Экзамен зачет учебный год 2023 / 061-144_Shirvindt коммент 25 Плен пред-во ВЭП 12-2015

Свободная трибуна

Андрей Михайлович Ширвиндт

ассистент кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, консультант Исследовательского центра частного

права имени С.С. Алексеева при Президенте РФ, магистр частного права, LLM, кандидат юридических наук

Актуальные вопросы представительства*

Комментарий к п. 122–132 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»**

Статья представляет собой комментарий к разъяснениям ВС РФ, посвященным гражданско-правовому представительству. Автор по возможности восстанавливает историю и причины формирования подходов, отраженных в рекомендациях высшей судебной инстанции, сравнивает их с прежними решениями, в том числе с разъяснениями ВАС РФ, и соотносит их с реформой ГК РФ. Кроме того, в статье предпринимается попытка реконструировать мотивы, стоящие за отдельными решениями, и уточнить сферы применения каждого из подходов. Предметом обсуждения становятся представительство без полномочий, защита доверия к видимости полномочий, множественность представителей, филиалы и представительства, прекращение полномочий и его последствия.

Ключевые слова: представительство, полномочие, доверенность

__________________

*При подготовке комментария использовалась СПС «КонсультантПлюс».

**Автор принимал участие в подготовке комментируемого постановления (прим. ред.).

61

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

Andrey Shirvindt

Assistant Professor at the Chair for Civil Law of the Law Faculty of the Lomonosov Moscow State University, Consultant at the Alexeev Research Centre of Private Law under the President of the Russian Federation, Master of Private Law, LLM, PhD in Law

Current Issues of Agency (Representation)

Commentary to para. 122–132 of the Ruling of the Plenum of the Supreme Court

of the Russian Federation No. 25 «On Application of Certain Provisions of Section I of the First Part of the Civil Code of the Russian Federation by the Courts»,

23 June 2015

The paper provides a commentary on the recommendations on agency (representation) by the Supreme Court of the Russian Federation. The author seeks to trace back the history and to identify the causes that initially led to the elaboration of each solution. Then he compares the actual solutions with the previous ones, those to be found in the recommendations by the Supreme Arbitrazh Court of the Russian Federation among them, and shows to what extent they are related to the reform of the Russian Civil Code. Moreover, the author makes an attempt to reveal the grounds of each solution and to make clear their respective spheres of application. The main topics of the analysis are unauthorized agency, agency by estoppel, plurality of agents, representative offices and branches, extinction of the agent’s authority and its consequences.

Keywords: agency, authority, power of attorney

Встатье дается комментарий к недавним разъяснениям Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ), посвященным гражданско-пра-

вовому представительству и отдельным вопросам представительства процессуального. Речь идет о п. 122–132 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — постановление). Это все пункты последнего раздела постановления («Представительство. Доверенность»), кроме п. 121, касающегося применения правил о представительстве к деятельности органов юридического лица (о нем см. комментарий А.А. Кузнецова в этом же номере журнала), и лишь формально входящего в этот раздел п. 133, где перечислены отменяемые постановлением разъяснения.

Комментарий сосредоточен на анализе тех подходов, которые нашли отражение в постановлении. Особое внимание при этом уделяется их связям с реформой ГК РФ и их соотношению с абстрактными разъяснениями, звучавшими из уст высших судебных инстанций ранее. В последнем случае имеются в виду прежде всего отмененные постановлением п. 20 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 01.07.1996 № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — постановление Пленумов № 6/8) и постановление Пленума ВАС РФ от 14.05.1998 № 9 «О некоторых вопросах применения статьи 174 Гражданского кодекса Российской Федерации при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок» (далее — постановление Пленума № 9)

62

Свободная трибуна

(абз. 2 и 6 п. 133 постановления), а также сохраняющее значение информационное письмо Президиума ВАС РФ от 23.10.2000 № 57 «О некоторых вопросах практики применения статьи 183 Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — письмо № 57). При этом пункты постановления, опирающиеся на традицию и посвященные хорошо известным практическим вопросам, рассматриваются более подробно, чем те, которые обращаются к новым положениям ГК РФ и служат скорее отправной точкой для профессиональной дискуссии, нежели ее результатом.

