, по истечении пяти рабочих дней со дня включения таких сведений в Единый федеральный реестр сведений о банкротстве, если не доказано иное, в частности если ранее не было получено уведомление, предусмотренное абзацем восьмым пункта 8 статьи 213.9 настоящего Федерального закона». См. также: абз. 3 п. 19 постановления Пленума ВАС РФ от 30.04.2009 № 32 (ред. от 30.07.2013) «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)»: «В связи с этим при наличии таких публикаций при оспаривании на основании пункта 3 статьи 103 Закона сделок, совершенных после введения наблюдения, следует исходить из следующего: если не доказано иное, любое лицо должно было знать из этих публикаций о том, что введена соответствующая процедура банкротства, а следовательно, что должник является неплатежеспособным»; абз. 4 п. 7 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 (ред. от 30.07.2013) «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»: «В связи с этим при наличии таких публикаций в случае оспаривания на основании пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве сделок, совершенных после этих публикаций, надлежит исходить из следующего: если не доказано иное, любое лицо должно было знать о том, что введена соответствующая процедура банкротства, а значит, и о том, что должник имеет признаки неплатежеспособности»; второе предложение п. 2.1 постановления Пленума ВАС РФ от 06.06.2014 № 36 «О некоторых вопросах, связанных с ведением кредитными организациями банковских счетов лиц, находящихся в процедурах банкротства»: «Если к этому моменту сведения о введении такой процедуры были опубликованы в соответствующем официальном издании или включены в Единый федеральный реестр сведений о банкротстве (статья 28 Закона о банкротстве), то предполагается, что кредитная организация должна была знать об этом (в том числе с учетом имеющихся в обороте электронных систем сбора информации)».

129

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

чий, если ему была предъявлена доверенность. Применительно к ситуациям передоверия встает, однако, вопрос, какая доверенность должна быть предъявлена контрагенту, чтобы это условие предоставления защиты было выполнено. Достаточно ли доверенности, выданной в порядке передоверия, либо требуется еще и первоначальная доверенность (или — при последующем передоверии — все доверенности, восходящие к представляемому)? В качестве общего правила комментируемый пункт закрепляет первый вариант (ср. абз. 4 п. 129 постановления, предусматривающий иное решение для доверенностей, выданных в порядке передоверия руководителями филиалов (представительств), и п. 9 и 10 комментария

к этому пункту).

2.Обычно представляемый несет риск того, что при прекращении полномочий не отобрал у представителя выданный ему когда-то оригинал доверенности: предъявив его добросовестному третьему лицу, бывший представитель сможет связать представляемого совершенной от его имени сделкой (п. 2 ст. 189 ГК РФ). Мотивы такого решения понятны. Выдавая оригинал доверенности на руки представителю, представляемый создает у третьих лиц основания полагать, что указанное в ней лицо, подтверждающее свои полномочия предъявлением оригинала, действительно наделено соответствующими полномочиями. Изучив оригинал доверенности, можно, однако, сделать лишь вывод, что указанные в ней полномочия возникли: о наличии же этих полномочий в данный момент оригинал не свидетельствует, ведь они могли прекратиться после выдачи (например, смертью или прекращением представляемого, отменой и др.).

Вместе с тем прекращение полномочий очень часто остается неразличимым для лица, которому предъявлена доверенность, а нередко — и для представителя. Чтобы исключить недоразумения, которыми чреваты подобные ситуации, закон обязывает представляемого или его правопреемников известить представителя и известных третьих лиц, для представительства перед которыми выдана доверенность, о прекращении полномочий, а представителя или его правопреемников — немедленно вернуть доверенность (абз. 1 п. 1 и п. 3 ст. 189 ГК РФ соответственно).

Тем не менее риск совершения сделок бывшим представителем, имеющим на руках оригинал доверенности, сохраняется: представляемый или его правопреемники могли не известить третьих лиц и/или представителя о прекращении полномочий (потому что не имели информации о существовании таких полномочий, о том, для представительства перед кем выдана доверенность, о том, где находится представитель, или потому что доверенность выдана для представительства перед неопределенным кругом лиц, или же просто потому что пренебрегли своей обязанностью), а представитель мог не вернуть оригинал доверенности (потому что не знал о прекращении полномочий или же потому что, зная об их прекращении, решил злоупотребить своим положением). Как быть в таких ситуациях? На ком должен лежать риск порождаемых ими неблагоприятных последствий?

Закон возлагает этот риск на представляемого (его правопреемников), поскольку вследствие его поведения сложилась видимость сохранения полномочий и после их прекращения: сначала он выдал оригинал доверенности на руки представителю,

130