Экзамен зачет учебный год 2023 / AP06_50-57 2016 Лашков отмена отказа от договора

Никита Сергеевич Лашков,

магистр частного права, советник компании Kapsch TrafficCom Russia

Nikita.Lashkov@kapsch.net

Виюле 2015 года Верховный суд РФ рассмотрел спор, в котором отказался применить последствия расторже-

ния договора аренды, сославшись на противоречивое поведение одной из сторон сделки (определение от 02.07.2015 по делу № А4028123/2014). Это дело в очередной раз продемонстрировало проникновение в российское право доктрины запрета противоречивого поведения, которая у нас зачастую отождествляется с английской доктриной эстоппель (estoppel). Указанное определение Верховного суда вызывает значитель-

ный научный интерес в силу следующего. Во-первых, суд, хоть и косвенно, но сослался на правило об эстоппеле в смысле запрета на противоречивое поведение. Во-вторых, судебный акт прямо указывает на возможность конвалидировать расторгнутый договор путем заключения допсоглашения.

Подписание допсоглашения отменяет отказ арендодателя от договора

В июне 2008 года унитарное предприятие при Правительстве Москвы (арендодатель)

и общество (арендатор) заключили договор аренды нежилого помещения на 49 лет.

Вначале 2013 года арендатор просрочил оплату арендной платы в течение двух месяцев подряд. В феврале 2013 года арендодатель направил арендатору письмо с требованием немедленно погасить задолженность,

атакже проинформировал его о своем одностороннем отказе от исполнения договора аренды. Право на такой односторонний отказ было закреплено в договоре. В течение 7 дней с даты получения уведомления арендатор оплатил задолженность в полном объеме, однако помещения он не освободил.

Вдекабре 2013 года стороны подписали дополнительное соглашение к договору аренды, в котором закрепили изменения организационно-правовой формы и реквизитов арендатора. Стороны также указали, что все прочие условия договора аренды продолжают действовать без изменений.

Вфеврале 2014 года арендодатель обратился в суд с требованием обязать арендатора освободить нежилые помещения. Суды трех инстанций удовлетворили иск, аргументировав следующим.

1. В соответствии со ст.ст. 310 и 450 ГК РФ договор был расторгнут с даты уведомления арендодателя об одностороннем отказе от договора в феврале 2013 года.

2. Сам факт выплаты арендных платежей является лишь компенсацией за фактическое использование имущества.

3. Заключение сторонами дополнительного соглашения после даты расторжения договора само по себе не означает, что договор возобновил свое действие.

Коллегия по экономическим спорам Верховного суда РФ в своем определении пришла к противоположным выводам. Суд указал, что договор аренды между сторонами не прекратил своего действия, а арендодатель путем совершения конклюдентных

действий и подписания дополнительного соглашения отменил свой отказ от договора. Коллегия отменила акты судов нижестоящих инстанций и отказала в удовлетворении требований о выселении арендатора.

Одним из ключевых аспектов данного дела является реализация арендодателем своего права на односторонний отказ от нарушенного договора в соответствии со ст. 310 ГК РФ. Выводы, сделанные судом

ванализируемом деле, во многом противоречат сложившейся доктрине и практике.

Вотечественной доктрине сложилось практически единодушное мнение о том, что отказ от договора является также односторонней сделкой1. Судебная практика придерживается схожей позиции. В частности, аналогичная позиция выражена

вп. 50 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». Следствием «сделочной природы» одностороннего отказа от договора может служить возможность оспорить такой отказ (постановления Президиума ВАС РФ от 25.10.2011 № 9382/11, от 11.09.2012 № 3378/12, от 28.05.2013 № 17481/12).

Таким образом, односторонний отказ от договора является односторонней сделкой, направленной на прекращение отношений сторон.

Следующим важным вопросом для настоящего исследования является момент вступления одностороннего отказа в силу.