Многие вопросы, рассматриваемые в настоящем комментарии, я обсуждал с О.Р. Зайцевым. Это общение уберегло меня от некоторых ошибок и позволило разглядеть ряд деталей, прежде остававшихся незамеченными.

122.Пункт 1 статьи 183 ГК РФ не применяется к случаям совершения сделок органом юридического лица с выходом за пределы ограничений, которые установлены его учредительными документами, иными документами, регулирующими деятельность юридического лица, или представителем, за пределами ограничений, указанных в договоре или положении о филиале или представительстве юридического лица. Такие сделки могут быть оспорены на основании пункта 1 статьи 174 ГК РФ.

По общему правилу, когда сделка от имени юридического лица совершена лицом, у которого отсутствуют какие-либо полномочия, а контрагент юридического лица добросовестно полагался на сведения о его полномочиях, содержащиеся в ЕГРЮЛ, сделка, совершенная таким лицом с этим контрагентом, создает, изменяет и прекращает гражданские права и обязанности для юридического лица с момента ее совершения (статьи 51 и 53 ГК РФ), если только соответствующие данные не были включены в указанный реестр в результате неправомерных действий третьих лиц или иным путем помимо воли юридического лица (абзац второй пункта 2 статьи 51 ГК РФ).

В иных случаях, когда сделка от имени юридического лица совершена лицом, у которого отсутствуют какие-либо полномочия, подлежат применению положения статьи 183 ГК РФ.

1.В этом пункте постановления Пленум ВС РФ напоминает судам о необходимости различать объем полномочий представителя (органа), имеющий первостепенное значение для его взаимодействия с третьими лицами, и внутренние ограничения полномочий, показывающие себя преимущественно в отношениях между представителем (органом) и представляемым (юридическим лицом). Строго говоря, в последнем случае речь должна идти не столько об ограничении полномочий, сколько об обязанности представителя пользоваться действительно имеющимися полномочиями лишь в той мере, в какой это соответствует внутренним отношениям.

Если лицо обладает полномочиями на совершение той или иной сделки (или если имеется защищаемое законом доверие третьего лица к видимости таких полномочий), то эта сделка свяжет представляемого, даже если из его отношений с представителем вытекает, что тот не должен был ее заключать, так как соответствующее

63

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

ограничение установлено договором между ними или отношения между представителем и представляемым, в связи с которыми совершена спорная сделка, прекратились либо никогда не возникали.

Последовательное разъединение внешних и внутренних отношений в представительстве и абстрагирование их друг от друга, хорошо известное европейской правовой традиции1, проявляется во многих решениях российского законодателя. Во-первых, правила о представительстве он помещает в общую часть ГК РФ (глава 10), демонстрируя, что полномочия могут возникать в самых разных ситуациях (а не только в связи с договором поручения) и всегда подчиняются одному и тому же режиму, который не зависит от специфики отношений между представителем и представляемым. Во-вторых, говоря об основаниях возникновения представительских полномочий, закон не ставит наступление соответствующих последствий в зависимость от того, имелись ли между представителем и представляемым те или иные внутренние отношения. Так, ГК не обусловливает появление полномочий добровольного представителя наличием договора (заключенного, действительного и действующего) между ним и представляемым: полномочия возникают из доверенности, которая и есть не что иное, как сделка по установлению полномочий (п. 1 ст. 182 и п. 1 ст. 185 ГК РФ), и не имеет значения, был ли между представителем и представляемым договор поручения, простого товарищества, трудовой или какой бы то ни было иной. В-третьих, в ряду оснований прекращения представительских полномочий нет прекращения внутренних отношений между представителем и представляемым (п. 1 ст. 188 ГК РФ), так что доверенность, выданная поверенному, товарищу или работнику, сохраняет силу даже после расторжения договоров, в связи с которыми выдавалась.

