Учебный год 2023 / ВС США по заверению об исполнению в будущем и освобождению от долгов

151

Кодекс о банкротстве запрещает освобождать должников от долгов, если деньги, имущество, услуги или кредиты получены путём «обмана, ложных заверений или мошенничества» (Гл. 11 (11 U.S.C.) § 523 (a) (2)(A)) или если заявление сделано в письменном виде путем ложного «заявления … относительно … финансового положения должника» (§ § 523 (a) (2)(B)).

Данное дело связано с тем, что представляет собой «утверждение относительно финансового положения должника». Имеет ли заявление об одном из активов квалифицирующее значение, или оно должно касаться финансового состояния должника в целом? Ответ важен для сторон, потому что ложные заявления касались одного из (не всех - прим перев.) активов и были сделаны в устной форме. И поэтому, если заявления, касающиеся лишь одного актива, квалифицируются в данном случае как сделанные «относительно финансового положения должника», тогда § 523 (a) (2) (В) не препятствует освобождению от долгов, потому что заявления не были сделаны в письменной форме. Если же заявления попадают в более широкую категорию «обмана… ложных заверений или мошенничества», тогда следует применить § 523 (a) (2) (A), для которого нет требования к письменной форме, и соответствующий долг будет рассматриваться как не подлежащий освобождению.

Формулировки закона ясно дают понять, что заявление по поводу одного актива может быть «заявлением относительно финансового положения должника». Если это заявление не сделано в письменной форме, то от соответствующего долга можно освободить, даже если заявление было ложным.

I

Ответчик R. Scott Appling (далее - Эпплинг) нанял истца Lamar, Archer & Cofrin, LLP (далее - Ламар), юридическую фирму, для представительства в суде по спору, связанному с ведением бизнеса. Эпплинг перестал платить по счетам и к марту 2005 года он задолжал Ламару более 60 000 долларов. Ламар предупредил Эпплинга, что, если тот не оплатит счета, фирма приостановит представительство по делу и будет удерживать результаты своей деятельности до того момента, пока счета не будут оплачены. В том месяце стороны встретились, и Эпплинг сообщил юристам, что он ожидает возмещения по налогу в размере «около 100 000 долларов», что будет достаточно для оплаты задолженности за уже оказанные, а также за будущие юридические услуги. [… ]

Ламар положился на данное заявление и продолжил представлять Эпплинга, не требуя оплаты просроченного долга.

Однако когда Эпплинг и его супруга подали налоговую декларацию, они потребовали возмещение в размере всего лишь 60 718 долл. США, и в итоге они получили 59 851 долл. США в октябре 2005 года. Вместо того, чтобы заплатить Ламару, они потратили деньги на нужды своего бизнеса.

152

Эпплинг снова встретился с юристами в ноябре 2005 года и сообщил им, что он ещё не получил возмещение. Ламар, полагаясь на это заявление, согласился довести до конца судебное дело и отложил взыскание просроченного долга.

В марте 2006 года Ламар направил Эпплингу свой последний счёт. Прошло пять лет, и Эпплинг так и не оплатил счёт, поэтому Ламар обратился с иском в Суд Штата Джорджии и получил решение на сумму 104 179, 60 долларов. Вскоре после этого Эпплинг подал заявление о банкротстве по Главе 7.

Ламар инициировал процесс против Эпплинга в Суде по делам о банкротстве (Middle District) Джорджии. Фирма утверждала, что поскольку Эпплинг сделал ложные заявления по поводу своего возмещения по налоговым платежам на встречах в марте и ноябре 2005 года, его нельзя освободить от долга Ламару, согласно Главе 11 (11 U. S. C.), в частности, § 523 (a)(2)(A), который регулирует долги, возникающие в связи с «обманом, ложными заверениями или мошенническими действиями, не являющихся заявлением о финансовом состоянии должника». Эпплинг, в свою очередь, просил иск отклонить, утверждая, что его якобы ложные заверения были лишь «заявлениями … относительно его финансового состояния» и подпадали под действие § 523 (a)(2)(B), и в связи с этим Ламар не мог блокировать освобождение от долга, потому что заявления не были сделаны «в письменной форме», что требуется для отказа в освобождении от долга, согласно указанному положению закона.

