Экзамен зачет учебный год 2023 / Ширвиндт_Ограничение свободы договора в целях защиты прав потребителей

¬­ « ¨ ¢ © ¸ ´ ® ¯ ª « « ­ £ ¡ ª ® §« « ¬ ­

Оказание туристических услуг потребителям регулируется в России гл. III Закона о защите прав потребителей и Федеральным законом от 24 ноября 1996 г. № 132-ФЗ «Об основах туристской деятельности в Российской Федерации» (далее – Федеральный закон об основах туристской деятельности)1, а также Постановлением Правительства РФ от 18 июля 2007 г. № 452 «Об утверждении Правил оказания услуг по реализации туристского продукта» (далее – Правила оказания услуг по реализации туристского продукта), принятым в соответствии с ч. 5 ст. 4 Федерального закона об основах туристской деятельности. Юридическая техника последнего оставляет желать лучшего, поэтому по многим вопросам позицию отечественного законодателя можно очертить лишь приблизительно.

Определение «туристского продукта», содержащееся в ст. 1 Федерального закона об основах туристской деятельности2, в значительной мере совпадает с определением поездки с предоставлением комплекса услуга в п. 1 ст. 2 Директивы 90/314/EEC. В то же время европейский законодатель, в отличие о российского, не делает сочетание перевозки и размещения необходимым условием отнесения договора к данному типу.

Императивная фиксация содержания договоров между потребителем и туроператором затрагивает главным образом два аспекта их отношений. Во-первых, ч. 2–4 ст. 9 Федерального закона об основах туристской деятельности устанавливают, что ответственность перед потребителем за неисполнение или ненадлежащее исполнение предусмотренных договором обязательств3 несет туроператор даже в том случае, когда соответствующие нарушения стали следствием поведения третьих лиц[, привлеченных им к исполнению обязательства]4, «если федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации не установлено, что ответственность перед туристами несет третье лицо». Здесь российское регулирование в основном совпадает с европейским (см. п. 1 ст. 5 Директивы 90/314/EEC)5. Однако

1   Как и Директива 90/314/EEC, этот Федеральный закон не является сугубо потребительским, поскольку определение «туриста», данное в ст. 1, называет, в частности, «профессиональноделовые» цели поездки. В то же время утвержденные Правительством Правила оказания  услуг по реализации туристского продукта касаются только потребителей, использующих  «туристский продукт исключительно для личных, семейных и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности» (абз. 1 п. 2).

2   «[Т]уристский продукт – комплекс услуг по перевозке и размещению, оказываемых за общую  цену (независимо от включения в общую цену стоимости экскурсионного обслуживания  и (или) других услуг) по договору о реализации туристского продукта».

3  Правила   об ответственности туроператора и турагента конкретизируются в п. 22 Правил  оказания услуг по реализации туристского продукта. 

4   Последняя оговорка в Федеральном законе об основах туристской деятельности отсутствует.

5  Впрочем  , действительное значение приведенного правила с учетом его нормативного контекста и правоприменения требует уточнения. В п. 8 письма Роспотребнадзора от 31 августа  2007 г. № 0100/8935-07-32 «Об особенностях правоприменительной практики, связанной 

¢ ® ¯ ª ¥ § ­ £ ¡ ª ® §« « ¬ ­ ¯« ©

если последнее прямо предусматривает ответственность посредника, заключающего договор с потребителем от своего имени, то отечественный закон четкой позиции относительно ответственности действующего таким образом турагента не занимает1.

Во-вторых, ч. 7 ст. 10 Федерального закона об основах туристской деятельности устанавливает определенный претензионный порядок на случай, если потребитель недоволен качеством оказываемых ему услуг (см. также п. 21 Правил оказания услуг по реализации туристского продукта).

Несложно заметить, что многие вопросы, урегулированные на европейском уровне, остались за рамками российского законодательства. Так, в отечественном праве отсутствуют нормы, определяющие должное поведение туроператора в случае неисполнения им тех или иных обязанностей (ср. п. 7 ст. 4 Директивы 90/314/EEC). То же верно и для пределов договорной свободы в отношении изменения цены (ср. п. 4 ст. 4 Директивы).