Наконец, в-четвертых, в п. 1 ст. 174 ГК РФ закреплено исключение, явственно подтверждающее общее правило — объем полномочий представителя (органа) определяется самостоятельно и не зависит от его внутренних отношений с представляемым (юридическим лицом). Даже в тех случаях, когда третьему лицу, совершавшему сделку с представителем, было известно или должно было быть известно об ограничениях, имевшихся во внутренних отношениях, закон не объявляет представителя неуполномоченным, а наделяет представляемого правом на оспаривание, без осуществления которого сделка представителя сохраняет полную силу для представляемого. Следует подчеркнуть: в такой ситуации сделка, совершенная от имени представляемого, связывает его не потому, что закон защищает доверие добросовестного контрагента к видимости полномочия (почему же тогда она действительна, хотя и оспорима, для недобросовестного лица, которое знало или должно было знать о внутренних ограничениях?), а именно

1См.: Рясенцев В.А. Представительство в советском гражданском праве // Представительство и сделки в современном гражданском праве. М., 2006. С. 226–234. Ср.: «Юридически доверенность отделена от лежащего в ее основе внутреннего правоотношения. Это означает, что следует всякий раз отдельно друг от друга рассматривать содержание и действительность внутреннего правоотношения, с одной стороны, и доверенности, с другой. Доверенность закрепляет юридические возможности представителя, т.е. она определяет, в каком объеме представитель может (здесь и далее в цитатах курсив мой. — А.Ш.) управомочить или обязать представляемое лицо перед третьим лицом. Лежащее же в основе доверенности правоотношение, например, обоснованное в рамках договора поручения, определяет, что должен представитель сделать в пользу представляемого» (Шапп Я. Система германского гражданского права. М., 2006. С. 317–319).

64

Свободная трибуна

потому, что в силу последовательно проводимого принципа абстрактности возникновение, прекращение и объем полномочий представителя оцениваются в российском праве в отрыве от его отношений с представляемым2.

Следовательно, критика в адрес отечественного законодателя, будто бы наделавшего ошибок при восприятии доктрины видимости права3, бьет мимо цели. Конечно, принцип абстрактности, с одной стороны, и защита доверия к видимости права — с другой, выполняют отчасти одни и те же функции и, как правило, приводят к одним и тем же результатам (главное различие как здесь, так и в обороте вещей и прав, заключается в том, что абстрактность работает для всех без разбора независимо от наличия добросовестного заблуждения). Можно спорить о том,

вкаком направлении стоит развиваться российскому праву представительства: не следует ли, к примеру, отказаться от принципа абстрактности, возведя при этом защиту доверия к видимости полномочий в ранг общего правила (хотя полномочия и не возникают в отсутствие обязательственного договора между представителем и представляемым, прекращаются с его расторжением и зависят от него

вобъеме и условиях осуществления, для добросовестного контрагента их отсутствие не имеет значения, если имели место серьезные основания предполагать их наличие)? Но действующее право основано как раз на принципе абстрактности и даже в случаях, когда этот принцип работает на недобросовестного контрагента, не отказывается от него полностью, позволяя лишь отменить последствия его применения в судебном порядке (ст. 174 ГК РФ).

Учитывая сказанное, легко определить сферы применения п. 1 ст. 174 и ст. 183 ГК РФ. Первый посвящен ситуациям, когда представитель, действуя в пределах своих полномочий, переступил границу, проведенную во внутренних отношениях между ним и представляемым, тогда как вторая касается случаев совершения сделок одним лицом от имени другого в отсутствие необходимых полномочий. Если, скажем, поверенный, имеющий доверенность на продажу недвижимости от имени представляемого, или генеральный директор заключат договор продажи недвижимости без согласований, предусмотренных договором поручения или уставом, то этот договор свяжет представляемого, но в соответствии с п. 1 ст. 174 ГК РФ будет оспоримым — при условии, конечно, что контрагент знал или должен был знать не только о необходимости согласований, но и о том, что они не имели места. Если же такую сделку совершит поверенный, у которого полномочия не возникли вовсе, прекратились или не охватывают сделок в отношении недвижимости, либо лицо, в действительности не являющееся генеральным директором, то речь будет идти не о выходе за внутренние ограничения полномочий,

2См., напр.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 3: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М., 2011. С. 303 (автор главы — М.И. Брагинский): «При применении этих указаний следует, очевидно, учитывать положение о филиале (представительстве), которое, подобно договору поручения, определяет внутренние взаимоотношения между юридическим лицом и представляющим его руководителем филиала (представительства). Что же касается внешних отношений, то они устанавливаются только доверенностью, независимо от того, что записано в положении. По отмеченной причине, в частности, полномочия директора, определенные в доверенности, не могут быть оспорены ссылкой на положение». Однако в другом месте той же книги М.И. Брагинский, рассматривая ст. 174 ГК РФ, замечает, что статья эта введена для защиты третьих лиц и без нее сделки за пределами внутренних ограничений не связывали бы представляемого (см.: Там же. С. 331–333).