Водном из своих постановлений Президиум ВАС РФ подтвердил, что для прекращения договора по правилам ст. 310 ГК РФ достаточно соответствующего волеизъявления арендодателя, полученного арендатором (постановление от 16.02.2010 по делу № А40-87811/08-147-655). В анализируемом

ПРОЦЕСС

деле суд округа также указал, что договор считается расторгнутым с даты фактического восприятия арендатором уведомления о его расторжении.

Иными словами, для целей одностороннего отказа от договора в порядке ст. 310 ГК РФ моментом расторжения договора считается момент получения стороной по сделке такого уведомления, то есть момент его восприятия.

Теперь, когда мы в общих чертах разобрались с природой одностороннего отказа от договора и моментом его совершения, следует остановиться на последствиях совершения такого отказа от договора.

В судебной практике на протяжении длительного времени доминировала позиция, в соответствии с которой последствием заявления об отказе от исполнения обязательств является признание договора расторгнутым и прекращение обязательств сторон (п. 16 информационного письма Президиума ВАС от 23.11.2003 № 75, п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 06.06.2014 № 35 «О последствиях расторжения договора», далее — Постановление Пленума ВАС № 35).

А.В. Егоров указывает, что с момента отказа от договора меняется сам характер отношений между сторонами, которые переходят в так называемую ликвидационную стадию. Они направлены «не в будущее, а на урегулирование уже существующих между сторонами отношений»2. В соответствии с данным подходом расторжение договора прекращает отношение только на будущее, а действующие (уже возникшие обязательства сторон) продолжают регулироваться положениями заключенного сторонами соглашения3. По-видимому, именно этот подход возобладал при подготовке Постановления Пленума ВАС № 35, в п. 3 которого прямо указано, что расторжение договора прекращает его действие на будущий период, то есть не позволяет возникнуть новым обязательствам. Обязательства сто-

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

рон, возникшие до даты расторжения, могут продолжать действовать.

Отметим, что схожего подхода придерживается и немецкое право, в котором последствия расторжения договора применяются только ex nunc, то есть на будущее4. Схожий подход свойственен и английскому праву5.

Таким образом, заявление об одностороннем отказе от договора является юридическим фактом (односторонней сделкой), который порождает последствия для участников правоотношения с момента восприятия уведомления стороной сделки, которой оно было адресовано. В связи с наступлением такого юридического факта, законодатель и судебная практика связывают такое последствие, как прекращение договорных отношений сторон, на будущий период.

Неприменение последствий одностороннего отказа от договора возможно

на основании статьи 10 ГК

Одной из проблем, которую рассматривали суды в деле № А40-28123/2014, была возможность «возвращения к жизни» расторгнутого договора. Суды трех инстанций в своих аргументах придерживались позиции о том, что прекращенный на будущее договор не может быть излечен ни соглашением сторон, ни их действиями. Суд округа, отвергая соответствующий довод заявителя, указал, что законодательство не предусматривает возможность возобновления действия расторгнутого договора путем подписания дополнительного соглашения (постановление АС Московского округа от 16.12.2014).

Верховный суд РФ не согласился с такой позицией. По его мнению, сам по себе факт заключения сторонами дополнительного соглашения, а также их последующие отношения свидетельствуют, что договорные отношения сторон не прекратились. При этом действия арендодателя сви-

детельствовали о его отказе от уведомления о расторжении договора. Более того, в определении второй кассации прямо указывается, что иная трактовка обстоятельств дела позволила бы арендодателю непредсказуемо долго удерживать созданную им ситуацию

всостоянии неопределенности для арендатора. Это не отвечало бы охраняемым законом принципам равенства участников гражданских правоотношений, стабильности гражданского оборота и определенности правоотношений сторон (определение от 02.07.2015 по делу № А40-28123/2014).

Стоит отметить, что аргумент второй кассации о наличии фактически сложившихся отношений между сторонами некоторым образом противоречит позиции ВАС РФ, высказанной в п. 38 информационного письма Президиума ВАС РФ от 11.01.2002 № 66 «Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой». В данном пункте указано, что по истечении договора аренды арендатор пользуется имуществом неправомерно, с нарушением условий договора. В связи с этим на него накладывается обязанность возместить убытки, понесенные арендодателем. Размер убытков определяется на основании стоимости аренды, указанной

вдоговоре6. Из приведенного разъяснения информационного письма можно сделать простой вывод: использование имущества после расторжения договора подтверждает лишь неправомерность действий арендатора, но никак не желание продлить или реанимировать ранее расторгнутое соглашение.