Суд по делам о банкротстве постановил, что заявление относительно одного актива не является «заявлением относительно финансового состояния должника» и отказал Эпплингу. [ … ] В ходе судебного разбирательства Суд по делам о банкротстве установил, что Эпплинг умышленно сделал два ложных заверения, на которые Ламар обоснованно полагался, в результате чего последний понёс убытки. Суд заключил, что долг Эпплинга Ламару не подлежал освобождению согласно § 523 (a)(2)(A). [ …] Суд Округа (District Court) подтвердил решение. […]

Апелляционный Суд Одиннадцатого Округа (Eleventh Circuit) отменил решение. Он указал, что «заявления, касающиеся финансового состояния должника, могут включать в себя заявления, касающиеся одного актива». […] Поскольку заявления Эплинга про его ожидаемое возмещение налога не были сделаны в письменной форме, Апелляционный Суд постановил, что § 523 (a)(2)(B) позволяет Эпплингу освободиться от долга перед Ламаром. […]

Верховный Суд истребовал дело для того, чтобы разрешить конфликт между Апелляционными Судами на предмет того, может ли заявление об одном активе быть «заявлением, отражающим финансовое состояние должника». Мы согласны с заключением Суда Одиннадцатого Округа (Eleventh Circuit) и подтверждаем его.

153

II

A

Одним из «основных предназначений» федеральной системы регулирования банкротства является «помощь неудачливому должнику в том, чтобы дать ему возможность начать новую жизнь, освободить от долгов, за исключением определённых случаев». Stellwagen v. Clum, 245 U. S. 605, 617 (1918). С этой точки зрения Кодекс о банкротстве позволяет широко использовать возможность освобождения от долга, но с некоторыми исключениями. Одно из таких исключений можно найти в Главе 11 (11 U. S. C.), в § 523 (a) (2), который предусматривает, что погашение в соответствии с Главами 7, 11, 12, 13 Кодекса о банкротстве «не освобождает должника от долга…, связанного с денежными средствами, имуществом, услугами, отсрочкой, пролонгацией, полученными» в результате мошеннических действий. Эти исключения соответствуют «основополагающей политике, которая допускает, что Кодекс позволяет освобождение только «честному, но неудачливому должнику». Cohen v. de la Cruz, 523 U. S. 213, 217 (1998).

Более конкретно, § 523 (а) (2) содержит исключения, не позволяя освободиться от долгов, возникающих из различных форм мошеннических действий. Подпункт (А) запрещает освобождать от долгов, возникающих в связи с «обманом, ложными заверениями или мошенничеством, кроме случаев, когда было сделано заявление относительно… финансового положения должника». Подпункт (В), в свою очередь, не позволяет освободить от долгов, возникающих в связи с ложными «заявлениями…относительно финансового положения должника», если это заявление сделано в «письменной форме».

В

1

«Наше толкование Кодекса о банкротстве начинается там, «где все подобного рода исследования и должны начинаться - с языка, который использует законодатель». Ransom v. FIA Card Services, N. A., 562 U. S. 61, 69 (2011). Как было выше указано, соответствующий текст закона находится во фразе: «заявления относительно финансового положения должника». Поскольку Кодекс о банкротстве не определяет значения слов «заявление», «финансовое положение» или «относительно» (respecting), мы обращаемся к их общепринятому значению. [...]