3См.: Байгушева Ю.В. Представительство. Ярославль, 2015. С. 95.

65

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

а о совершении сделки без полномочий, которому и посвящена ст. 183 ГК РФ. Именно такой подход и закреплен в комментируемом постановлении Пленума (абз. 1 и 3 п. 122).

2.Объем полномочий обычного добровольного представителя определяется доверенностью, законного представителя — законом, полномочий из обстановки — самой этой обстановкой. Сложнее обстоит дело с объемом полномочий органа юридического лица.

Всоответствии с п. 1 ст. 53 ГК РФ «юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительным документом. Порядок образования и компетенция органов юридического лица определяются законом и учредительным документом. Учредительным документом

может быть предусмотрено, что полномочия выступать от имени юридического лица предоставлены нескольким лицам, действующим совместно или независимо друг от друга. Сведения об этом подлежат включению в единый государственный реестр юридических лиц». Если первые два абзаца п. 1 допускают самые разнообразные толкования, то третий абзац, начинающийся со слов «учредительным документом» и посвященный множественности лиц, уполномоченных действовать от имени юридического лица, вполне однозначно закрепляет возможность определения учредительным документом объема полномочий каждого из таких лиц, позволяя именно в этом акте разрешить вопрос о том, уполномочено ли каждое из них действовать самостоятельно или же лишь совместно с другими. Означает ли это, что объем полномочий органа юридического лица — в плане выбора между совместной множественностью лиц, уполномоченных действовать от его имени, и самостоятельностью каждого из них либо в отношении фиксации круга сделок, на которые уполномочено соответствующее лицо, — определяется учредительными документами?

Вкомментируемом пункте дается отрицательный ответ на этот вопрос, по крайней мере, в отношении круга сделок, доступных тому или иному органу: ограничения, которые установлены учредительными документами, иными документами, регулирующими деятельность юридического лица, рассматриваются как внутренние, т.е. вытекающие из отношений между юридическим лицом и лицом, осуществляющим полномочия, и по общему правилу не имеющие значения для оценки собственно представительских полномочий (абз. 1 п. 122 постановления). Это решение основано, как видно, на толковании п. 1 ст. 174 ГК РФ, которая, действительно, разводит полномочия на совершение сделки, определяемые (только!) доверенностью, законом или обстановкой (но не учредительными документами), с одной стороны, и их (внутренние) ограничения, предусмотренные договором, положением о филиале или представительстве, учредительными документами юридического лица или иными регулирующими его деятельность документами — с другой. Учитывая, что в соответствии с этим положением закона выход органа за пределы, установленные учредительными документами, сам по себе не влечет отказа в признании спорных сделок связывающими юридическое лицо — а именно это будет нормальным следствием совершения сделки лжепредставителем (лжеорганом), — следует констатировать, что законодатель исходит из того, что объем полномочий органа определяется не учредительными документами.

66

Свободная трибуна

Вабз. 5 п. 22 постановления звучит аналогичный отрицательный ответ в отношении «положений учредительного документа, определяющих условия осуществления полномочий лиц, выступающих от имени юридического лица, в том числе о совместном осуществлении отдельных полномочий». Здесь также подчеркивается, что эти положения не могут влиять на права третьих лиц, за исключением тех случаев, когда имеются основания для оспаривания сделки по п. 1 ст. 174 ГК РФ.

Вотличие от только что рассмотренного разъяснения, лишь акцентирующего позицию законодателя, здесь предлагается решение, прямо из закона не вытекающее и даже, пожалуй, корректирующее его.