Одной из особенностей отечественного законодательства является специальное регулирование условий изменения или расторжения договора о реализации туристского продукта в связи с существенным изменением обстоятельств (ч. 5–6 ст. 10 Федерального закона об основах туристской деятельности, п. 20 Правил оказания услуг по реализации туристского продукта). Кроме того, п. 18 Правил оказания услуг по реализации туристского продукта предусматривает право сторон требовать расторжения или изменения договора «[в] случае возникновения обстоятельств, свидетельствующих о возникновении в стране (месте) временного пребывания потребителей угрозы безопасности их жизни и здоровья, а равно опасности причинения вреда их имуществу». Там же урегулирован возврат уплаченной цены в случае такого расторжения.

с обеспечением защиты прав потребителей в сфере туристического обслуживания» говорится, в частности, следующее: «…согласно законодательству о железнодорожном транспорте ответственность за перевозку всегда несет перевозчик, поэтому эта транспортная услуга  не включается туроператорами в состав туристского продукта. Аналогичные правила установлены Воздушным кодексом Российской Федерации…» Судя по всему, того же мнения держится ВС РФ (ср. абз. 2 п. 50 Постановления № 17). Небезосновательную критику этого подхода, встречающегося в судебной практике и в значительной мере лишающего смысла специальное регулирование договоров о реализации туристского продукта, см.: Кратенко М.В. Указ. соч. (ср. также: Кратенко М.В. Злоупотребление свободой договора: частноправовые  и публично-правовые аспекты: монография. М.: Волтерс Клувер, 2010).

1   Ср., однако, п. 50 Постановления № 17: «…ответственность перед туристом и (или) иным  заказчиком за качество исполнения обязательств по договору о реализации туристского продукта, заключенному турагентом как от имени туроператора, так и от своего имени, несет туроператор…».

¬­ « ¨ ¢ © ¸ ´ ® ¯ ª « « ­ £ ¡ ª ® §« « ¬ ­

Потребительский кредит

Директива 2008/48/EC «О договорах потребительского кредита…» наряду с возложением на предпринимателя многочисленных информационных обязанностей, а также предоставлением потребителю права на отмену договора, императивно закрепляет за ним право на досрочный возврат кредита (п. 1 ст. 16), позволяя при этом предпринимателю требовать соразмерного и объективно обоснованного возмещения в размере, не превышающем определенных планок (п. 2 и 5 ст. 16), за исключением некоторых случаев

(п. 3 ст. 16)1.

Аналогичное правило вывел из российского законодательства Президиум ВАС РФ: «Условия кредитного договора о запрете досрочного возврата кредита в течение определенного времени, а также о взимании банком комиссии за досрочный возврат кредита нарушают права потребителя, так как по смыслу положений законодательства о защите прав потребителей банк не вправе отказаться принимать либо иным образом ограничивать досрочное исполнение заемщиком-гражданином обязательств по кредитному договору» (п. 12 Информационного письма № 146). Суд применил по аналогии к отношениям сторон кредитного договора ст. 32 Закона о защите прав потребителей, позволяющую потребителю отказаться от исполнения договора о выполнении работ или оказании услуг в любое время при условии оплаты исполнителю понесенных им расходов, и подчеркнул, что «заранее предусмотренная комиссия за досрочный возврат кредита не является фактически понесенными расходами банка, поэтому установление в кредитном договоре, по сути, платы за досрочный возврат заемщиком-гражданином суммы кредита нарушает законодательство о защите прав потребителей» (абз. 7 и 8 изложения фабулы).

Специальная норма о потребительском кредите, императивно определяющая содержание соответствующего договора, относится бытовому подряду: «В случаях, предусмотренных договором о выполнении работы, материал может быть предоставлен исполнителем потребителю в кредит. Последующее изменение цены предоставленного в кредит материала исполнителя не влечет за собой перерасчета» (п. 3 ст. 34 Закона о защите потребителей); «[в] соответствии с договором материал может быть предоставлен подрядчиком в кредит, в том числе с условием оплаты заказчиком материала в рассрочку» (абз. 2 п. 1 ст. 733 ГК РФ2).