По поводу значения первых двух терминов вопросов не возникает. «Заявление» это «акт или процесс повествования, цитирования, или устного доклада, либо на бумаге; что-то сообщённое в качестве отчёта или доклада; единичное объяснение или замечание». Третий Новый Международный Словарь Вебстера (Словарь Вебстера). Что касается «финансового состояния», стороны согласны, как и Соединённые Штаты, что этот термин означает общее финансовое состояние лица. […]

Для наших целей, однако, ключевым является упомянутый термин «относительно» (respecting), который соединяет слова «заявление» и «финансовое положение». В обычном значении это слово означает «относительно; что касается» (Словарь Вебстера, 1934). А

154

также см. Словарь Американского Наследия 1107 (1969) («по отношению, относительно»); […] Новый Словарь Вебстера Двадцатого века 1542 (2-е изд.) 1967) («относительно, в отношении, относящийся к»).

Согласно утверждениям Ламара, эти определения свидетельствуют о том, что «относительно» может «толковаться широко», но что слово «не всегда используется в этом значении». […]

Далее Суд подробно разбирает значение и толкование некоторых формулировок из закона. Но это, возможно, не столь интересно в контексте данного разбирательства, поэтому тонкости интерпретации законодательных формулировок на английском языке решено опустить.

[…]

Мы согласны и с Эпплингом и Соединёнными Штататми в том, что если принять обычное значение слова «относительно», предпочитаемая Ламаром конструкция --- что «заявление относительно финансового положения должника» означает только заявление, которое охватывает только общее финансовое состояние должника, должна быть отвергнута, потому что её прочтение «относительно» (respecting) не соответствует закону. См. TRW Inc. v. Andrews, 534 U. S. 19, 31 (2001) (Закон должен … быть сконструирован так, что… никакое его положение, молчание или слово не было бы лишним, не имеющим юридической силы или незначительным». Если Конгресс имел намерение, чтобы § 523 (а)(2)(В) охватывал только заявления, выражающие баланс активов и пассивов должника, то для этого существуют несколько способов, например, «заявление, раскрывающее финансовое положение должника» или «заявление о финансовом положении должника». Но Конгресс предпочёл не использовать такие узкие определения).

Мы также согласны, что заявление относится к финансовому положению должника, если оно имеет непосредственную связь с финансовым положением должника в целом. Один актив имеет прямое отношение к общему финансовому положению, и значит, заявление про один актив опирается на общее финансовое положение должника, и может помочь выявить, состоятелен ли должник или нет, может оплатить долг или нет. И естественно, что заявление про один актив может стать «заявлением относительно финансового положения должника».

2

Ещё одно подтверждение выводов Суда заключается в том, что интерпретация Ламара приведёт к неправильным выводам. По мнению Ламара, возможно следующее толкование: ложное заверение про один актив, сделанное в контексте формального финансового заявления или в балансе, будет составлять «заявление относительно финансового положения должника» и «запускать» механизм содержащихся § 523 (a)(2)(B) повышенных

155

требований для неосвобождения, но точно такое же ложное заверение, сделанное само по себе или в контексте списка некоторых, но не всех активов и пассивов должника, не будет. Ламар не объясняет, почему Конгресс делает такие кажущиеся произвольными различия, когда возможность освобождения от долга зависит более от внешних признаков заявления, чем от его сущностного содержания.

Вдобавок очень общее заявление типа «Я на плаву» должно быть сделано в письменном виде, чтобы предрешить освобождение от долга, тогда как высокоспецифичное заявление типа «У меня есть имущества на 200 000 долларов в доме» - нет. Это тоже необъяснимо и странно.

3

Наконец, законодательная история фразы «заявление относительно финансового положения должника» подтверждает наше толкование текста. Этот язык уходит корнями в поправку 1926 г. к Закону о банкротстве 1898 г., которая запрещала освобождение должника, «получившего деньги или имущество в кредит, или которому предоставлена отсрочка или возобновление кредита путём предоставления или публикации, или побуждения к предоставлению или публикации каким бы то ни было образом, письменного ложного заявления, касающегося его финансового положения. […]

Когда Конгресс снова изменил это положение в 1960г., он сохранил формулировку «письменное заявление относительно … финансового положения». См. Закон от 12 июля 1960г., Pub. L. 86-621, §2 74 Stat. 409. Конгресс тогда еще раз сохранил эту формулировку, когда он переписал это положение в современном Кодексе о банкротстве как § 523(a)(2)(B).