Также важно отметить, что иным примером необратимости юридических последствий совершения сделки (наступления

юридического факта) может служить отказ нашего правопорядка от возможности отзыва заявления о зачете (п. 9 информационного письма Президиума ВАС РФ от 29.12.2001 № 65 «Обзор практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований»). В данном пункте Президиум указал, что гражданское законодательство не предусматривает возможности восстановления правомерно и обоснованно прекращенных зачетом обязательств при отказе от сделанного стороной заявления о зачете.

Обращает на себя внимание и тот факт, что в российском праве встречаются и более вопиющие случаи неоднозначного и противоречивого поведения, которые, тем не менее, не лишают сторону правоотношения прав требования в суде.

Так, в спорах по договорам подряда суды прямо указывают, что подписание заказчиком актов выполненных работ не лишает его права на последующее предъявление претензий к подрядчику и может служить основанием для отказа в выплате вознаграждения подрядчику. Так, в п. 12 информационного письма от 24.01.2000 № 51 Президиум ВАС РФ указал, что наличие акта приемки работ, подписанного заказчиком, не лишает последнего права предъявить возражения по объему и стоимости работ.

Как видим, суды признают, что само по себе противоречивое поведение заказчика, принявшего работы, а затем отказавшегося от их полной оплаты, не может служить основанием для безусловного отказа в удовлетворении требований заказчика о недостатках качества работ.

ПРОЦЕСС

Таким образом, в анализируемом деле Коллегия по экономическим спорам ВС РФ в своих выводах пошла вразрез с существующей доктриной и практикой применения последствий одностороннего отказа от договора. В определении ВС РФ по делу № А40-28123/2014, к сожалению, отсутствует описание причин и аргументов, которые привели судей к столь неоднозначному решению. Коллегия лишь привела ссылки на общие положения ст. 10 ГК РФ и запрет на противоречивое поведение. Вопрос о допустимости этой ссылки применительно

кданному конкретному казусу представляется дискуссионным.

Как указывает Р. С. Бевзенко, в случае если одна из сторон сделки ставит под сомнение реализацию права на односторонний отказ от договора, суды должны проверить, было ли такое право закреплено непосредственно в соглашении сторон7. Российскому праву известны случая оспаривания одностороннего отказа от договора на основании ст. 10 ГК РФ (постановление ФАС Московского округа от 22.10.2010 по делу № А40-6291/10-113-57, определение ВАС РФ от 15.06.2011 по делу № А40- 88068/10-60-572).

Однако в деле № А40-28123/2014 арендатор не оспаривал законность отказа арендодателя. Более того, именно против арендатора, по нашему мнению, возможно было бы применить правило об эстоппеле. Ведь, получив уведомление о расторжении договора, он не предпринял никаких мер по его оспариванию. В этом смысле нельзя не согласиться с замечанием А. Г. Карапетова о том, что пассивность должника после осуществления кредитором одностороннего отказа может рассматриваться как свидетельство в пользу отсутствия у должника реального интереса

ксохранению договора в силе8.

Вопределении ВС РФ по делу № А4028123/2014 рассматривается возможность неприменения юридических последствий такого отказа и даже совершения «отказа

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

от отказа от права». Возможность совершения отказа от отказа от права является крайне дискуссионной. Тем не менее некоторые авторы считают его допустимым или возможным. Так, С. В. Сарбаш также считает, что если отказ от права произошел в связи с наступлением определенного обстоятельства, а впоследствии появились новые основания для отказа от права или отпали основания для совершения такого отказа, то ранее совершенный отказ от права прекращает свое действие9. Т. С. Бойко указывает, что сторона сделки может отказаться как от права расторгнуть договор в связи с его существенным нарушением, так и от права считать договор прекращенным10.