1  См  . об этом: Haar B. Verbraucherkredit (Regelungsansätze). S. 1611 (Consumer Credit (Regulatory Principles). P. 368); Reich N., Rott P. Verbraucherkreditrecht der Gemeinschaft // HdEP.  Bd. II. S. 1606.

2  Который   воспроизводится в п. 7 Постановления Правительства РФ от 15 августа 1997 г. № 1025 «Об утверждении Правил бытового обслуживания населения в Российской Федерации».

¢ ® ¯ ª ¥ § ­ £ ¡ ª ® §« « ¬ ­ ¯« ©

Судебный контроль за содержанием договора1

Принцип свободы договора, помноженный на богатство общественной жизни и обеспечивающий максимально полное формальное признание уникальных ситуаций социального взаимодействия, приводит к тому, что соглашения участников правового общения принимают бесконечно разнообразные содержания. Юридический быт и судебная практика фиксируют определенные типы содержаний, устанавливают для них соответствующие типичные правовые последствия, констатируют противоречие тех или иных типов правовым принципам. Результаты этой работы со временем «оседают» в законе в виде диспозитивных или императивных норм договорного права. Как правило, именно таково происхождение императивных норм, определяющих минимальный набор прав потребителя. Принципиальная бесконечность этого процесса не позволяет раз и навсегда императивно закрепить на законодательном уровне перечень не допустимых с правовой точки зрения условий договора. Поэтому наряду с рассмотренным выше инструментом защиты потребителя, пожинающим плоды судебной практики, используется прием, предоставляющий суду возможность продолжать работу по оценке конкретных договорных условий на предмет их соответствия правовым принципам2.

Судебный контроль вводится обычно путем запрета включать в договор условия, противоречащие принципу доброй совести, явно неразумные, нечестные, создающие необоснованный дисбаланс в отношениях сторон и т.п. Подчинение договора таким общим принципам не только и не столько ориентирует стороны на корректную договорную практику, сколько вручает суду инструмент установления справедливости конкретного случая, так как в конечном итоге именно суд определит, соответствует ли спорное условие релевантному принципу.

1  О   этом инструменте вообще и в руках европейского законодателя в частности см.: Basedow J.

Abschnitt 2. Gestaltung rechtsgeschäftlicher Schuldverhältnisse durch Allgemeine Geschäftsbedingungen. Vorbemerkung // Münchener Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Bd. 2.  Schuldrecht. Allgemeiner Teil. §§ 241-432. 6. Auf. München: C.H. Beck, 2012. S. 1083–1103; Hellwege P. Allgemeine Geschäftsbedingungen // HdEP. Bd. I. S. 28–33 (Standard Contract Terms. P. 1588–1592); Idem. Allgemeine Geschäftsbedingungen, einseitig gestellte Vertragsbe- dingungen und die allgemeine Rechtsgeschäftslehre. Tübingen: Mohr Siebeck, 2010; Hofer S. Begriff der Allgemeinen Geschäftsbedingungen und richterliche Inhaltskontrolle // Historisch- kritischer Kommentar zum BGB. Bd. II. Schuldrecht: Allgemeiner Teil. §§ 241–432. 2. Teilband: §§ 305–432. S. 1413–1440; Riesenhuber K. Op. cit. S. 426–467; Карапетов А.Г., Савельев А.И.

Указ. соч. Т. 2. С. 302–313 (или: Савельев А.И. Договор присоединения в российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2010. Т. 10. № 5). О судебном контроле как  способе защиты потребителей в России см., например: Кратенко М.В. Защита прав потребителей услуг: справочник.

2  О   диалектической связи и необходимости сочетания этих двух приемов в борьбе с нечестными  условиями в потребительских договорах см., например: Droit de la responsabilité et des con- trats / Ph. Le Tourneau (dir.). 8e éd. Paris: Dalloz, 2010. P. 408–409 (D. Krajeski).