С учетом истории фразы «заявление о финансовом состоянии должника» нижестоящие суды имели достаточно возможностей оценить его значение. Между 1926 г., когда фраза была представлена, и 1978 г., когда Конгресс принял Кодекс о банкротстве, Апелляционные суды постоянно строили фразу, чтобы охватить заявления, относящиеся лишь к одному или нескольким активам или пассивам должника. Когда Конгресс использовал практически такой же язык в §523 (а)(2), он предположительно знал о давнем толковании фразы и намеревался сохранить её установленное значение. См. Lorillard v. Pons, 434 U. S. 575, 580 (1978) «Предполагается, что Конгресс осведомлен об административном или судебном толковании закона и принимает такое толкование, когда он вновь принимает закон без изменений»; Bragdon v. Abbott, 524 U. S. 624, 645 (1998) («Когда административные и судебные толкования устанавливают смысл существующего законодательного положения, повторение того же языка в новом законе указывает, в общем, намерение включить также и эти его административные и судебные толкования»).

III

Вдобавок к своим аргументам, рассмотренным и отвергнутым выше, см. 5-7, Ламар утверждает, что правило Эпплинга подрывает цель § 523 (a)(2) двумя способами. Ни один из аргументов не является убедительным.

156

A

Во-первых, Ламар утверждает, что конструкция Эпплинга дает § 523 (a)(2)(B) невероятно широкое действие, так что мало что может быть охвачено общим правилом § 523 (a)(2)(A), не позволяющему освобождаться от долгов, возникающих в связи с «обманом, ложными заверениями или мошенничеством». Но это не так. Решения этого Суда и нескольких нижестоящих судов, рассматривающих применение §523 (a)(2)(A), демонстрируют, что положение тем не менее сохраняет действие, когда фраза «заявление о финансовом положении должника» интерпретируется как заявление о единственном активе.

Параграф 523 (a)(2)(A) применяется, когда долг возникает в результате «форм мошенничества, таких как мошеннические схемы передачи, которые могут быть совершены без ложного заверения». Husky Int’l Electronics, Inc. v. Ritz, 578 U. S. ___, ___ (2016) 2 Он также использовался, чтобы воспрепятствовать освобождению от долгов, возникших в связи с искажением стоимости товаров, имущества и услуг.3

B

Во-вторых, Ламар утверждает, что толкование Эпплинга не соответствует общему принципу, согласно которому Кодекс о банкротстве существует для того, чтобы оказывать помощь только «честному, но неудачливому должнику», […], потому что он позволяет «мошенникам обманывать невинных жертв по поводу денежных средств, имущества или услуг, предоставляя ложную информацию о своих финансах, а затем освобождаться от задолженности в результате банкротства, лишь бы они делали это в устной форме ». [...]

Этот общий принцип даёт мало поддержки толкованию Ламара. Текст § 523 (a)(2) явно повышает планку для освобождения от долга, когда рассматриваемое мошенничество совершается посредством «заявления о финансовом положении должника». Более того, повышенные требования не служат щитом для нечестных должников. Скорее, они отражают усилия Конгресса по уравновешиванию потенциального злоупотребления такими заявлениями как должниками, так и кредиторами. Как суд уже объяснил ранее:

«Отчет Палаты представителей о [Законе о реформе банкротства 1978 года] предполагает, что Конгресс хотел смягчить бремя физических лиц, представивших ложные финансовые отчеты, не потому, что ложь о финансовом положении менее заслуживает порицания, чем другие, а потому, что порой несправедливыми могут быть подходы, используемые

2См. также, например, Tucker, 539 BR 861, 868 (Bkrtcy. Ct. Idaho 2015) (установлено, что не подлежат освобождению в соответствии с §523 (a) (2) (A) долги, возникающие из-за переплаты пособий по инвалидности по социальному обеспечению лицу, которое не сообщило об изменении своего месте работы, несмотря на основанную на законе обязанность сделать это)[…].