В английском праве отказ от права, по общему правилу, не лишает лица его права, а лишь ограничивает его реализацию на определенный период времени или до наступления определенных обстоятельств11. Однако в отдельных случаях, когда после заявления об отказе от права наступила невозможность исполнения первоначального обязательства должника, право кредитора потребовать исполнения прекращается в полном объеме12.

Схожий вывод был сделан немецкими судами при применении § 323 ГГУ. Эта норма лишает кредитора права на расторжение договора в случае, если просрочка была допущена должником по вине кредитора. При этом правила определения наличия вины кредитора могут быть значительно шире, чем в российском праве. Так, в случае поставки некачественных товаров кредитор может быть лишен права на одностороннее расторжение договора, если он сам устранил нарушения, допущенные продавцом, и таким образом лишил последнего возможности исправить нарушение договора13.

Во Франции отказ от права в устной форме недопустим, и в большинстве случаев не будет принят судами во внимание. Односторонний отказ от одного из своих прав по договору рассматривается как его

изменение в одностороннем порядке. Суды могут интерпретировать такое заявление одной из сторон сделки как попытку заключить соглашение об изменении договора, но для этого должны быть соблюдены правила об оферте и акцепте14.

Традиционная модель применения института злоупотребления правом подразумевает наличие у стороны правоотношения определенного субъективного права, которым она пытается воспользоваться недолжным образом (п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 12 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации»). Однако остается неясным, каким правом злоупотреблял в данном деле арендодатель, когда ссылался на расторжение договора? Он просто обратил внимание суда на то обстоятельство, которое последний должен определить ex officio в силу действия в российском процессе принципа Iura novit curia и известности судье последствий одностороннего отказа от договора.

Аналогичную позицию высказал А. М. Ширвиндт в комментарии к постановлению Президиума ВАС РФ от 13.04.2010 по делу № А43-27008/200839-7315.

Поведение арендодателя может повлечь отказ в признании договора расторгнутым на основе принципа эстоппель

Определение Коллегии по экономическим спорам ВС РФ, равно как и акты нижестоящих судов, не содержат упоминаний принципа эстоппель. Однако целый ряд авторов, анализируя дело № А40-28123/2014, указывает, что именно эту доктрину запрета на противоречивое поведение, по-видимому, пытался использовать суд16. Автору это утверждение кажется небесспорным, однако оно представляет прекрасную возможность проанализировать данное дело с точки зрения сравнительно-право- вого подхода.

Доктрина эстоппель в ее современном виде получила наибольшее развитие в Англии. Однако сам факт ее появления связан с отдельными особенностями английского права, которые не свойственны романо-германской правовой семье. Английские суды были вынуждены разработать доктрину эстоппель в качестве ответа на формальные требования общего права (common law) о необходимости предоставления встречного предоставления (consideration), как условия придания

ПРОЦЕСС

юридической силы обещанию (заявлениям) одной из сторон сделки17.

Говоря абстрактно, можно заметить, что дать общее определение правилу об эстоппеле в английском праве довольно легко18. Тем не менее общего определения, равно как унифицированной доктрины эстоппеля

ванглийском праве нет19. Подходы судебной практики к этой доктрине также бывают крайне неоднозначны. Так, в некоторых случаях судьи указывают, что эта доктрина крайне неопределенная, и ее применения следует избегать всеми силами20. В иных же актах можно встретить указания на то, что правило об эстоппеле является, пожалуй, «самым мощным инструментом в области обязательственного права, который только есть у судов в Англии»21.

Английский правовед Трейтель определяет эстоппель как юридический принцип, который предотвращает или не допускает отказ лица от обещания и не допускает противоречивое поведение, когда другие лица положились на такое поведение или обещания22.