Дело в том, что, как мы видели, вопросы о множественности лиц, действующих от имени юридического лица в качестве его органов, а также о самостоятельном или же совместном осуществлении ими полномочий законодатель недвусмысленно оставляет на откуп частно-автономному регулированию: «Учредительным документом может быть предусмотрено...» (абз. 3 п. 1 ст. 53 ГК РФ). Следовательно, способность одного из нескольких, скажем, генеральных директоров совершать сделки от имени юридического лица самостоятельно определяется именно учредительным документом. Это означает, что лицо, в соответствии

сучредительным документом обладающее полномочиями лишь совместно

сдругими лицами и тем не менее совершающее сделку самостоятельно, является лжепредставителем, сделка которого не может связывать представляемого, если отсутствуют предусмотренные законом основания для защиты доверия к видимости полномочий. Такие основания очевидно отсутствуют в случаях, когда контрагент знал или должен был знать об отсутствии полномочий (предложение первое абз. 2 п. 2 ст. 51 ГК РФ: «Лицо, добросовестно полагающееся на данные единого государственного реестра юридических лиц, вправе исходить из того, что они соответствуют действительным обстоятельствам»). Пленум же настаивает, что даже в этих случаях спорные сделки связывают представляемого и могут быть сброшены им только посредством оспаривания по п. 1 ст. 174 ГК РФ. Таким образом, и здесь постановление квалифицирует положения учредительных документов, относящиеся к полномочиям органов, лишь как внутренние ограничения.

По данному вопросу Пленум высказывается лишь негативно (каким образом объем полномочий не определяется), воздерживаясь от прямого позитивного ответа. Между тем, учитывая содержание комментируемого пункта, следует предполагать, что постановление отдает предпочтение подходу, в соответствии с которым объем полномочий органов юридического лица определяется только законом и, по крайней мере, по общему правилу совпадает с объемом дееспособности соответствующего юридического лица. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что, если абз. 1 п. 122 постановления обращает внимание на разницу между объемом полномочий, последствия выхода за пределы которого регулируются ст. 183 ГК РФ, и ограничениями, установленными только во внутренних отношениях и проявляющимися вовне лишь при условиях и в порядке, закрепленных в п. 1 ст. 174 ГК РФ, то абз. 2 и 3, посвященные сделкам, попадающим в сферу применения ст. 183 ГК РФ, касаются исключительно тех ситуаций, когда от имени юридического лица выступает «лицо, у которого отсутствуют какие-либо полномочия», и не упоминают о случаях, когда у соответствующего лица полномочий недостаточно. Действительно, если полномочия органа определяются законом,

67

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

то в отсутствие каких бы то ни было предусмотренных в нем ограничений возможны только два типа ситуаций — либо полномочия имеются и по объему совпадают с дееспособностью юридического лица, либо их нет совсем.

Этот подход согласуется с ГК РФ в части определения круга сделок, охватываемых полномочием, но вызывает сомнения в части выбора между самостоятельным и совместным осуществлением полномочий при множественности лиц, действующих от имени юридического лица в качестве его органов. Поскольку закон не совершает этого выбора, в данном отношении объем полномочий не может рассматриваться как определенный законом. Вероятно, по мнению Пленума, закон делает и этот выбор, всегда наделяя каждого из нескольких лиц, действующих от имени юридического лица в качестве его органов, полномочиями совершать сделки единолично и признавая положения учредительного документа о совместном порядке осуществления полномочий лишь внутренними ограничениями (по модели «каждый может совершать сделки самостоятельно, но при наличии соответствующих указаний в учредительном документе должен делать это совместно

с другими»).

3.Правила ст. 183 ГК РФ, устанавливающие последствия совершения сделки лжепредставителем, применяются не ко всем ситуациям, когда от имени представляемого выступает неуполномоченное лицо. В некоторых случаях закон защищает третьих лиц, добросовестно полагавшихся на видимость полномочий, созданную представляемым: в отношениях с их участием действия лжепредставителя производят эффект, для наступления которого обычно требуются полномочия. Так, в соответствии с п. 2 ст. 189 ГК РФ, если третьему лицу предъявлена доверенность, о прекращении которой оно не знало и не должно было знать, права и обязанности, приобретенные в результате действий лица, полномочия которого прекращены, сохраняют силу для представляемого и его правопреемников. Иными словами, действия лица, полномочия которого прекращены, рассматриваются как действия представителя, если добросовестному контрагенту при совершении сделки был предъявлен оригинал доверенности (см. также п. 1 и 3 комментария к п. 132 постановления).