3См., например, Bocchino, 794 F. 3d 376, 380–383 (CA3 2015) (установлено, что не подлежит освобождению в соответствии с §523 (a) (2) (A) утверждённый гражданским судом долг должника-биржевого маклера, который предоставил искаженные сведения об инвестициях; также в Cohen, 106 F. 3d 52, 54–55 (CA3 1997) (установлено, что ложное заверение арендодателя об арендной плате, которая по закону может взиматься за квартиру, представляет собой мошенничество согласно §523 (a) (2) (A))[…].

157

компаниями, занимающимися потребительским кредитованием, которые иногда поощряют лживость своих заемщиков с целью изолировать их собственные требования от освобождения». Field v. Mans, 516 U.S. 59, 76---77(1995).

В частности, как подробно описано в деле Field, в отчете Палаты Представителей отмечается, что компании, занимающиеся потребительским кредитованием, часто собирают информацию от соискателей займов таким образом, чтобы позволить себе позднее использовать эти заявления в качестве основания для отказа в освобождении от долга. Как правило, заимодавец просит соискателя «перечислить только некоторые или только самые важные его долги» в форме, в которой слишком мало места для предоставления полного списка долгов, даже если фраза «у меня нет другого долга» будет напечатана внизу формы, или заявителю будет «дано указание написать фразу своим почерком». […]. Если впоследствии должник объявит о банкротстве, кредитор будет утверждать, что должник сделал ложное заверение в своем заявлении на получение кредита, и кредитор будет угрожать судебным разбирательством с целью не позволить освободиться от задолженности. Эта угроза была «достаточно частой, чтобы побудить должника согласиться на уменьшенную сумму», даже в тех случаях, когда существо требования о недопущении освобождения от долга было слабым. […]

Примечательно, что толкование Ламаром «заявления о финансовом состоянии должника» не привело бы к тому, что § 523 (a)(2)(B) охватил те типы заявлений, которые описал Отчет Палаты Представителей, поскольку в этих заявлениях, касающихся только долгов, не говорилось об активах и, таким образом, они не полностью отражают общее финансовое состояние должника. Тем не менее, в деле Field Суд объяснил, что повышенные требования для отказа в освобождении согласно §523 (a)(2)(B) были направлены на решение проблемы злоупотреблений со стороны кредиторов, связанных с такими заявлениями. […] Конструкция Ламара также делает §523 (a)(2)(B) предметом манипулирования со стороны кредиторов, что приведет к недостижению цели, к которой стремится Конгресс, когда он устанавливает повышенные требования для объявления ведущими к отказу в освобождении «заявлений, касающихся финансового состояния должника».

Наконец, хотя Ламар и пытается нарисовать картину о беззащитных кредиторах, обманутых лживыми должниками, которые стараются сделать свои финансовые заявления устно, кредиторы, тем не менее, вовсе не бессильны. Они по-прежнему могут пользоваться защитой §523 (a)(2)(B), если настаивают на том, чтобы заверения, касающиеся финансового состояния должника, на которых они основывались при предоставлении денег, имущества, услуг или кредита, делались в письменной форме. Это, вероятно, будет полезно, так как такие записи могут повысить точность в начале транзакции, снизить вероятность мошенничества и способствовать более предсказуемому, справедливому и эффективному разрешению любого последующего спора.

IV

По вышеизложенным причинам Суд считает, что заявление об одном активе может быть «заявлением о финансовом состоянии должника» согласно § 523 (a) (2) Кодекса о банкротстве. Решение Апелляционного суда по Одиннадцатому Округу подтверждается.