¬­ « ¨ ¢ © ¸ ´ ® ¯ ª « « ­ £ ¡ ª ® §« « ¬ ­

Условия, включенные в договор без специального согласования, договор присоединения, а также условия договора, ущемляющие права потребителя (ст. 16 Закона о защите прав потребителей)

Вподавляющем большинстве случаев условия договоров, заключаемых

спотребителями, формулируются предпринимателем. Как правило, он в целях рационализации своей деятельности заранее готовит типовой проект договора, предлагая затем всем потенциальным контрагентам подписать именно его. Потребитель же часто заключает сделку на предлагаемых условиях даже не столько потому, что, как не обладающая нужной информацией «слабая сторона», не может противостоять опытному и «сильному» предпринимателю (мотивы 9, 16 и 20 Директивы 93/13/EEC), сколько потому, что вероятные выгоды от детального обсуждения, да и просто изучения проекта договора не стоят необходимых временных и прочих затрат. По тем же причинам потребитель обычно не склонен сопоставлять условия, предлагаемые разными предпринимателями (если дело не касается предмета договора).

Понятно, что договоры, заключаемые при таких обстоятельствах, в гораздо большей мере учитывают интересы предпринимателя, чем потребителя. В пользу первого – и отступления от диспозитивных норм закона, и договорное регулирование, посвященное вопросам, оставленным законодателем без внимания. Этот перекос, вызванный к жизни то ли переговорной силой предпринимателя, то ли нецелесообразностью для потребителя инвестировать средства в договорный процесс, считается несправедливым и требующим вмешательства законодателя. Поскольку речь идет о защите потребителя от договорных условий, которые стали предметом соглашения сторон, заключенного по общим правилам, такое вмешательство – какую бы конкретную форму оно ни принимало – неизбежно ограничивает свободу договора.

Из известных форм ограничения свободы договора в целях борьбы с описанным явлением Директива 93/13/EEC «О нечестных условиях в потребительских договорах»1 выбрала судебный контроль: не согласованные специально условия договора между потребителем и предпринимателем могут быть и – как установил в своей практике Европейский суд справедливости2 –

1   Этот перевод, преследующий чисто технические цели, призван передать оригинальные выра-

жения «unfair terms», «clauses abusives» и «mißbräuchliche Klauseln». Слова «несправедли-

вый» и «недобросовестный», иногда используемые для перевода приведенных выражений  (см., например: Карапетов А.Г., Савельев А.И. Указ. соч. Т. 2 (passim); Защита прав потребителей финансовых услуг / М.Д. Ефремова, В.С. Петрищев, С.А. Румянцев и др.; Отв. ред.  Ю.Б. Фогельсон – соответственно), передают отдельные аспекты оригинального словоупо- требления. Законодатель говорит и о злоупотреблении («недобросовестности») одной из сторон (особенно явно в последних двух вариантах оригинального названия), и об объективной злокачественности («несправедливости») самих условий.

2   См. об этом: Basedow J. Abschnitt 2. Gestaltung rechtsgeschäftlicher Schuldverhältnisse durch

Allgemeine Geschäftsbedingungen. Vorbemerkung. S. 1096–1099; Gsell B. Op. cit. S. 576.

¬­ « ¨ ¢ © ¸ ´ ® ¯ ª « « ­ £ ¡ ª ® §« « ¬ ­

нившейся стороны условия, которые она исходя из своих разумно понимаемых интересов не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать

вопределении условий договора. Договором присоединения п. 1 ст. 428 ГК РФ объявляет договор, условия которого определены одной из сторон в формулярах или иных стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом.

Это регулирование, в общем аналогичное правилам Директивы 93/13/ EEC «О нечестных условиях в потребительских договорах», существенно отличается от них в деталях. Во-первых, отечественный закон посвящен только случаям, когда присоединяющаяся сторона могла вступить в договорные отношения «не иначе как путем присоединения к предложенному договору

вцелом». Директива же вступается за потребителя, с которым специально не согласовывалось какое-либо условие договора. Это означает, что согласование с потребителем какой-то части договорных условий исключает применение к отношениям сторон правил ст. 428 ГК РФ и лишь сужает сферу возможного судебного контроля в соответствии с европейским правом.