Другой важный пример защиты доверия к видимости полномочий, которого как раз и касается комментируемый пункт, — защита добросовестных контрагентов, полагавшихся на данные ЕГРЮЛ и заключивших сделку с лицом, названным там в качестве уполномоченного действовать от имени соответствующей организации. В абз. 2 п. 2 ст. 51 ГК РФ4 нашел закрепление принцип публичной достоверности ЕГРЮЛ: реестр достоверен для всех, кто не знает и не должен знать, что он недостоверен, разве что недостоверность реестра возникла помимо воли юридического лица. В силу подп. «л» п. 1 ст. 5 Федерального закона от 08.08.2001 № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуаль-

4«Лицо, добросовестно полагающееся на данные единого государственного реестра юридических лиц, вправе исходить из того, что они соответствуют действительным обстоятельствам. Юридическое лицо не вправе в отношениях с лицом, полагавшимся на данные единого государственного реестра юридических лиц, ссылаться на данные, не включенные в указанный реестр, а также на недостоверность данных, содержащихся в нем, за исключением случаев, если соответствующие данные включены в указанный реестр в результате неправомерных действий третьих лиц или иным путем помимо воли юридического лица».

68

Свободная трибуна

ных предпринимателей» в число сведений о юридическом лице, содержащихся в реестре, входят данные о лице, имеющем право без доверенности действовать от имени юридического лица. Это означает, что действия, совершаемые от имени юридического лица, тем лицом, которое согласно реестру обладает соответствующими полномочиями, будут связывать юридическое лицо независимо от того, имелись ли такие полномочия в действительности (при условии, конечно, что контрагент не знал и не должен был знать о расхождении между реальностью и ее отражением в реестре и что фактическая недостоверность реестра может быть вменена юридическому лицу).

Легальное признание5 принцип публичной достоверности ЕГРЮЛ получил только в рамках реформы гражданского законодательства6. Неудивительно, что Пленум решил разъяснить, как эта новелла сказывается на применении давно известных российскому правопорядку правил ст. 174 и 183 ГК РФ (см. также п. 119 постановления). Непосредственно публичной достоверности посвящен только абз. 2 п. 122 постановления, однако, чтобы определить ее место в системе, необходимо принять во внимание структуру и содержание всего пункта в целом. В абз. 1 говорится, что в случаях, когда полномочия налицо, но осуществляются с выходом за внутренние ограничения, применяется не ст. 183, а п. 1 ст. 174 ГК РФ. Абзацы 2 и 3 обращаются к ситуациям, когда полномочия отсутствуют. В то же время и эти ситуации неодинаковы. Одно дело, когда контрагент неуполномоченного лица добросовестно полагался на недостоверные данные ЕГРЮЛ, притом что недостоверность реестра была обусловлена поведением юридического лица. Для такого контрагента последствия будут теми же, какие наступали бы, если бы данные реестра соответствовали действительности, т.е. если бы соответствующее лицо и впрямь обладало полномочиями на совершение сделки (абз. 2). Другое дело, когда оснований для защиты контрагента не имеется: в таком случае правопорядок отказывается закрывать глаза на отсутствие полномочий, так что ситуация оценивается сквозь призму общих правил о последствиях совершения сделки лжепредставителем, закрепленных в ст. 183 ГК РФ (абз. 3). Это происходит «в иных случаях», т.е. тогда, когда не выполняется хотя бы одно из условий защиты добросовестного третьего лица, полагавшегося на видимость полномочий, которая стала следствием поведения псевдопредставляемого:

1)когда отсутствует признанная законом видимость полномочий (лицо, совершавшее сделку, не было указано в ЕГРЮЛ в качестве уполномоченного7);

5О том, что здесь, как и во многих других случаях, судебная практика опередила законодателя, см., напр.: Зайцев О.Р. Дела о защите от действий лица, выступавшего в качестве директора организации при отсутствии у него таких полномочий // Правовые позиции Президиума ВАС РФ: избр. постановления за 2009 год с комментариями / под ред. А.А. Иванова. М., 2012; Ширвиндт А.М. Отвечаем на вопросы читателей // Хозяйство и право. 2010. № 4. С. 127–128.