158

«Российский закон содержит значительно более строгие требования к должнику…»

Иван Стасюк, старший юрист юридической фирмы «РКТ»

Российский законодатель декларирует освобождение от долгов как общее правило по завершению дела о банкротстве должника --- физического лица. При этом, однако, законом предусмотрен перечень обязательств, которые не прекращаются даже в случае банкротства, а также закон допускает отказ в освобождении от долгов по любым обязательствам, если «доказано, что при возникновении или исполнении обязательства, на котором конкурсный кредитор или уполномоченный орган основывал свое требование в деле о банкротстве гражданина, гражданин действовал незаконно, в том числе совершил мошенничество, злостно уклонился от погашения кредиторской задолженности, уклонился от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица, предоставил кредитору заведомо ложные сведения при получении кредита, скрыл или умышленно уничтожил имущество» (абз. 4 п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве).

Таким образом, в первом приближении российский закон содержит значительно более строгие требования к должнику, чем сформулированные в деле Эпплинга. Особенно это касается предоставления заведомо ложных сведений при получении кредита, ведь буквальное толкование данной нормы указывает на то, что сокрытие сведений о реальном доходе или имеющемся имуществе при получении кредита блокирует освобождение от долгов.

Верховный Суд в Определении от 25.01.2018 № 310-ЭС17-14013 по делу № А48-7405/2015 сформулировал правило применения абз. 3 и 4 п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве, состоящее в том, что Суд вправе отказать в применении указанных положений лишь в том случае, если будет установлено, что нарушение, заключающееся в нераскрытии необходимой информации, являлось малозначительным либо совершено вследствие добросовестного заблуждения гражданина-должника. Малозначительным, по мнению ВС РФ, является такое непредоставление информации, которое не создает угрозы причинения вреда имущественным интересам кредиторов.

В судебной практике можно встретить следующие обстоятельства, связанные с введением в заблуждение кредиторов и исключающие освобождение от долгов:

1.Получение кредита при наличии задолженности перед другими кредиторами (постановление АС Волго-Вятского округа от 05.06.2018 по делу № А29-3673/2016);

2.Принятие на себя заведомо неисполнимых обязательств, если ежемесячные платежи превышают ежемесячных доход должника (постановление АС Московского округа от 21.11.2018 по делу № 40-20557/16);

3.Сокрытие сведений о наличии иждивенцев, сокрытие сведений о наличии других обязательств (постановление АС Поволжского округа от 29.05.2018 по делу № А6529348/15).

159

В то же время некоторые суды допускают освобождение от долгов при том, что кредитору при возникновении обязательства была предоставлена неполная, неточная или неверная информация. Например, суд освободил от обязательств должника, указавшего в анкете при получении кредита больший доход, чем отражен в справке 2-НДФЛ, и заемщик не указал сведения об иных кредитах (постановление АС Дальневосточного округа от 06.07.2018 по делу № А51-10862/17).

К сожалению, российские суды не обсуждают вопросы добросовестности самого кредитора при возникновении обязательства. В частности, общепринятой является практика кредитных организаций предоставлять потребительские кредиты без документального подтверждения, на основании заявления заемщика о своем доходе, имуществе и имеющихся обязательствах. Строгое следование норме абз. 3 п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве означает, что во всех случаях указания неверных сведений должник не может быть освобожден от долгов.

В этой связи примечателен вывод ВС США о том, что неосвобождение от обязательств за любое ложное заявление должника о финансовом состоянии стимулирует недобросовестную практику кредиторов, подталкивающих должников к сообщению ложных сведений, поскольку в этом случае кредиторы не будут нести рисков освобождения должника от долга.

Можно констатировать, что за 3 года действия положений закона о потребительском банкротстве, судами еще не сформирован устойчивый консенсус относительно той степени недобросовестности должника, которая должна влечь отказ в освобождении от обязательств, и не найден баланс между такими целями банкротства физических лиц как финансовая реабилитация должника и защита прав кредиторов.