Во-вторых, российскому потребителю, чьи интересы ущемлены договором присоединения, предлагается обратиться в суд с требованием об изменении или расторжении договора (очевидно, лишь на будущее время).Европейский потребитель в таких случаях может рассчитывать, что при возникновении судебного спора нечестные условия будут игнорироваться как недействительные.

Еще одно основание судебного контроля за содержанием договора обнаруживают иногда в абз. 1 п. 1 ст. 16 Закона о защите прав потребителей1. Закон объявляет недействительными «условия договора, ущемляющие права потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами». Как видно, здесь не идет речь о недействительности нечестных условий или условий, не соответствующих тем или иным абстрактным нормативным требованиям.

Между тем отмечается, что суды стали использовать этот пункт закона для обоснования своего права на контроль за содержанием договора и на признание недействительными его условий, идущих вразрез с интересами потребителей2. В пользу такой интерпретации рассматриваемого предписания высказываются в последние годы и в литературе3.

1   См.: Карапетов А.Г., Савельев А.И. Указ. соч. Т. 2. С. 382–387.

2  Более   или менее обоснованно такой подход усматривают в следующих актах высших судебных инстанций: Постановление Президиума ВАС РФ от 17 ноября 2009 г. № 8274/09 («действия банка по взиманию платы за открытие и ведение ссудного счета применительно к пункту 1 статьи 16 Закона о защите прав потребителей ущемляют установленные законом права  потребителей» (курсив мой. – А.Ш.); Постановление Президиума ВАС РФ от 2 марта 2010 г.  № 7171/09 (далее – Постановление № 7171/09); Определение ВС РФ от 17 мая 2011 г. по  делу № 53-В10-15 (Карапетов А.Г., Савельев А.И. Указ. соч. Т. 2. С. 382).

3   «Однако недействительными могут быть признаны не только условия договора, прямо противоречащие законодательству, но и условия, ущемляющие права потребителей в целом, т.е. ухудшающие положение потребителя, делающие его менее благоприятным по сравне-

¢ ® ¯ ª ¥ § ­ £ ¡ ª ® §« « ¬ ­ ¯« ©

Если этот подход действительно станет фактом отечественного правоприменения, можно будет говорить о том, что российское право допускает судебный контроль за содержанием потребительских договоров в гораздо большей мере, чем это делает европейский законодатель, так как вывод о недействительности договорных условий в соответствии с абз. 1 п. 1 ст. 16 Закона о защите прав потребителей не зависит от обстоятельств, при которых спорное условие было включено в договор, и, стало быть, недействительными могут быть объявлены и такие законные, но ущемляющие интересы потребителя условия, которые специально согласовывались сторонами1. Кроме того, возможны расхождения между российским и общеевропейским правом в вопросе о последствиях, которые признание того или иного отдельного условия недействительным влечет для сделки в целом. Если в отечественном праве отсутствуют специальные предписания на этот счет и, следовательно, имеются основания для применения общих правил о последствиях недействительности части сделки (ст. 180 ГК РФ: «недействительность части сделки не влечет недействительности прочих ее частей, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительной ее

нию с предусмотренным законодательством. Закон не дает исчерпывающих указаний на то, какие условия договоров могут быть расценены в качестве «ущемляющих» права потребителей. Очевидно, что в данном случае следует руководствоваться п. 2 ст. 6 ГК РФ, в соответствии с которым права и обязанности сторон определяются, исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства и требований добросовестности, разумности и справедливости, а также общего смысла и начал Закона о защите прав потребителей» (Шерстобитов А.Е.