Наиболее интересным для нас представляется анализ дела Hughes v. Metropolitan Ry23, в котором одна из сторон сделки, так же, как и в деле № А40-28123/2014, была лишена права на возражение в связи со своим предшествующим поведением. В частности, в постановлении Hughes v. Metrpolitan Ry указано, что ведение сторонами переговоров, которые могут существенно изменить их отношения (речь шла о приобретении арендатором объекта недвижимости у арендодателя), может служить основанием для временной приостановки уведомления о выселении арендатора при несоблюдении им определенных условий.

Стоит обратить внимание, что в английском деле судьи говорят не о признании ничтожным одностороннего отказа арендодателя, а лишь о приостановке его действия. Палата лордов в своем решении,

вотличие от Коллегии по экономическим спорам ВС РФ в деле № А40-28123/2014,

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

не меняет природу отношений сторон,

алишь ограничивает реализацию отдельных прав.

Во многом это связано с самой природой доктрины эстоппеля, который не создает для сторон новых прав, не ведет к преобразованию их отношений во что-то новое,

аявляется лишь защитным механизмом, направленным на ограничение случаев недобросовестного поведения в обороте24.

Недопустимость противоречивого поведения является известным принципом континентального права. При этом в континентальном праве, в отличие от права англосаксонского, нет полностью аналогичной английской доктрины эстоппеля. Во многом это связано с тем, что обещания сами по себе значительно реже порождают здесь юридические обязанности для сторон25. При этом, несмотря на разницу в подходах, доктрина и судебная практика европейских судов зачастую при рассмотрении конкретных казусов приходят к тем же выводам, что и их английские коллеги.

ВГермании, Бельгии и Голландии в качестве института, аналогичного правилу об эстоппеле, зачастую приводят ссылку на известный еще со времен римского права принцип non concedit venire contra factum proprium, что можно перевести как «никто не должен противоречить своим собственным действиям» или «никто не может отрицать последствия своих действий»26. Принцип venire contra factum подразумевает, что реализация тех или иных субъективных прав в противоречие со своим предыдущим поведением не допускается на основании принципа добросовестности. В таком случае лицу может быть отказано в реализации права и (или) вовсе указано на утерю такого права в целом27.

Исключением из этого правила является Франция, где, как указывает профессор Рене Давид, «доктрина квази-эстоп- пеля не знакома… и вряд ли она могла бы послужить французскому праву чем-то

полезным»28. Французские суды занимают консервативную позицию в отношении ограничения осуществления прав по договору из-за сделанных одной из сторон сделки заверений или обещаний. Во многом это связано с тем, что само по себе устное заявление зачастую не порождает во Франции юридических последствий, равно как и поведение стороны29.

Таким образом, в западной доктрине права по общему правилу эстоппель является средством защиты. Эстоппель, равно как и доктрина запрета противоречивого поведения в праве романо-германском, может служить основанием для отказа одной из сторон правоотношения в реализации ее права. Коллегия по экономическим спорам ВС РФ в своем определении пошла дальше и указала, что противоречивое поведение арендодателя привело к изменению материальных правоотношений сторон и созданию у них новых субъективных прав.

Отметим, что в схожем деле Президиум ВАС РФ пришел к несколько более изящному решению. Суд указал, что для целей защиты разумных интересов арендатора, который полагался на заверения арендодателя о действительности договора аренды,

вопрос о его выселении (применении реституции по сделке) должен быть отложен на год. Иными словами, ВАС РФ предоставил арендатору отсрочку в исполнении обязательства по освобождению помещений сроком на один год (постановление от 29.03.2012 по делу № А53-22256/10).

Определение Верховного суда РФ по делу № А40-28123/2014 содержит в себе целый ряд «революционных» выводов. Среди прочего судьи допустили возможность конвалидации расторгнутого договора и отзыва своего отказа от договора. Причем оба эти последствия могут следовать из поведения сторон.

Представляется, что Верховный суд РФ в данном деле пошел вразрез с существующей доктриной и практикой определения последствий одностороннего отказа от исполнения договора, указав, что стороны своими действиями фактически отменили их. По сути, речь идет об отказе судом в применении последствий, который правопорядок связывает с наступлением определенного юридического факта, а именно реализацией арендодателем права на односторонний отказ от исполнения договора.