Возможность деликтной ответственности за причинение вреда любым имущественным правам, в том числе правам требования из обязательств, давно известна зарубежным правопорядкам.

Так, согласно § 823 Германского гражданского уложения "лицо, которое умышленно или по неосторожности противоправно причинит вред жизни или здоровью, посягнет на свободу, собственность или иное право (выделено нами. - О.Г.) другого лица, обязано возместить потерпевшему причиненный вред" <32>. Еще более конкретна формулировка ст. VI.-2:211 Модельных правил европейского частного права <33>, согласно которой подлежит возмещению "вред, причиненный лицу вследствие побуждения другого к неисполнению обязательства при помощи третьего лица" <34>. В английском и американском праве стороны договора, потерпевшие ущерб от вторжения интервента, защищаются особым деликтным иском tortious interference with contract <35>.

--------------------------------

<32> Гражданское уложение Германии: Вводный закон к Гражданскому уложению. М., 2015, С. 292. Как указывал В.К. Райхер, "это понятие "иного права"... несомненно, настолько широко, что свободно вмещает в себе и право обязательственное" (Райхер В.К. Указ. соч. С. 299).

<33> Принципы, определения и модельные правила европейского частного права. Проект общей справочной схемы (DCFR).

<34> Модельные правила европейского частного права / Науч. ред. Н.Ю. Рассказова. М., 2013. С. 555.

<35> См.: Карапетов А.Г. Указ. соч. С. 371 - 372; Егорова М.А., Крылов В.Г., Романов А.К. Деликтные обязательства и деликтная ответственность в английском, немецком и французском праве: Учеб. пособ. М., 2017. С. 267 - 287 (автор главы - А.К. Романов).

Несмотря на то что в законе сегодня имеется общая возможность применения деликтной ответственности к случаям причинения вреда имущественным правам (п. п. 1 и 3 ст. 1, ст. ст. 10, 1064 и 1082 ГК РФ), тем не менее в настоящее время в этом отношении сохраняются определенные сомнения, вызванные отсутствием прямых норм в законе и однозначных разъяснений высших судов, а также доктринальными представлениями о том, что деликтная ответственность наступает только за нарушение абсолютных прав. К сожалению, опыт отечественного правоприменения говорит нам о том, что отсутствие в законе прямых указаний на допустимость той или иной конструкции несет в себе высокую вероятность ее отрицания судами и отказ в защите права. В качестве примеров можно привести нормы о корпоративных договорах, заверениях и гарантиях, опционах и т.д., появившиеся в ГК РФ исключительно для того, чтобы рассеять сомнения судебных органов в возможности их применения, хотя всякому грамотному юристу всегда было очевидно, что и без включения этих норм в ГК соответствующие конструкции могли применяться в силу принципа свободы договора.

Поэтому целесообразно все же нормативно сформулировать общие основания и условия применения деликтной ответственности за причинение вреда имущественным правам (относительным правоотношениям). Как отмечал О.С. Иоффе, "закон должен... запретить третьим лицам совершать действия, препятствующие осуществлению прав и обязанностей сторонами в обязательстве или способствующие их уклонению от выполнения своих обязанностей" <36>.

--------------------------------

<36> Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000. С. 618.

В первую очередь необходимо установить, в каких формах может быть причинен вред имущественному праву. Такими формами могут быть прекращение права, затруднительность или невозможность его полноценного осуществления кредитором, затруднительность или невозможность надлежащего исполнения должником своих обязанностей, утрата или уменьшение имущественной ценности права.

Также должна быть дана общая характеристика действий, которыми может быть вызван указанный вред: такими действиями следует признать любые противоправные действия третьих лиц, которые послужили непосредственной причиной или создали необходимые и достаточные условия для причинения соответствующего вреда. При этом противоправность должна быть охарактеризована как нарушение запрета на произвольное вмешательство кого-либо в частные дела (п. 1 ст. 1 ГК РФ), запрета на злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ) и принципа добросовестности (п. 3 ст. 1 ГК РФ).

Одной из самых сложных проблем деликтной ответственности интервента, которая требует отдельного исследования, является установление вины. В российском праве деликтная ответственность построена на принципе генерального деликта, согласно которому действует общая презумпция того, что вред причинен противоправными и виновными действиями причинителя вреда, если только делинквент не докажет обратное. В то же время деликты, причиняющие вред относительным правам, обладают существенными особенностями. Причинение третьим лицом вреда обязательственным правам в силу их относительной природы всегда носит косвенный характер. Поэтому, в отличие от классических деликтов, представляющих собой явное девиантное поведение правонарушителя, нанесение ущерба имущественным правам далеко не всегда очевидно. Можно сказать, что в гражданском обороте каждый его участник постоянно вольно или невольно нарушает чьи-то обязательственные права, однако лишь в редких случаях он действует недобросовестно <37>.

--------------------------------

<37> Понятие недобросовестности при причинении вреда имущественным правам также нуждается в отдельном обосновании.

Представляется, что балансу интересов интервента и участников относительного правоотношения будет в наибольшей степени соответствовать установление в законе умышленной формы вины причинителя вреда.

Более того, он должен не только знать о существовании обязательства, которому причинен вред, но и желать причинения такого вреда или сознательно допускать его наступление.

Однако презумпция вины делинквента в данных деликтных правоотношениях действовать не должна.

Наоборот, необходимо установить презумпцию его невиновности и возложить бремя доказывания его вины на потерпевшего. Вместе с тем в целях большей защиты интересов потерпевшего, если будет доказано, что лицо, причинившее вред, знало о существовании обязательства, эта презумпция должна меняться. Третье лицо, причинившее вред и знавшее о наличии обязательства, должно считаться виновным, если только оно не докажет, что действовало исключительно в охраняемых законом интересах и без намерения причинить вред.

Возможна также дифференциация формы вины в зависимости от вида причинной связи между противоправным действием и наступившим вредом: умысел и грубая неосторожность, если действие повлекло наступление вреда; только умысел - если действие лишь создало необходимые условия для наступления вреда <38>.

--------------------------------

<38> Вопрос о формах вины интервента, о понятии его недобросовестности при осведомленности о наличии относительного правоотношения, которому причиняется вред, является одним из самых сложных в рассматриваемой тематике и заслуживает отдельного исследования.

Заслуживает обсуждения и вопрос о том, кому из сторон относительного правоотношения может быть причинен вред. Принято считать, что вред может быть причинен кредитору (т.е. обладателю имущественного права) <39>. Однако вред может быть причинен и должнику. Например, третье лицо недобросовестно своими действиями создало условия, при которых должник не смог исполнить свое обязательство. Кредитор (право которого было нарушено) взыскал с должника убытки и штрафные санкции, вызванные неисполнением обязательства. На наш взгляд, в такой ситуации имеются все политико-правовые основания предоставлять деликтную защиту против интервента не только кредитору, но и должнику.

--------------------------------

<39> При этом в силу двустороннего характера обязательственного правоотношения имущественные права в обязательстве могут быть у обеих сторон (у покупателя - право требовать передачи вещи, у продавца - право требовать уплаты денег).