Гражданский кодекс Российской Федерации и законодательство о защите прав потребителей  о договорах с участием потребителей // Актуальные вопросы государства и права в Российской Федерации и в Республике Македонии: Сборник научных статей. Вып. 1 / Отв. ред. А.Е.  Шерстобитов. М.: Статут, 2006); «[в] договор на обслуживание граждан запрещается включать условия, ущемляющие права потребителей, т.е. ухудшающие правовое положение потребителей по сравнению с правилами, установленными законодательством. К условиям, ухудшающим правовое положение потребителей, следует отнести условия, ограничивающие их  права, и условия, снижающие уровень гарантий, предоставленных им законодательством.  Кроме того, имеются все основания относить к ним и недобросовестные условия» (Он же. Юридические гарантии охраны прав потребителей в договорных отношениях) (курсив мой. –  А.Ш.); Карапетов А.Г., Савельев А.И. Указ. соч. Т. 2. С. 384–385.

1   Ср., однако, дополнительный мотив в Постановлении № 7171/09: «Кроме того, договор N …  является типовым, с заранее определенными условиями, а значит, Б… как сторона в договоре  была лишена возможности влиять на его содержание, что и явилось основанием для ее обращения за защитой нарушенных прав в управление»; ср. также абз. 5 изложения фабулы п. 3 Информационного письма № 146: «Однако в рассматриваемом деле спорное условие было  включено в типовой с заранее определенными условиями договор кредита. Банк не доказал, что это условие индивидуально обсуждалось сторонами при заключении договора кредита.  Суд указал, что данное условие является явно обременительным для заемщика-гражданина  (пункт 2 статьи 428 ГК РФ). Ссылка ответчика на положения пункта 3 статьи 421 ГК РФ была  признана судом апелляционной инстанции неправомерной, так как возможность сторон  договором изменять положения диспозитивных норм закона в договорных отношениях  с участием потребителя ограничена пунктом 1 статьи 16 Закона о защите прав потребителей, запрещающим ухудшение положения потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации».

¬­ « ¨ ¢ © ¸ ´ ® ¯ ª « « ­ £ ¡ ª ® §« « ¬ ­

части»)1, то Директива 93/13/EEC предписывает оставлять договор в силе, «если он может существовать без нечестных условий» (п. 1 ст. 6).

Однако на сегодняшний день констатировать наличие описанного института в российском праве, наверное, рано: по крайней мере на уровне высших судебных инстанций соответствующие решения слишком малочисленны и неоднозначны.

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ОБЯЗАННОСТИ2

Как правило, контрагенты располагают информацией, имеющей значение для договора, в разном объеме. Известны и типичные случаи такой информационной асимметрии. Скажем, продавец обычно лучше знает свой товар, чем покупатель, профессионал более информирован, чем его клиент, а предприниматель – чем потребитель. Информационный перевес одной из сторон, обеспечивающий ей явные фактические преимущества, усиливающий ее

1  См  ., например: Шерстобитов А.Е. Юридические гарантии охраны прав потребителей в договорных отношениях; Он же. Гражданский кодекс Российской Федерации и законодательство  о защите прав потребителей о договорах с участием потребителей; Парций Я.Е. Комментарий к Закону РФ «О защите прав потребителей» (постатейный) (СПС «КонсультантПлюс», 2006); Кирилловых А.А. Защита прав потребителей: вопросы правового регулирования.  М.: Деловой двор, 2012; ср., однако, у А.А. Новицкой: «Действие ст. 180 ГК РФ исключается  в частично действительных договорах с потребителями. В соответствии с п. 1 ст. 16 Закона РФ  от 7 февраля 1992 г. № 2300-I «О защите прав потребителей» условия договора, ущемляю- щие права потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными  правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными. Приведенные нормы российского и немецкого законодательства о защите прав потребителя раскрывают охранительную функцию механизма частичной  недействительности. Недействительность всего договора могла бы использоваться недобросовестным предпринимателем в целях освобождения от сделки, которая вследствие отпа- дения выгодных условий потеряла для него интерес. Императивные нормы-предписания, согласно которым оставшаяся сделка является действительной, напротив, удерживают предпринимателя в договоре. Сохранение сделки в части на основании ст. 180 ГК РФ и § 139 ГГУ выступает, таким образом, своего рода санкцией для предпринимателя» (Новицкая А.А. Недействительность части сделки: сравнительно-правовой анализ российского и немецко- го правового регулирования // Вестник гражданского права. 2011. Т. 11. № 1); см. также: Защита прав потребителей финансовых услуг / М.Д. Ефремова, В.С. Петрищев, С.А. Румянцев и др.; Отв. ред. Ю.Б. Фогельсон («Единственная польза от ст. 16 в том, что можно признать недействительным не весь договор в целом, а одно из его условий. Если бы этой нормы не было, ст. 180 ГК РФ создала бы для этого препятствия») (правильность последнего  вывода вызывает сомнения, поскольку положение закона, объявляющее то или иное условие договора недействительным, едва ли может быть автоматически истолковано как предрешающее вопрос о действительности остальных частей сделки).