6См.: Федеральный закон от 28.06.2013 № 134-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части противодействия незаконным финансовым операциям».

7Добросовестным контрагент может быть и в отсутствие сведений о соответствующем лице в ЕГРЮЛ — например, при заключении сделки с директором, ссылающимся на только что принятое решение о его назначении на должность, но закон защищает не всех добросовестных контрагентов, а только тех, кто полагался на реестр (см.: Зайцев О.Р. Указ. соч.).

69

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2015

2)когда видимость полномочий не была вызвана поведением представляемого (если соответствующие данные были включены в реестр в результате неправомерных действий третьих лиц или иным путем помимо воли юридического лица – абз. 2 п. 2 ст. 51 ГК РФ);

3)когда контрагент не был добросовестен, т.е. знал или должен был знать, что видимость полномочий – не более чем видимость, или, иными словами, что данные реестра не соответствуют действительности8.

4.Содержащиеся в комментируемом пункте разъяснения новы в двух отношениях. Во-первых, они вписывают в систему новые правила о публичной достоверности ЕГРЮЛ (о чем только что шла речь). Во-вторых, они корректируют сформированный ВАС РФ подход к сделкам лжеорганов, т.е. сделкам, совершенным не уполномоченными на них лицами, действующими от имени юридического лица в качестве его органов. Рассмотрим этот аспект чуть подробнее.

Подход, который был рекомендован судам в п. 1 и 2 постановления Пленума № 9 и п. 2 и 3 письма № 57, заключался в следующем. Если сделка совершалась органом с выходом за пределы, установленные учредительными документами, она, как и теперь, могла быть оспорена по правилам ст. 174 ГК РФ (тогда эта статья в основном соответствовала по содержанию сегодняшнему п. 1 ст. 174 ГК РФ). Если же лицо, действующее от имени юридического лица в качестве органа, преступало границу, проведенную законом, то соответствующая сделка объявлялась ничтожной как противозаконная (ст. 168 ГК РФ), причем применение к таким случаям ст. 183 ГК РФ, на которое ориентирует теперь Пленум ВС РФ в комментируемом пункте, прямо и недвусмысленно исключалось п. 2 письма № 57. Понятно, что в основном этот подход применялся в случаях совершения сделок лицами, вообще не обладавшими полномочиями соответствующего органа.

Формальным поводом для пересмотра этой позиции стала прежде всего квалификация органов юридического лица в качестве его представителей законодателем (временно)9 и ВС РФ (п. 121 постановления). Признавая, что лица, действующие от имени юридического лица как его органы, являются представителями, и что, следовательно, на их полномочия распространяются некоторые правила ГК РФ о представительстве, Пленум в п. 121 постановления прямо указывает на применение к ним положений ст. 183 ГК РФ.

8Ср.: постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 27.05.2015 № 17АП-4708/2015- ГК по делу № А50-24613/2014, где совершенно справедливо отмечается: содержание реестра не имеет значения, когда контрагенту юридического лица было известно, что в действительности полномочия лица, выступавшего от имени последнего в качестве его органа, прекратились. Однако суд не применил правила ст. 183 ГК РФ, руководствуясь старым подходом, согласно которому сделки лжеоргана недействительны. Вместе с тем следует иметь в виду, что в этом деле спор касался выданных лжеорганом доверенностей, и применимость к ним абз. 1 п. 1 ст. 183 ГК РФ могла вызвать у суда сомнения (подробнее см.: комментарий к п. 124 постановления).

9Ссылка на п. 1 ст. 182 ГК РФ, появившаяся в п. 1 ст. 53 ГК РФ благодаря Федеральному закону от 05.05.2014 № 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации», была исключена Федеральным законом от 29.06.2015 № 210-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации».

70