2  Об   этом инструменте в европейском праве см.: Heiderhoff B. Informationspfichten (Verbrau- chervertrag) // HdEP. Bd. I. S. 858–861 (Information Obligations (Consumer Contracts). P. 869– 872); Riesenhuber K. Op. cit. S. 376–392; о российском праве см.: Кратенко М.В. Защита  прав потребителей услуг: справочник. Здесь мы вынуждены ограничиться только самым  общим обзором информационных обязанностей: их классификация по содержанию, различные функции этих обязанностей и санкции за их неисполнение (см. об этом: Riesenhuber K. Op. cit.), а также конкретные сведения, подлежащие предоставлению в том или ином случае, остаются за рамками настоящего обсуждения.

¢ ® ¯ ª ¥ § ­ £ ¡ ª ® §« « ¬ ­ ¯« ©

переговорные позиции и сулящий ей имущественные выгоды, – вполне нормальное хозяйственное явление, не требующее по общему правилу вмешательства законодателя. Убеждение в необходимости защиты потребителей, которые часто заключают договоры на невыгодных для себя условиях, вызвало к жизни идею, что восстановить договорный паритет и, тем самым, материальную договорную справедливость можно, устранив или по крайней мере сгладив информационную асимметрию путем предоставления потребителю необходимой информации: осведомленный потребитель сумеет должным образом использовать сохраняемую за ним в полном объеме договорную свободу и не согласится на необоснованное ущемление его интересов в договоре1. Поскольку в действительности потребитель страдает не столько от информационного голода, сколько от отсутствия у него стимулов и средств для обработки доступных сведений, объем которых после соответствующего вмешательства законодателя возрастает порой до неудобоваримых величин, «информационная модель» защиты потребителей признается сегодня недостаточно эффективной и применяется вместе с более жесткими формами ограничения свободы договора.

Возложение информационных обязанностей на предпринимателя носит очевидно императивный характер2 и в этом смысле ограничивает свободу договора. Если информационные обязанности квалифицируются как договорные, то налицо императивное определение содержания договора.

Европейский законодатель широко использует этот прием защиты потребителя, предписывая предпринимателю обеспечить его определенной информацией о себе, о предмете договора, о праве потребителя на его отмену и др. на той или иной стадии их взаимодействия. Поскольку информационные обязанности возлагаются на определенных лиц иустанавливаются в пользу определенного лица, а санкцию за их нарушение европейское законодательство не определяет, признается, что вследствие их неисполнения у потребителя возникает требование о возмещении вреда в связи с нарушением субъективного частного права3. Возложение на предпринимателя обязанностей по информированию потребителя может относиться к разным стадиям взаимодействия сторон:

1   Положительный результат видели еще и в том, что информированный потребитель сможет  эффективнее регулировать рынок.

2   Показательны в этом смысле правила Директивы 2000/31/EC «О некоторых правовых аспектах услуг информационного общества, в частности об электронной коммерции на внутреннем рынке», касающиеся информационных обязанностей лица, предоставляющего услуги  по использованию современных информационных технологий. Регламентируя предоставление информации клиенту, Директива иногда допускает соглашения об ином, но не с потре-

бителем (п. 1 и 2 ст. 10, п. 1 ст. 11).

3Riesenhuber K. Op. cit. S. 378. Цели, которые европейские нормотворческие инстанции ста- вят перед национальными правопорядками, могут достигаться любыми средствами – лишь  бы они были эффективны и органично вписывались в соответствующую национальную пра-